Когда Россия двинулась в свой Великий Поход на Юг, на пути ей встретилось множество разных людей, часто - весьма незаурядных. Но даже на их фоне наш сегодняшний герой стоит наособицу.

У этого человека было много имен - эмир Мухаммад Якуб-хан, Магомет Якуб-бек Бадаулет, Аталык Кашгарский, Аталык Гази Бадаулет - но чаще всего его звали просто Якуб-бек.

История знает немало примеров восхождения из грязи в князи, но карьера Якуб-бека все равно впечатляет - начав жизнь "бачей", мальчиком для удовольствий, закончил он ее правителем второго по величине после Османской империи независимого мусульманского государства на планете.

Человеком, ставшим серьезной проблемой для трех крупнейших империй на Земле - Британской, Российской и Поднебесной.

По традиции, пять интересных фактов из его биографии мы и расскажем сегодня.

Факт первый: Якуб родился в маленьком городке Пскенте, что под Ташкентом. Рано оставшись без отца, он оказался на попечении дяди, которого столь же рано начал огорчать.

Надо понимать, что тогдашняя Средняя Азия была более чем толерантна к гомосексуалистам, и в романах между молодыми мальчиками легкого поведения (бачи) и мужчинами никто не видел ничего необычного и странного. Якуб рано начал тусить по чайханам и вскоре его начали называть Якуб-бача.

Обеспокоенный дядя решил выдернуть племянника из плохой компании, отвез его в Ташкент и отдал в ученики к ткачу. Но привыкший к красивой жизни подросток удрал буквально через несколько дней и вернулся в Пскент. Там он завел себе постоянного "папика", потом поменял его на другого, выше рангом...

А потом начались проблемы. Его тогдашнего "благодетеля" - ходжентского бека Мухаммед-Керима Кашку - вызвал к себе кокандский хан Мусульман-Кул, и там, в Коканде, и зарезал. Люди Кашки частью разбрелись, а частью поступили в войско ташкентского бека. В Ташкент с ними ушел и Якуб - а что делать? Прежнее занятие он перерос (после 16-ти бача уже считался перестарком, и мало кого интересовал) и надо было искать себе новую профессию. Так Якуб из содержанки стал воином.

Факт второй. Дважды Якуб-бек едва не стал русским подданным. Недавний бача к удивлению многих оказался прирожденным воином, поэтому быстро и успешно делал военную карьеру. В конце 40-х - начале 50-х Якуб был назначен беком крепости Ак-мечеть, ныне ставшей Кызыл-Ордой, городом, где постоянно что-то происходит. Там он изрядно разбогател: через крепость шел караванный путь из Бухары в Оренбург, что давало большие таможенные сборы, во все века имеющие свойство оседать в карманах начальства. В конце 1851 года успешного коменданта-коммерсанта перевели на повышение в Ташкент, а еще через полгода Ак-мечеть была захвачена войсками генерала Перовского.

Карл Брюллов. «Портрет генерал-адъютанта графа Василия Алексеевича Перовского», 1837 год.

Россия начала завоевание Средней Азии.

Второй раз от принятия русского подданства Якуб-бек ускользнул, уехав из Ташкента в Кашгар за несколько месяцев до взятия города генералом Черняевым.

Остатки бывшей кокандской крепости Ак-мечеть.

Факт третий. Те годы, конечно же, стали шоком для всей Центральной Азии. После нескольких веков тихого недвижного спокойствия полыхнуло везде.

На севере одно ханство за другим падало под натиском пришедших из страны холода и снега "белых рубах".

На юге в Афганистан со стороны Индии ворвались рыжие "инглизы" в своих красных мундирах.

И только на востоке все было наоборот: в китайской провинции, оптимистично названой "Новая граница", Синьцзян - восстали мусульмане, безжалостно вырезая китайских солдат-оккупантов в синих куртках.

Именно туда и уехал Якуб-бек, назначенный военным помощником Бурзук-ходжи - представителя старой кашгарской династии ходжей. Дело в том, что Кокандское ханство граничило с Восточным Туркестаном, и именно туда после китайского завоевания бежали все представители свергнутых династий. А теперь их потомки, понятное дело, потянулись обратно.

Хотанские уйгуры из армии Йеттишара

Именно Якуб-бек саблями своих воинов и расчистил Бузрук-ходже путь к кашгарскому трону. Когда тебе расчищают путь чужими саблями - это, безусловно, очень приятно. Однако часто после этого начинаются неприятности - когда выясняется, что сабли по-прежнему не твои, а на троне почему-то сидишь ты, и совсем без сабель. Возникает резонный вопрос - а зачем ты там сидишь?

Бузрук-ходжа оказался человеком понятливым. Вскоре народу Кашгара объявили, что Бузрук-ходжа отправляется в Мекку - совершать еще один хадж. Обратно он, естественно, не вернулся - не такой уж ходжа был дурак. А главой Кашгарского ханства стал чужак Якуб-бек.

Гвардия Якуб-бека - так называемые "андижанцы".

Который, железной рукой подчинив кашгарцев, и создав из них боеспособную армию, вскоре подвел под свою руку все ханства, образовавшиеся после восстания на территории Синьцзяна и образовал из них государство Йеттишар («Семиградье»). А себя бывший бача переименовал в Баудалета - Счастливчика.

