«Главное — чтобы ничего не исказили, а то будет экшн с погоней»

Виталий Калоев прокомментировал  грядущий выход фильма «Последствия», основанный на его трагической истории. Главную роль в картине сыграл Арнольд Шварценеггер (он опубликовал трейлер картины). По словам Калоева, создатели фильма с ним не консультировались, сам он картину не видел, но собирается посмотреть.

Режиссер Эллиот Лестер снял фильм «Последствия», основанный на реальных событиях катастрофы самолета Ту-154 «Башкирских авиалиний», который 1 июля 2002 года из-за ошибки авиадиспетчера столкнулся в небе над Боденском озером с Boeing 757. Из 71 погибших 52 были дети.

У главного героя, роль которого исполнил Арнольд Шварценеггер, есть прототип — осетинский архитектор Виталий Калоев. В тот летний день он потерял жену, 11-летнего сына Костю и 4-летнюю дочь Диану. Спустя 478 дней после трагедии он убил авиадиспетчера Питера Нильсена, которого считал виновным в смерти своих близких.

«МК» связался с Виталием Калоевым, чтобы выяснить его реакцию на выход картины.

- Виталий Константинович, как вы отреагировали на то, что снят фильм, который рассказывает о вашей жизни?

- Сняли и сняли. Что там реагировать? Главное — чтобы ничего не исказили. А то будет экшн с погоней. Я ведь не от кого не прятался. Открыто пришел, открыто ушел. (По воспоминаниям Виталия Калоева, он пришел в дом к Питеру Нильсену, что в швейцарском городке Клотен, чтобы показать фотографии погибших детей и жены. Хотел поговорить, посмотреть ему в глаза. Тот отмахнулся от него. Нервы у архитектора не выдержали. Он нанес авиадиспетчеру 12 ударов ножом. Был осужден на 8 лет, отбывал наказание в швейцарской тюрьме, через 4 года, в ноябре 2008-го, был досрочно освобожден).

- Вам интересно было бы посмотреть картину?

- Посмотрю, потом уже сделаю выводы.

- Создатели фильма с вами консультировались?

- Нет, никто мне не звонил и не приезжал.

- Как вы живете сйечас?

-Живу, дышу. Вышел на пенсию. (Виталий Калоев 8 лет проработал заместителем министра строительства Северной Осетии. Был награжден медалью «Во Славу Осетии»).

- Книгу не думали сами написать?

- Ее уже пишет одна из ваших коллег. Правда, не знаю, выйдет книга или нет.

- События тех страшных дней от вас уже далеки или все помнится, как будто это было вчера?

- Все в памяти постоянно. От этого никуда не уйти.

http://www.mk.ru/culture/2017/02/08/vitaliy-kaloev-prokommen...

Арнольд Шварценеггер не без душевного волнения поделился со своими подписчиками в Facebook трейлером нового фильма, посвященного авиакатастрофе над Боденским озером и ее последствиям. Сам он сыграл Виталия Калоева - человека, потерявшего в катастрофе семью и убившего спустя 478 дней авиадиспетчера.

Очень нравятся художественные фильмы основанные на реальных событиях, в конце которых показывают тех самых, реальных людей, о которых был этот фильм.

В свое время на меня произвел большое впечатление фильм "Список Шиндлера", но эффект был ещё больше усилен финальным эпизодом, когда показали тех самых, спасённых людей и их родственников, возлагающих камни на могилу Шиндлера.

Потом был фильм "В диких условиях", в конце которого была показана настоящая фотография Кристофера Маккэндлесса возле того самого автобуса.

Перед титрами фильма "Дневники мотоциклиста" мы видим настоящего, постаревшего Альберто Гранадо, с которым Че Гевара пустился в путешествие.

В конце фильма "Сёрфер души" демонстрируют кадры с той самой Бетани Хэмилтон.

Подобный приём, как мне кажется, производит очень сильное впечатление на зрителя! Ты понимаешь, что это всё не выдумка, а было на самом деле. Буду благодарен, если кто-нибудь подскажет ещё подобные фильмы.

