Давным-давно в этих местах водилось такое множество птиц, что клекот их разносился на всю округу. Потому и называли здешние леса да болота Клекотками. Долго эта местность была необжитой, и только при Иване Грозном, желавшем укрепить южные границы государства, появилось село Клекотки, представлявшее собой военный лагерь. 

Время шло, времена менялись, и в середине прошлого столетия здесь построили исправительную колонию для заключенных. Сегодня «Клекотки» стали именем нарицательным, а колония является едва ли не единственным фактором, сохранившим от исчезновения затерянное на границе Рязанской области село. А ведь когда-то на здешнюю станцию заезжал сам Лев Толстой, чтобы переждать метель.

Команда YA62.ru отправилась в Клекотки, чтобы узнать, чем живут здесь люди и почему не уезжают подальше от «места не столь отдаленного»...

Железная дорога, построенная еще при царе, делит Клекотки на две неравные части: с одной стороны — старая одноэтажная деревня со всеми дворянскими достопримечательностями, с другой — зона и многоквартирные дома для ее сотрудников. Исправительно-трудовая колония для заключенных была построена здесь в 1958 году. Многие местные жители являются ее сотрудниками в третьем поколении и уже не представляют село без тюрьмы. 

Зону в шутку здесь называют «градообразующим предприятием», потому что в основном это учреждение дает рабочие места. Помимо прочего, в колонии есть своя школа для заключенных, профессиональное училище и несколько производственных цехов. Многие местные работают здесь преподавателями.

— Скоро будет уже 38 лет, как я работаю в колонии, — рассказывает местный житель и мастер производственного обучения Михаил Мельников. – Здесь я родился, здесь всю жизнь прожил, здесь и помру. Моя мама тоже здешняя — была учителем, обучала солдат, которые после войны служили в Клекотках в роте охраны. Потом, когда открыли колонию, учила осужденных. Это было лет 60 назад. По молодости у меня было желание уехать отсюда, да что-то не довелось.

Михаил Алексеевич говорит об этом без особой грусти. Он вспоминает о своих учениках, которые вышли из колонии и действительно начали новую жизнь. Некоторыми особенно гордится.

— Был у меня один мастер здесь, занимался швейным делом, — продолжает свой рассказ Мельников. – Несколько лет назад он освободился и уехал на родину — в Узбекистан или Таджикистан — не помню. Но там открыл свой бизнес по пошиву одежды. И фирма его процветает.

Осужденные клекотковской колонии работают в нескольких цехах. Они производят металлические двери, деревянные изделия, орудуют в сварочном цехе. Но главным для объекта является швейное производство.

В самом начале советской эпохи, в 20-е годы прошлого века, Клекотки были райцентром входящего в Тульскую губернию района. В годы Великой Отечественной войны здание железнодорожной станции было разрушено, а потом — отстроено заново. Рядом проложили целых семь путей. Железная дорога обеспечивала местных рабочими местами: здесь трудились стрелочники, машинисты, ремонтники, весовщики.

— Бывало, идешь — не успел пройти — встали четыре эшелона поездов, что делать? — рассказывают местные жители. — Приходилось под ними, ползком. Главное, одежду не запачкать. О безопасности тогда никто и не думал, все так делали.

— В советские годы, когда объемы производства в колонии были огромные, прямо на территорию зоны хотели от станции проводить железнодорожный путь, чтобы отгружать продукцию сразу в вагоны и отправлять по городам, — рассказывает клекотковчанин и по совместительству мастер производственного обучения Ален Брылев. — Но грянули 90-е годы, и ничего не стало.

По словам местных, государство перестало делать заказы и поставлять сырье для продукции. Исчез рынок сбыта, и колония осталась на самообеспечении. А железная дорога стала никому не нужна. Рельсы разобрали и засыпали щебнем.

Сегодня осталось всего два пути. По одному ходит регулярная электричка: утром — в Ряжск, вечером — обратно. Красивый, видно, что не так давно отреставрированный вокзал — закрыт.

