30 января (9 февраля) 1667 года представители Речи Посполитой и Русского государства заключили Андрусовское перемирие, которое завершило 13-летнюю Русско-польскую войну. Название произошло от деревни Андрусово под Смоленском, в которой перемирие и было подписано.
Согласно ему России переходил Смоленск, а также другие земли, ранее отошедшие к Речи Посполитой в период Смутного времени, в том числе Дорогобуж, Белая, Невель, Красный, Велиж, Северская земля с Черниговом и Стародубом. Запорожская сечь переходила под совместное управление России и Польши. Кроме того, Речь Посполитая признала за Россией право на Левобережную Украину, но город Киев по условиям перемирия требовалось возвратить полякам.
Отдавать столицу Древней Руси в Москве очень не хотели – Киев, «вотчина извечная государя нашего», был наглядным символом московских претензий на все древнерусское наследие. У поляков выторговали, что русский гарнизон останется в городе временно, «на срок в два года». Чтобы успокоить польское дворянство, русский царь обещал выплатить им 200 тыс. руб. компенсации за разрушенные восставшими казаками имения.
В итоге временное оказалось постоянным – все следующие 20 лет Москва под разными дипломатическими предлогами затягивала «отдачу» Киева. Пока на новых переговорах о «вечном мире» в 1686 году польским послам не заявили, что город «не уступят без крови» («az do krwi i golow polozenia nie ustapimy», как доносили польские посланцы в Варшаву).
Россия воспользовалась тем, что полякам, к тому времени втянувшимся в большую войну с Турцией, стало не до возвращения былых владений. Но право грубой силы, позволявшее не отдавать обещанное, требовалось облечь в дипломатические формы. Поэтому полякам намекнули, что Москва за Киев готова платить.
Польским магнатам денег хотелось, но открыто продать кусок своего государства, да еще имеющий столь символическое значение, они тоже не могли. И стороны начали долгие переговоры о сумме, которую Россия заплатит Польше «по братской дружбе и любви» – именно так дипломаты в 1686 году официально сформулировали назначение платежа. Фактически же началось долгое и страстное обсуждение цены, по которой Москва купит Киев у Варшавы.
Попробовал нарисовать это нейросетью. Как-то так :)
Торговались несколько месяцев в стиле восточного базара. Изначально польские послы назвали сумму 4 млн злотых (800 тыс. руб.), в ответ русские дали свою цену, в 26 раз меньшую, – 30 тыс. руб. Польские послы эмоционально обозвали русское предложение «шуткой» и патетически восклицали, что «сердце их вынято» вместе с Киевом. В ответ московские бояре меланхолично согласились «прибавить к прежнему что доведется».
800 тыс. рублей в то время равнялись половине всех доходов государства Российского за год. И поляки в торге уступили первыми, снизив запрос до 3 млн злотых, или 600 тыс. руб. Через месяц переговоров и эта сумма упала в три раза.
Примечательно, что ход дипломатической торговли обе стороны фиксировали очень тщательно. И русские, и поляки подробно записывали все психологические реакции дипломатов‑соперников: кто как смотрел, как говорил, когда повышал голос и т. п. Поэтому историки теперь знают буквально по минутам, когда фаворит царевны Софьи князь Голицын кричал на польских послов «wielkim glosem» и когда глава польской делегации, познаньский воевода Кшиштоф Гжимултовский «тяжко» смотрел на литовского канцлера Огинского.
На 200 тыс. руб. переговоры застряли – московские бояре уперлись и предложили полякам ехать домой. Те неделю демонстративно готовились к отъезду, после чего сообщили, что согласны и на 150 тысяч. Следующие две недели переговоров сэкономили Москве еще 4 тыс. руб. – в итоге два славянских государства сторговались на 146 тыс.
Сумма эта соответствовала примерно 10% годового бюджета России в то время. Но проблема заключалась в том, что ее требовалось собрать и передать полякам серебряной наличностью, то есть перевезти через границу 7 тонн драгоценного металла. В итоге возник новый дипломатический скандал, когда груженные серебром телеги в мае 1686 года застряли в грязи под Смоленском из-за весенней распутицы.
Поэтому свои 7 тонн серебра за Киев поляки получали целый год в три приема. Больше всего в Москве опасались, что выплаченные суммы пойдут на укрепление польской армии. Но полученные деньги Варшаве на пользу не пошли – местные магнаты тут же поделили их между собой. А Москва, купив Киев и «вечный мир» с поляками, тут же начала готовить первый поход на Крым.
"Ехай в Московию, откуда явилась!" - прошипела старуха-литовка, с ненавистью глядя на Елену. Молодая княгиня остановилась напротив гневливой бабки и, ласково улыбаясь, протянула ей монету. Старуха денежку взяла костлявой рукой, но тут же плюнула вслед благотворительнице.
Полотно художника Петра Топольского.
Елена шла к церкви твердым шагом, но внутри у нее все сжималось от боли. Нищая старуха, настропаленная против русской княгини знатью, и не знала, что Елена не может "ехать в Московию", ведь ее не пускают. А здесь, в Литве, она - ненужная невеста..
