Три прыжка спустя Навис Орреум предстала перед собравшимся на мостике экипажем огромным зеленым шаром, на котором даже из космоса виднелись колоссальные агрокомплексы. Они словно круги на воде расходились от столицы-улья и покрывали примерно четверть планеты. Остальная часть пестрела густыми лесами, нетронутыми природными реками и озерами.

Рейвен впервые видела настолько зеленый мир и с трудом представляла себе, каково это — когда на небе видно солнце, а воздух не загажен ядовитым смогом. Когда взгляд не упирается в сплошные стены шпилей, и когда от толпы людей вокруг не становится трудно дышать.

Пока корабль получал разрешение на высадку и готовились шаттлы, она завороженно смотрела на безмятежный, отливающим голубым лесной массив, который раньше могла видеть только на голопикиах или в комнатах для симуляций.

— Впечатляет, не правда ли?

В этот раз в поступи Филиппа угадывалось что-то странное и весьма нехарактерное. Лишь прислушавшись, Рейвен поняла, что это тихое мурлыканье силовых приводов.

Она обернулась. Дознаватель стал рядом, по привычке, заложив руки за спину. Новенькая обсидианово-черная силовая броня с золотыми черепами Ордо поблескивала в ярком свете корабельных люмен. Теперь уже сложно было понять, к чему относилась его реплика.

— Ого! Сколько миров ты отдал за такую красоту?

— Не я, но Его Светлость. У нас давно был разговор, что мне… По должности пора применить что более весомое, чем просто усиленная пластинчатая броня.

— А имплантаты?

Филипп некоторое время молчал, затем глухо обронил.

— Достались в наследство. Мы с ними… Уже давно.

Рейвен поджала губы, борясь с желанием начать задавать больше вопросов. Однако он заговорил сам.

— Моя мать была, Хранителем нашего мира. Должность главнокомандующего, что её семья наследовала многие века. Которую должен был унаследовать и я. — Филипп скрестил руки на груди и забарабанил по плечу закованными в металл пальцами. — Но, как видишь, Он распорядился иначе.

— Но если её имплантаты у тебя… — Нерешительно начала Рейвен.

— Да, она погибла, защищая мир от орков. И завещала свою броню и импланты мне — её единственному живому кровному наследнику. Вместе со своей фамилией. — Он усмехнулся. — Полагаю, сделано это было не столько из любви, сколько из желания окончательно выбесить своих бесконечных кузенов, которые постоянно норовили вставить ей палки в колеса.

— Позволь еще один вопрос.

— Позволь его предвосхитить, — улыбнулся Филипп и с гордостью стукнул себя по нагруднику. — Это действительно её доспех. Усовершенствованный и адаптированный для псайкера.

Рейвен тоже улыбнулась, не замечая, что неосознанно любуется вспыхнувшим огнем в его обычно холодных и сосредоточенных глазах.

***

Шаттл ждал их в ангаре, громко ревя двигателями. Отправленные с аколитами штурмовики Инквизиции уже заняли места и ожидати только своих господ.

Капитан простился с ними холодно, удостоив только кивком приличия. Астропатический хор уже передал приказ Филиппа о дальнейших проверках корабля, а, значит, экипаж не ждало ничего хорошего, только новые рейды и еще больше потери офицерского состава. Это уже не говоря о том, что практически любой торговый корабль иногда перевозил в своем трюме что-то запрещённое. А если уж на него обратила внимание Инквизиция, все тайное рано или поздно станет явным, и капитану, в лучшем случае, придется выплатить штраф в размере десятилетнего жалования, в худшем — пзорно лишиться жизни на костре.

Двигатели взревели, унося старый шаттл сначала в открытый космос, а затем и прямиком к зеленой планете.

Рейвен отчего-то было некомфортно. Несколько раз проверив ремни безопасности, она сидела, напряженно скрестив руки на груди, и барабанила пальцами по предплечью.

— Рейвен? — раздался из вокс-передатчика искаженный голос Филиппа.

— У меня плохое предчувствие.

— Как и у меня. Будь готова.

— Я бы предпочла сама сидеть за штурвалом.

— Можем это организовать.

— А кто вернет шаттл обратно на корабль?

— Я потом приведу пилота в чувства. Подключишься к нашему транспорту?