Сегодня из социальных благ в Клекотках есть школа-девятилетка, фельдшерско-акушерский пункт, в котором работает местная жительница, детский сад, почта и несколько магазинов. В том числе и на территории колонии. Работает он по определенному расписанию, расплатиться в нем можно только по специальным картам, а продавец тут — женщина.

По словам коллег, будущая сотрудница магазина при колонии приехала в Клекотки еще ребенком, с родителями, где-то в 90-е годы. Здесь она выросла, вышла замуж за сотрудника ФСИН да так и осталась в селе.

— Уезжать отсюда мыслей даже нет, — рассказывает женщина. – Когда в деревне поживешь, в город совсем не тянет. Здесь природа, чистый воздух, родники. В колонии я работаю уже несколько лет. Все осужденные, которые приходят сюда отовариваться, ведут себя очень корректно, я бы даже сказала, интеллигентно.

— И не страшно вам здесь работать? — этот вопрос родился первым.

— А вам вот страшно сейчас? — продавец улыбается, кивая на наших сопровождающих. – Когда вокруг столько смелых мужчин, ничего не страшно.

Вопреки расхожему представлению о колонии, привязанной к населенному пункту, в Клекотках мало кто может вспомнить историю о заключенных, которые женились на местных женщинах и остались здесь жить. Но есть одна другая, не менее пикантная история...

— У начальника отряда увезли жену! — из уст улыбчивого председателя совета ветеранов и сотрудника колонии Геннадия Маркова это звучит почти как байка. – Жил-был тут старлей, со мной работал. И как-то вечером, после смены, говорит мне: «Пойдем в гости, я бражку забористую поставил, угощу!» Ну, мы приходим к нему, в доме никого, а на столе — бумага. Он ее читает и в лице меняется. А в записке, значит, говорится так: «Прощай! Люблю другого». Оказалось, рано утром освободился заключенный, пришел к его жене, забрал ее и увез!

По словам рассказчика, тогда в колонии знакомились запросто — женщин было много, все они работали бухгалтерами, учетчицами, копировальщицами, экономистами. А на промзоне колонии тогда служило 46 человек против сегодняшних трех.

— И когда мне выпадало проводить там плановый «шмон» — я уставал, — смеется Геннадий Алексеевич. – Но история на этом не окончилась. Я как-то встретил ее. Она сама меня узнала и говорит: это же я, сбежавшая с бандитом! Оказывается, прожили они вместе долго, не разбежались. Вот только умер он. А ей сейчас уже, наверное, лет под 70... Может быть, и правда любовь у них была?

Клекотки — село усадебное, долгое время принадлежало князьям. В 1740 году здесь была построена первая деревянная церковь. Со временем она была утеряна в огне, но князья построили новую, каменную, двупрестольную — с престолом летним и зимним.

— Я-то сам не видел, но многие местные старожилы рассказывали, как большевики храм грабили и разоряли, — рассказывает Геннадий Марков, который вызвался прогуляться с нами в старую часть села. – Как купола срывали, как иконы изрубили топором, как кирпич выносили. Был у меня тут знакомый — вот уж он хвастался, как в ряду первых храм разносил! А тут вижу, недавно топает от церкви пешком по дороге. Заболел он сильно, потому и решил в святое место наведаться. Я ему и говорю: что ж ты, черт сутулый, творишь, сам же бахвалился своими разрушениями да поддакивал большевикам, что Бога нет! А он и отвечает: нет, Геннадий Алексеевич, есть Бог...

Говорят, раньше в Клекотках всего было больше, а потому и жилось веселее. Недалеко от школы стоял клуб, в котором проходили вечера и концерты. А в лесу, по дороге к храму, стояла огромная больница областного значения для больных туберкулезом. Сегодня от нее остались одни руины.