Факт четвертый: Единственное государство на освобожденной территории, которое не покорилось Якуб-беку - это Кульджинский (он же Таранчинский) султанат. Но исключительно потому, что незадолго до этого султанат покорился линейным батальонам генерала Герасима Колпаковского.

Россия, встревоженная успехами недавнего кокандского военачальника, решила создать в Илийской долине буферную территорию между Российской империей и государством Йеттишар. Территорию, правда, пообещали отдать обратно Китаю. Потом. Как-нибудь. Когда Китай вернет себе Синьцзян.

А пока всех больше заботил Йеттишар. Дело в том, что выскочка Якуб очень угадал с идеологией. Он строил не просто государство, а мусульманское государство - с доминированием ислама и господством шариата. Государство для всех мусульман. На фоне повсеместного и тотального подчинения мусульманских народов "неверными" это была мина, которая могла рвануть так, что мало не показалось бы ни русским в Средней Азии, ни англичанам в Афганистане и Индии. Именно поэтому "к королю" (англичане его по-другому не называли) постоянно ездили то английские, то русские посольства.

Одно первых русских посольств возглавлял тогда не известный за пределами Туркестана капитан Алексей Куропаткин, написавший о посещении Йеттишара книгу "Кашгария" - и именно из книги будущего военного министра Российской Империи мир и узнал кашгаркого короля по прозвищу Счастливчик.

Факт пятый: Все закончилось так, как оно обычно случается с создателями империй. После смерти Яку-бека в 1877 году его наследники передрались между собой, Йетишар распался на три государства, которые, впрочем, просуществовали считанные месяцы.

Надо отдать должное сынам Поднебесной - они всегда возвращались в Синьцзян.

Цзо Цзунтан

Вот и сейчас - как только смута в империи немного поутихла, вернувшиеся в Синьцзян китайцы во главе с генералом Цзо Цзунтаном по кличке "Палач Цзо" методично зачистили свои "новые рубежи", уничтожив все осколки государства с красивым названием "Семь городов".

______________

Это отрывок из моей книги "Жизнь примечательных людей - 2"

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Фейсбук - https://www.facebook.com/BolsaaIgra/

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Доля историка весьма незавидна. Историк в жизни – это как гинеколог в стриптиз-баре: всем весело и интересно, а он скучает. Он все это видел уже стопицот раз и заранее знает, чем все закончится.

Не верите? Ну послушайте одну историю.

Однажды в непосредственной близости от границ России случилась серьезная неприятность. Народ одной соседней страны, доведенный до предпоследней степени нищеты и озлобленный сверх всякой меры коррумпированностью власти, устроил мятеж и эту самую злочинную владу отправил к той самой матери.

И все бы ничего, можно только порадоваться за несчастных людей, вот только мятеж восставших носил ярко выраженный националистический характер. Как следствие – досталось не только вполне заработавшей пинка под зад власти, но и начались весьма ощутимые наезды на всех остальных, повинных только в том, что они были другой национальности и не разделяли бурной радости по поводу нации, которая наконец-то превыше всего.

На несчастье восставших, в стране этой проживало довольно много русских, причем многие – с военной профессией и армейским боевым опытом. Как только начались погромы, русские, которые до этого в основном просто мирно трудились, взялись за оружие и начали создавать отряды самообороны. Недобитые остатки прежнего режима охотно помогали взявшимся за оружие «ополченцам» - прежде всего оружием, продуктами и деньгами.

Вскоре у ополченцев выделилось несколько весьма боеспособных отрядов численностью в 2-3 сотни человек, возглавляемых лихими «полевыми командирами». Особенно гремела слава о подвигах отряда, возглавляемого полковником П., прошедшим не одну войну. Именно он малыми силами творил чудеса, отбивая у националистов даже города. Сам полковник в донесениях был лаконичен: «Чтобы спасти себя и … население от поголовного истребления, мы решились. Был выбран подходящий момент... после короткого боя город остался за нами».

Именно полковник П. и стал сначала неформальным, а потом и признанным вождем восставших русских. Мало помалу разрозненные поначалу отряды объединились в единое воинское соединение численностью около 2 тыс. человек, во главе которого и стал П., авторитет которого был непререкаемым.

И все бы хорошо, но националисты располагали несравнимо большей и людской, и финансовой, и военной базой. Поэтому, несмотря на все успехи ополчения, их теснили все сильнее и сильнее. Это, собственно, непреложный закон войны – арифметика бьет любые подвиги. Если у одних база – тысячи, а у вторых – миллионы, вторые всегда выиграют. Судьба сопротивления, казалось, была решена, но тут вмешалась Россия.

Вмешалась, конечно же, не из-за любви к убиваемым соплеменникам. Политикам эмоции противопоказаны, политика – это всегда и исключительно расчет. Только бездушное «Что нам выгоднее и как этого добиться оптимальным способом» - и ничего другого. И это хорошо, потому что как только в политике появляются эмоции и чувства, заканчивается это всегда одинаково.

Гораздо большей кровью.

Так вот, на счастье сопротивлявшихся русских, международный расклад был в их пользу. Дело в том, что за спиной свергнувших режим националистов стояли государства, явно враждебные России – помощь оружием и инструкторами они оказывали практически открыто. Враждебное государство у своих границ – это последнее, что было нужно России. Кроме того, националистические идеи, исповедовавшиеся восставшими, вполне могли перекинутся и на российские пограничные области – материала, который мог стать для них питательной средой, в российском пограничье хватало.