— Мне нужно время.

Висящий над плечом Вергилий клацнул челюстью,  изъявляя готовность помочь, и завертелся вокруг своей оси, явно сканируя системы корабля.

— Ты бы хоть не выдавал себя так откровенно.

— Я просто летающая черепушка, у которой что-то заклинило, — заметил голос в её голове. — Видишь, даже среди штурмовиков никто не обращает на меня внимание.

Она вздохнула и прикрыла глаза.

Подключение к инфополю походило на плутание в густых лесных дебрях. В жизни, Рейвен их, конечно, не видела, но обладала прекрасным воображением и умела программировать школьные комнаты для симуляций и отработки маневров. А потому хоть отдаленно, но представляла, каково это — пробираться через заросли. Только в инфополе вместо высоких деревьев и густой растительности строки и стены кода, в котором нужно найти нужные символы, чтобы связаться и подчинить машинного духа. С последним все время возникали проблемы. Старые духи шатал отказывались передавать не то, что управление, даже информации о полете человеку, не сидящему в кресле пилота.

Рейвен стиснула зубы, перебирая в голове бинарные гимны, которым её научил магос Ромул.

Благодаря Вергилию удалось запустить параллельно несколько процессов: дешифровку той крупицы данных, которые машинные духи все-таки сподобились им передать, поиск дополнительных зацепок в коде и тупой подбор кодов доступа, основанный на данных, полученных еще на корабле. Под последнее пришлось отдать и вычислительную мощность мозга.

Правая рука мелко задрожала, пальцы стали непроизвольно дергаться. Так всегда бывало во время усердной работы и частичной потере контроля над телом. Всё-таки магос Ромул где-то набедокурил во время установки импланта.

Краешком сознания Рейвен почувствовала прикосновение. Раздражающее подёргивание исчезло, позволив всецело сосредоточиться на работе. Лишь сильно позже она осознала, что это Филипп все время крепко держал её за руку.

Прошло немало времени прежде чем Вергилий радостно заметался по пассажирскому отсеку.

— Нашёл, нашёл, нашёл!

Да, Рейвен теперь тоже видела: среди массива украденных у машинного духа шаттла данных ясно вырисовывались координаты точки прибытия. Быстро сопоставив их с картой и проанализировав при помощи бортовых авгуров, где они находятся сейчас, Рейвен моментально скинула почти все текущие расчеты на Вергилия и вернула себе полный контроль над разумом и телом.

— Мы летим не туда, — передала она по закрытому вокс-каналу. — Взгляни!

Передача всех необходимых данных вместе с формированием сжатого отчета заняла буквально секунду. Еще никогда не Рейвен не чувствовала себя настолько работоспособной. Вергилий сверкнул единственным красным глазом, подмигивая.

— Гавань Трес Авес, в которую мы должны прибыть, находится севернее столицы-улья. А мы движемся на запад. И финальная точка — где-то в дремучем лесу, что уже сейчас простирается под нами, — быстро и спокойно заговорила она, стрельнула взглядом в спину пилота. — Времени мало.

Филипп коротко кивнул.

— Готовься принять управление.

Воздух вокруг сгустился и смешался с потусторонним холодом. Пилот дернулся и, не издав ни звука, обмяк. Сидящие рядом штурмовики моментально вскочили и стащили его с кресла. Шаттл начало крепить на бок. Рейвен бросилась к штурвалу. В этот раз машинные духи были более сговорчивы. Но, несмотря на оперативность работы, они значительно потеряли высоту. От перегрузки желудок ухнул вниз, а виски сдавило острой болью.

Филипп, цепляясь за все, что попадется под руку, тяжело упал в соседнее кресло и щелкнул ремнем безопасности.

— Не спросил, умеешь ли ты управлять этой штукой?

— Обижаете, дознаватель.

Подчиняясь командам, двигатели более-менее выровняли полет. По крайней мере, крен стал не столько пугающим и их перестало вести в бок. Для пущей надежности, Рейвен перевела шаттл на ручное управление и плавно развернулась, прокладывая маршрут к гавани Трес Авес.

Данные со старых давно нуждавшихся в техобслуживании авгуров приходили с опозданием. Это стало понятно лишь при полноценном подключении, а потому летящий в их сторону снаряд заметили слишком поздно.

