Раз пошла такая тема "у кого сухпаёк лучше", хвастаюсь:

Вот такое заявление на днях просили написать. Эх, гульнем!
Нет, не гульнем:

Ну да ладно, с паршивой овцы, как говорится... Да так и получше будет, чем неизвестно какого качества сливочное масло.
Место действия: Липецкая область. Деньги пока не приходили, заявление было написано 9.04.

В 1891 году, во многих регионах Российской Империи, в том числе в северных районах нынешней Липецкой области, тогда входивших в Рязанскую губернию, начался голод: урожаи крестьян погубила сильнейшая засуха. Следующий, 1892 год, повторился один в один. И крестьянство, что называется, положило зубы на полку. Сельским жителям нечего стало есть самим и не было корма для скота. Чтобы покормить скотину, крестьяне разбирали соломенные крыши. Затем скотину пришлось забивать. Вскоре к страшнейшему голоду добавились тиф, холера, оспа и дизентерия. Государство сориентировалось далеко не сразу, помощь из казны в виде муки и посевного материала пришла слишком поздно, когда прошли все посевные сроки, а многие люди не дождавшись хлеба уже умирали. В Российской Империи "Царь-Голод", как окрестили его современники, в 1891-1892 годах унёс жизни от 350 до 500 тысяч крестьян.

В Данковском уезде первыми спасать крестьян бросились помещик из села Бегичево Иван Раевский и владелец усадьбы в соседнем селе Полибино Юрий Нечаев-Мальцов. Они открыли несколько бесплатных столовых. Сил и средств им не хватало, и тогда Раевский, хорошо знавший Льва Толстого, обратился за помощью к графу-писателю.

Лев Толстой приехал в Данковский уезд с женой. Увиденное их потрясло. В конце 1891 года Лев Толстой, его сын Илья и дочери Мария и Татьяна снова приехали в Данковский уезд и поселились в селе Бегичево у помещика Раевского, который предоставил им дом. Не теряя времени граф и члены его семьи стали открывать в разных селениях Данковского уезда, а также в соседних Ефремовском, Скопинском, Епифанском уездах столовые для крестьян. В 1891 году Толстые открыли 72 таких столовых. Жена Льва Николаевича Софья Андреевна шила в «штабе по борьбе с голодом», в который превратился дом в Бегичево, одежду для крестьян. Она же работала в столовой, да еще и открыла школу для крестьянских детей.

Рассказывать об ужасах голода Толстому запрещалось цензурой

Сам Лев Николаевич писал статьи о голоде в центре страны и просил помощи, так как несмотря на солидное личное состояние, прокормить всех голодающих не мог. Интересно, что российской прессе запретили публиковать статьи Толстого и он отсылал их за границу. Мир был шокирован. Люди из разных уголков Европы охотно отозвались на призывы о помощи российским крестьянам, тогда как власть Российской империи всячески скрывала масштабы бедствия и горделиво считала, что способна решить проблему сама. Лев Толстой в то время писал совершенно революционные вещи. Во-первых, призывал государственных мужей если и оказывать помощь, то не доверять средства чиновникам на местах, так как их, по мнению Толстого обязательно разворуют. Во-вторых, главными причинами голода писатель называл малоземельность крестьян и их закабаленность помещиками и землевладельцами.

«Единственное верное средство помочь голодающим, это самим слезть с их шеи», - писал граф Толстой.

Вольнодумством, прямотой и честностью он злил власть и церковь, игравшую заметную роль в обществе и политике. Духовенство во время проповедей в храмах называло Толстого анархистом и призывало голодающих не принимать от него помощь. Следила за Толстым полиция: доклады о происходящим в Бегичево клали на стол рязанскому губернатору.

Гуманитарную миссию Толстого и его помощников власть «оценивала» по-своему. Графа «мочила» московская пресса, «охранители» того времени призывали арестовать Толстого, как представителя, как сказали бы сейчас «пятой колонны» и «агента Госдепа». И такой вариант событий прорабатывался. Толстого планировали заточить в Суздальский монастырь, и только влияние его родной тетки, хлопотавшей в Петербурге перед царским двором, спасло графа.

После широкой огласки происходящего в Россию потянулись журналисты заграничных газет. В Бегичево у Толстого в марте 1892 года две недели жил шотландский корреспондент Стадлинг. Вот что он писал: «Между тем, мы увидели среди метели длинный ряд каких-то занесенных снегом холмиков. Подъехав ближе, мы убедились, что это ряд хижин, занесенных снегом по самые крыши. Это была деревня. Она имела самый жалкий разорённый вид. Многие избы стояли без кровли. Кругом ни одного живого существа. Из труб не видно даже дыма. Всюду разрушение и смерть….»

В своем дневнике Стадлинг записал: «В избе №1 я нашел корову, трех пожилых людей, из коих один лежал в тифе на печи рядом с двумя детьми, болевшими черной оспой. В избе №2 застал ребенка с черной оспой, старика больного тифом и двух баб опухших от голода. Скота никакого – весь вымер. Ни топлива, ни пищи. В избе №3 я увидел престранное зрелище: войдя в тесную хижину, где так холодно, что земляной пол замерз, я поздоровался, но не получил ответа и уже собрался уходить, как вдруг услышал тяжелое дыхание и увидел пару ног, обернутых тряпками и высовывающихся из отверстия печи. Вслед за тем, большого роста мужик вылез из печи. За ним выползла оттуда же болезненнго вида женщина. Она дрожала от холода и прикладывала руку ко лбу. На мой вопрос, что с ней ответила: «Голова болит. «А дети есть?» - спросил я. «да посмотрите сюда», - сказала она, заливаясь слезами и показывая на груду лохмотьев на печи. Там оказались двое ребятишек. Один из них был, очевидно, близко к смерти от изнурения или от голода, а другой от черной оспы…»

Такие картины Стадлинг наблюдал повсеместно.