19 мая 1476 года во граде Москве били во все колокола. Софья Палеолог, законная супруга Государя и великого князя всея Руси Ивана III Васильевича, подарила своему венценосному супругу прелестное дитя. Несмотря на то, что это была девочка, радовался люд московский, христосовался, хотя Пасха не так давно прошла - в тот год великий праздник был 23 апреля.
Радость да звон колокольный не случайными были - три предыдущих ребенка Софии и Ивана умерли во младенчестве. Тревожно было родителям и на этот раз. Если обыкновенно детей в Московском государстве крестили на сороковой день, то по приказу царя новорожденную окрестили на третий - если уж помрет, то с христианским именем. Назвали девочку Еленой.
Княжна росла в богатых хоромах, которые отец выстроил для ее матери - заморской принцессы, прибывшей в ноябре 1472 года в Москву из далекой и загадочной Византии.
Еленушке довелось появиться на свет в неспокойные, тяжкие времена. В 1480 году, когда девочке исполнилось четыре года, на Москву в очередной раз напали татары - хан Ахмат пожаловал за данью. Софья с детьми, коих к тому времени у княжеской четы было уже трое, отправились в Дмитров, а затем - на Белоозеро (ныне - г. Белозерск, Вологодская область). В случае, если бы Ахмат захватил Москву, князь Иван приказал жене бежать дальше, к северным морям.
Однако Ахмат так и не решился на генеральное сражение: постоял четыре дня напротив русской рати на берегу реки Угры, да и удалился восвояси, так и не решившись на генеральное сражение. Татаро-монгольское иго на Руси окончательно завершилось.
Зимой Софья с детьми воротилась в Москву.
Фёдор Бронников "Встреча царевны Софьи Палеолог".
В 1493 году Елене исполнилось семнадцать лет. Будучи плодом любви русского князя и византийской царевны, княжна отличалась отменной красотою. Иван III давно поговаривал о том, что "засиделась Ленушка в девках", однако, занятый войной с литовцами, откладывал поиск жениха. Как выяснилось, не напрасно.
В 1494 году так называемая "Странная война", продолжавшаяся семь лет с 1487 года, наконец-то завершилась. "Странной" историки назвали этот конфликт, потому что литовцы и русские сражались, не объявляя другу другу войны.
Выходит, войны как бы и не было, однако, мирный договор был заключен, и частью этого договора стало сватовство 33-летнего великого князя литовского Александра Ягеллончика к княжне московской Елене Ивановне.
Ян Матейко "Александр Ягеллончик".
Для Ягеллончика это был очень важный брак: литовскому князю, потерпевшему ряд тяжелых поражений и непопулярному в народе, был необходим мир с Москвой, кроме того, Александр надеялся, что московский владыка, став его тестем, вернет Литве часть утраченных в ходе войны земель. Иван III Васильевич, со своей стороны, породнившись с Ягеллончиком, рассчитывал предотвратить уничтожение в Литве православной митрополии.
При подготовке брака Елены и князя Александра вопросу веры уделялось огромное внимание. Иван Васильевич изъявлял желание, чтобы молодых обвенчал митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Макарий I. Католик Ягеллончик от этого наотрез отказался. Более того, Александр настаивал, чтобы Елена перешла в католичество. Для переговоров по этому вопросу в Москву был отправлен писарь Великого княжества Литовского Адам Якубович.
В конце концов, стороны сошлись на том, что обряд венчания будет произведен католическим и православным иерархами. Иван III распорядился собирать в Литву невесту, которая ни разу в глаза жениха не видела.
В январе 1495 года 19-летняя Елена со многочисленной свитой выехала из Белокаменной. Отец дал за дочерью невероятное приданное: свадебный поезд невесты растянулся на сотни метров. Вот всего лишь отрывок из огромной "росписи" приданного:
"20 сороков соболей да 20000 белки, да 2000 горностаев; «шелковые рухляди», «бархаты венедицкие», «бархаты бурские», камку, тафту, «розные шелки», драгоценности, среди которых «чепь золота», «запанка золота с яхонты и с лальски зерны новгородскими".
Князь Иван не поскупился, отправил на Запад дары русские, все в надежде на то, что с его дочерью будет соответствующее обращение.
Александр Ягеллончик встретил невесту в Вильно, и был поражен красотою невесты. Ну, и свадебный поезд с дарами, конечно же, произвели на князя огромное впечатление.
А вот литовская католическая знать, состоявшая по большей части в оппозиции к Александру, относилась к московской княжне враждебно. Над Еленой насмехались, называли "ненужной невестой", намекая на то, что с Московским государством Литве нельзя иметь никаких дел.
Н. Дмитриев-Оренбургский "Великий князь литовский Александр встречает невесту свою Елену, дочь Иоанна III в Вильне".