Рейвен крутанула штурвал, круто уходя вверх и вправо и уводя из под удара двигатели. Снаряд вгрызся в обшивку и, взорвавшись, вырвал кусок грузового отсека.

— Вот дерьмо!

Восклицание вырвалось само собой и понеслось по закрытому вокс-каналу.

— Координаты противника, — сухо скомандовал дознаватель.

— Вычисляю.

С заторможенными авгурами это оказалось непростой задачей.

Два снаряда пронеслись совсем рядом, от них удалось уйти еще одним резким виражом. Двигатели ревели, выдавая полную мощность, но, если Рейвен правильно понимала, из чего стреляют, даже с такой скоростью быстро уйти не получится.

Внезапно на ретинальном дисплее появилась четкая картинка с координатами позиции противника. Вергилий, цепляясь металлическими лапками за края опаленной обшивки, передавал показания вместо авгуров.

— Есть координаты! — доложила она, мысленно благодаря сервочереп.

— Кто?

— СПО.

Филипп грубо выругался.

— Связь.

Подбор частоты она выполнила почти механически.

— Есть связь!

Дознаватель подключился к каналу и начал передавать коды Инквизиции.

Однако, кажется, принять их не успели. Рейвен поняла, что им конец еще до того, как крупный снаряд сорвал обшивку с кабины пилота. Последнее, что она сделала — вывела шаттл в планирование. Благо их посудина была из тех древних машин, что еще умели так делать.

Резкий толчок, и темнота.

Когда она выходила из кабинета, Вергилий, тихо потрескивая, полетел следом. Его единственный красный глаз внимательно и цепко все осматривал, периодически щёлкая затвором фотокамеры. Что ж, в чем-то они были похожи. Рейвен подумала, что неплохо было бы передать новому помощнику свою привычку считать синие корабли. Так хотя бы будет, с кем соревноваться.

Филиппа она нашла там же, где они встретились в последний раз: в зале с панорамными окнами. Дознаватель сидел в кресле и, сдвинув брови, что-то внимательно рассматривал на инфопланшете. Едва Рейвен переступила порог, он поднял взгляд и указал тонким стилусом на сервочереп.

— Твой новый друг?

— Его зовут Вергилий. Мой новый помощник для вычислений.

Рейвен опустилась в кресло напротив, потянулась к стоящей на маленьком чайном столике бутылке, которую Филипп уже успел почать, и налила себе вина.

— Что ж, приятно познакомиться, Вергилий.

Сервочереп клацнул челюстью. Рейвен почему-то была уверена, что это было приветствие.

Красная жидкость разлилась во рту приятный вкусом сладкого винограда с легкими цветочными нотками.

— Гляди-ка, настоящее! — Она удивленно уставилась на стеклянный бокал. — Мастер Кальбрек явно денег не жалел.

— А кто бы на его месте пожалел? — усмехнулся Филипп и демонстративно отпил вина, как бы невзначай сверкнув перстнем с черепом Ордо. Получилось одновременно устрашающе и благородно.

Ризза принимала их не долго. После разговора с Лордом-Инквизиторов аколиты вернулись на корабль, почти не сожалея, что не смогли как следует осмотреться. Им еще предстояло проверить новых людей, которые прибывали на место казненных еретиков с нижних палуб.

После очередного допроса Рейвен устало плюхнулась в мягкое кресло в своей каюте и движением века активировала руну на ретинальном дисплее. Из динамика в углу заиграл разнобойный хор инструментов, звуки которых, удивительно дополняя друг друга, сливались в бодрую мелодию с изобилием струнных и скрипок. Кто-то когда-то сказал ей, что древние называли подобное музыкой катящихся камней. Не сказать, что, как коренной терранке, Рейвен доводилось вживую слышать, как катятся камни, но её уровень доступа к инквизиторской базе данных позволил найти записи. В принципе, по ритму подходило.

Бутылка добротного амасека приятно легла в руку. Провод, ведущий к сервочерепу, привычным жестом, подключился к разъему на затылке. Пора поговорить с духом машины и понять, насколько он сговорчив.

Огненная жидкость обожгла горло.

— Не знай я тебя достаточно хорошо, сказал бы, что пить в одиночестве, да еще и из горла — первый признак алкоголизма.

