-ПРОЛОГ-

Что в человеческой жизни есть страх? Порождение нездорового внутреннего мира, или же извечный инстинкт, катализатор прогресса? Не занимает ли он ту же эмоциональную нишу, что и боль? Единственная прямая тропа на пути эволюции, или очередное препятствие на поприще серых будней? Возможно все вышеперечисленное

Но что генерирует страх? Что заставляет тебя проверять шкафы перед сном и запирать двери на ключ? Извечные вопросы бытия, и воистину, на них есть много ответов.

Страх перед смертью, несомненно, первобытное чувство, что не дало нам шанса так быстро погибнуть в видовом плане. Каждый боится смерти, ибо не избежал ее еще ни один человек и ни один Бог. Этот страх есть наша природа. Наша боязнь неизведанного, что таит смерть, и боязнь великого Ничто, где ее нет.

Но конечно же вы спросите, разве в современном мире смерть не подходит к нам косвенными путями? Ведь открытой борьбы за выживание у людей не наблюдается. Что же может привести к столь скоропостижной кончине? И я отвечу:"Ты сам".

Казалось бы, причем тут понятия? А дело в том, что понятия-это и есть вечный самоконтроль. Ты есть свой образ жизни, и нет разницы, праведник ли ты, или развратник, закон не изменит тебя, а наказание не сломит твою натуру.

Но понятия--закон не общества, а тебя самого, устои твоей личности и твой жизненный путь. Ты отвечаешь не перед богами, не перед законами, или моралью, а только перед собой, трезво оценивая свои действия через призму понятий.

Кажется что скалолаз, бьющий мировой рекорд, или прыжок в бездну морскую, в последний момент перед мгновением, когда ты должен достичь цели, в тебе за долю секунду развивается сомнение, тянущее за собой тот самый страх, от которого ты теряешь контроль... недопрыгиваешь или не расчитываешь дыхание, страх сковывает все сильнее, и ты теряя последнее самообладание, срываешься в лапы смерти.

Да, страхи бывают разные, страхи живут с нами, страхи развиваются, истребляя любое желание жить в полную силу.

Страхи полетов, насекомых, людей, развивающиеся фобии.

Моя история началась с того, как лёжа в постели, Будучи совсем ребёнком, я испытала тот леденящий страх, даже ужас, который окутывает все тело, исключая любую возможность двигаться. Ты чувствуешь, как что то тебя хочет забрать, ты хочешь взглянуть этому в глаза, но ты ничего не можешь сделать. Меня парализовало. Я чувствовала что за моей спиной стоит он: высокий, окутанный тьмой, казалось я даже спиной чувствовала его оскал на лице, от него веяло адом, и он смотрел, хотел дотронуться, но было ещё не время...

Шло время, в моей голове возникали голоса, крики, они всегда о чем то просили, но я даже не понимала чего они хотят. Я научилась этого не замечать.

Я была спокойным ребёнком, до того момента как только я не начинала злиться. Иногда в порыве гнева, воспоминания о произошедшем никогда не приходили, а передо мной стояли окровавленные люди, убеждая меня а том, что это сделала я. Из рассказа пострадавших обычно, я кидала в людей абсолютно разные предметы начиная со стула, заканчивая пианино, обычно чувствовался запах гари, и у меня были абсолютно черные глаза. Меня не сторонились, обычно о таких инцидентах быстро забывали. Смертей не было, жестких травм не было вот и забывали.

При должном воспитании меня моей семьёй, я научилась самоконтролю, выросла прекрасной девушкой, голоса почти не возникали, получила образование, вышла замуж.

Но он снова пришёл ко мне...

Сейчас мне 28 и я уже как 5 лет считаюсь безвести пропавшей. 

- Эй, бард!

- Чего изволите, господин? - ответил тот, к кому обращался "слегка" подвыпивший рыцарь.

- Довольно тебе петь, расскажи лучше какую-нибудь ик!... историю.

- Историю, да? Что ж, можно и историю... - и бард начал свой рассказ

"Десять лет назад с охоты в свою деревню возвращался один мальчик. В его возрасте вообще-то охотиться можно, если родителям об этом не говорить. Того мальчика звали Тарн. Он уже надеялся похвастаться соседской ребятне пойманными дикими куропатками, заранее наслаждался завистливыми взглядами и причитаниями, как вдруг вышел из леса на поляну и увидел деревню...