Тем не менее, бракосочетание прошло 15 февраля 1495 года в костеле святого Станислава в Вильно. Венчали молодых виленский епископ Войтех Табор и прибывший вместе с Еленой русский священник Фома.
Александр Ягеллончик в ходе венчания пообещал не неволить Елену к переходу в католическую веру, сохранив за ней "греческий закон", то есть, веру православную. Таким образом, Елена становилась Великой княгиней Литовской православного вероисповедания, что позволяло ей стать заступницей всех единоверцев в княжестве.
Взяв московскую княжну в жены, великий князь сразу же принялся отправлять письма в Москву к тестю с просьбой вернуть часть земель. Иван III отвечал уклончиво, и вскоре стало понятно, что ничего возвращать он не будет - да и не было такой договоренности.
Александр, однако, был крайне недоволен и лишил молодую жену владений, которые положены были великим княгиням литовским.
Елена, впрочем, отнеслась к этому более чем спокойно. Молодая московская княжна проявила при литовском, негативно настроенном к ней, дворе, завидную выдержку, такт и ум. На собственные средства она приобретала имения, оказывала поддержку православном монастырям и церквям.
В те времена литовские католики всячески пытались провести унию, то есть, православные должны были стать католиками. Православное меньшинство всячески этому сопротивлялось.
Католический епископ Войтех Табор лично посещал Елену Московскую дабы убедить ее отказаться от православной веры, стать сторонницей унии. Великая княгиня отвечала уклончиво, говорила, что отец не велит, а ослушаться его она не может.
Папа римский Александр VI, известный в миру как Родриго Борджиа и подозреваемый в противозаконной связи с родной дочерью Лукрецией, был главным гонителем Елены в Европе. Понтифик требовал от Александра Ягеллончика заставить супругу принять унию, ежели же она откажется, развестись с нею, лишить всего имущества и предать церковному суду.
Великий князь литовский, очень привязавшийся к молодой жене, отверг требования Борджиа.
Александр Ягеллончик и Елена Московская.
Для Александра ситуация была по-настоящему тяжелой. На великого князя давили все - знать, духовенство, папа римский. Литовский правитель на все требования отвечал уклончиво, старался защитить жену от нападок.
При дворе больше всего страданий Елене причиняла свекровь, королева Польши Елизавета Габсбург, ярая католичка:
«Мать Александра, королева Елизавета, игнорировала Елену, но вместе с тем понуждала ее перейти в католичество» - Э. Гудавичус.
Елизавета Габсбург.
В 1500 году ряд литовских православных феодалов, недовольных давлением на Елену Ивановну, а также своим собственным положением в княжестве, перешли на московскую службу. Это стало поводом для очередной русско-литовской войны.
Война ожидаемо ухудшила и без того тяжелое положение московской княжны в Литве. Раздавались даже призывы о расправе над великой княгиней, но неизменной защитой для Елены становился ее супруг Александр Ягеллончик.
Война для Литвы складывалась плохо, а насаждение унии, и вовсе, полностью провалилось. Проигрывая, литовцы внезапно увидели в Елене свое преимущество, ведь она могла участвовать в переговорах о мире. Великая княгиня, несмотря на все нанесенные ей обиды и притеснения, всячески содействовала делу мира, в письмах к отцу отстаивала интересы Литовского государства.
Вместе с тем, Елена сообщала о страхе, что после смерти мужа над нею могут учинить насилие.
Страх великой княгини был вполне понятен. В Литве она чувствовала себя заложницей. Помимо мужа, защитой для нее мог стать статус матери наследника престола, но вот беда, родить Елена никак не могла. Дважды она была беременна от Александра, и дважды произвела на свет мертворожденных детей.
19 августа 1506 года случилось то, чего так боялась Елена - ее супруг Александр Ягеллончик скончался в возрасте 45 лет. На смертном одре Великий князь составил завещание, в котором попросил своего преемника сохранить за Еленой ее владения, быть к ней добрым и держать под защитой.
Титулы Великого князя Литовского и короля Польши достались младшему брату Александра, Сигизмунду I.
Сигизмунд I.
Поначалу новый правитель относился к Елене вполне достойно. Сигизмунд даже надеялся использовать вдову для подавления мятежа видных литовских аристократов братьев Глинских, тяготевших к Москве.
После того, как брат Елены, новый Великий князь Московский и Государь всея Руси Василий III дал Глинским убежище в Москве, Сигизмунд полностью разочаровался во вдове своего брата.
Для 30-летней Елены настали мрачные времена. Фактически, она стала заложницей Сигизмунда I для давления на ее брата Василия.
У Елены стали одно за другим отбирать имения, опустошать ее земли. В Вильно молодая вдова чувствовала себя птицей в клетке, и постоянно боялась за свою жизнь.
После смерти мужа ее престиж в Литве упал, и местная знать прекратила с нею считаться, настраивала против Елены простой народ. Между тем, все без исключения иностранки - вдовы литовских монархов ранее покидали страну.
В 1511 году Елена решила последовать примеру своих предшественниц. Ей следовало попросить позволения у Сигизмунда, но женщина прекрасно знала, что государь не разрешит ей покинуть страну.