Рейвен вздрогнула всем телом и вскочила с кресла, не веря своим ушам. Она несколько раз моргнула, чтобы избавиться от наваждения, но оно не исчезало. Тогда она быстрым движением выхватила крошечный игольный пистолет, с которым не расставалась даже во сне, и навела на Льюиса Эберхарта.

— Сгинь, варпово наваждение!

В этот раз Льюис был… самим собой. Человек лет сорока, высокий и худой, со светлыми волосами и ясными серыми глазами, в которых читалось свойственное только ему тепло. Удивительное для дознавателя Инквизиции. Он стоял, расслабленно скрестив руки на груди, как часто делала сама Рейвен, и присев на краешек стола. Пистолет совершенно его не испугал.

— Я не отродье варпа, и ты это знаешь.

В доказательство он отточенным движением сложил на груди аквилу.

Несмотря на это пушку Рейвен не опустила.

— Кто ты?

— Тебе подлиннее или покороче?

Она промолчала, продолжая целиться незваному гостю меж глаз.

— Значит подлиннее, — вздохнул он и указал на сервочереп. — Я — дух машины, который живет в этом прекрасном сосуде. Вернее, экспериментальная версия духа машины, которая была создана на основе сильно поврежденного, но еще не угасшего сознания человека. Поначалу я идентифицировал себя как Вергилий — выудил это имя из остатков воспоминаний. А, когда ты меня подключила к себе, проскользнуть мимо защиты труда не составило, и я получил доступ к довольно занимательным данным. Сверившись с тем, что у меня уже было, я осознал: ты знала того, кому принадлежало сознание моего восхитительного хранилища. И твои воспоминания дополнили кое-какие пробелы, чтобы я смог в полной мере воссоздать того… Хотя нет, почему “того”? Воссоздать свой образ. Я — Вергилий. Это моя машинная составляющая. И я — Льюис Эберхарт. Это моя человеческая составляющая.

Рейвер долго не могла осознать услышанное. Она сидела в кресле и тупо пялилась на образ своего погибшего напарника. Он говорил как Льюис, двигался как Льюис, выглядел как он. Был им. Это сводило с ума. Зияющая рана в душе ликовала, обильно кровоточа, а в голове пульсировала мысль: «Как же иронично».

Да, после целой лекции о необходимости держать себя в руках и оставить прошлое, Его Светлость подарил ей сервочереп, сделанный и… Льюиса! О чем он только думал?

— Он не имел злого умысла,

— Ты всегда его защищал.

Она промолчала, затем подняла взгляд на погибшего напарника.

— И как мне тебя звать?

Он безмятежно пожал плечами.

— Лучше, конечно, чтобы никто обо мне не знал, но решать тебе.

— Значит Вергилий.

— Приемлемо. И, кстати, можешь уже отсоединить провод. Когда мы рядом, инфоповоде я буду держать для тебя открытым.

— Очень мило с твоей стороны.

— Как ты сама правильно сказала, я твой помощник. Так что мое решение закономерно. И… — он замялся, будто подбирая слова. — Если тебе будет легче, я могу принять другой облик.

Рейвен усмехнулась.

— А ты сам чего хочешь?

— Боюсь, в моем положении проявлять свободу воли не весьма разумно.

Она махнула рукой.

— Да брось, уж я-то тебя не сдам.

Подумав несколько мгновений, он, наконец, кивнул.

— Я бы хотел остаться самим собой.

— Вот и договорились.

Она собиралась было встать, но стук в дверь заставил её остановиться и глянуть на Вергилия.

— Не беспокойся, я такой, — большим пальцем он указал на свое воплощение, — существую только в твоей голове. Все остальные продолжают видеть бедного Йорика, мой дорогой Гамлет.

Рейвен рассмеялась. Трагедия о сыне губернатора далекой процветающей планеты была её любимой.

Филипп стоял перед дверью, заложив руки за спину. На первый взгляд невозмутимый и собранный, но стоило присмотреться,  как во взгляде его ясно угадывалось беспокойство.

— Твой вокс не отвечал. Я решил зайти, проверить все ли в порядке.

Рейвен быстро коснулась уха, где был вживлен передатчик. Действительно выключен. В ответ на сердитый взгляд Вергилий виновато пожал влечении.

— Я боялся, что нас подслушают.