Но была существенная проблема – пока в России мялись и не могли принять решения, процесс зашел уже очень далеко. Купировать болезнь можно было только радикальными методами – и на них пошли.

Однажды ночью границу перешли кадровые части российской армии – причем не с винтовками, а с военной техникой. Только знаки принадлежности к вооруженным силам на танках, бронетехнике и самолетах были тщательно закрашены. Солдаты и офицеры были переодеты в форму русского ополчения, им было запрещено при любых обстоятельствах признаваться, что они кадровые военные иностранной державы, перед участием в операции они дали подписку о неразглашении сроком действия в пятьдесят лет.

Дальше, я думаю, понятно. Против кадровых частей никаких шансов у националистов не было, и они начали терпеть поражение за поражением. Иностранные державы подняли вой, но поскольку никаких явных доказательств участия российской армии в конфликте не было, а российский МИД стоял насмерть, отрицая все и вся, то никаких серьезных последствий не возникло.

Под угрозой полного военного разгрома националистов боевые действия были приостановлены, и конфликт завершился так, как всегда завершаются подобные конфликты – «большие пацаны» принялись втихую разруливать ситуацию, отчаянно при этом торгуясь в стиле "кому че, кому ниче, кому хрен через плечо". Российские войска и армейская техника так же тихо были выведены, остались только засекреченные инструктора, работавшие под чужими именами.

Да, совсем забыл – накануне ввода войск полковник П. был снят со всех постов и заменен куда более управляемым полковником Б. Восставшие русские ополченцы влились в ряды невесть откуда взявшейся армии и бились плечом к плечу с российскими военными. Ничего удивительного - когда начинается серьезная игра, время идеалистов заканчивается, большая политика невозможна без надежного управления.

Вот, собственно, и вся история. Что-то знакомое, не правда ли?

Вот только дело происходило в 1931 году, когда в Синьцзяне вспыхнуло антикитайское восстание уйгуров под предводительством генерала Ма Чжунина.

Вождь восставших националистов генерал Ма Чжунин и его главный противник, военный губернатор Шен Шицай.

Русские ополченцы – это ушедшие после Гражданской войны в Китай семиреченские и уральские казаки, в том числе дутовцы и анненковцы. Именно они, не первое десятилетие мирно хозяйствовавшие в Восточном Туркестане, взялись за оружие, когда погромы перекинулись с китайцев на русских. Уйгуров поддерживали Великобритания с Японией, и именно нежеланием иметь на границе еще одно враждебное марионеточное государство по типу Маньчжоу-Го и объясняется вмешательство России.

Полковник П. – это полковник Павел Петрович Папенгут, белогвардейский офицер, участник Гражданской войны, главные свои воинские подвиги совершивший на китайской земле.

Полковник Паппенгут (стоит) и адъютант атамана Дутова есаул Могутный (сидит).

И, да, это был, наверное, единственный случай в нашей истории, когда «красные» и «белые» плечом к плечу сражались на одной стороне, и даже были одеты в одну и ту же военную форму. Более того - "чтобы никто не догадался", советский контингент использовал дореволюционную систему званий. "Господин штабс-капитан ОГПУ" и "товарищ поручик РККА" – эти дикие, казалось бы, словосочетания были реальностью.

При чтении иных документов даже и не знаешь - смеяться или плакать. Вот выдержка из документов по 171-му отдельному батальону войск НКВД, который охранял в Синцзяне авиазавод:

"На политических занятиях в роте групповод занятий поручик Волков (ЫЫЫ!), проводя рассказ "Гражданская война и создание Красной Армии" не подготовил карту, не указал всех направлений наступления белогвардейцев и интервентов на Советскую Республику. Кроме этого поручик Волков недостаточно знал места основных побед Красной Армии над белогвардейцами, не упомянул о зверином облике белого офицерства и их зверствах по отношению к рабочим и крестьянам". (РГВА Ф. 38447 Оп.1 Д.5 Л.15).

Но вернемся к "дутовцам". Бывших белогвардейцев никто не преследовал, скорее наоборот – участникам боевых действий в Синьцзяне была обещана либо полная амнистия и возвращение на Родину, либо предоставление обширных земельных участков на неосвоенных территориях Восточного Туркестана. Однако руководство "точечно" проредили. Вот еще один снимок:

1926 г., Китай, празднование Троицы эмигрировавшими казаками. Мужчина справа, держащий в руках скрипку - Калачев Григорий Иванович, бывший военный чиновник, после отставки арендовал водяную мельницу у богатого уйгура, в запрудах разводил рыбу. Жил достаточно зажиточно. Мужчина по центру снизу в полулежащем положении третий справа - Могутнов Иван Максимович с верхнего снимка, последний адъютант Дутова. Был арестован людьми в гражданской одежде. Ими же был арестован Калачев Григорий Иванович. И тот, и другой исчезли бесследно. Впоследствии при переезде в Советский Союз их женами были уничтожены все фотографии мужей в форме со знаками отличия. По общему мнению, оба были "зачищены" как люди Папенгута.