Все меньше в селе остается и жителей — старики, которые не хотят уезжать, постепенно умирают, а молодежь и вовсе не удержишь в деревне. Открытые источники пишут, что в 2010 году население Клекотков насчитывало почти 2 000 человек. Сотрудники колонии смеются — говорят, это вместе с осужденными. На самом деле местных в селе осталось от силы человек 500.

— Когда мы с супругой сюда только приехали, часто ходили к одному местному жителю за молоком, — вспоминает Геннадий Марков. – И трехлитровая банка молока стоила тогда 15 копеек! Вот и думайте, коммунизм это был или что...

По воспоминаниям клекотковчан, в советские годы в селе был сильный колхоз: огромные территории возделываемого чернозема, семь мельниц, по несколько тысяч свиней и крупного рогатого скота. На работу в колонию и колхоз бежали люди из соседних шахт и даже с железной дороги!

— В 90-е, когда колхоз разорился, его начали делить, — вспоминают местные. – Всем сотрудникам раздали по 10 гектаров. Тогда стали возмущаться учителя: мы ваших детей учим! Им тоже по 10 гектаров выделили. Тем, кто не возмущался, дали по одному... Тащили кто что мог: кто трактор увел, кто сеялку. Только скот никому не достался — председатель колхоза быстро выгоду смекнул, всех порезал и мясо продал.

Сейчас на все село есть одна корова и несколько лошадей — их держат местные энтузиасты, для себя.

Жители Клекотков давно привыкли к колонии у себя под боком, и многие уже даже не знают, что были времена, когда ее не существовало. Люди с особой ностальгией вспоминают те советские времена, когда заключенные помогали гражданским в быту: делали деревянные гробы и металлические оградки для кладбища, ремонтировали школу и детский сад, наводили порядок на территории к 9 мая. Сейчас все гораздо строже и многое «не положено» по закону. Птичьего клекота, кстати, здесь тоже не слыхать — куда громче «урчат» лягушки в прозрачных местных речках. Как любят шутить сотрудники колонии, из перелетных птиц в Клекотках теперь только их тульские коллеги. А если пройтись по старому селу, то на один жилой дом придется три мертвых...

«Не дай бог колонию закроют» — фраза, которая чаще всего звучала в разговорах местных жителей. Люди, конечно, не верят в это, но все же боятся. Как не верили и боялись в свое время развала крупного передового колхоза. Сегодня Клекотки живут учреждением за колючей проволокой. Как бы печально это ни звучало.

Фоторепортаж смотрите по ссылке
https://ya62.ru/photo/zateryannaya-ryazan-fotoreportazh-iz-k...

По обе стороны побывала Дарья Копосова
Фотографировала Мария Илларионова
Путь прокладывала Наталья Кратенко


Источник Ya62.ru:
https://ya62.ru/articles/kolumnist/zateryannaya-ryazan-ptits...

Canon 650D+Canon18-135stm

Давайте не дадим замолчать и слить на тормозах.

С момента трагедии прошел почти год, а Сергей Акишин до сих пор не может смириться со своей потерей. В прошлом апреле в Шацке произошло смертельное ДТП, отголоски которого до сих пор звучат не только в региональных СМИ, но и на федеральных каналах: пьяный сын бывшего начальника шацкой ГИБДД на скорости, в два раза превышающей допустимую, врезался в грузовик.

Знающие автолюбители говорят: он развернул машину, спасая себя, подставив под удар своего пассажира и подругу — Наташу Акишину. «Патологоанатом сказал, что она поседела в момент ДТП. Наверное, поняла, что сейчас погибнет. Так испугалась», — отец 23-летней девушки почти научился не плакать, вновь и вновь пересказывая эту историю. Он сдержанно и последовательно демонстрирует журналисту документы дела. И только его руки не переставая дрожат.

— Сергей, крепись, Наташка у тебя погибла, — звонок, раздавшийся в воскресное утро 29 апреля 2018 года, навсегда перевернул жизнь семьи Акишиных.

