Вот так на некоторых призывников смотришь и недоумеваешь: пока в гражданке был, на человека был похож, как только форму надел – взгляд в никуда, рот вечно полуоткрыт, речь замедленная, движения тормознутые… На каждое твое «Товарищ солдат, подойдите ко мне!» такой субъект обязательно откроет рот, похлопает глазами и десять раз переспросит: «Кто? Я? Точно я?»

Но у многих такое состояние тормознутости скоро проходит, а некоторые так и тормозят всю службу. Один толковый сержант так все это пояснил:

— Такое ощущение, что некоторые, когда форму надевают, на спине тумблер «тормоз – вкл.» вниз опускают и такими остаются на все два года, и их ничем не растормозишь.

Тормоза в армии – страшные люди! Это – дурные легенды! Это — рассказы выживших, которых тормоз случайно или поджог, или взорвал, или закопал, потому что это для вас «Мы же погибнуть могли!» важно, а для тормоза это только набор слов – «О! А я не знал, что вы тут… Гы-гы». Тормоз сначала сжигает сарай дотла, а потом идет смотреть: не было ли там кого-нибудь.

Это на гражданке тормоза безобидны. Мало того, на гражданке, если какое-нибудь тело стоит и смотрит часами куда-то вдаль, то его называют непримиримым романтиком, искателем приключений.

Но такой же человек в форме, стоящий с полуоткрытым ртом и взглядом в никуда, в армии сразу же вызывает большие опасения – что этот тормоз опять удумал?

Тормоза постоянно находятся в прострации. Именно из-за нее только они, например, на подрывных работах не слышат команду «Отойти в укрытие!», произнесенную сто тысяч раз именно для них, одаренных. Взрыв… Нормального человека прибило бы даже травинкой, а тормоз выходит из дыма жив и невредим, но временно глухой… И пока его уши не отойдут, тормоз ходит две недели по казарме и с укором орет (сам он считает, что говорит тихо) каждому в ухо: «Мужики, что вы меня на подрывных не предупредили, что ЗТП уже все подожгли и надо бежать в укрытие?»

Если перед ротными стрельбами тормоза не удается сплавить в наряд, то грусть-тоска нападает на военных уже с самого подъема, а особо впечатлительные воины успевают даже черкануть прощальные письма домой, на всякий случай…. А на самом стрельбище военные будут смотреть друг на друга, как будто прощаясь… Да потому что в строю стоит ТОРМОЗ, да еще с боевым оружием в руках! И именно тормоз, когда будет выполнять стрелковое упражнение, при любой осечке обязательно развернет заряженный автомат в сторону строя, будет жать на курок и, как ни в чем не бывало, орать: «Товарищу лейтенант! А у меня автомат заклинило!..» И по фиг ему, что автомат может «расклинить» в любую секунду и тогда все пули положат на смерть половину роты.

Это тормоз, при метании боевой гранаты, сначала выдергивает кольцо из предохранительной чеки, а потом начинает снимать варежки, подтягивать ремень, чтобы было удобно кидать гранату и, естественно, роняет ее или себе за пазуху, или под ноги руководителю стрельбы на участке. Благо, что все знают, что это – ТОРМОЗ и человек пять, припрятанных на особый случай, успевают выскочить и спасти всех.

Или наоборот – тормоз сначала кидает гранату, а потом вспоминает, что забыл выдернуть кольцо и бежит за ней, забыв, конечно же, что из других окопов тоже кидают гранаты его товарищи.

Когда рота идет пешком на стрельбище или в учебный центр, то к ней всегда пристраиваются 2-3 собачки, которые знают, что будет привал и их хорошо и сытно покормят. Да, так и идут – 30 км, 50, 100.. да не просто идут, а еще бегают вокруг строя! Имена у всех таких собачек одинаковые – Батон (no comment – почему?). И они с радостью на временную кличку отзываются. Лишь бы брюхИ себе набить!