Она была в огне. С того места, где стоял Тарн, не было видно ни одного охваченного пламенем дома, а среди хижин и амбаров скакали... бандиты из клана Гринна. Они каждый год отнимали у крестьян почти весь их и без того скудный скарб и, похоже, что от их очередного налёта терпение жителей родной деревни мальчика лопнуло. Они пытались отогнать бандитов. Пытались...

Тарн, позабыв о куропатках, бросился обратно в лес. Он испугался. Но ему навстречу нёсся с арканом в руках ещё один бандит. По какой-то невероятной случайности, он промахнулся. У Тарна появился шанс. Он выхватил из-за спины лук, надеясь, что успеет, пока его преследователь не развернулся, достал из колчана, висевшего на поясе, стрелу и... Вам ведь знакомо это ощущение, сэр-рыцарь, ощущение первого убитого человека? - Тот, к кому обращался бард, быстро кивнул - Так вот, к счастью, а может, к сожалению, наш молодой герой его избежал, хотя и серьёзно ранил разбойника.

- Я возьму твоего коня, т-ты же не против? - пролепетал тогда мальчик и ускакал с пожарища своей родной деревни Лонгвуд, чтобы отомстить Гринну и его клану" - и бард встал в ожидающую позу. Он хотел услышать мнение гостя.

- Паршивая у тебя вышла история, бард. Трагическая. Мы тут не на поми-ик!...нках, чтобы такое вот слушать.

- Зато правдивая. - с уверенностью сказал бард, никогда не работавший в этой таверне, да и не бард вовсе, и спокойно вышел из неожиданно ставшего тихим трактира. Его звали Тарн.

Пролог
Заходящее солнце окрасило облака ярким красно-желтым светом. Народная примета гласит, что такое случается, если днем было пролито много крови. Один из лучей попал в оконный проем тронного зала большого величественного дворца и осветил лицо старого, но не утратившего благородный вид короля Фарии, сидевшего на своем украшенным резьбой троне. Тот поморщился, наклонил голову и подставил под солнце корону. Луч отразился от нее, и теперь по массивной двери напротив стал бегать небольшой солнечный зайчик.

По обе стороны от короля сидели несколько человек, одетых в белые мантии, - это советники короля, которые могут помочь ему с вынесением решения. Они совещались по поводу двух мелких дворян, чьи фермеры не поделили землю и довели спор до массовой драки. Чуть впереди по бокам стояли два стола. За одним сидел писарь, который заполнял документы со слов спорщиков. За вторым перешептывались двое мужчин в темно-лиловых мантиях, на груди которых был изображен орел с повязкой на глазах. Члены ордена Судей могут чувствовать, говорит человек правду или лжет. Такие люди иногда рождаются у супружеских пар, где один из супругов – обычный человек, а второй – обладающий магической силой.

Король оглядел тронный зал. Помимо советников, Судей и дворцовой стражи в нем оставался еще двадцать один человек. Но самих просителей осталось не так много. Всего лишь три или четыре. Остальные наверняка пришли, чтобы поддержать их или быть свидетелями. Вот две девушки утешают третью, которая уткнулась в платок, а рядом с ними, будто закрывают их, стоят два парня, с ненавистью смотрящих на группу из четырех ухмыляющихся молодых людей. Этих король знал. Двое из них принадлежат очень древней и влиятельной семье Лейнов. Двое других у них в качестве оруженосцев. Не надо быть пророком, чтобы понять, что они приставали к девушке без ее согласия.

Поддержка этой семьи королю была необходима, поэтому наказывать слишком строго их было нельзя. Благородные сынки это понимали и ничего не боялись. В прошлый раз они заплатили штраф в казну и ушли. Необходимо было их припугнуть, но чем? Над этим размышлял король, когда главная дверь в тронный зал распахнулась, пропустив нескольких израненных человек из регулярной армии. Во главе шел молодой человек лет двадцати пяти. Воины вели закованного в блокирующие магию цепи человека в запыленном и изорванном черном балахоне с капюшоном. Когда они подошли поближе, король разглядел на их форме опознавательные знаки второго корпуса, который должен был находиться на учениях.