Как выяснится чуть позже, на трассе в Шацке случилось ДТП: водитель автомобиля Volkswagen на скорости более 130 км/ч влетел в разворачивающийся КамАЗ. В результате происшествия погибла 23-летняя Наталья Акишина, пассажирка легковушки. За рулем иномарки сидел пьяный Станислав Сучков — сын начальника ОГИБДД в Химках Юрия Сучкова.

На записях видеокамер видно, что в момент ДТП Сучков не тормозил, а спустя некоторое время к месту аварии приехала черная машина и ее водитель на глазах у сотрудников ГИБДД и «скорой» увез Сучкова с места происшествия. Уже в больнице пьяному виновнику аварии заботливо заменили анализ крови, чтобы экспертиза показала его трезвость. А врачу Шацкой ЦРБ Ларисе Гузевой, которая это сделала, суд назначил гуманное наказание в виде штрафа в 20 тысяч рублей.

Отец погибшей девушки с таким лояльным вердиктом не согласен. Как, впрочем, и с тем, каким образом было проведено расследование. Сергей Акишин предполагает, что имело место не случайное стечение обстоятельств в виде перепутанных образцов крови, а сговор с целью отмазать Сучкова от уголовного дела.

— Я предполагаю, что сговор был организован Юрием Сучковым, который, узнав о смертельном ДТП, решил спасти своего пьяного сына от тюрьмы, — объясняет отец погибшей девушки. — У него есть связи в Шацкой ЦРБ. Возможно, именно так он повлиял на подмену крови. Для этого выбрали врача Ларису Гузеву. Никто же не ожидал, что у нас хватит ума потребовать экспертизу ДНК сданной крови. Когда оказалось, что кровь женская и Гузева пошла по статье, пришлось отмазывать и ее тоже — в противном случае врач могла бы сдать всех.

По словам Сергея Акишина, он хотел, чтобы именно это официально выяснили следователи — кто стоит за «прятками Сучкова» и подменой крови. Отец погибшей девушки был уверен, что правоохранительные органы смогут доказать сговор между должностными лицами ГИБДД и сотрудниками больницы. Однако, по мнению Акишина, следователи сделали все, чтобы этого не произошло. Сейчас, когда дело по Гузевой закрыто, наш собеседник получил право обнародовать все имеющиеся у него на руках документы. Множество противоречивых показаний и сомнительный рассказ врача ЦРБ заставляют усомниться в результатах расследования.

— Мы с самого начала говорили, что была подмена крови, — рассказывает Акишин. — И в Шацке об этом все знали. Как и о том, что кровь подменила врач Гузева. Результаты анализа, который показал, что кровь имеет женский генотип, были готовы 4 июля, однако нам об этом сообщили только спустя месяц — 3 августа. Когда я спросил, почему так долго, мне ответили: это заказное письмо так идет по почте в Рязанской области. Я считаю, что от нас умышленно скрывали важные обстоятельства дела, так как заинтересованные люди решали, что теперь с этим делать. Через неделю результаты были переданы в Сасовский следственный отдел СУ СКР по Рязанской области. Перед следователями стояла задача: выяснить, кому принадлежит кровь. Весь Шацк знал, что кровь за Сучкова сдала врач Гузева. Следователям требовалось время.

К слову, ранее в рамках предварительного следствия Лариса Гузева давала показания. Она рассказывала свою версию произошедшего с того момента, как Станислав Сучков был доставлен в больницу. В конце врач поясняет, что каких-либо резких запахов алкоголя от Сучкова она не почувствовала. В распоряжении редакции YA62.ru есть все документы, на которые мы далее будем ссылаться.

— Дело было передано в Сасовский следственный отдел, над ним работал следователь И. В. Похилько, — рассказывает собеседник. — Там меня уверяли, что к делу подойдут серьезно и со всей строгостью закона, что меня будут держать в курсе расследования, но есть одно но — им необходимо признать меня не потерпевшим, а «заинтересованным лицом».