Тогда Елена решила в буквальном смысле сбежать. План был прост: великая княгиня под предлогом осмотра имений, отправлялась на границу с Русью, а там ее должен был ждать отряд русских ратников.
Василий III поручил исполнение плана князьям Петру Одоевскому и Семену Курбскому.
Увы, случилось предательство. Кто-то сообщил о готовящемся побеге Елены виленскому воеводе Николаю Радзивиллу, а тот сообщил королю. Сигизмунд поручил немедля арестовать Елену.
Арест был постыдным. Великая княгиня молилась в православном храме, когда туда вошли воеводы Сигизмунда. Женщину "взяли за рукава" и вывели их храма, хотя согласно древним обычаям в церкви человек неприкосновенен.
Василию III, разозленному непочтительным обращением с сестрой, Сигизмунд написал, что великую княгиню никто не арестовывал, а ее лишь "убрали" от границы, так как там небезопасно. Василия такой ответ не удовлетворил, в результате чего началась очередная русско-литовская война.
С. Иванов "Поход москвичей против литовцев", 1903 год.
Елену по приказу Сигизмунда отправили в Браслав. Страдания и бесконечный, навязчивый страх, преследовавший женщину после кончины ее супруга, надломили великую княгиню. 20 января 1513 года Елена Ивановна скончалась. Ей было всего-навсего 36 лет.
Огромные владения великой княгини отошли королеве Барбаре Запольи. Сигизмунд I равнодушно отреагировал на известие о смерти той, которую его брат перед смертью завещал беречь. В письме краковскому епископу король заявил, что смерть Елены стала "избавлением от многих забот".
Тем не менее, Сигизмунд позволил похоронить московскую княжну в православном Пречистенском соборе Вильно.
Так сложилась судьба женщины, русской княжны, которая во враждебной обстановке отстаивала свое право исповедовать веру предков, быть самой собой.
(с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Как-то я уже рассказывал в чем-то комичную и забавную, а в чем-то тяжелую и поучительную историю итальянских амбиций в первой половине XX столетия. Там основным посылом было то, что великое в имперском смысле прошлое страны (или территории, где страна располагается, национализм не особенно разборчив в этом) вовсе не означает, что планы по расширению сейчас, в момент, когда решения принимаются, будут успешными и не окончатся крахом. Может быть и так, что страну в ходе подобных деяний поджидает фиаско и спад всей напускной спеси. Италия является ярчайшим примером этого, её воздушные замки про "наше море" и прочее разбились о бетон реальности, где Апеннины больше не могли составлять конкуренцию Западной Европе, СССР и США. Но Италия, конечно, не единственный пример подобного конфуза. В XX столетии, особенно в период интербеллума (1918-39 года) ещё несколько государств имели амбиции, не соответствующие их действительным возможностям и ресурсам. Я намерен описать их подобно тому, как это когда-то было сделано с Италией. Начну с Польши, страны, заслуживающей внимания своей витиеватой исторической судьбой.
Основы грёз
Бывает так, что название страны случайно, бессмысленно или просто очень примитивно. Например, Аргентина это "земля серебра", хотя этого металла там куда меньше, чем в более северных частях Южной Америки, или Франция - "земля франков". Но в случае с Польшей название отлично отражает положение государства и его важную особенность. Оно происходит от славянского племени полян, но не восточных, что основали Киев, а западных. Название племени, происходящее от слова поле, указывает на их расположение в равнинной местности, и как нельзя лучше отражает всю польскую землю - в стране практически нет гор, вся она расположена на Европейской низменности, проходящей едва ли не от Уральских хребтов до французского полуострова Бретань. А Польша устроилась как раз посередине этой огромной равнины.
Как видно, не только Польша, но и Северная Германия, Европейская Россия и многие другие лишены шрамов земли в виде гор и вулканов
Так выглядит типичный пейзаж европейской равнины. Конкретно это - где-то в центральной России, но похожая местность, жители которой знают о вулканах и горах максимум как туристы, характерна для огромной части Европы
Для полян и их родственников, с раннего средневековья поселившихся в этой местности, такое положение стало в какой-то момент огромной проблемой - чуть западнее голову подняли немецкие феодалы, с основанием мощной на старте Священной Римской империи посмотревшие на рыхлые западнославянские сообщества, бывшие еще языческими, как на очень удобных жертв для завоеваний - и повод в виде "спасения в крещении" присутствует, и государственности у них нет, и преград для армий в виде гор или болот тоже. Впрочем, польские племена имели преимущество - их "прикрывали" полабские славяне, занимавшие территорию, приблизительно соответствующую появившейся в XX столетии ГДР. Они были настолько успешно крещены, что ныне их почти не существует - осталось что-то около нескольких десятков тысяч, остальные переняли немецкие культуру и язык.