Толстому и иностранным журналистам удалось быстро достучатся до общественности и в бегичевский штаб пошли пожертвования.

Присылали всё – деньги, одежду и обувь, дрова, фураж, лён, и даже лыко. Российские дети отказывались от игрушек, чтобы деньги, предназначенные для их покупки перечислялись в штаб по борьбе с голодом в Бегичево.

В зиму 1891-1892 годов в адрес Толстого поступили около 190 тысяч рублей, из них из-за границы - 46 тысяч. По тем временам это были огромные деньги.

Благодаря этой помощи весной 1892 года Толстой расширил сеть столовых до 187. В Данковском уезде работали 53 столовых. Летом 1892-го, когда из-за засухи и мощнейшего урагана засыпало песком и пылью сельхозпосевы, Толстой открыл уже 246 столовых, в которых питались 13 тысяч человек! Для детей Толстой создавал отдельные столовые, которые называл приютами. Летом 1892 года таких приютов писателем было открыто 124. В них питались до трех тысяч детей. Летом 1892 года в Данковском уезде работали 72 столовых в 31 селе и 27 детских приютов.

Голодающим Толстой помогал до августа 1893 года, когда крестьяне собрали полноценный урожай хлеба. Толстой с семьей прожили в Бегичево 201 день, всего же самоотверженная борьба с голодом Толстого и его товарищей длилась около двух лет.

Бегичево, живой свидетель подвига Толстого, цело и поныне

Село Бегичево Полибинского сельсовета живо и сейчас. Село считается малым, в нем прописаны всего восемь человек, но домов много. Данковские места облюбовали москвичи под дачи. И надо заметить, что места они выбирают райские. Здесь хорошая экология, удивительные ландшафты, река Дон, и не везде присутствуют мобильная связь и Интернет, что не так уж и плохо для полноценного отдыха и восстановления сил. В Бегичево возвращаются и пенсионеры, которые здесь родились, а всю жизнь прожили в столицах.

В Бегичево стоит памятник Льву Николаевичу и его подвигу. В этом поистине легендарном селе побывали журналисты GOROD48 и убедились, что Толстого тут помнят и чтут до сих пор.

Между селом Полибино, известным усадьбой Нечаева-Мальцова и Бегичево, километров 10. Большая часть дороги к селу асфальтирована, а последние два километра - грунтовые.

Село маленькое, домишки старенькие, но есть и новые, современные. Их, как раз и строят московские дачники, среди которых немало коренных бегичевцев.

Николай рассказал, что и сам присматривает за памятником, и школьники из села Воскресенское приезжают иногда, бывают волонтеры из Полибино. Николай честно признался, что ему известно о подвиге Льва Толстого лишь то о чем рассказывают школьникам.

- Чего-то нового я вам не могу поведать. Вот то, что написано на табличке на памятнике, то и знаю. Что Толстой здесь жил, в доме, который стоял раньше на месте, где сейчас памятник. Я, этот дом не застал, говорит Завьялов. – Мои старики тоже ничего нового не рассказывали об этом.

В разговоре с Николаем Владимировичем узнаем, что в селе живут за счет натурального хозяйства. Курочки, гуси, бараны, у кого есть бычок, у кого телушка. Огороды у всех большие, только успевай. Неурожаев, таких как 130 лет назад, к счастью здесь больше не видели.

На другом конце Бегичево живет двоюродный брат Николая Завьялова - Сергей Касаткин с супругой Надеждой. Живут также как и остальные селяне – натуральным хозяйством. У них есть и хрюшки, и бычок, и птица. И даже три собаки – охранники покоя селян. Надежда, правда, работает санитаркой в «Палате милосердия» (центр по оказанию помощи престарелым и инвалидам) в соседней, Тульской области. А на работу она ходит пешком! Это совсем недалеко – село Никитское Тульской области. Полибинский сельсовет расположен на границе трех областей – Липецкой, Тульской и Рязанской, поэтому пройтись пешком в соседний регион здесь рядовое явление. Надежда Завьялова за свои труды в сутки через трое получает 12-13 тысяч рублей.

А вот Касаткины о Льве Толстом и его миссии слышали от бабушки, которая умерла не так давно в возрасте 93 лет. А ее бабушка и дедушка застали те самые страшные времена. И выжили, может быть благодаря Льву Толстому. Поэтому корень Касаткиных и Завьяловых чтит Толстого не только как писателя, но и как личного спасителя.

- Как мы здесь живем? Да вот так. Наверное, лучше все же чем тогда, но печку топим как и 130 лет назад дровами. И как тогда нельзя было у барина в лесу нарубить дров, так и сейчас. Посадки за огородом, но за срубленный ствол – огромный штраф. Покупаем дрова. Тележка дров – семь тысяч, половина моей зарплаты, - говорит Надежда. – А газ сюда ради нескольких жителей кто потянет?

На жизнь Касаткины не жалуются, нет. Так, по мелочи, говорят, есть неудобства. Хотелось бы им, чтобы два километра грунтовой дороги до Бегичево, и примерно километр в самом селе, отсыпали хотя бы щебнем.

- А то иной раз и «скорой» не проехать! – говорит Надежда. – Уж куда мы только не писали, к кому не обращались, но все бестолку…

GOROD48 выражает благодарность сотрудникам Данковского краеведческого музея за помощь в подготовке материала. В основу исторической части репортажа легли материалы краеведа И. Локтионова и специалиста музея Инны Полухиной

Источник: https://gorod48.ru/news/1892318/