Растущее влияние полковника, безоговорочный военный авторитет и неуправляемость не устраивали ни советских представителей, ни китайцев. По согласованию с советским генеральным консулом в Восточном Туркестане Апресовым, прибывшим в Синьцзян в декабре 1933 года, полковник Папенгут, занимавший твердую антисоветскую позицию, 10 декабря был отстранен от командования, арестован и расстрелян номинально китайским, а де-факто вполне самостийным правителем Синьцзяна Шэн Шицаем . Ему было 39 лет.

Хитрый лис Шен Шицай, предлагавший даже сделать контролируемый им Синьцзян еще одной республикой Советского Союза.

Командующим русскими частями был назначен полковник царской армии Бектеев, вскоре получивший чин генерал-лейтенанта армии Синьцзяна и круглую сумму «неподотчета» для содержания русских полков. Военным советником к нему был приставлен товарищ Фу Дзи Хуй − под этим неблагозвучным для русского человека именем скрывался советский военный советник, будущий маршал бронетанковых войск и дважды Герой Советского Союза Павел Семенович Рыбалко.

И, самое примечательное, никаких волнений в рядах белогвардейских «ополченцев» не случилось – в точности, как и на нашей памяти.

Морали в конце не будет, вы взрослые люди, выводы делайте сами.

Скажу только одно – политика честной и простой не бывает никогда. Это всегда, по определению, очень грязное и многослойное явление. Все подводные камни тех или иных решений и действий исследователям не удается вычленить даже много десятилетий спустя, когда уже и секретные документы становятся доступны.

Вы скажете мне – ну ладно, вам, историкам, хорошо, вы это изучали и знаете. А нам, простым людям, что делать, как понять – что вообще происходит, где нам правду говорят, а где нагло врут?

На это есть простой и безошибочный принцип. Как только вам начинают предлагать объяснения, где все просто и понятно, где одни черные, а другие белые, это значит только одно – вас разводят.

Не ведитесь.

______________

Это отрывок из моей книги "Жизнь примечательных людей"

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Фейсбук - https://www.facebook.com/BolsaaIgra/

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Маршал Чойбалсан и Оспан батыр

Изменения, произошедшие после начала Второй мировой войны, коснулись не только внешнеполитического положения Китая, но и общественно-политической обстановки в стране. Одна из крупнейших провинций Китая, Синьцзян, в этом смысле не была исключением. Будучи богатым природными ресурсами, Синьцзян привлекал самое пристальное внимание Советского Союза, Японии, Англии ряда других стран. Вместе с тем, никогда не отличаясь высоким

уровнем жизни местного населения и по сути являясь колониальной окраиной страны, провинция являлась постоянным полем сражения коренных этносов за национальную независимость.  В период коллективизации и репрессий в китайский Восточный Туркестан (современный СУАР) переселились тысячи казахов, киргизов, и др. часть из них впоследствии вернулась на родину. Синьцзян населяют 47 национальностей, наиболее многочисленные из них — уйгуры, китайцы (хань), казахи, дунгане (хуэй), ойраты, монголы-чахары, киргизы, сибо, сарыкольцы, ваханцы, узбеки, маньчжуры, дауры, татары и русские.

Провинция не была готова к резкому прекращению внешней экономической поддержки, что тут же сказалось на материальном положении местного населения. Низкий уровень жизни, тяготы

непрекращающейся длительное время войны, исторически сложившиеся сепаратистские настроения против китайского господства, все это приводило к возникновению повстанческого движения на территории провинции, которое к тому же иногда поддерживалось Советским Союзом. Самое крупное из таких восстаний – «Восстание трех округов», проходившее именно при поддержке СССР, пытавшегося таким образом вернуть свое влияние в провинции. Восстание привело к созданию Восточно-Туркестанской Республики, которая обладала практически всеми атрибутами самостоятельного государства и имела свое собственное правительство, располагавшееся в г. Кульдже. Создание республики раскололо Синьцзян на две части с китайским правительством в Чунцине и повстанческим в Кульдже.

Писатель Жади Шакенулы исследовавший биографию Оспан батыра, его подвиги и героизм, отмечал: «Оспан батыр – выдающаяся личность, боровшаяся за свободу казахов. В свое время он напрямую или косвенно влиял на жизни народов таких стран, как Советский Союз, Соединенные Штаты Америки, Монголия, Китай. Власть этих стран считались с мнением Оспан батыра. То, как он будоражил международное сообщество уже говорит о том, что он был непростой личностью».

Оспан-батыр родился в 1899 году в зимовье Ондикара Кёктокайского района Алтайского округа империи Цин. Происходит из рода Молкы племени Абак-Керей Среднего жуза. В 1940 году участвовал в казахском мятеже в Кёктокае против губернатора Синьцзяна Шэн Шицая.Шэн Шицай вел независимую политику от китайского руководителя Чан Кайши, активно развивая экономические связи с Советским Союзом. Однако в середине 1942 г., когда гитлеровские войска достигли пика продвижения по советской территории, губернатор Синьцзяна стал сворачивать отношения с СССР и стал громить местных коммунистов, представителей других движений и усилил террор.

Политика Шэн Шицая привела к тому, что весной 1942 г. на Алтае восстали казахи. Оспан-батыр в ходе волнений заработал большой авторитет в Алтайском округе среди местных казахов. Это привело к тому, что вскоре он становится одним из лидеров мятежников.