— Я… Подключалась к Вергилию и знакомилась с его духом машины. Вероятно, отключенный вокс — расплата за пару неудачных шуток, — виновато отведя взгляд, слукавила Рейвен. Внутри заскребло отвратительное чувство стыда за совершенную оплошность и за то, что приходится врать дознавателю.

Будто в подтверждение её слов сервочереп нарочито недовольно клацнул зубами.

Филипп нахмурился и сложил руки на груди.

— Учитывая все, что уже произошло на этом корабле, оставаться здесь без связи небезопасно. Впредь будь внимательнее.

— Фил как всегда в своем репертуаре, — фыркнул Вергилий. — Не успел поздороваться, а уже читает нотации.

Рейвен мысленно поблагодарила Императора, за то, что ехидные реплики сервочерепа слышит только она.

— Прошу простить. Впредь буду внимательнее, — ответила она Филиппу, и тот, помедлив будто в нерешительности, кивнул и развернулся, чтобы уйти. — Так… зачем ты меня искал? — спросила вслед Рейвен.

Он остановился.

— Я… — Филипп замялся и обернулся. Взгляд карих глаз смягчился, складка между бровей разгладилась. Он несколько мгновений смотрел на неё, будто о чем-то размышлял. Затем со вздохом ответил: — Я хотел спросить, не желаешь ли сыграть со мной в регицид.

— Твое предложение еще в силе? —  оживилась она.

— Если своим недовольным лицом я не отбил у тебя желания…

Рейвен махнула рукой, затем быстрым движением отсоединила провод на затылке.

— Даже кислая рожа Преподобного Соргия не отобьет у меня желания играть в регицид! Был бы достойный соперник.

В ответ на азартную ухмылку, дознаватель жестом пригласил её следовать за собой.

Его Светлость Фридрих Грюнвальд был человеком великими как в прямом так и в переносном смысле. Широкоплечий здоровяк два метра ростом, он казался еще выше и шире за счет ярко-красной силовой брони, украшенной золотыми черепами Ордо. По традиции своей родины, он носил длинные уже седые дреды и ухоженную, заплетенную в две косы бороду. Одному Императору известно, сколько лет Грюнвальд бороздил просторы сегментума Солар, но, несмотря на седину и прочертившие лоб глубокие морщины, стариком назвать его язык не поворачивался. Бодро вышагивая в окружении штурмовиков, над которыми возвышался на добрых полторы головы, он наводил ужас даже на своих собственных аконитов. В основном тем, что широко и добродушно улыбался.

— А вот и вы, — пророкотал лорд-инквизитор, с довольным видом кладя руку на прикрепленный к поясу громовой молот. Он делал так всегда, когда требовал объяснений. — Я уж заждался.

Филипп чопорно поклонился, сохраняя присущее ему спокойствие. Рейвен повторила за ним, но низко склонила голову, показывая наставнику свое глубокое уважение. Да, как и все, она побаивалась Фридриха Грюнвальда, но гораздо больше уважала. Он никогда не бросал своих аконитов, всегда был на их стороне, готовый с ноги ворваться даже в сам Дворец, если того требовало освобождение его человека. Рейвен будет до конца дней помнить, как ликовал её затуманенный от пыток разум, когда в темном сыром ангаре подулья, где хладные торговцы держали всех своих пленников, мелькнул отблеск ярко-красной брони.

— Отрадно видеть вас с добром здравии, — спокойно улыбнулась она, позволяя себе разогнуться.

— Боюсь, мы не с самыми приятными новостями, — угрюмо добавил Филипп.

Инквизитор кивнул и жестом приказал следовать за ним.

Готовя свой летающий замок к прибытию Инквизиции, Дарел Кальбрек — Мастер Администратума — постарался на славу: на каждом шагу сверкали красные гобелены с золотой аквиллой или изображениями Императора; свежие картины — иллюстрации Великой Жертвы Ангела Сангвиния и подвигов других примархов — поблескивали настоящей масляной краской; из пышной часовни во внутреннем дворе так сильно пахло благовониями, что встроенные в броню сенсоры начали засекать их аж у внешних ворот.

