Вчера, 15 июля исполнилось бы 80 моему товарищу, патриарху советского рока, королю понтов и первому продюсеру СССР Юрию Айзеншпису.

Первому не по масштабу, но по хронологии. На моих глазах родился этот термин. 12 января 1991 года в Московском дворце молодёжи был представлен «посмертный» «Чёрный альбом» группы «Кино», я вёл эту презентацию по просьбе Юры; в президиуме со мной рядом восседали: сам Юрий Шмильевич, гитарист группы» Юрий Каспарян, басист Игорь Тихомиров и промоутер группы Натали Минтц – перед началом пресс-конференции француженка посоветовала мне представить Юрика «продюсером».

«Шпис» от этой идеи пришёл в неописуемый восторг. До этого его позиция обозначалась скромным термином «директор». С тех пор словечко вошло в обиход (презентацию альбома транслировал Первый канал).

Хотя, справедливости ради, замечу, что в контексте сотрудничестве с Цоем, Юрик был именно «директором», обслуживающим персоналом. А вот для Сташевского и/или Билана он был продюсером, конечно.

Работая над мемуарами о ЮША, я счёл нужным записать интервью с теми людьми, которые работали с Юрой. Сегодня для «КП» подобрал фрагменты бесед с тремя – композитором, солистом и продюсером.

Владимир Матецкий: «Помню, как он мне позвонил за несколько часов до смерти»

– Владимир Леонардович, как ты относишься к тому, что Юрия Шмильевича Айзеншписа называют «первым советским продюсером»?

- Все разговоры о том, кто первый, кто второй, вызывают у меня улыбку - но она добрая, эта улыбка.

– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?

- Это было в конце 60-х, когда Юра любил прохаживаться по правильной стороне улицы Горького с пачкой фирменных дисков подмышкой. Сам он при этом был одет в красный клетчатый пиджак, белую рубашку и лакированные «битловские» сапоги на скошенном каблуке. Ну и в джинсы Levi's, конечно же. Сегодня бы человек в розовом открытом кабриолете Rolls-Royce не произвел бы такого впечатления, какое производил Юра. И пластинки: у него были все новинки, в том числе Rolling Stones! Так и познакомились.

– Каким он был заказчиком и партнером? Щедрым или прижимистым? Требовательным или гибким? Капризным или покладистым?

- Он был разным. Все перечисленные эпитеты в разное время проявлялись, причем иногда в самом парадоксальном сочетании и соотношении. Были моменты, когда мы с ним не разговаривали, но, надо отдать Юре должное, он всегда умел признать свою вину, если бывал неправ, и очень трогательно приходил мириться.

– Две версии бытуют. Согласно первой, Юра был этаким Карабасом-Барабасом жестко и жестоко выстругивал своих буратин. По-второй: всегда влюблялся в подопечных и потакал всем прихотям артистов.

- Ближе ко второму, хотя порой и показывал зубы. Мне кажется, что нельзя быть хорошим продюсером, если ты не любишь своего артиста. И это чувство нельзя сымитировать - не получится. Он буквально «закрывал свою жизнь на ключ» и жил жизнью своего подопечного. Согласись, сегодня мало кто на такое пойдёт.

– Алибасов сказал мне, что проект «Сташевский» Юрий затеял в результате шуточного пари с ним, Бари-Каримычем, который считал, что Влада раскрутить невозможно… Как это заявление можешь прокомментировать?

- Думаю, что это красивая артистическая байка.

Я очень хорошо помню тот день, когда Юра познакомился с Владиком: было лето, погода была солнечной, жаркой. Юра позвонил мне, попросил меня забрать Владика около библиотеки имени Ленина и привезти к нему домой, чтобы попробовать что-то попеть, выяснить его вокальные возможности. С этого всё и началось.

Действительно, кое-кто не верил в этого исполнителя, говорил об этом Юре, но он был непреклонен: «Вот увидите!».

– Стас Намин вспоминает, что Айзеншпис в 1989 году его обокрал, похитив плакаты его мероприятия Moscow Music Peace Festival с хэд-лайнерами той тусовки (Оззи Озборном, Motley Crue, Skid Row, Cinderella и Scorpions) на сумму $4000. Бывал ли Юра еще замечен в нечистоплотности такого рода?

- Я про этот эпизод ничего не знаю, никогда ничего подобного не слышал. Но то, что в шоу-бизнесе - и не только нашем, - постоянно идут какие-то разборки и выяснения отношений, это точно. Чего стоят взаимоотношения «артист-продюсер»: это всегда бомба замедленного действия!

