«То, что знают все, известно лишь немногим», — говорил древнегреческий мыслитель Аристотель своему ученику, прославленному полководцу Александру Македонскому. Как мудры были древние греки. За две с половиной тысячи лет ничего не изменилось. Во всяком случае, судье Шаховского района Московской области Наталье Дзюбенко, очевидно, неизвестны, известные всем гражданам РФ свои права и свободы. Ее учителем был явно не Аристотель.
Для судьи Натальи Дзюбенко: cт. 49 Конституции РФ провозглашает:
1. Презумпция невиновности. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана.
2. Обвиняемый не должен доказывать свою виновность.
3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.
Судье Дзюбенко хотелось бы напомнить, что Уголовный кодекс РФ основывается на Конституции РФ и обязателен для применения в судебной практике.
В России принцип презумпции невиновности был впервые введен императрицей Екатериной II еще в 1767 году. Она считала, что лучше освободить десять виновных, чем осудить одного невиновного. Ее неограниченная абсолютная власть Самодержицы Всероссийской была ограничена только ее совестью.
Впрочем, совесть имеют не все монархи. Согласно кодексу судейской этики судья обязан соблюдать Конституцию РФ, законы РФ с уточнением «соответствии с внутренним убеждением», но они не должны превращаться в субъективизм, предвзятость по принципу «что хочу, то и ворочу». Внутреннее убеждение вторично по отношению к законодательным нормам, иначе оно возвращает нас к временам феодального правосудия и судебного произвола. Создается впечатление, что судья Наталья Дзюбенко по делу Николая Москалева, которое я описывал в предыдущих частях моего поста (ч. 1, ч. 2, ч. 3), исходит из отсутствия необходимости соблюдать нормы закона. Известны ли они ей? Или она считает нормой судебную вседозволенность?
Имеют ли право суды игнорировать конституционную норму? Они фактически уклоняются от всесторонней и объективной оценки материалов дела, ограничиваясь формальным вынесением приговора. Сейчас мужчину отправляют в СИЗО на основании жалобы ребенка. Между тем, общеизвестно, что у нас малолетние дети не признаются дееспособными (ст. 28 ГК РФ). Права ребенка во многом ограничиваются. Например, он не может голосовать, играть со спичками и т. д. так как он способен на непродуманные, бессмысленные поступки, склонен к фантазированию, да и просто к вранью. Это свойственно почти всем детям. Ребенок может выполнить требование матери по факту своей зависимости или боязни наказания. Но, будучи ограниченным в правах, он, подготовленный матерью, фактически наделяется возможностью уничтожить жизнь взрослого мужчины. Почему?
Некоторые должностные лица разного уровня сетуют, что у нас слишком много оправдательных приговоров. Так ли это! В 2021 году было вынесено 0,1% оправдательных приговоров, тогда как в пик Большого террора в 1938 году оправдательных приговоров было 13,4%, то есть в 134 больше! В качестве примера, можно привести случай с одним из руководителей Чечено-Ингушской АССР, впоследствии диссидентом, Абдурахманом Авторхановым, который в 1937 году, в год начала Большого террора, был арестован и обвинен по тяжкой, расстрельной 58 статье. Тем не менее, советский суд его дважды оправдывал. А в настоящее время в России по тяжким статьям в принципе не оправдывают. Пошел под суд, осудят в любом случае, вне зависимости от вины. Узаконенная мясорубка! В мрачную эпоху Средневековья, когда по Европе шла охота на ведьм, безжалостная инквизиция, рассматривая дела, изучив все обстоятельства обвинения, находясь на своем уровне социального и нравственного развития, как ни удивительно, выносила довольно много оправдательных приговоров. Инквизиция не гналась за статистикой.
Мы привыкли считать, что каждый гражданин РФ имеет право на объективное правосудие! Вера в высшую справедливость, конечно, иллюзия, но вспомним, что на могильной плите Федора Плевако начертана надпись «Не с ненавистью судить, а с любовью» как наказ потомкам от самого знаменитого российского адвоката, жившего в XIX веке.