В июне 1943 года среди алтайских казахов вновь вспыхнуло восстание из-за решения властей насильственно переселить их на юг Синьцзяна, а китайских беженцев — на кочевья казахов, которое привело к созданию просоветской Восточно-Туркестанской Республики (ВТР). Повстанческое движение усилилось летом 1944 года после того, как власти Синьцзяна издали указ о реквизиции у населения провинции 10 тысяч лоша­дей на военные нужды. При этом “...за каждую не поставленную лошадь скотовладельцы должны были выплатить в казну 700 синьцзянских юаней, тогда как рыночные цены на ло­шадь были в два раза ниже».

Поскольку этот указ затрагивал, прежде всего, интересы кочевников-скотоводов, недо­вольство, стихийно переросшее в восстание, охватило районы кочевий в Илийском округе, и, в частности, Нилхинский уезд.

В сентябре деятельность мелких партизанских групп, состоявших в основном из каза­хов, была поддержана восстанием монголов, которых возглавил осужденный за борьбу с китайскими властями и бежавший из тюрьмы Фучжа-амбал. Большой урон китайским войскам наносили партизанские отряды уйгура Гани-батыра, татарина Фатых-батыра и цело­го ряда других руководителей партизанских отрядов, в которых воевали представители всех коренных народов Синьцзяна.

В этот же период значительно активизировали свою деятельность отряды повстанцев в Алтайском округе, которыми командовал Оспан-батыр. Правда, единства относительно личности самого Оспана и тем более самостоятельности его действий, по крайней мере, до второй половины 40-х годов, у западных исследователей нет. Английский историк А. Форбс в своей работе “Милитаристы и мусульмане в Китайской Центральной Азии. Политическая история республиканского Синьцзяна 1911 - 1949 годов”, ссылаясь на мнение губернатора Шен Шицая, высказывает убеждение, что Оспан получал помощь и директивы из Советского Союза. В тоже время серьёзные боевые стычки его отрядов с правительственными войсками в декабре 1943 и феврале - марте 1944 годов явились, по мнению Форбеса, следствием его соглашений в середине 1943 года с руководителями МНР. Весной 1944 года Оспан-батыр увёл на территорию МНР несколько тысяч казахов, отказавшихся подчиниться требованию китайских властей переселиться на юг провинции. Уход казахов через монгольскую границу вызвал серьёзный монголо-китайский военный конфликт, в котором приняла участие и со­ветская авиация.

Ставка Оспан-батыра

В ходе пребывания Оспан-батыра на территории Монголии он установил тесные кон­такты с руководством МНР и, как свидетельствуют последующие события, в дальнейшем пользовался всесторонней поддержкой монгольских властей.

Однако, сегодня можно с известной долей уверенности сказать, что, по крайней мере, до начала 1944 года Оспан-батыр не мог получать помощь из Советского Союза, хотя бы по­тому, что в апреле 1944 года консул СССР в Алтайском округе Ф. Михайлов в специальной справке информировал своё руководство о том, кто такой Оспан, какими силами он распола­гает и насколько опасна для китайцев его деятельность. Содержание справки однозначно указывает на то, что для заинтересованных лиц в комиссариате иностранных дел СССР имя Оспана, в указанный период, мало, о чём говорило.

Из справки ясно, что группа повстанцев Оспана в начале 1944 года была численно отно­сительно небольшой и вряд ли пользовалась поддержкой Советского Союза. Такая поддержка будет ему действительно оказываться, но несколько позже. Есть основания считать, что благо­даря именно этой поддержке в сентябре 1944 года Оспан почувствовал себя настолько силь­ным, что предпринял попытку захватить столицу Алтайского округа Шара-Сумэ. Попытка оказалась неудачной, китайские войска сумели отбить нападение, но Оспан в ходе этой опера­ции значительно увеличил свои силы, ибо к его отрядам примкнуло “... почти все основное на­селение Шара-Суминского, Бурултогойского и отчасти Бурчумского уездов Алтайского округа в количестве более 5 тыс. хозяйств...” . После этого на казахов Алтайского округа обруши­лись репрессии. Сразу после неудавшейся операции Оспана в Шара-Сумэ была проведена публичная казнь, в ходе которой китайцы расстреляли 40 казахов, захваченных в плен. Сотни людей были арестованы и брошены в тюрьмы. Однако все эти меры только обострили проти­востояние коренного населения провинции и китайской администрации. Тот же Ф. Михайлов сообщал своему ведомству что «Среди населения в отношении группы Оспана имеются раз­говоры о том, что Оспана поддерживает МНР, а её поддерживает Советский Союз. Среди от­дельных казахов Кабинского уезда имеются разговоры о том, что если китайцы усилят пресле­дования их, то они уйдут к Оспану или в Советский Союз».

6 сентября при поддержке повстанческих отрядов Оспан-батыра армия созданной в ходе восстания коренных народов Синьцзяна Восточно-Туркестанской Республики штур­мом взяла столицу Алтайского округа город Шара-Сумэ.