По словам отца погибшей девушки, он поверил следователю. И, как выяснилось позже, сделал это зря.

— Экспертиза действительно показала, что кровь вместо Сучкова сдала Гузева, — продолжает отец погибшей девушки. — Похилько звонил мне и говорил, мол, все почти закончилось, теперь мы будем ее раскалывать. Когда я приехал в следственный отдел, мне сказали, что Гузева раскаялась в содеянном и ей грозит только штраф. Мне показалось это странным, но, по большому счету, на ее судьбу мне было все равно — самое главное, чтобы она рассказала, кто ее надоумил подменить анализы. Следователь пообещал позвонить мне и уведомить о том, когда над Гузевой будет суд, чтобы я мог присутствовать в зале заседания.

На суд отца погибшей девушки в итоге не позвали. Как ему скажут позже, следователь «забыл о своем обещании, так как у него слишком много дел». О том, что Гузева отделалась штрафом, Акишин узнал из соцсетей. Там же он прочитал о том, что врач подменила кровь пьяного виновника ДТП не умышленно, а случайно — перепутав ее со своей кровью, которая по невероятному стечению обстоятельств завалялась в кармане халата. Далее, чтобы не быть голословными, приводим текст показаний Гузевой. По мнению нашего собеседника, такому полету фантазии могли бы позавидовать Эдгар По и Артур Конан Дойл.

Отдельного внимания требует фраза Гузевой о состоянии алкогольного опьянения Сучкова. Врач говорит, что, «как она говорила раньше и сейчас на этом настаивает», в момент осмотра виновника пьяного ДТП от последнего исходил резкий запах духов и алкоголя, и так как Сучков был без одежды, этот самый запах исходил изо рта. Таким образом, Гузева делает вывод, что мужчина был пьян.

Возникает вполне закономерный вопрос: в каких из двух представленных следствию показаний Гузева врет? В тех, где утверждала, что не чувствовала запаха алкоголя? Или в тех, где от Сучкова все-таки пахло? А если она путается в этом факте, то где гарантии, что она не обманывает следствие и в остальном? По какой причине суд и следователи поверили в ее по всем канонам нелепую историю про случайно перепутанные пробирки с собственной кровью суточной давности? Зачем Гузева взяла у себя кровь и потом больше суток носила с собой в халате? Она забыла о том, что собиралась сдать анализы? Не ставит ли все вышесказанное под сомнение компетентность данного врача? Чьи анализы Гузева перепутает или забудет сдать в следующий раз?

— Меня вызвали в следственное управление в Рязань после того, как я в шацких соцсетях написал все, что я думаю по этому поводу, — рассказал Сергей Акишин. — Мне пытались доказать, что Гузева действительно ошиблась, а потом страдала из-за содеянного, мучилась, бедная. И еще спрашивали меня, почему они должны верить мне, а не этой бедной женщине? Ведь у меня же нет доказательств того, что она действовала умышленно. Еще мне рассказали, что в качестве компенсации, чтобы загладить свою вину, Гузева пожертвовала пять тысяч рублей в помощь сиротам. Я чуть не расплакался. А еще в протоколе судебного заседания написано, что Гузева «принесла свои извинения за содеянное». Интересно кому? Судье? Прокурору? Перед кем она там в зале суда извинялась? В следственном управлении мне не смогли ответить на эти вопросы.

Сомнения у Сергея Акишина вызывают не только показания Гузевой. Весьма странно звучат объяснения сотрудников ГИБДД Уртикова и Астахова. Они первыми приехали на место происшествия. На записи с видеокамер отчетливо видно, что в этот момент на месте ДТП находится черная машина, которая не является участником аварии. Сотрудники ГИБДД спокойно обходят ее и не возражают, когда легковушка покидает место ДТП. Самое удивительное, что в своих показаниях оба гаишника заявляют, что никакой машины они не видели.