- Эх, Алиса! Как, говоришь, военного твоего зовут? - бабушке смешно, бабушке не понять моей озабоченности по поводу имени потенциального, с её точки зрения, жениха. - Я вот знала одного - Рюрик, представь себе!

- Ба, да ладно! Ты, конечно, давно живёшь, но это уж явный перебор, - я чувствую, что сейчас будет история, поэтому специально подначиваю.

Бабушка покупается:

- Мы с дедом тогда служили недалеко от Плесецка. Санька у нас маленький был. Гарнизон в такой глуши, что до ближайшей станции, где хоть какая-то цивилизация, топать и топать. В гарнизоне жилья не было и мы снимали угол в избе у простой семьи. Нет, не офицеров, своих местных, северных. Глава семьи - Федька, был мелкий сухорукий мужичок, вроде на войне повредил что-то. Нюрка, жена его - такая здоровая, настоящая северная баба. Так он ей до плеча не доставал. Было у них двое детей: мальчик и девочка. У девочки нормальное имя, не помню какое, но обычное. А вот мальчика, ему лет десять было, звали Рюрик.

Бабушка улыбается, сейчас она не со мной, а там - знакомится с новыми соседями. Сейчас она молодая и красивая, городская начитанная девочка, за своим лейтёхой в несуразных галифе отправившаяся в архангельскую глубинку.

- Вот с чего у тебя начинается утро? - она знает и даже не ждёт ответа. - А у них ставился самовар, доставалась самогонка, все садились за стол и ...

В день, когда надо было зарегистрировать в сельсовете новорожденного сына, у Федьки не было никаких оснований рушить традицию. Скорее наоборот - праздник же! Федька, его кум и сестра (по совместительству кума и крёстная), плотно "позавтракав", направились на станцию (где и был сельсовет) "записывать" малыша. Идти долго, пока дошли - снова проголодались. На станции добавили градуса и сытые-весёлые пришли к регистраторше.

И тут выяснилось, что собственно имя они, все трое, и забыли. Ощущение праздника донесли, а имя - потеряли. Регистраторша пыталась помогать: "Ну хоть на какую букву вы хотели сына назвать?" У них ступор. Перебирали, перебирали, вроде наткнулись: "На "Р", кажись". Та им все имена уже, включая женские, из "советских святцев" прочла - нет, никакого отклика ни одно из названных имён не вызвало в "израненных нарзаном" головах.

И возвращаться бы им обратно, как вдруг Федьку озарило: "Юрик! Юрик!"

Троица возликовала, не обратив уже внимания на то, что заплетающимся языком имя произнесено было чуть не так, а именно на ту букву, которую они коллегиально с таким трудом вспомнили.

Не читая, взяли вымученную заветную бумажку и с песнями отправились домой.

- Ба, а что, поменять нельзя было? - спрашиваю, вспоминая нашего доморощенного Джесси Пинкмана.

- Ну что ты, это же документ! Мальчишку все звали Юриком. Он стеснялся своего настоящего имени, мне сказал: "Как собачья кличка". А когда я ему сказала, что это великокняжеское имя, да про варягов рассказала, даже повеселел. Провела ликбез, так сказать, для Рюрика.

- Лиииииис, можешь забрать меня? - "заплетык языкается", ну конечно, трезвым он мне никогда не звонит. Время - десятый час вечера. Сегодня твёрдо решила положить конец этому эксплуататорскому отношению, но дальше смелого, но неозвученного "нет", дело не пошло - вот и придумываю на ходу отмазку, костеря мысленно себя за бесхребетность. На заднем плане слышу женский голос с истерическими нотками.

Ромке почти сорок, разведён, но живёт с бывшей женой - "квартирный вопрос". При этом абсолютно свободен в плане личных отношений, да и вообще - никто ему не указ. И ещё он мне брат - так наши с ним тётки считают. То есть родня. А по-моему: "нашему забору троюродный плетень" - седьмая вода на киселе. Но братик, с надоевшим уже постоянством, напоминает о своём существовании в самые неподходящие моменты.

- Блин, Ромка, я только пиццу заказала, сейчас привезут, - вру, сложив пальцы крестиком. - Возьми такси. Кто это там у тебя блажит?