Мы, конечно, понимаем, что наша судебная система еще не поднялась до такого уровня духовного развития, но нас, российских граждан, вполне устроил бы принцип «Не с ненавистью судить, а с объективностью». Совершенно очевидно что, если у ребенка отсутствуют физические повреждения, отсутствует биоматериал мужчины, а есть только заявление женщины и подтверждение ребенка, это не может служить достаточным основанием для обвинения! А отправлять мужчину на длительный срок заключения несправедливо и безнравственно! Ведь это просто донос! Как говорил Шарапов в фильме «Место встречи изменить нельзя», это не закон, это кистень! Впрочем, учитывая цикличность истории, подразумевающую повторение этапов развития, в том числе и в нашем государстве, можно вспомнить российскую традицию доносов и расправ, начатую при Петре I. Основываясь на указе царя, любой желающий мог произнести караульному «Слово и дело», что указывало на его намерение дать показание, а точнее сделать донос. В XVIII веке никто не мог быть спокоен даже в собственной семье, так как даже члены семьи доносили один на другого. Ничего не напоминает? Доносчики сделались бичом своего времени. И только Екатерина II отменила это юридическое безумие, потребовав своим указом самих доносчиков опрашивать, не совершили ли они ложный оговор. Кто же в наше время сможет спасти российских мужчин от постоянно нависающей опасности? Сейчас можно только шарахаться в сторону от женщин с малолетним ребенком и от посторонних детей также. Можно ли было представить, что слова Михаила Булгакова из «Мастера и Маргариты» — «Никогда не разговаривайте с неизвестными» в наше время нужно будет адаптировать — «Никогда не разговаривайте с неизвестными детьми». Иначе это может закончиться похуже кругов ада Воланда. Продолжим сравнение. А чем сейчас ложный оговор отличается от доносов сталинских и средневековых времен? При Сталине расстреливали, в более ранние времена отправляли на дыбу или под топор палача, не заморачиваясь иметь убедительную доказательную базу. Под пытками добивались признания. А сейчас не нужно даже признания. Это стало ненужной процессуальной мелочью для суда. Выходит, если невиновный не раскаивается в своей невиновности, то и наказание получает самое суровое. Это напоминает узаконенное человеческое жертвоприношение.
Готовя этот материал, я хотел обратить внимание на несправедливый приговор, вынесенный судьей Шаховского района Московской области Натальей Дзюбенко бывшему полицейскому, десантнику Николаю Москалеву, ложно оговоренного своей бывшей сожительницей Мариной Сафоновой, которая находилась в розыске в Ставрополе за совершение экономических преступлений и при расставании шантажировала Николая и требовала «отступные» 300 000 рублей. Судья вынесла приговор, не увидев и не опросив девочку. Следствие изолировало ребенка от судьи под предлогом возможного психотравмирующего действия на него от общения с судьей, представило ее показания в письменном виде, сомнительно составленные языком взрослого человека, содержащие книжные обороты, не характерные для развития ребенка 7 лет. Это подтвердило заключение трех специалистов Центра по проведению судебных экспертиз и исследований «Судебный эксперт». Следствие также не произвело аудио или видеозапись, что требует УПК РФ. Было проведено две психолого-психиатрические экспертизы. Первая выявила у девочки признаки психического расстройства, выявить начало которого, не представляется возможным. Это не устроило следствие. Они инициировали проведение второй экспертизы, в которой было указано, что начало признаков психического расстройства совпадает с началом события, инкриминируемого Москалеву. Но по свидетельству опытных психиатров, определить задним числом, когда точно появились признаки психического расстройства невозможно. Таких методик у психиатров просто не существует. Разве что два способа. Перенестись на «машине времени» назад или пациент должен находиться под регулярным медицинским и психиатрическим контролем, во время которого можно определить начало заболевания. Таким образом, вторая экспертиза может рассматриваться как недостоверная или, по крайней мере, сомнительная. Следовательно, в деле появились две экспертизы противоречащие друг другу. Защита обратилась к суду с ходатайством провести третью