Все здесь настолько громко кричало о лояльности, что получилось почти правдоподобно. Как же показывала, на самом деле, практика, убранствах подобных резиденций очень сильно зависело от гостей их посещающих. Будь на месте аколитов делегация Адептус Механикус, у каждого когитатора расставили бы по чаше со священными благовониями и машинным маслом, а Сангвиния на стенах заменили бы благословенные символы Омниссии. Впрочем, пока стены не покрывали кровавые письмена Врагов Человечества, никто на подобную двуличность не обращал внимания. Пока Мастер Администратума оставался лоялен нужным людям, разумеется.

Кабинет, который отвели Лорду-Инквизитору очень походил на тот, что располагался в шпиле Лундариум на Терре: такой же до неприличия просторный и пустой. Украшением ему были окованный металлом круглый стол с довольно точной звездной картой сегментума Солар и шесть десятков резных деревянных стульев вокруг.

Фридрих Грюнвальд слушал доклад аколитов, заложив могучие руки за спину и глядя в панорамное окно на индустриальный пейзаж из бесконечных механизмов мануфактур.

— Значит, направлялись на Навис Орреум.

— Да, милорд, — кивнул Филипп, поднимаясь со своего стула и становясь рядом с инквизитором, — Сели на Маррум Альфа, где корабль пополнял экипаж.

— Этого я и боялся…

— Милорд?

— Уж терранского года не прошло, как на Маррум Альфа отбушевала эпидемия. Настоящая бубонная чума. Давненько я такого не видел.  Унесла с собой почти четверть населения. У меня с самого начала были подозрения, что все это неспроста. Но я грешил на ксеносов. — Он кивнул каким-то своим мыслям. — Да, я передам это дело одному своему знакомому из Ордо Еретикус. Пусть пошлёт пару штурмовых групп с огнеметами. Нужно отправить проклятых еретиков к их хозяевам. А что касается Навис Орреум, — инквизитор повернулся к аколитам, — ересь часто идет рука об руку. Появилось ксенооружие, а значит и появление слуг Архиврага было лишь вопросом времени. Ксеноересь развращает и подталкивает к ереси более страшной.

— Но оружие, что мы нашли было эльдарским. Тесных Эльдар. — вмешалась Рейвен. — Их во многом можно обвинить, но не в связи с Архиврагом.

— Хладный торг? — предположил Филипп.

Она неосознанно вздрогнула.

— Возможно.

— Не спешите с выводами, — наставнический тоном предупредил инквизитор. — Порой враг хитрее, чем нам хотелось бы. Так или иначе, — он резко развернулся к аколитам, — ваша задача остается прежней: найти источник ксенооружия и уничтожить. В остальном — действуйте согласно протоколам. А теперь, Рейвен, будь добра, оставь нас ненадолго.

«Ненадолго» растянулось на добрых полтора часа. Рейвен успела обойти почти всё отведенное Лорду-Инквизитору крыло попутно упражняясь в приеме добродушной улыбки. В сочетании с розеттой Ордо работало безотказно: слуги в приступе внезапного тремора едва не падали ниц и услужливо интересовались, не нужно ли госпоже чего. Она неизменно отвечала, что они хорошо работают и похлопывала по плечу. После подобного ноги у большинства подкашивались, и они готовы были выдать все свои и чужие секреты. Рейвен все подробно записала. На будущее. Вдруг пригодится.

— Его Светлость ожидает тебя.

Филипп фон Хардинг нашел её наблюдающей за безумной какофонией летающего транспорта.

— Кстати, — обратился он ей вслед, — сколько синих шаттлов?

Она улыбнулась.

— Пятьдесят шесть.

— Из них модели «Плауструм»?

— Девятнадцать. Удивительно много, учитывая, что этому неэффективному старью уже больше пяти сотен лет.

— Для некоторых это все еще новинка, — улыбнулся Филипп, провожая её взглядом.

Лорд-Инквизитор встретил её, сидя за круглым столом с большой чашкой рекафа в руках. Его спокойный цепкий взгляд моментально считал Рейвен, а чуть дрогнувшая морщинка в углу глаза подсказала: наставник уже сделал некоторые выводы и был ими почти доволен.

— Выглядишь гораздо лучше.

— Благодарю, милорд.

Она снова почтительно поклонилась и, повинуясь жесту, села рядом с ним.

— Надеюсь, здоровый цвет лица — признак того, что тебе, наконец, полегчало.