Восток Германии некогда был славянским регионом, поляне же со товарищи были чуть дальше от агрессивной СРИ
Смотря на все это, помеченные на карте выше ярко-красным племена начали что-то соображать. Судьба полабов была незавидна, но она научила одному - развитая государственность и христианская церковная структура являются неоспоримыми атрибутами успешного общества. Потому объединившиеся польские племена решат христианизировать себя сами, чтобы у немцев не было повода прийти к ним с мечом. Князь Мешко Первый примет католичество и начнет его распространение, а его преемник Болеслав Храбрый добьется получения королевского титула от германского императора. Так сформируется государство польское в первоначальном виде.
Первый король Польши
Польша в начале своей государственности будет примерно в тех же границах, что и современная
Но глупо было бы полагать, что стремящиеся к экспансии на менее развитый восток немецкие феодалы так просто оставят Польшу. Конечно, на время, пока она только была новичком в "дружной католической европейской семье", её оставили в покое, но когда в XII столетии полабские славяне были окончательно добиты, уже никак нельзя было отрешиться от соблазна завладеть парочкой новых владений. Польша, вместе с языческими племенами Прибалтики (включая Восточную Пруссию), с тех годов оказалась под постоянным давлением германских сил. Они находили уже иные поводы вторгаться, хоть поляки даже периодически помогали им захватывать балтов. Тем не менее, немецкие рыцари без единого зазрения совести захватили у своих же "братьев по вере" Померанию, порт Гданьск, лишив Польшу выхода к морю, и Силезию. В первых двух польское население будет потом вытеснено немецким почти полностью, а вот в третьей несмотря на столетия германизации поляки останутся весомой категорией населения вплоть до XX столетия.
Тут, однако, будто бы сработал какой-то вселенский закон равновесия, ибо Польша, много потеряв, смогла и кое-что приобрести. В XIV столетии расположенное к востоку Галицко-Волынское княжество находилось в упадке и стало легкой добычей для Польши. Она использовала проверенную тактику - княжество было православным, и соответственно "спасти" населявших его еретиков было почти "делом чести". В 1392 княжество было ликвидировано и разделено между Польшей и Литвой, став для первой своего рода "утешительным призом".
Здесь Галиция и Волынь помечены как "Рутения", так как были единственным княжеством Руси, принявшим королевский статус от Рима как "Русское королевство", что в дальнейшем отразится на именовании регионов западными источниками
Так лишенная выхода к морю Польша обратилась на восток. Там ей удалось заключить унию с Литвой путем брака литовского князя Ягайло и польской королевы Ядвиги. С этих пор два государства пойдут на сближение. Это отразится на многом, и решит дальнейшую судьбу Литвы - под влиянием Кракова литовские элиты начнут хуже относиться к доминирующему в их владениях православному населению, что вызовет его недовольство. Поэтому с конца XV столетия неприметная и слабая до того Москва начнет систематические лишать Литву территорий. В конце концов почти половина некогда огромного княжества предпочтет уйти к восточному соседу, что станет причиной огромного кризиса в стране. Польша, используя это, доведет план с унией до конца и в 1569 году станет с Литвой единым государством, где, разумеется, именно Польша станет ведущей половиной.
Поздний портрет королевы Ядвиги
Речь Посполитая на пике была очень велика и довольно сильна. Но на религиозной её карте можно явственно увидеть и причины будущих бед державы
Новое государство станет яростно соперничать с Россией, которая уже норовила занять все православные регионы вплоть до Галиции. Польша войдет в Золотой Век, память о котором поляки лелеют до наших дней. В подчинении Москвы она будет видеть одну из главнейших своих целей, и номинально даже ее добьется - поляки таки побудут в Кремле в года Смуты, а польский принц Владислав станет русским царем. Но все же русский гигант окажется не по зубам Польше - слишком он будет велик и враждебен к католической стране, и провернуть второй раз фокус с унией не выйдет. Более того - Россия, будучи географически в лучшем положении, чем Польша, зажатая между крупными державами и не имеющая от них природной зашиты, все же мобилизует силы и сломит соседа в войне 1654-67 годов, забрав немалый кусок земли с Киевом. Это во многом случится оттого, что Варшава будет излишне жестока с православными этой территории, что склонит её население и запорожских казаков на сторону России в войне.
Впрочем, ошибки Речи Посполитой заключались не только в религиозной сфере, было и много других - в частности, сохранялось изжившее себя в эпоху абсолютизма устройство сословной выборной монархии - новые короли избирались дворянством, которого в Польше была десятая доля от всех подданных, что невероятно много - во Франции и России голубую кровь имело не более одного процента жителей. Такие расклады делали всю систему нестабильной и часто приводили к небольшим гражданским войнам - дворяне вкупе ко всему имели право официально восставать против короля. Поэтому неудивительно, что Польша к XVIII столетию придет в упадок и станет удобным полем битвы между уже обскакавшей ее в качестве империи Россией, Швецией и германскими государствами. Польские равнины, не защищенные отдаленностью и огромными пространствами со слабой инфраструктурой, как аналогичная местность в России, будут и в Северную, и в Семилетнюю войну разорены армиями великих держав. В этот период географическое проклятие страны будет особенно ярко выражено и кончится высшей точкой -разделами ее территории между тремя имперским орлами.