Все взгляды устремились на них. В группе просителей раздались шепотки, от которых даже рыдающая девушка оторвалась от своего платка. Они все узнали человека в балахоне. Это был архимаг Морандил, являющийся одним из сильнейших магов Фарии. Король подал знак, и дворцовая стража вывела из зала просителей. Стоявший во главе отряда воин преклонил колено и громко заявил, указав на заключенного:

- Ваше Величество, он уничтожил гильдию магов!

- Каким образом Морандил это сделал? – Король привстал на троне.

- Он объединился с некромантами!

Никто из присутствующих не ожидал, что Морандил, один из четырех великих архимагов Фарии и друг королевской семьи, тот, кто не раз спасал страну от различных бед, обратится против своих товарищей.

- Остались в живых только пара десятков магов во главе с архимагом Гордалом.

- Что там произошло? – Спросил король у воинов.

- Архимаг Морандил впустил врагов внутрь гильдии. Они убили почти всех, подчинили их тела и попытались уйти. Но оставшиеся в живых маги гильдии связались с нами. Мы отправились в погоню и преследовали его до скрытого святилища бога смерти Дамариса, а там… – Воин опустил глаза, и его голос стал тише: – живые, мертвые… они нападали на нас, защитные амулеты разряжались очень быстро. Если бы не архимаг Гордал… Из второго корпуса выжили только мы. – Он обвел рукой на дюжину солдат, пришедших с ним.

- Марвий, распорядись, чтобы их наградили и зачислили в гвардию, – обратился король к соседу по правую руку, и спросил: – Как тебя зовут, воин?

- Гленн, сын Готланда, Ваше Величество.

- Я хочу поговорить с предателем. Подведите его.

Двое солдат поставили мага на колени и сдернули капюшон. Тот поморщился и попытался встать, но пошатнулся и рухнул обратно. Перед королем стоял мужчина с обожженным лицом. Он казался намного младше своих лет, хотя был ровесником короля. Голубые глаза излучали спокойствие.

- Зачем ты предал их?

- Зачем? Это маги предали тебя, Элезар. Я лишь очистил Фарию от скверны предательства. А ты… ты не сберег ЕЕ! Ты поклялся нам, что сможешь защитить ЕЕ. Но твои обещания – пустой звук! – От этих слов король осунулся, но нашел в себе силы ответить:

- Я бы не смог ее защитить, как бы я не пытался! Они могущественны! – Дрожь в голосе короля выдавала страх перед стоящим на коленях чародеем.

- Были могущественны! Теперь их нет! Я уничтожил ее убийц! Я сделал для НЕЕ намного больше, чем ты! – Морандил был в гневе.

- Обезглавить! – Приказал Элезар и закрыл лицо руками.

Его увели на улицу, откуда через некоторое время послышался громкий звук трубы глашатая и донеслось перечисление бывших заслуг чародея:

- Боевой маг Морандил, имеющий ранг магистра первой степени в двух направлениях магии, ранг магистра второй степени в трех направлениях и ранг архимага первой степени в еще двух, лауреат премии Ромлана в трех магических областях, объединился с некромантами, предал Фарию и почти полностью уничтожил гильдию магов и второй корпус армии. Был остановлен архимагом Гордалом и приговорен королем к смертной казни через обезглавливание!

Элезар вышел на балкон и взял в руки сдвоенную подзорную трубу – подарок из Доркаса, соседней страны с Юга. Оттуда было видно поверх стены, окружающей дворец, помост, где Морандила уже подвели к специально принесенной плахе, связали поверх оков и положили голову под топор. Но когда палач замахнулся, в него влетел огненный шар, сжегший его за считаные мгновения. Паника охватила толпу. Горожане пытались спастись бегством, но устроили сильную давку. Стражников, пытавшихся остановить их, сбили и затоптали насмерть. Но когда площадь наполовину опустела, они начали вставать, но не по своей воле, ибо они были мертвы.

- Здесь некроманты! – Воскликнул Гленн.

Его воины, уже встречавшиеся с нежитью, среагировали немного быстрее, чем городская стража, перепуганная восстанием мертвых. Они не задумываясь рубили головы мертвецам и тем, кто их подчинил, пока те были не готовы сражаться. Опомнившиеся стражники тоже пытались помочь. Но темные маги быстро спохватились и обрушили на воинов города шквал заклятий. Бойцы второго корпуса имели защитные амулеты, заряженные оставшимися в живых магами еще несколько часов назад, когда они захватили архимага Морандила, так что они успели укрыться, кто в переулках, кто в домах. А вот тела горожан и стражников плотно усеяли площадь.