Вопрос риторический, я знаю, кто это - Ромкина подруга, Настя. Где ж он таких находит? Самое неприятное, что этот придурок, дразня Настю, звонит мне от неё и при ней, намекая на какие-то особые отношения. Будто я не сестра, хоть и троюродная, а ... А кто я? Почему я обязана, бросив всё, приехать и, забрав от одной подруги, отвезти к другой или домой к бывшей?

- Я к тебе сейчас приеду, - это он мне, но уже демонстративно для Насти, чёрт бы его побрал. Миллион раз говорила ему не впутывать меня, разве втолкуешь этой дурёхе про хитросплетение родственных связей, снова со своей тупой ревностью мне телефон обрывать будет.

Быстренько организую лёгкий ужин. Сейчас ведь придётся включить режим жилетки, выслушивая очередную серию Ромкиной Санта-Барбары.

Является - с фляжкой коньяка и шоколадкой.

- Давай, рассказывай, что там у тебя опять приключилось, - достаю посуду, раскладываю сыр и мясо, домазываю бутерброды. Вовремя икру купила - типа всегда так ужинаю.

Ромка уже налил себе коньяка, хлопнул сразу, хотя и так готовальня порядочная, еле на ногах держится. Тут же снова наливает, пьёт. Рассказывает какую-то муть, а я отмечаю про себя: "Нехорошо как-то нож на столе лежит. И зачем он его взял - самый большой из набора. Бутылку открывал что-ли? Для курицы тесак. Ага, двусмысленно как-то: для курицы..."

Ромку несёт, от Насти неверные мысли какой-то кривой на меня вырулили. Слова с мыслями вообще не стыкуются. Сидит рядом. Я почти нечего не говорю - этот поток сознания не перебиваю.

- А если я пить брошу - выйдешь за меня? - он, похоже, уже меня со своей подругой (какой из двух?) путает.

- О, этому гуманоиду больше не наливать, - пытаюсь перевести разговор. - Что мне ещё, Ром, за тебя сделать?

Сосредоточенно разглядывает, роняет: "Я у тебя ночевать останусь". Этого ещё не хватало! Начинаю убеждать, что это невозможно. Ну совсем невозможно.

Спохватываюсь, поймав его злой взгляд. Сидит, уставившись на меня и зажав в правой руке тесак. Ага, для курицы. Для меня, значит. В животе так тоскливо вдруг стало. Чего ж я сразу нож не убрала?

Сижу и смотрю. Мне так страшно, как никогда. До ужаса. Потом начинаю говорить максимально спокойным тоном, передвигаясь за его спиной к руке с ножом. Беру за запястье: "Пожалуйста, Рома, ну пожалуйста". Он выпускает нож, как ни странно.

У меня как тумблер щёлкнул, только нож подальше откинула, говорю без реверансов ему:

- Всё, домой! Вставай. Давай-давай, на хауз.

Думаю, захочет - и так, и так убьёт. Но он идёт в прихожую, молча. Потом так же молча разворачивается и идёт на меня, мимо меня, задевая плечом так, что я впечатываюсь в стену, - в туалет. Вызываю такси, прикрывая микрофон ладонью. Уснул он там что-ли?

Выходит, пытается напялить мои кроссовки, я уже вякнуть боюсь. Звонит Насте: "Я сейчас к тебе приеду. Нет, не у неё", и при этом на меня косится. А я думаю: "Когда же этот кошмар закончится?" Пытаюсь выпроводить, он не уходит - такси-то ещё нет. И опять смотрит, сжимая в кулаке телефон на уровне моей переносицы. Думаю отрешённо: "Ну вот, сейчас лицо мне разобьёт".

Звонок от оператора такси отключает во мне чувство самосохранения. Собираюсь с духом, открываю дверь и выпихиваю непутёвого родственника в подъезд - откуда что взялось. Захлопываю дверь, сползаю по стенке, сижу, обняв коленки, пытаясь унять дрожь.

- Большие девочки не плачут, Алиса, - говорит мне, проходя мимо, моя кошка Баги. - Завязывай ты уже, мать Тереза, несчастных утешать - всех не обогреешь.