Так будет унижена Речь Посполитая. Россия же милостиво даст ей автономию в виде помеченного здесь бледно-белым цветом Царства Польского
На этом знаменитом полотне один из польских аристократов в последнем порыве пытается предотвратить принятие решения о разделе страны
В года буйств Наполеона Франция восстановит польское государство как свой сателлит, но после 1815 года, несмотря на сильное национальное движение, основная часть Польши с Варшавой станет частью Российской империи как Царство Польское, Краков отойдет к Габсбургам, а не очень большая территория с городом Познань - к Пруссии. Такая картина останется на следующую сотню лет. Все это время будут существовать подпольные националистические движения, которые (и это важно) будут не просто стремиться к независимой Польши, но к возрождению Речи Посполитой в границах перед первым разделом (1772 год), а может и шире. Это важно понимать, поскольку очень долгое время национальная и имперская идеи Польши будут неотделимы друг от друга. Польские националисты будут считать белорусские земли, Вильно, Львов и даже Киев неотъемлемыми частями восстановленной Польши. Потому именно Россия, владевшая тогда всем этим, будет для них главной преградой и основным врагом. Польская интеллигенция, собираясь в варшавском подполье, десятилетиями будет создавать базу для отделения от России. Будут и восстания - в 1830-31 и 1863-64 годах, впрочем, неуспешные и подавляемые репрессиями. Это время можно назвать эпохой совершения окончательного унижения Польши - её амбиции и блеск Золотого Века были не просто пресечены, а ещё и растоптаны, причем сделано это было именно Россией, которую поляки так презирали и считали "дикой азиатской Московией", не могущей конкурировать с просвещенной Польшей.
Кстати, именно уязвленные таким положением дел польские авторы напишут в XIX столетии труды, ставшие основой для выставления России в подобном ключе. Так, небезызвестный Франциск Духинский выведет свою теорию о неславянском происхождении русских и их варварской природе. Он будет тем самым классическим польским интеллигентом, питавшим к России глубочайшее презрение ввиду её ключевой роли в прекращении доминирования Варшавы на огромной части Восточной Европы
На полотне изображен эпизод из польского восстания 1830 года
Попытка номер два
Российская империя была огромным мастодонтом, и шансов одолеть ее у поляков не было никаких. Они скрипя зубами, иногда срываясь с оружием, собираясь в подпольные ячейки, но вынуждены были признавать власть Петербурга. Тем не менее Царство Польское всегда было для царского правительства язвой и чемоданом без ручки одновременно, полностью его интегрировать не удавалось. А когда началась Первая мировая война, Россия даже согласилась обсудить вопрос о независимости Польши в случае лояльности народа страны к Петрограду - видимо, к тому моменту стало понятно, что вечно держать такую строптивую территорию и не предпринимать радикальных мер по её изменению в более лояльную сторону нельзя. Впрочем, польские националисты с куда большей охотой шли в армию Австро-Венгрии, где из них были созданы Польские легионы. Центральные державы обещали им немедленную независимость в случае помощи в борьбе с Россией, что было, разумеется, ложью - когда германо-австрийские войска летом 1915-го оккупируют всю территорию Царства Польского, там будет просто установлен военный режим. В начале 1917 года все же Берлин и Вена сформируют марионеточное польское правительство, но это будет немногим лучше русской власти. Однако сам факт, что уже появится организованная и имеющая боевой опыт сила - легионы, станет огромным шагом вперед по сравнению с прошлыми попытками получить независимость. Поляки начали ждать, когда подвернется нужный момент для решительных действий.
Легионеры станут основой для будущей полноценной польской армии
Такой момент наступил осенью 1918-го, во время агонии полностью истощенных Центральных держав. Немецкие группировки начнут выходить из Польши, и легионеры во главе со своим лидером Юзефом Пилсудским, придя на их место как вооруженная опора власти, провозгласят вторую Речь Посполитую. Да, польский национализм тогда все еще желал восстановления именно того огромного государства, имперская идея была по-прежнему неотделима от национальной (надо, однако, понимать, что в те года поляки довольно массово жили в Вильно, на Волыни и в Галиции, на западе Беларуси и в Киеве, все-таки была некая колонизация после занятия этих территорий, то есть были и "существенные", по мнению польского национализма, основания на них претендовать).
Красные точки на этой карте - территории с польским большинством. Правительство Пилсудского рассчитывало через эти анклавы контролировать огромную территорию
А это сам первый глава восстановленной Польши. По сей день он является очень чтимым поляками деятелем
Но восстановить прежние границы у нового государства не вышло. Столкнувшись с другими кандидатами на владение этими землями в виде украинских националистов и большевиков, Польша умерит свои аппетиты. В какой-то момент даже будет занят Киев, но Красная Армия отгонит легионеров от города и едва не возьмет саму Варшаву. Лишь с помощью Франции Польша устоит и заключит в 1921-м году мир с тогда еще не спаянными в единый СССР РСФСР, БССР и УССР, заняв все же немалые территории и отстояв владение ими.
