Таков удел Ильи Ильича, главного героя произведения "Обломов" 1859 года. Если натянуть чулок кое-как ещё можно, то с жизнью увильнуть не выйдет. Она постоянно трогает нас и толкает к самым непредвиденным решениям, помогает обрести цель, одним словом, заставляет шевелиться. Однако, даже у нее не вышло поднять Обломова с дивана и повлиять на его окончательный образ жизни.

И кто виноват? Кто всё обломал ?

Сложно ответить кто действительно виноват. Повествование начинается с лежачего Ильи Ильича в постели, пассивного и ленивого человека. Пойди пойми, что превратило здорового человека в лежачий пончик. Он абсолютно бездеятелен, а парад гостей, посетивший его квартиру, поражён "философией" дворянина и бесконечным желанием размышлять и думать.

Илья Ильич с такой наукой почти прирос к дивану, благо у судьбы на Обломова другие планы: она осыпает его проблемами и посылает образованного немца Штольца, друга главного героя и одновременно освободителя, который собирается вырвать Илью раз и навсегда из объятий обломовщины.

Как я говорила ранее главный герой - мыслитель. Не просто расчётливый думающий человек, а мечтатель, в котором прежде всего до сих пор жив ребенок. В своей голове герой нарисовал мирную сладкую сказку, которая к сожалению остается лишь сказкой и лишь в его голове.

Илья Ильич заставляет задуматься не только о том, какое отношение должно быть к женскому полу и какую копейку сберечь, но и о том, кто же действительно умеет жить? Мертвое общество, снующее каждый день, как муха? Рационалистичный, практичный Штольц, вечно стремящийся к достатку? Или Обломов, который сознательно отказался от бессмысленной деятельности?

Действительно, все очень неодназначно. Вроде как человек умный, но собраться самостоятельно не может. До сих пор мне сложно сказать, что же за человек такой этот Обломов. Он ленивый и неподъемный с первых страниц, старается отдалить, оттолкнуть читателя , но также медленно и плавно предстаёт другим человеком, тем, кем он является: очень верным, честным молодым человеком, который видит прежде всего душу в людях. Его характер вызывает редкую любовь своей необычностью, а главное искренностью.

И.А. Гончаров показал не только, как лучшие качества могут погибнуть в человеке, но и как они воскресают. Это произведение действительно покажет вам, что значит "умение жить".

приятного чтения! ;)

#comment_185074063

И.А. Гончаров, "Обломов":

...Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам. Глаза старухи искрились огнем; голова дрожала от волнения; голос возвышался до непривычных нот. Ребенок, объятый неведомым ужасом, жался к ней со слезами на глазах.

Заходила ли речь о мертвецах, поднимающихся в полночь из могил, или о жертвах, томящихся в неволе у чудовища, или о медведе с деревянной ногой, который идет по селам и деревням отыскивать отрубленную у него натуральную ногу, - волосы ребенка трещали на голове от ужаса; детское воображение то застывало, то кипело; он испытывал мучительный, сладко болезненный процесс; нервы напрягались, как струны.

Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: "Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет" и т.д.; когда медведь входил наконец в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.

Заселилось воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу.

Илья Ильич и увидит после, что просто устроен мир, что не встают мертвецы из могил, что великанов, как только они заведутся, тотчас сажают в балаган, и разбойников - в тюрьму; но если пропадает самая вера в призраки, то остается какой-то осадок страха и безотчетной тоски.

Узнал Илья Ильич, что нет бед от чудовищ, а какие есть - едва знает, и на каждом шагу все ждет чего-то страшного и боится. И теперь еще, оставшись в темной комнате или увидя покойника, он трепещет от зловещей, в детстве зароненной в душу тоски; смеясь над страхами своими поутру, он опять бледнеет вечером. (...)