— Эта машина и ее водитель Морозов, — о чем знает, опять же, весь Шацк, — важна, потому что она первой приехала на место ДТП, водитель забрал Стасика Сучкова и увез его в больницу, — поясняет отец погибшей Натальи Акишиной. — Я написал заявление в УМВД по Рязанской области о том, что оба сотрудника ГИБДД выполняли свою работу ненадлежащим образом. В результате пришел ответ: по результатам проверки моя информация не нашла своего объективного подтверждения.

— Что может быть более объективным подтверждением, чем запись с видеокамер? — задается вопросом безутешный отец. — Уртиков и Астахов приехали, машина уже была на месте ДТП. Они ходили рядом, видели, как она уезжает. Их показания не соответствуют действительности, а в УМВД на это закрывают глаза.

Сергей Акишин изучил все документы так хорошо, что кажется, будто он знает их наизусть. По словам отца погибшей девушки, разночтений в показаниях гораздо больше, просто нам он рассказал о самых вопиющих. Собеседник упомянул также, что Гузева постоянно путалась во времени: то она не помнила, когда обнаружила «случайную подмену» крови, то вдруг указывала «конец своей смены» в 20:30. Следователи не стали допрашивать Сучкова сразу, ссылаясь на то, что он в реанимации, хотя в своих показаниях врачи говорят о том, что пьяный водитель был в порядке и в состоянии давать показания, но этим даже никто не поинтересовался.

— Еще у меня вызывает большой вопрос, зачем на место ДТП приезжал начальник ГИБДД Олег Иванов, — делится своими мыслями Акишин. — Что он там делал? Или начальники теперь на все смертельные ДТП выезжают? И от кого появилась первая официальная версия о том, что в аварии виноват водитель КАМАЗа? Кто этот опытный специалист, который такое на глаз определил?

Сергей Акишин собирает документы в файлы. Они еще пригодятся ему в его личной борьбе с системой. И кажется, что сейчас он все сказал и добавить нечего. Но все же задерживается еще на несколько минут, чтобы предостеречь:

— В таких делах, где замешаны начальнички, надеяться можно только на себя. Как только ты хоть чуть-чуть поверишь в следственную систему, как это случилось со мной, тебя обманут. Ни в коем случае не делайте этого. Стасик Сучков уже на второй день сидел коленки почесывал, а Наташа моя в гробу лежала.

Отец Наташи плачет. Он договорил.

P. S.

Как сообщили YA62.ru в пресс-службе УМВД по Рязанской области, Станиславу Сучкову предъявлено обвинение в вождении в нетрезвом виде, повлекшем по неосторожности смерть человека. Расследование данного дела закончено. Оно передано в суд.

Михаил Агиров

Подробнее на Ya62.ru:

https://ya62.ru/articles/rassledovanie/putayutsya-v-pokazani...

UPD.

В редакцию портала YA62.ru обратилась семья Ребровых из Рязани. По их словам, больше года назад под Пронском произошло групповое избиение молодого человека местными «авторитетами». Несмотря на то что побои были сняты, а экспертиза дала заключение о причинении тяжкого вреда здоровью, полиция Новомичуринска не торопится возбуждать уголовное дело. Мать и сестра пострадавшего парня рассказали свою версию происшествия.

— Сами мы в Рязани живем, а под Пронском, в селе Семенске, у нас дедушка обитает, – начала свой рассказ сестра избитого парня Анна Реброва. — В 2018 году, в феврале, на праздники, мы поехали навестить дедушку большой компанией: были я, мама, Рома — мой брат, его девушка Юля, мой жених Тимур и наша крестная.

По рассказу девушки, все произошло в ночь с 23 на 24 февраля. Примерно в 21:00 после бани парни решили съездить в соседнее село Октябрьское за пивом — там работал бар. За руль посадили Юлю.