Черная линия на востоке - итоговая граница, а бежевый цвет вообще - места, докуда в 1920 году доберутся отряды легионеров
Также от Германии Польша отторгнет Познань и районы вокруг Гданьска, получив выход к морю. Сам же город, за века ставший почти целиком немецким Данцигом, будет иметь полунезависимый статус под опекой Лиги Наций, чтобы не разжигать очередной этнический конфликт. Вильно, тогда населенный не столько литовцами, сколько поляками и евреями, также отойдет к Польше в ходе войны с Литвой. В целом, Вторая Речь Посполитая получит базу для нового имперского строительства, и будет ее реализовывать - как и раньше, украинское и белорусское население подвергнется дискриминации, что приведет к конфликту с националистическим подпольем в Галиции и на Волыни, Варшава также поучаствует в дележе Чехословакии ввиду претензий на Тешинскую область и будет пытаться заключить союз с Германией для совместной войны с СССР, который по-прежнему считался главным врагом для польского руководства.
Конец второй попытки и немного о попытке третьей
Амбиции Польши были велики и обширны, а как иначе - после столь долгого периода зависимости от великих империй умеренные успехи казались чем-то очень значительным. Польша, вероятно, видела себя равной Германии и готова была объединиться с ней против "дикарей" с востока. Но усатый деятель искусства был слегка иного мнения на этот счет - ему нужно было вернуть утраченные после 1918-го года территории с немецким большинством и проложить сухопутный коридор к Кёнигсбергу, а это неминуемо означало либо уступки со стороны Польши, либо войну с ней. Он не рассматривал Варшаву как серьезного союзника, и претензии ставил в главный приоритет. Тут и наступил конец всей спеси - отказавшись мирно отдать территории вокруг Данцига (наученная, судя по всему, горьким чешским опытом), Польша подвергнется знаменитому сентябрьскому вторжению и будет в пух и прах разгромлена всего за месяц, опять потеряв абсолютно все. Вновь равнины Польши окажутся совершенно беззащитны, на сей раз перед танковыми ордами Рейха.
Затем при помощи Красной Армии страна будет освобождена и перестроена - помимо прихода к власти ориентированных на Москву лидеров, последуют отказ от восточных территорий, отошедших к Украине и Беларуси, и компенсации за это - Померания, Силезия и Гданьск с окрестностями, а также южная половина Восточной Пруссии не просто отойдут к Польше, но и будут заселены поляками вместо депортированных оттуда немцев. Все это новая власть сделает с разрешения СССР, который, депортировав поляков из так называемой "восточной Польши" (для СССР это были Западные Украина и Беларусь), посчитал возвращение потерянных еще в Средневековье польских регионов хорошей сделкой. Амбиции были забыты в угоду интернационализму.
Так социалистическая Польская Народная Республика прожила половину столетия, пока не была в конце 1980-х годов заменена относительно мирно на существующую и поныне Республику Польскую с парламентским режимом и прозападным взглядом на будущее. И вот что важно - если Италия свои амбиции после 1945-го забыла наглухо, то Польша - вовсе нет. Они были подавлены советской "дружбой народов", но несложно понять, что нелюбовь к Москве, складывавшаяся с XVI столетия, не позволила Польше стать действительно надежным союзником СССР, дружба с ним была скорее показной, чем реальной, народной. Потому и свержение социалистического правительства было встречено лояльно, поэтому же старая шарманка про величие и огромную значимость Польши снова отлично заиграет в наши дни. Конечно, нет больше у Варшавы планов по прямому покорению соседей, зато есть, к примеру, проект Междуморья - объединения стран от Балтики до Черного моря в единый блок, естественно, под руководством Польши, то есть новая форма старых мирных уний, с помощью которых удалось когда-то поставить на колени огромное Литовское княжество. Польша продолжает основательно вкладываться в свои вооруженные силы и является одним из самых активных сторонников США в регионе, усиливаясь через получение вооружений и технологий из-за океана.
Это все явно свидетельствует о том, что уже в третий раз Варшава старается прыгнуть выше головы и встать на путь превращения в великую державу. Может, и в самом деле это удастся или по крайней мере будет успешнее, чем в прошлые два раза? Или Польшу ждет еще один болезненный крах? Эта история еще не окончена, потому ответить на указанные вопросы сможет только время.
Крылатые гусары - элитная кавалерия Королевства Польского и Речи Посполитой, специализировавшаяся на «проламывании» боевых порядков вражеской конницы или пехоты концентрированным копейным кавалерийским ударом. Длительное время гусария не имела себе равных в Европе, и её атаки не раз приносили победу Королевству Польскому и Великому княжеству Литовскому.