экспертизу, но судья без внятных оснований отказала. Была выбрана вторая экспертиза, более удобная для обвинительного приговора. А как же норма о равноправии и состязательности сторон? Почему следствию судья разрешила провести повторную экспертизу, а защите в таком ходатайстве было отказано? А как же конституционная норма, что все неустранимые сомнения трактуются в пользу обвиняемого? Судья Наталья Дзюбенко так предвзято была настроена, что безосновательно отказала в допросе дополнительных свидетелей защиты, сама, вместо прокурора, оглашала обвинительные материалы дела, что является грубым процессуальным нарушением, отказала в праве обвиняемому и защите выразить свое отношение к предъявленному обвинению, что предусмотрено законом. В тексте приговора ошибки, не указаны присутствовавшие прокурор и два адвоката. Допрашивая и зная, что у обвиняемого есть мать пенсионерка, сын студент и 92-летняя бабушка, судья Дзюбенко указала в приговоре, что у Москалева нет лиц, находящихся на иждивении, чтобы исключить предусмотренное законом смягчающее обстоятельство и, тем самым, ухудшила его положение даже по сравнению с позицией государственного обвинителя, который в своем выступлении признал этот факт. Обстоятельства, подлежащие доказыванию, установлены не были. Приговор был вынесен на базе доказательств, полученных с нарушением закона. В ходе процесса неоднократно нарушались права участников процесса. Судья Дзюбенко не разъяснила обвиняемому его права, возможность выразить свое отношение к предъявленному обвинению. Непредставление подсудимому права участия в прениях сторон является грубым нарушением УПК РФ, безусловно влекущим отмену приговора. Приговор был вынесен исключительно на сомнительных материалах следствия. Судья не увидела и не опросила девочку. С ней общалось только следователи. Приговор был вынесен с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленных судом.
А каков моральный облик следователя Максима Юрьевича Матвейчева, принимавшего участие в подготовке этих сомнительных материалов? В 2018 г. он был уволен из Одинцовского следственного комитета «по отрицательным мотивам», после того, как в программе «Московский» патруль» телеканала МОСКВА 24 были показаны его хулиганские выходки, драки с журналистами и общественниками, ругань матом в общественных местах, а через полгода странным образом восстановился в Волоколамском следственном отделе в качестве следователя по особо важным поручениям!!! Это вызывает вопрос к кадровой работе Следственного комитета. Имея сомнительный моральный облик, он принимал участие в подготовке сомнительных материалов, которые были переданы в суд, как письменные показания девочки, достоверность которых была оспорена группой специалистов в области психолого-лингвистической экспертизы, и на основании этих материалов, не увидев и не опросив девочку, судья Наталья Дзюбенко вынесла приговор 14 лет заключения в колонии строгого режима. У юристов считается непрофессиональным обсуждать сопоставимость наказания за различные преступления, так как эти вопросы не могут адресоваться суду или прокуратуре. Они действуют или, во всяком случае, должны действовать, исходя из законов, принятыми законодателями. Но как простой гражданин, могу я, испытывая, недоумение задать вопрос к кому бы он ни относился. Почему за убийство пятерых (пять трупов), осуждают на семь лет? Почему женщину, ехавшую на красный свет и сбившую насмерть двух детей (два трупа), а третьего оставившую инвалидом, отправляют в колонию поселение на пять лет? Гражданин РФ, работавший на иностранную разведку и передававший ей секретные материалы, составляющие государственную тайну, осужден на 12 лет. Согласно УК РФ убийство (один труп) наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет. Квалифицированное убийство, то есть убийство двух или более лиц (два или более трупов) на срок от восьми до двадцати лет. В комментарии под одним из моих постов кто-то, очевидно, в шутку написал: «Да зачем ждать пока жена напишет донос, если дело к этому идет. Пришить и в два раза отсидишь меньше. Так будешь хотя бы знать, за что сидишь. Да и статья для зоны уважаемая». А формально так оно и есть. Это же законодательный парадокс и правовой абсурд! Понимают ли это те, от кого зависит разрабатывать и принимать законы?