— Минут через 20 после того, как они уехали, мне позвонила Юля и сказала: Рому побили, он весь в крови, нужно ехать в пронскую больницу зашивать раны, — вспоминает Анна Реброва. — Она попросила собрать документы.

Когда молодые люди приехали, стало ясно, что у Романа Реброва разбит лоб. Однако в больницу его решили не везти, так как в семье был медик — крестная, которая и стала обрабатывать раны.

— Мы стали выяснять, что случилось, и ребята рассказали, что местным «авторитетам» Михаилу и Алексею Судьбиным, которые держат в страхе весь Новомичуринск и Пронский район, не понравилось, как они припарковали машину у бара, — объяснила собеседница. — Те стали пинать машину, Тимур попытался их остановить, и завязалась драка. Досталось и моему брату. Кое-как удалось разнять конфликтующих, Юля заставила наших парней сесть в машину и уехала. И вот, когда мы уже были дома и обрабатывали Роме раны, Тимуру позвонили на мобильный и сказали: «Мы сейчас едем вас убивать».

Как рассказала мать Романа Реброва, первой мыслью было: прятать машины и звонить в полицию. Анна, как была после бани, в одном халате, побежала к соседям просить о помощи.

— Юля не успела отогнать свою машину, когда к нашему дому приехал внедорожник, — вспоминает собеседница. — Из него вышли пятеро, в том числе известные многим в тех краях Михаил и Алексей. Они за волосы вытащили Юлю из машины и сказали ей, что сейчас будут ее насиловать. Прижали к забору и стали водить по ее телу дубинками, потом разбили ее машину.

— Я всех запомнила до мельчайшей детали, всех их я знаю, — признается Анна Реброва. — Когда я все это увидела, то кинулась к Михаилу Судьбину, стала его умолять, говорить, пожалуйста, не трогайте нас! Он меня по плечу похлопал и сказал: сейчас все будет хорошо.

По словам собеседницы, на крики Юли выбежал Роман Ребров, на котором были только брюки, так как все это время ему обрабатывали раны.

— Все пятеро, кто в кирзачах, кто в кроссовках, повалили его на снег и начали бить, — продолжает рассказ девушка. — Ко мне подошел один из нападавших, Алексей Судьбин, взял меня за горло и сказал: «Закрой свой рот, я здесь король, я подожгу ваш дом и всю улицу, и от вас ничего не останется».

По словам собеседницы, на крики выбежали соседи. Они тоже узнали нападавших и пытались воззвать к их совести, кричали: «Миша, Леша, оставьте их, вы же взрослые люди».

— Они убивали моего сына, а я даже не могла помочь ему, — не может сдержать слез мать Романа Реброва. — Они нас не пускали. Деду 78 лет, он тоже пытался их разнять, они отшвыривали старика. От моего сына нападавшие отстали, только когда прибежал Тимур. Они переключились на него, и мы смогли уволочь Рому в дом. Когда мы его тащили, я была уверена, что несу уже труп. Но дома он пришел в себя.

Когда одного молодого человека удалось скрыть в доме, Анна выбежала на улицу за своим женихом.

— Я увидела, что ему на шею накинули трос, закрепленный к машине, и заводят мотор, — вспоминает собеседница. — Я понимала, что они собираются протащить его по улице. Но в итоге они этого не сделали, только попугали. Взяли его за шкирку и сказали: завтра в 12:00 в нашем кафе в Пронске со своим подельником мы решим, какую сумму вам выписать за испорченный вечер.

Как вспоминают Ребровы, с момента первого звонка они пытались вызвать всех, кого только можно: полицию, МЧС, «скорую». Когда мать избитого Романа обрывала телефон скорой помощи и плакала, что ее сын умирает, ей ответили, что «не вы одни такие». В итоге и полиция, и медики приехали в третьем часу ночи, спустя почти четыре часа после первого звонка в 112.

— Когда нападавшие уезжали, они сказали: вызывайте кого хотите, все, кто приедет, — тоже будут наши, – вспоминает мать семейства. — Поэтому, когда приехали врачи и постучали в дверь, я не сразу смогла им открыть — было так страшно.