Гленн, затаившийся в соседнем здании, услышал топот копыт, за которым последовало несколько взрывов. Он выглянул в окно и увидел, что на площади стоит лишь один человек – архимаг Гордал. Он стоял у кучи обгоревших тел. Гленн вышел из укрытия. Архимаг посмотрел на него полными отчаяния глазами и сказал, протянув клочок бумаги:

- Я опоздал.

На бумаге были выжжены магией два слова: «Я вернусь».

Отдых в Подмосковье всегда был уделом людей либо бедных, либо богатых. Это средний класс выбирает турецкие отели с программой “все включено, пей, сколько влезет”, знойную испанскую сиесту или чистенькое побережье Хорватии. В средней полосе России средний класс отдыхать не любит.

Впрочем, среднего класса в России немного.

Профессия учителя биологии, пусть даже и в престижной московской гимназии, к среднему классу никак не относится. Если же учитель — женщина, если сволочь-муж три года назад ушел к другой, никак не посягая на право матери воспитывать двоих детей, то о турецких отелях можно только мечтать.

Хорошо еще, что дети пока не вошли в ужасный подростковый возраст и искренне радуются старенькой даче, мелкой речушке и начинающемуся за самой околицей лесу.

Плохо то, что старшая дочь уж слишком серьезно воспринимала свой статус старшей. В десять лет можно неплохо присматривать за пятилетним братиком, бултыхающимся в речке, но никак не стоит забираться далеко в лес, полагаясь на знания из учебника “Природоведение”.

Впрочем, десятилетняя Ксюша пока и не предполагала, что они заблудились. Крепко держа брата за руку она шла по едва угадывающейся тропинке и рассказывала:

— А тогда его снова сосновыми кольями пробили! Один кол вбили в лоб, а другой в живот! А он из могилы встал и говорит: “Все равно не убьете! Я уже давно мертвый! А зовут меня...”

Брат тихонько заныл.

— Ладно, ладно, пошутила, — сказала Ксюша серьезно. — Он упал и умер. Его похоронили и пошли праздновать.

— С-с-страшно, — признался Ромка. Заикался он не от страха, заикался он всегда. — Ты б-больше не рас-с-сказывай, ладно?

— Не буду, — сказала Ксюша, оглядываясь. Тропинка была еще видна за спиной, но впереди совершенно терялась в опавшей хвое и прелой листве. Лес как-то незаметно стал сумрачным, суровым. Совсем не таким, как у деревни, где мама снимала “дачу” — старый заброшенный дом. Надо было поворачивать назад — пока не поздно. И Ксюша, будучи старшей и заботливой сестрой, это понимала. — Пойдем домой, а то мама ругать будет.

— Собачка, — неожиданно сказал брат. — Гляди, соб-бачка!

Ксюша повернулась.

За спиной и впрямь стояла собака. Большая, серая, клыкастая. И смотрела, разинув пасть — будто улыбалась.

— Хочу такую собачку, — сказал Ромка совсем без запинок и гордо посмотрел на сестру.

Ксюша была девочкой городской и волков видела только на картинках. Ну, еще в зоопарке, только там были какие-то редкие суматранские волки...

Но сейчас ей стало страшно.

— Пойдем, пойдем, — тихонько сказала она, хватая Ромку покрепче. — Это чужая собачка, с ней играть нельзя.

Наверное, что-то в ее голосе брата испугало. Причем испугало так, что он не стал ныть, а сам вцепился в сестру и послушно пошел следом.

Серая собачка постояла немного и неспешно двинулась за детьми.

— Она з-за нами идет, — сказал Ромка, озираясь. — Ксюха, эт-то волк?

— Это собачка, — сказала Ксюша. — Только не беги, ясно? Волки кусают тех, кто бежит!

Собачка издала кашляющий звук — будто засмеялась.

— Бежим! — закричала Ксюша. И они побежали — напролом через лес, сквозь колючие цепкие кусты, мимо какого-то чудовищно огромного, в рост взрослого, муравейника, мимо череды замшелых пней — кто-то, когда-то, вырубил здесь десяток деревьев — да и уволок.