– Криминальное прошлое Юры не смущало? И в чём-то проявлялось?

- Меня не смущало, скорее наоборот. Он всегда вел себя крайне корректно и сдержанно с людьми, не позволял лишнего - сказывался его уникальный жизненный опыт. Но я неоднократно был свидетелем того, как к нему подходили обниматься люди весьма угрожающего вида, и он потом на мой вопросительный взгляд отвечал: «Сидел с ним в одном лагере».

– Андрей Разин говорил мне, что в своё время не нанял Юру на работу… Правильно сделал?

- Я не знаком с Андреем Разиным и никогда не видел его с Юрой. Возможно, что такая ситуация и существовала. Что касается их совместной работы, то Юра был, скорее, одиночкой, не командным игроком. Так что такой альянс вряд ли был бы жизнеспособным.

– Можно ли назвать Иосифа Пригожина учеником Айзеншписа? У последнего вообще была какая-то своя уникальная техника продвижения, свое know-how?

- Не думаю, что Пригожин является продолжателем дела Юры: это разные люди с разным жизненным опытом и разными «траекториями движения».

Как я уже говорил, Айзеншпис «закрывал свою жизнь на ключ» и жил жизнью артиста, что и было его know-how.

– Был Юрий иконой стиля в нашем шоу-бизе или его манера одеваться была, что называется, too much?

- Я уже говорил про нашу первую встречу и его «униформу» - это было сильно!

Как же давно это было, еще до его первой посадки.

Кстати, когда его посадили, то по Москве ходил слух, что он на суде, когда ему зачитали приговор со сроком 10 лет, выкрикнул: «Ну и хрен с вами, у меня под яблоней миллион зарыт!»

А что касается его стиля одежды в 90-е и 00-е, то он очень любил дорогие марки. И всегда был во всем чистом, отглаженном, отполированном. Сказать, что его стиль был too much, я не могу.

– Какое его качество было самим завидным? И что в нем раздражало?

- Он был обаятельным человеком, и это объясняет все. Но мог быть занудой - меня это не то, чтобы раздражало, скорее веселило: как начнет что-то вдалбливать в голову - только держись.

– Случалось ли вам конфликтовать?

- У меня был с ним один серьёзный конфликт, в котором Юра был неправ, причем на все 100%. У него хватило такта «включить заднюю» и мы восстановили отношения.

– Что ты считаешь самым удачным его проектом?

- Все его артисты стали по-своему заметными и достигли чего-то, причем Дима Билан раскрылся уже после смерти Юры.

Но его работа с «Кино» как-то особенно выделяется, хотя он и не был человеком, который придумал и сделал эту группу.

– С кем из его подопечных дружил?

- Я общался в дружеском режиме со всеми артистами, с которыми работал вместе с Юрой, с кем-то больше, с кем-то меньше. И ни с кем не испортил отношения, что меня очень радует!

Встречаю периодически то Катю Лель, то Диму Билана, то Владика Сташевского. Но все мы заняты, у всех свои дела, свои заботы, так что какого-то постоянного контакта не получается.

– Какой он был человек?

- Он был человек большой души и большого обаяния.

– Кем был бы Айзеншпис сейчас, если бы недуг не уничтожил его в 2005 году?

- Думаю, он по-прежнему бы занимался артистами: у него это здорово получалось.

– Когда видел его в последний раз?

- Я не помню, когда я видел его в последний раз, но помню, как он мне позвонил за несколько часов до смерти. Это было ужасно...

Сергей Мазаев: «Я ему заплатил то, что он истратил на нас»

– Изучаю на официальном сайте «Морального кодекса» твою биографию. И не нахожу упоминания о Юрии Шмильевиче Айзеншписе.

– Нет, очевидно.

– А ведь я помню, что он был продюсером «Морального кодекса», хоть и очень непродолжительное время.

– Да, мы так и не договорились с ним. Потому что было истрачено много денег на то, что уже было произведено.

И люди, которые их истратили, требовали от Айзеншписа: либо компенсации, либо оставить их в доле. Юрий не согласился, и поэтому мы расстались.

Он поработал с нами немножко. Я ему заплатил то, что он истратил на нас. Там порядка тысячи долларов.

– Ты ему заплатил? Ты?!

– Ну, конечно. А как же? Я никогда долгов не оставляю, зачем.