Романа и Тимура с травмами отправили в рязанскую ОКБ, так как справиться с такими увечьями на местном уровне врачи не смогли. У Романа Реброва диагностировали черепно-мозговую травму, трещину на черепе, сломанную лицевую кость. Также у парня была перебита грудная клетка, выбиты зубы.

— У него и до этого было плохое зрение, носил очки, — вспоминает мать парня. — Теперь вообще упало. И после лицевой травмы Рома не чувствует запахи, у него полностью отсутствует обоняние.

Как рассказали родственники потерпевшего, побои были сняты и проведена экспертиза нанесенного вреда здоровью. Однако спустя год после происшествия полиция Новомичуринска не заводит уголовного дела и не дает родственникам отказ в возбуждении.

— Мы считаем, что дело затягивается намеренно, — отмечает мать потерпевшего. — Срок годности экспертизы прошел, и в полиции нам сказали делать экспертизу повторно. Нам кажется, они хотят поменять степень вреда здоровью с тяжкого на легкий.

Семья Ребровых полагает, что сотрудники полиции, которые ведут их дело, в сговоре с нападавшими. Также собеседники отметили, что в ходе очных ставок, которые проходили в Новомичуринском РОВД, потенциальные обвиняемые вели себя агрессивно и пытались запугать свидетелей.

— Они говорили следователю, что мы подрались с соседями, а они просто ехали мимо и даже хотели нас разнять, — поясняет Анна Реброва. — Кстати, соседи, которые все видели своими глазами, к которым я стучалась и просила о помощи, отказались давать показания против Судьбиных.

Сейчас все документы по делу находятся у следователей.

Но на этом все не закончилось. Спустя почти год после случившегося Романа и Тимура вызвали в суд — один из участников драки подал на них заявление об избиении и нанесении вреда здоровью. Напомним, дело по увечьям Романа Реброва не возбуждено до сих пор.

— Михаил Судьбин представил справку о побоях, она была написана в Новомичуринской ЦРБ, и заключение экспертизы, — прокомментировал адвокат Алексей Грибов. — Суду были представлены свидетельские показания. Мы со своей стороны подали ходатайство на повторное проведение экспертизы по данному факту. Заявитель утверждает, что якобы на следующий день после драки он обратился в ЦРБ Новомичуринска с побоями. Почему решил подать в суд только спустя год, заявитель не уточняет.

По мнению Ребровых, справка, полученная Михаилом в Новомичуринской больнице, не соответствует действительности, а так называемые свидетели случившегося — подставные.

— Мы уже видели публикации о том, что в больнице Новомичуринска подделывают документы, — рассказала Анна Реброва. — Так как полиция не обращала внимания на наши заявления, я решила сама доказать, что свидетели левые. Я нашла одного из них в соцсети. Мы были косвенно знакомы, но он не знал, что я родственница Романа. В переписке он рассказал, что не был свидетелем драки и знает о ней только со слов товарищей. (Переписка есть в распоряжении редакции YA62.ru)

— Куда мы только ни писали по нашему делу — в прокуратуру, в рязанскую полицию, все снова спускается на ГРЭС, — поясняет Анна Реброва. — Обратиться в СМИ и предать дело огласке нам посоветовал наш адвокат. Мне очень страшно. Но другого выхода нет. У нас там дед живет. Сколько можно продолжаться этому беспределу из 90-х? Когда мы рассказываем свою историю, люди нам не верят. Говорят, такого уже не может быть. А мы на себе испытали, что может.

Редакция YA62.ru готовит официальные обращения по данному факту в УМВД России по Рязанской области, а также в областную прокуратуру. Мы будем следить за развитием событий.

Михаил Агиров

Подробнее на Ya62.ru:

https://ya62.ru/articles/rassledovanie/my-edem-vas-ubivat-po...