Собака то исчезала, то появлялась. Сзади, справа, слева. И кашляла-смеялась время от времени.

— Она смеется! — сквозь слезы закричал Ромка.

Собака куда-то исчезла. Ксюша остановилась у могучей сосны, прижимая к себе Ромку. Братец давно таких нежностей не терпел, но сейчас не сопротивлялся, вжался в сестру спиной, а глаза испуганно закрыл руками. И тихонько повторял:

— Не б-боюсь, не б-боюсь. Никого нет.

— Никого нет, — подтвердила Ксюша. — Да не ной ты! У вол... у собачки тут щенки были. Она нас и прогнала от щенков. Понял? Мы сейчас пойдем домой.

— Пойдем, — с радостью согласился Ромка и отнял руки от лица. — Ой, щенки!

Страх его пропал мгновенно, едва он увидел выходящих из кустов щенков. Их было трое — серых, лобастых, с глупыми глазами.

— Щ-щеночки... — восторженно сказал Ромка.

Ксюша панически дернулась в сторону. Сосна, у которой они стояли, не пустила — ситцевое платьице приклеилось к смоле. Ксюша дернулась сильнее, так, что затрещала ткань, отлепилась.

И увидела волка. Волк стоял сзади и улыбался.

— Надо на дерево залезть... — прошептала Ксюша.

Волк засмеялся.

— Она хочет, чтобы мы с щенками поиграли? — с надеждой спросил Ромка.

Волк замотал серой, в темных подпалинах головой. Будто отвечая — нет, нет. Я хочу, чтобы щенки поиграли с вами...

И тогда Ксюша закричала — так громко и пронзительно, что даже волк отступил на шаг и сморщил морду.

— Убирайся, убирайся! — забыв про то, что она уже большая, смелая девочка, кричала Ксюша.

— А ну не кричите, — донеслось со спины. — Весь лес перебудили...

Дети, с проснувшейся надеждой, обернулись. Рядом с щенками стояла взрослая женщина — красивая, черноволосая, в длинном льняном платье и босиком.

Волк угрожающе зарычал.

— Не балуй, — сказала женщина. Наклонилась, схватила за шкирку одного щенка — тот повис в ее руках безвольно, будто уснув. Остальные тоже застыли на месте. — Это у нас кто?

Волк, уже не обращая внимания на детей, угрюмо двинулся к женщине.

— Волчья чаща, тьма и жуть,

Вам меня не обмануть,

— нараспев сказала женщина.

Волк остановился.

— Вижу правду, вижу ложь,

На кого же ты похож?

— закончила женщина, глядя на волка.

Волк оскалился.

— Ай-яй-яй... — сказала женщина. — И что делать будем?

— Уй... ди... — пролаял волк. — Уй... ди... ведь... ма...

Женщина бросила волчонка на мягкий мох. И будто оцепенение спало — щенки в панике бросились к волку, замельтешили у него под брюхом.

— Три травинки, береста,

Волчья ягода с куста,

Капля крови, капля слёз,

Козья шкура, прядь волос...

Я мешала и месила,

Я варила зелье впрок...

Волк попятился, за ним — щенки.

- Нет в тебе отныне силы,

Колдовству выходит срок! –

торжествующе произнесла женщина.

Будто четыре серые молнии — одна большая и три маленькие, ударили с поляны в кусты. В воздухе закружились клочья серой шкуры. И резко запахло псиной — будто стая собак сохла здесь после дождя.

— Тетя, в-вы в-ведьма? — тихонько спросил Ромка.

Женщина засмеялась. Подошла к ним, взяла за руки.

— Пойдемте.

Избушка была вовсе не на курьих ножках и это Ромку разочаровало. Самый обычный бревенчатый домик с маленькими окошками и крошечными сенями.

— А б-баня у вас есть? — вертя головой спросил Ромка.

— Зачем тебе баня? — засмеялась женщина. — Помыться хочешь?

— Вы д-должны вначале баньку истопить, потом нас п-покормить, а только потом съесть, — серьезно сказал Ромка.

Ксюша дернула его за руку. Но женщина не обиделась, засмеялась:

— Ты меня с бабой-ягой не перепутал? Можно я не стану баньку топить? У меня ее все равно нет. И есть вас не стану.

— М-можно, — обрадовался Ромка.