– Ну, вообще обычно продюсер Айзеншпис платил…

– Он платил, да, за какие-то действия, за показы какие-то, за эфиры, что-то устраивал. И я ему потом эти деньги отдал, конечно.

Мы с ним друзьями были всегда. И остались после этого.

Я был бы рад, конечно, если бы он был нашим продюсером. Но просто экономическая ситуация того времени ему не позволила, да.

– 1992, по-моему?

– 1991, да. Годовщина ВИDа была. Мы на ней, собственно, первый раз и выступили там вот. В «Олимпийском».

– А когда и при каких познакомились?

– Познакомились ещё в 80-е, после его освобождения. И в какой-то спекулянтской тусовке, обстоятельств не помню... А последний раз видел его уже на похоронах. Ну а живым – месяца за два до того.

– Он был реально «первым советским продюсером»?

– Такого масштаба Юрий Шмильевич был первым.

– Какой он был человек?

– Здравомыслящий и смелый.

Евгений Фридлянд: «Он захватывал своей любой бредовой идеей, гипнотизировал».

– Ваш с Айзеншписом коллега, продюсер Андрей Разин говорил мне, что в свое время не нанял Юру на работу… Правильно сделал?

– Но если бы и начали работать, то не сработались бы. Оба лидеры.

– Алибасов сказал мне, что проект «Сташевский» Юрий затеял в результате шуточного пари с ним, Бари-Каримычем, который считал, что Влада раскрутить невозможно…

– Может быть и так! Точно так же, как я раскручивал Меладзе назло мнениям Игоря Крутого и Вани Демидова.

– Можно ли назвать Пригожина учеником Айзеншписа?

– Никогда не слышал, чтобы Пригожин близко общался с Юрой. А для того, чтобы оценить, использует ли Пригожин те методики Айзеншписа, нужно понять «феномен» продюсера Пригожина. Не могу припомнить ни одного проекта с нуля... Пригожин мастер интуице-реанимации.

– Евгений, а каким он был продюсером и человеком в твоей системе координат?

– Я не застал того момента, когда он работал с «Кино». Я не видел их с Цоем, не был на концерте в Лужниках. И даже более того: когда Виктор Цой приезжал в мой город Кемерово с сольными концертами через наш молодёжный центр, его привозила какая-то женщина.

Поэтому в те далёкие девяностые Юрий для меня был только продюсером не нравящегося мне Влада Сташевского и ещё какого-то невнятного набора артистов...

Тогда во мне играли остатки юношеского максимализма и я, как минимум, считал себя белой костью от музыки, ведь работал с исключительно «живой» группой «Браво» и пытался раскручивать человека с неординарными вокальными данными Валеру Меладзе. Даже не стеснялся публично обвинять его в непрофессионализме и профнепригодности.

И только несколькими годами позже я понял, что Юрий Айзеншпис - Мастер, Профессионал с большой буквы и может быть не искал выдающиеся таланты и очевидных самородков, но как настоящий и очень талантливый художник на «белых листах» заурядных исполнителей сам создавал живописные полотна - великолепные и яркие проекты!

Авторы, режиссёры, стилисты, операторы, пиарщики - этих людей он захватывал своей любой «бредовой» идеей, гипнотизировал и они делали невозможное.

Не забуду, как Юра Аксюта отказывался ставить в эфир один из первых хитов Меладзе, приводя в пример настоящего шлягера песню в исполнение Сташевского.

Я прекрасно помню, как все немного подтрунивали над Айзеншписом, за то, что он жёстко наезжал на обижавших его журналистов. И посмеивались, рассказывая друг другу, как он начинал обзванивать радиостанции с семи утра и как приезжал первым на все светские и музыкальные мероприятия и уезжал последним, когда его артист, назло всем, выдавал почти полный сольный концерт…

Но к коллегам по цеху он относился по-доброму и с уважением. Ко мне всегда подходил, я жал его маленькую руку, а он интересовался, кто это для меня делал такую модную аранжировку и кто так по-фирменному сделал сведение записи.

Мы не были близкими друзьями, но очень часто общались на предмет нашего общего «несчастья» - быть продюсерами в нашей стране.

Только после его смерти я узнал, какую трудную жизнь он прожил, какую короткую и несмотря на свою известность и популярность, полную драматизма и одиночества!

Очень и очень жаль, что мы не уберегли и так рано потеряли замечательного человека и продюсера - Юрия Шмильевича Айзеншписа.

Юрий Айзеншпис: В тюрьме я испытал поболее, чем писатель Солженицын.