Репрессивно-карательная система по сексуальным домогательством к детям достигла своего абсурдного апогея и создала удобную среду для женщин, использующих ее в своих мошеннических или мстительных схемах. Ребенок для них средство надежной защиты и беспроигрышное средство шантажа и мести, иногда желания завладеть недвижимостью мужа. Для тех, кто освоил это репрессивно-обвинительное направление в своих корыстных или иных целях, дело является беспроигрышным. Никто не обвинит их. Общество дружно поддержит, ведь «нет дыма без огня». Они якобы всегда делают «благородное» дело, изобличая растлителей, при этом за потоком бурных эмоций может затеряться судьба невиновно осужденного человека.
Убийцы, предатели и шпионы выходит, получают срок меньше, чем человек, чья вина выстраивается следствием в результате подгонки материалов предварительного расследования в обвинительном порядке, а конкретные доказательства вообще отсутствуют. Весь приговор основан на догадках, предположениях и ложном оговоре! От его действий никто не пострадал, не получил ни царапины. Его якобы совершенное преступление невидимо и неопределимо! Наше правосудие мгновенно реагирует по факту развратных действий или сексуального домогательства к лицам, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, если мать напишет заявление и научит своего ребенка подтвердить наличие таких действий, и отправляет мужчину отбывать заключение на длительный срок в колонии строгого режима, не считая нужным установить истину и допустить факт ложного оговора. Почему же женщина получила такое приоритетное право уничтожить при желании мужчину? Такой подход ставит мужчину в заведомо юридически уязвимое, неполноценное положение. Все эти несчастные, которых оговорили жены или сожительницы, а дети под влиянием матери дали ложные показания, лишаются надежды на объективное расследование. Сейчас любой мужчина, имеющий жену или сожительницу с малолетним ребенком, по ее зловредной прихоти, может надолго попасть в заключение, лишиться имущества и сломать свою судьбу. Система правосудия с непреклонным упорством парового катка перемалывает и трамбует, уничтожая судьбу невиновного человека.
Хорошо, что на эту проблему начали обращать внимание. Зампред комитета по вопросам семьи, женщин и детей Госдумы РФ от Единой России Е.А. Вторыгина обратила внимание на проблему «ложной педофилии». Она признала, что в колониях Архангельской области отбывают срок сотни мужчин, из которых лишь единицы осуждены законно! Об этом же говорил на заседании Совета Президента по развитию гражданского общества говорил адвокат Генри Резник. Пока суды присяжных рассматривали сексуальные преступления, по ним выносилось 20% оправдательных приговоров, после отмены суда присяжных 1%. Не потому, что присяжные любят педофилов, а потому, что дела настолько грубо сфабрикованы, что присяжные это сразу определяли. Генри Резник считает, что у нас десять оговоренных на одного реального педофила. Он приводил известный ему случай. В ходе бракоразводного процесса разозленная женщина хотела посадить своего мужа. У нее ничего не получалось с побоями, жульничеством, кражами. Подруга посоветовала, а ты задействуй сексуальное домогательство к ребенку. Прислушавшись к совету, женщина сразу решила все свои намеченные преступные цели. И мужа посадила и завладела всем имуществом.
О проблеме «ложной» педофилии неоднократно публично высказывался пианист Михаил Лидский, так как эта проблема актуальна для сферы музыкального образования. Музыкальные педагоги регулярно подвергаются ложным обвинениям.
Чем такая репрессивно-карательная система отличается от репрессий сталинских времен? Да ничем! Там применялись расстрелы и длительные сроки заключения. А сейчас длительные сроки заключения, которые ломают жизнь, уничтожают физически и психологически невиновного человека, делая из него инвалида. Он выходит на свободу через много лет, если удастся выжить, больным, утратившим социальную адаптацию, деградировавшим, с печатью позорной уголовной статьи. Человек уничтожен!
Голословные показания не должны служить доказательством вины!
Наше общество поднялось на более высокую ступень социального и нравственного развития. А правосудие отстало, находясь по уровню своей несправедливости и жестокости, где-то в далеком прошлом, продолжая перемалывать в своих неумолимых жерновах судьбы людей.
Cсылки по теме:
К проблеме «ложной педофилии»
Михаил Лидский: «Вновь к проблеме ложной педофилии»
Опасные малолетки — вершители правосудия
«Опасные малолетки – вершители правосудия» — 2
«Опасные малолетки – вершители правосудия» — 3