Внутри домик тоже никак не походил на жилище уважающей себя бабы-яги. Тикали на беленой стене ходики, под потолком висела красивая люстра с бархатными кистями, на шаткой этажерке стоял маленький телевизор “Филипс”. Русская печь имелась, но так заставлена всяким хламом, что сомнений не оставалось — в ней давно не жарили добрых молодцев и малых детей. Разве что большой книжный шкаф со старинными книгами выглядел солидно и таинственно. Ксюша подошла к шкафу, посмотрела на корешки. Мама всегда говорила, что интеллигентный человек в чужой квартире первым делом должен посмотреть на хозяйские книги, а потом уже на все остальное.

Но книжки были потертыми, с едва различимыми названиями, а то, что удалось прочитать, хоть и было написано по-русски, но оставалось совершенно непонятным. У мамы тоже были такие книжки: “Гельминтология”, “Этногенез”... Ксюша вздохнула и отошла от шкафа.

Ромка уже сидел за столом, а ведьма наливала ему чай из белого электрического чайника.

— Будешь чаек? — дружелюбно спросила она. — Вкусный, на травках лесных...

— Вк-кусный, — подтвердил Ромка, хотя он больше макал в мед бублики, чем пил чай. — С-садись, Ксюха.

Ксюша села, вежливо взяла чашку.

Чай и впрямь был вкусным. Ведьма тоже его пила и улыбалась, глядя на детей.

— А мы не превратимся в козликов, когда чая выпьем? — вдруг спросил Ромка.

— Почему? — удивилась ведьма.

— А вы нас заколдуете, — объяснил Ромка. — Превратите в козликов и съедите.

Видимо, полного доверия к таинственной спасительнице он не питал.

— Ну зачем мне превращать вас в вонючих козликов и потом есть? — возмутилась ведьма. — Если бы я хотела вас съесть — так и съела бы без всяких превращений. Меньше Роу смотри, мальчик!

Ромка надулся, тихонько пнул Ксюшу и шепотом спросил:

— А кто такой Роу?

Ксюша не знала и шикнула:

— Пей чай и молчи! Колдун какой-нибудь...

В козликов они не превращались, чай был вкусным, а мед и бублики — еще вкуснее. Колдунья расспросила Ксюшу, как она учится в школе. Согласилась, что четвертый класс — это просто ужас, совсем не как третий. Выговорила Ромку за то, что тот пил чай прихлебывая. Поинтересовалась у Ксюши, как давно ее брат заикается. А потом рассказала, что никакая она не колдунья. Она ботаник, собирает в лесу всякие редкие травки. И, конечно же, знает, каких травок волки боятся как огня.

— А почему волк говорил? — спросил недоверчивый Ромка.

— Вовсе он не говорил, — отрезала колдунья-ботаник. — Он лаял, а вам показалось, что волк говорит. Верно?

Ксюша подумала и решила, что так и было на самом деле.

— Я вас до опушки провожу, — сказала женщина. — Оттуда деревню видно. А в лес больше не ходите, а то волки съедят!

Ромка подумал и предложил помочь ей в сборе травок. А чтобы их волки не трогали, надо было ему дать специальную травку от волков. И, на всякий случай, от медведей. И можно еще от львов, потому что здесь лес совсем как в Африке.

— Никаких травок! — строго сказала женщина. — Это редкие травки, в Красную Книгу занесены. Их просто так не рвут.

— Я знаю, что такое Красная Книга, — обрадовался Ромка. — А скажите пожалуйста...

Женщина посмотрела на часы и покачала головой. Воспитанная Ксюша немедленно сказала, что им пора идти.

На дорогу дети получили по куску медовых сот. Женщина провела их до опушки — та оказалась совсем-совсем рядом, будто тропинки сами бежали под ногами.

— И в лес больше ни ногой! — наставительно повторила женщина. — Не окажется меня рядом — и съест вас волк.

Спускаясь с пригорка к деревне, дети несколько раз оглядывались.

Вначале женщина стояла, смотрела им вслед. А потом исчезла.

— Все-таки она ведьма, правда, Ксюха? — спросил Ромка.

— Она ботаник! — заступилась за женщину Ксюша. И удивилась: — Ты больше не заикаешься!

— Заи-заи-заикаюсь! — принялся дурачиться Ромка. — Я и раньше мог не заикаться, это я просто шутил!