К середине сентября 1945 года отряды Оспан-батыра совместно с войсками северного фронта ВТР, которыми командовал бывший офицер белогвардейский армии адмирала Кол­чака - Полинов, полностью освободили Алтайский округ от гоминьдановских войск. После этого Оспан-батыр был назначен правительством Восточно-Туркестанской республики гу­бернатором Алтайского округа. Оспан понимал полную зависимость ВТР от советских властей – по некоторым данным ее лидеры не раз просились в состав Союза. В итоге батыр оставил свой новый дом, должность и переехал в степь. Ос­пан-батыр отказывался подчиняться приказам руководства, а его отряды не выполняли при­казы командования армии. В частности после решения приостановить активные боевые дей­ствия повстанческих сил против китайских войск, отряды Оспан-батыра не только не выпол­нили этого приказа, но, напротив, даже усилили активность в зоне своего расположения.

Суть противоречий заключалась в том, что Оспан-батыр вынашивал идею создания на территории Алтайского округа независимого “Алтайского ханства”, а себя видел ханом во вновь созданном государстве. Более того, он заявлял, что во время его встреч с премьер-министром МНР, маршалом X. Чойбалсаном, ему была обещана поддержка в создании такого ханства.

В октябре 1945 года ситуация с Оспан-батыром стала настолько выходить из-под кон­троля, что руководитель НКВД Л. Берия вынужден был обратиться со специальным письмом к В. Молотову, выразив в нём просьбу согласовать действия в отношении “казахского Робин Гуда” с X. Чойбалсаном. Л. Берия, в частности, сообщал в своём письме: “По имеющимся сведениям, руководитель повстанцев Алтайского округа Оспан Батыр, после освобождения Алтая, не намерен признавать правительства Восточного Туркестана, созданное в Кульдже, и Алтай считает самостоятельным государством, а себя ханом Алтая.

С конца 1946 года Оспан-батыр окончательно перешёл на сторону гоминьдановского правительства, получив должность “Особоуполномоченного синьцзянского правительства в Алтайском округе”, и порвал с повстанческим движением, став одним из его наиболее опасных врагов.

Уже в первой половине сентября 1947 года предпринял попытку вернуть себе контроль над Алтайским округом, в котором он до июня 1946 года был губернатором. Во главе отряда казахов численностью до 1600 чело­век он скрытно прошёл к предместьям столицы округа Шара-Сумэ и в ходе неожиданной атаки, 12 сентября, занял её. Действующий губернатор округа генерал Далельхан вынужден был бежать из города и во второй половине сентября прибыл в столицу Тарбагатайского ок­руга г. Чугучак с просьбой об оказании срочной помощи в разгроме Оспан-батыра. Граждан­ские и военные власти Тарбагатайского округа предприняли энергичные меры по оказанию такой помощи. Был объявлен набор добровольцев во вновь комплектуемые войсковые части, в результате чего было сформировано, в дополнение к имевшимся подразделениям, 2 кава­лерийских полка и несколько пехотных батальонов. Во второй половине октября регулярные войска национальной армии, дислоцировавшиеся в Тарбагатайском округе, и завершившие формирование части добровольцев подошли к Шара-Сумэ и заняли город, изгнав оттуда от­ряды Оспан-батыра. В последующие дни, после нескольких поражений, Оспан-батыр и его отряды были вынуждены вновь отступить в горы.

Встречавшийся с Оспан-батыром через год после описываемых событий английский журналист и путешественник И. Моррисон посчитал нужным дать достаточно жёсткую и не­лицеприятную характеристику и самому «социальному бандиту» и его отношениям с китайцами. Он, в частности, писал: «.Совершенно понятно то, что Осман, несмотря на высокие слова и заявления, больше заинтересован в личной власти, чем в политической идеологии. Китаю удобно иметь такого человека на своей стороне, и в данный момент он по­ставляет Осману и оружие и деньги. Но Китай не настроен проявлять большое доверие чело­веку, менявшему стороны фронта столь часто, как это делал Осман».

Оспан-батыр с гоминьдановскими офицерами

В начале июня 1947 года в местечке Байташань, на синьцзянском участке китайско- монгольской границы, произошёл серьёзный инцидент с участием войск Монгольской На­родной Республики и Китая.

По официальной версии правительства Монгольской Народной Республики, 2 июня 1947 года отряд казахов, насчитывавший несколько сот человек, во главе с Оспан-батыром и поддерживавшие их подразделения регулярной гоминьдановской армии, уничтожив монгольскую пограничную заставу, пересекли китайско-монгольскую границу и проникли вглубь монгольской территории. Подошедшие в район нарушения монгольские войска 5 июня 1947 года в ходе ожесточённого боя вытеснили нарушителей за линию государствен­ной границы, нанеся им существенный урон. В ходе боевых действий части монгольской ар­мии поддерживались авиацией.Однако те же события в версии, изложенной Центральным телеграфным агентством китайского правительства в сообщении от 9 июня, выглядели совсем иначе. По данным, ко­торыми располагало агентство (эти данные могли быть предоставлены только синьцзянски­ми властями, поскольку гоминьдановские правительственные структуры, по мнению амери­канских дипломатов, даже не знали, в какой точке провинции находится Байташань), кавалерийское подразделение Монгольской Народной республики 5 июня, нарушив государ­ственную границу в районе местечка Байташань, напало на китайские части, дислоцировав­шиеся в этом районе, и в ходе боёв продвинулось в глубь китайской территории на 200 миль.

Сообщалось также, что боевые действия монгольских частей ««поддерживали 4 самолёта, имевшие опознавательные знаки СССР». Советские самолёты по версии китайской стороны, продолжали бомбардировку и обстрел китайских войск и в последующие несколько дней.