Однажды зимой мы много уже прошли и встали на привал. Потом я строю роту, докладываю командиру о построении и… не могу доложить, потому что не слышу своего голоса из-за дикого воя одного из Батонов! И орет он, главное, громко и где-то близко-близко. Все, почему-то, сразу посмотрели на ротного тормоза. И точно – тормоз стоит! На собаке стоит! И не чувствует и не слышит, как Батон дико воет под ним в снегу и на последнем издыхании кусает тормоза за валенки. Ротный раз ему сказал: «Товарищ солдат, сойдите с собаки!» а в ответ прострация… Второй раз скомандовал – в ответ уже Нирвана + дно прострации…А батон уже на предсмертный хрип перешел… Все стоят, не шелохнутся, глазам и ушам своим не верят, что такое может быть. Ну, тут ротный, чтобы спасти собачку, прыгнул и в полете сбил тормоза с собачки. Батон тут же убежал насовсем от нас и других Батонов за собой утащил. А тормоз спокойно, дебильно улыбаясь, ответил: «Ой, а я задумался и не заметил…»

Нет, тормозов не пинают, не обзывают. С ними боятся дружить, потому что всех ждут дома родители, бабушки, котики и собачки. Да им и не нужно общение, потому что они, наверное, и не всегда понимают, где они находятся, ведь ими управляет Нирвана. Их, на всякий случай, все предпочитают обойти стороной или пересесть от них подальше. Потому что подойдешь к тормозу, посочувствуешь, а он растрогается, возомнит о себе, покрутит смущенно какой-нибудь гвоздик в стене и пойдет себе. А на тебя тут же или стеллажи обрушатся с имуществом, которые держались только на этом гвоздике, или все каски стальные на тебя попадают…

Главная опасность тормоза не в том, что он может навредить себе или покалечиться. С этим у тормоза проблем нет и почему-то оттуда, куда нормальный человек провалится и переломает себе все 288 костей, тормоз вылезет со своей дурацкой улыбочкой и без единой царапины. Тормоз – прямая угроза для других! И самое главное, что невинные военные страдают не только от тормозов, но и из-за тормозов.

Однажды на учениях отмахали мы километров 50: нашли все объекты, «разбили» и «уничтожили» условных противников, оторвались от всех преследований. Докладываем руководителю учений о выполненной задаче. Старый полковник украдкой прослезился и что-то буркнул про Родину, которая может спать спокойно, пока в армии служат такие орлы, как мы! У нас не было сил даже разогреть себе сухпай, и мы вповалку упали на опушке леса, где был организован пункт сбора. Казалось бы, мы – лучшие! Лежи, отдыхай заслуженно, мечтай о предстоящем отпуске, который был обещан комполка за первое место на учениях! Но!…

Но с нами был тормоз Вася…

За два дня учений он уже успел утопить радиостанцию и оставил нас на сутки без связи. Он прожег себе штаны. И не внизу, и даже не на коленке, а ровно на сидячем месте и ходил светил по деревням своими обгорелыми телесами… А местные бабки смотрели на него, плакали и причитали: «До чего же Ельцин армию довел, вон солдатики в одних лохмотьях ходят…»

Ночью Вася поджег деревенский стог, а когда мы чудом оторвались от разъяренных крестьян, бежавших за нами с вилами, Вася просто объяснил свой поступок: «Вам же нужен был свет, чтобы в темноте посмотреть карту?»

Топографические карты… Одну карту Вася спалил вместе со своими штанами, а вторую, единственную – потерял! И мы уже собирались «выходить к своим», ориентируясь по пачке «Беломора», но нам показали пальцем, куда идти, местные жители.

Репродукция с учебного плаката МО СССР «Ориентирование на местности без компаса»

Это Вася только успел натворить за два дня учений, а сколько еще вещей мы предотвратили!

Но в конце мы как-то потеряли бдительность… Ночью, когда на пункт сбора вышли все подразделения, нас подняли и перед отправкой в полк командиры стали проверять наличие оружия и снаряжения. Впереди нас ждала теплая казарма, горячий ужин, два дня на «отоспаться»!

Но у нас был этот… Вася, и, конечно же, именно он потерял свой автомат. Оказалось, что ночью он решил пок@кать и пошел в лес. Там он повесил автомат на дерево, сделал дела и пошел обратно. Без автомата. И вот мы потом все, до утра, цепью прочесывали лес вдоль и поперек. Толпа была злая. У Васи как-то незаметно заплыл сначала один глаз, потом второй. Утром все уехали, а нас оставили со взводным искать автомат. Вася был не просто тормозом, а наверное, очень стеснительным тормозом. Иначе никак нельзя было объяснить: на фига надо было ночью уходить за километр в лес, чтобы совершить естественную надобность. Он что, боялся, что за ним будут подсматривать?

Автомат нашли местные жители, отдали его в ментовку. Те переправили его в часть. Поднялась шумиха в газетах о разгильдяйстве в армии, с фотографией Васиной прожженной задницы. Мы с первого места скатились на самое последнее и, вместо отпуска, чуть не сели всей толпой на «губу».