Историк Веспасиан Коховский описывал атаку гусар, свидетелем которой он был:
Гусарское копьё надёжно
Врагов на шпиль немало нанизало
Так их страшило, и ужасно било
Неумолимое, стремительное острие
Жестоко был сражён, в кого попало
Бывало иногда, двоих оно пронзало
А остальные с огоньком, короткою тропой
Спасались, словно мухи от укропа
С развитием огнестрельного оружия и артиллерии, во второй четверти XVII века тяжёлая конница начала исчезать из состава западноевропейских армий. Реформированные армии западноевропейских государств успешно противостояли гусарии, при столкновениях с ними гусары стали малоэффективными.
В августе 1622 года под Митау гусария даже не смогла начать атаку, прижатая огнём шведской артиллерии и ружей:
Я скакал от одной роты к другой… обещая повести солдат лично, угрожая им виселицей, суля им награды, но ничего не помогало.
Все пять исторических документов, копии которых президент РФ Владимир Путин передал во время интервью американскому журналисту Такеру Карлсону, связаны с авторством гетмана Запорожского войска Богдана Хмельницкого (около 1595-1657 годов).
В основном среди них послания царю Алексею Михайловичу от 1648, 1649 и 1654 годов, а также Мартовские статьи Богдана Хмельницкого 1654 года (Переяславский договор). Кроме того, есть одно обращение Хмельницкого к польскому королю Яну Казимиру в 1649 году.
Эти пять документов написаны на малороссийском наречии XVII века, каждый из них занимает одну или полторы страницы печатного текста, а Мартовские статьи - почти четыре страницы. Речь в них идет о совместных действиях и защите от Речи Посполитой, о положении малороссийского гетманства в составе Русского государства (в договоре), об условиях примирения Запорожского войска с поляками (в письме Яну Казимиру).
В Telegram-канале ТАСС выложены фотографии полного текста посланий Богдана Хмельницкого.
Публикация с интервью Путина Карлсону набрала более 200 млн просмотров в социальной сети X с 9 февраля. Интервью длилось чуть более двух часов. За это время российский лидер ответил примерно на 60 вопросов.
В начале XVII века между Речью Посполитой и Московией шла война. А точнее Речь Посполитая, воспользовавшись смутой в землях православных финно-угров и самоедов, решила присоединить эту обширную область к своим владениям. У Московии появился шанс до прихода Петра I хотя бы косвенно приобщиться к европейской цивилизации, поскольку Речь Посполитая была хоть и славянским государством, но управлялась либо европеизированной, либо европейской элитой. Злые языки поговаривают, что именно поляки в это время познакомили бородатых обитателей Кремля со столовыми приборами, но история немного о другом...
Где-то ближе к концу той самой войны в 1615 году литовский шляхтич Александр Юзеф Лисовский решил отправиться в поисках славы и богатства вглубь вражеской территории. Да не один, с ним насобирался отряд охочих численностью до 2000. Это были поляки, литовские люди (литовцы и белорусы) и необузданные черкасы (так тогда величали украинцев). По фамилии предводителя их называли "лисовчиками". Это была по сути одна из первых солдатских конфедераций, созданных литовскими шляхтичами.
Лисовчики начали свой славный путь с битвы при Карачеве, где они разбили 7-тысячное войско князя Шаховского. Далее они столкнулись с московским героем князем Пожарским, но в ходе "Орловского боя" одолели и его, взяли и сожгли Орёл. Герой освобождения Москвы, памятник которому до сих пор притягивает патриотов всея Руси, притворился больным и ушёл от "литовских разбойников" в Калугу. Сделав длительный марш-бросок, конные партизаны оказываются под Ржевом, где громят очередную московскую рать под предводительством Шереметева. Однако в это время многие лисовчики покидают отряд пана Александра.
Что не помешало ему сжечь Торжок, Шую и нацелиться на Кострому. Взять этот город участникам похода не удалось и они так же стремительно стали продвигаться к родным границам. Под Алексиным их настигло войско воеводы Куракина, однако поле битвы не досталось никому, что помогло удалому литовскому шляхтичу сохранить отряд и беспрепятственно покинуть Московию.
За рамками этого пересказа присутствует огромное количество других удачных и неудачных для лисовчиков боёв и осад. Но сам факт, что отряд из нескольких тысяч охотников за удачей без артиллерии и обоза прошёл всю территорию Московского государства насквозь вплоть до Волги в районе Костромы, несколько раз победив намного превосходящие силы противника и взяв несколько крупных городов, и ушёл практически беспрепятственно и так же неожиданно, как и пришёл, поражает воображение. Хотя надо отметить, что этот рейд всё-таки не был похож на крестовый марш тевтонских рыцарей или тотальное наступление германских армад, а скорее подобен татарскому набегу (по своей тактике и обращению с местным населением).
Иллюстрации : 1) рисунок Владислава Шернера "Лисовчик на посту"
Они прилетели, чтобы изучать нашу планету, но оказалось, что без защитной оболочки им тут не справиться. Но в ваших силах им помочь! Открывайте игру с тамагочи и сделайте электронного питомца счастливым. Это не так просто, как было в детстве. Если справитесь, получите награду в профиль.