Монголо-китайский конфликт в районе Байташаня, завершился разгромом отряда Оспан-батыра и поддерживавших его гоминьдановских войск. Уже 7 - 8 июня они были вытеснены с монгольской территории и, понеся большие потери, прекратили боевые действия. Пытаясь оправдать своё поражение руководители провокации сообщили в Пекин, что причиной их поражения стало участие в боевых действиях советской авиации. 11 июня посол Китая в Москве Фу Бичан вручил В.М. Молотову телеграмму министра иностранных дел Ван Шицзе, в которой тот обвинял Советский Союз в том, что «5 июня сего года 4 само­лёта с опознавательными знаками СССР, нарушив границу, перелетели на территорию Китая в Синьцзян и на расстоянии 200 км от границы над пунктом Байташань произвели бомбоме­тание и обстрел китайских войск». В связи с этим министр по поручению своего правитель­ства заявлял «энергичный протест» и требовал «немедленного наказания виновников». В ответ на обвинения китайцев 14 июня было опубликовано заявление ТАСС, в котором эти обвинения отвергались как «не соответствующие действительности и являющиеся провока­ционным вымыслом». После этого между сторонами прошёл обмен нотами с взаимными об­винениями и протестами.

Как видно, из-за особенностей политических интриг в Синьцзяне сложилась ситуация «война всех против всех», где более мелкие игроки оказывались между жерновами более крупных – в данном случае между Китаем и Советским Союзом. Например по отношению к ВТР СССР, который играл тогда ключевую роль в этом регионе, занял двойственную позицию. Когда Союзу было выгодно, то поддерживал национально-освободительное движение, снабжая повстанцев оружием и военными специалистами. В то же время советские власти заигрывали с гоминдановским правительством, громя восставших. Интересная деталь. Алтай привлек советские власти и из-за месторождения урана, в котором СССР остро нуждался, разрабатывая свой ядерный арсенал. По воспоминаниям очевидцев, руду вывозили на грузовиках. В конечном итоге СССР уступил Восточный Туркестан китайским коммунистам.

Оспан-батыр перед расстрелом. Апрель 1951 года. Урумчи.

После провала операции Оспан остался на стороне Гоминьдана, и, после того, как в 1949 году части НОАК вошли в Урумчи и установили в Синьцзяне режим КПК, возглавил казахов в мятеже против новой власти. 19 февраля 1951 г. в провинции Хайзы Гансуского края батыр попал в окружение китайской народной освободительной армии и был пленен и 29 апреля был публично расстрелян в Урумчи. Лишь 12 января 1953 г. сыну Оспана Шердиману было разрешено вывезти останки отца из Урумчи.

Если говорить о потомках Оспана батыра, известно, что он был женат трижды. От старшей жены Нуркизы у него было шестеро сыновей и три дочери. От второй жены Мемей - три дочери, а от третьей жены Баян - сын и дочь. Трое из шестерых сыновей от Нуркизы апа погибли во время национально-освободительного движения алтайских казахов в 1940 году. Сыновья Зия, Ойдолла, Кари были убиты в 1943 году в тюрьме. Оставшиеся три сына – Шердиман, Нигыметолла и Наби участвовали во всех сражениях отца.

Остатки армии Оспана Исламулы – вместе с женщинами, стариками и детьми общим количеством 15 000 человек – двинулись в 1951 г. через Тибет в Индию. Они прошли более четырех тысяч километров, в ходе которых преодолели безжизненные Лобнорскую и Такла-Маканскую пустыни и высочайшие горы в мире – Тибет и Гималаи. Путь занял два года. Был потерян весь скот и погибло большинство участников похода. До Индии летом 1953 г. дошли только 350 изможденных человек.

В сети есть трейлер монгольского фильма об инциденте 1947 года в Байташане, вышел ли фильм, я не знаю

Источники:

Бармин К. В. К вопросу оценки деятельности Оспан-батыра в Синьцзяне в 1944—1946 гг

Бармин В.А. Оспан-батыр. Инцидент в Байташане 2-8 июня 1947 года

Бармин В.А Синьцзян в советско-китайских отношениях 1941–1949 гг.

В. Обухов «Синьцзянский излом»

В Китае без фанфар, тихо, но празднуют: 30 месяцев в стране не было терактов. В первую очередь эта цифра значима для Синьцзян-Уйгурского автономного района, граничащего с Россией, Казахстаном, Киргизией и другими странами.

Теракты в Китае? Да; примерно в то же время, когда освобождали от "Исламского государства" (Террористическая организация, запрещенная в России) территории Сирии и Ирака, на северо-западе Китая происходило нечто похожее — но без войны. Вот только прочитать об этом шансов было мало, в том числе потому, что "глобальные СМИ" на эту тему не распространяются. Там вы узнаете разве что насчет "концлагерей, в которых томится минимум миллион мусульман-уйгуров".

Пекин регулярно знакомит в основном мусульманские (но и прочие) страны со своим опытом создания школ по "дерадикализации" той уйгурской молодежи, которая совершила лишь легкие преступления. Например, человек значился в подпольной террористической ячейке, но никого не убил. Что с ним делать? Ответ Пекина: учить. Причем по решению суда. Отправить на двухлетние курсы (с постоянным проживанием, но с правом возвращаться домой на субботу и воскресенье), где джихадистов учат грамоте, а также пригодным в повседневной жизни профессиям.

Насчет грамоты и профессий — это важно. Дело в том, что примерно два десятилетия в уйгурских деревнях и некоторых городских общинах проповедники вели кампанию за отказ от изучения китайского — "языка врага" — и вообще от обучения в школах. Уйгурам объясняли, что это их земля, а китайцы — оккупанты.

Еще были кампании за отказ от регистрации браков. Работали прежде всего с детьми. То есть людей намеренно загоняли в средневековье, изолировали от общества, не давали шанса в это общество как-то вписаться. Оставался только джихад.

Есть такая поговорка: миллиард (вообще-то уже 1,4 миллиарда) китайцев не может ошибаться. На самом деле — еще как может. История китайской политики в Синьцзяне полна ошибок. Пекин был занят начиная с 80-х годов перестройкой всей системы, а десятимиллионный народ уйгуров на северо-западной окраине отдали на откуп его лидерам, которые говорили "у нас все под контролем" — и тихо делали деньги.

Тут есть один деликатный вопрос: а откуда вообще взялись проповедники джихада в этой части Китая и когда это произошло? Ответ: была такая война в Афганистане, занявшая почти все 80-е, и Китай тогда еще был в конфронтации с СССР. Поэтому играл в разные игры с моджахедами, тем более что граница с Афганистаном рядом. В итоге Афганистан подарил "Аль-Каиду" (Террористическая организация, запрещенная в России) не только США, но и Китаю. В первые годы нашего века Китай получил, по крайней мере в сельской глубинке, "потерянное поколение" уйгуров (это та самая молодежь, которую я видел за школьными партами в центрах по перевоспитанию). В городах типа Урумчи (столица Синьцзяна) поселился страх, все начали бояться всех, боковым зрением наблюдали, кто идет рядом по улице. Похожие навыки имеют жители Израиля…

Потом пришло "китайское 11 сентября" — 5 июля 2009 года, когда на улицы Урумчи джихадисты вывели несколько тысяч уйгуров, вооруженных топорами и ножами. Они шли по улицам и убивали прохожих, всего погибло 197 человек.

Нападение с ножами на прохожих — так было в Лондоне, но сначала в Синьцзяне. Автобус или грузовик, врезающийся в толпу, — это было в Ницце и других европейских городах, но сначала в Синьцзяне.

И даже тогда Пекин упустил ситуацию. Теракты нарастали и после 2009-го, в пиковом 2014 году они происходили каждые две недели, уже не только в Синьцзяне. К тому времени уже два года как у власти был Си Цзиньпин. Его команда сказала: хватит.

Здесь еще надо учесть, что Синьцзян перестал быть глухой окраиной. Появился проект "Один пояс, один путь" (провозглашен в 2013 году), подразумевающий партнерство со множеством стран Евразийского континента, с заходом торговой инфраструктуры в Африку и Латинскую Америку. "Один путь" идет, как и в античные времена, через Синьцзян. И вот что там сейчас происходит: построено или строится множество железных и шоссейных дорог (последних — 111), идущих на Пакистан, Монголию, Таджикистан, Россию и так далее. Добавлено четыре новых аэропорта и реконструировано семь старых. Через границы переброшено 17 мощных оптических кабелей. Урумчи, с его небоскребами и многоэтажными эстакадами, стал "международным наземным портом" — хабом, куда сходится множество логистических цепочек. Не забудем технопарки и зоны инноваций; в общем, Синьцзян становится важной и особой зоной развития.

Понятно, почему терроризм в такой важной части Китая получил мощную подпитку извне. И столь же понятно, что вся стратегия Пекина превратилась бы в ничто, если не ликвидировать угрозу в сухопутном коридоре, связывающем Китай с западной частью Евразии.

Никакой армейской операции не было, в том числе потому, что оружие джихадистов было в основном кустарным. Так или иначе, в краткий срок обезвредили две тысячи подпольных ячеек, взяли массу стреляющих и взрывающихся самоделок… что дальше?

А дальше было то, что можно считать интересным опытом по профилактике и оздоровлению общества. Например, ответственным работникам вменили в обязанность подружиться минимум с одной уйгурской семьей, приглашать ее детей погостить. Особую роль сыграл туризм, то есть открытие Синьцзяна миру. Сегодня гостиницы там переполнены, едут и из-за рубежа (а Синьцзян — это чудо, что-то вроде соседнего Алтая, только очень большого).

Самое же в этой истории интересное — это те самые "школы вместо тюрем". То есть места, где — теоретически — потерянное поколение уйгуров должно измениться. А изменится ли? Что они на самом деле будут думать после такого, рывком, возвращения в реальность? Смотря как учить.

От успеха этой китайской инновации зависит многое по части избавления мира от терроризма. Во множестве стран есть убеждение: лекарство от джихадизма — экономическое развитие. Сделайте людей богатыми — не будут никого убивать. А Китай говорит: не забудьте, что джихадизм — это намеренное отупление и расчеловечивание человека, и лекарство здесь — просвещение.

Автор статьи Дмитрий Косырев

https://ria.ru/20190903/1558166669.html

(с.) МИА «Россия сегодня»