— Будьте уверены, милорд. Мне все еще тяжело смириться со смертью Льюиса, но я, кажется, нашла, как с этим справиться.

— Нам всем будет его не хватать.

В голосе его слышалась мимолетная, но совершенно искренняя печаль. Интересно, будет ли он скорбеть так же по какому-нибудь другому своему аколиту? Или слухи все же правдивы, и Льюис приходился ему кровным сыном?

— Но тебе, — уже жестче добавил инквизитор, — нужно учиться лучше справляться со своими эмоциями. Они привели на палубу демона.

Рейвен не чувствовала в себе права оправдываться. «Льюис» пришел за ней. И чудо, что он не оказался чем-то сильнее и страшнее того покрытого гнилыми струпьями склизкого создания.

— Вы правы, милорд, — она смиренно склонила голову.

— Теперь ты работаешь с псайкером. Не мне тебя учить, как опасны для них возмущения варпа. Поэтому не гневи его, не твори отзвуков и не привлекай к себе внимания. А то придется распрощаться с еще одним дознавателем, а мне бы этого не хотелось.

Понимая всю правоту сказанных слов, Рейвен стиснула зубы, сдерживая бурю, вырвавшуюся прямиком из огромной кровоточащей раны в душе.

«Лишь холодный разум способен отделить семя от плевел. Он видит то, чего не видят другие. Он действует осторожно и эффективно,» — повторила она про себя мантру, которую Его Светлость вдалбливал каждому своему аколиту. Во многом благодаря ей его свита отличалась довольно высокой средней продолжительностью жизни.

«А чем дольше ты проживешь, тем больше сможешь сделать для Трона,» — часто добавлял Льюис. За такие слова многие готовы были наречь его еретиком.

Ни одна мускула не дрогнула на её лице.

Пристально наблюдающий за ней инквизитор медленно кивнул, а затем резко и громко хлопнул в ладоши.

— А теперь к более приятному, — его бодрый громогласный голос прорезал недолгую тишину. — У меня есть для тебя кое-что.

Судя по едва уловимому движению века, он активировал какую-то руну на ретинальном дисплее, и в комнату, тяжело шагая, вошел сгорбленный сервитор с окованным металлом ящиком в руках.

Рейвен приподняла бровь и глянула на наставника с интересом.

Фридрих Грюнвальд любил дарить своим аколитам всякие диковинные штуки. Как, например, имплант в голове его аналитика: стандартный имплант саванта облегченный и видоизмененный настолько, что сотворившего его магоса признали херетеком и изгнали с Марса. Но он нашел теплое местечко на Восе под протекцией эксцентричного инквизитора, и теперь обслуживал его свиту.

Можно было предположить, что и у Филиппа много всего интересного спрятано в мозгу, ведь в отличии от других псайкеров, к вискам его тянулись не уродливые толстые провода, а скрытые волосами аугменты, что просматривались только в районе шеи.

Сервитор грохнул коробку на стол и так же, как и вошёл, медленно и уныло удалился из кабинета.

— Открывай, оно не кусается, — подбодрил наставник, привычным жестом поглаживая бороду.

Рейвен поднялась с места и осторожно провела пальцами по блестящей хромированной крышке. Замок щелкнул, и из глубины ящика послышалось механическое жужжание. Она готова была поклясться: недовольное.

Сервочереп блеснул единственным красным глазом и взмыл вверх, таща за собой ворох проводов. Он завертелся вокруг своей оси, словно пытаясь сориентироваться, а, когда, наконец, остановился, клацнул челюстью. Вышло почти угрожающе.

— Это Вергилий, — инквизитор довольно улыбнулся, с любовью глядя на зависшее посреди комнаты творение магоса Ромула. Подобные взгляды он даровал только механическим слугам. — Я долго думал, как отвадить тебя от нейростимуляторов, но ответ всегда был один: увеличить вычислительную мощность. Но как сделать это, не превращая тебя в саванта?

— Я все еще не очень понимаю, почему вы отказались от этой идеи.

— Понимаешь ли, саванты часто… Отвлекаются. Их тяга к поглощению знаний непреодолима. Случается, она настолько туманит разум, что заставляет отправить дела более насущные на самые дальние полки их удивительного сознания.

— Всё это можно исправить тренировками.

— И тем не менее, ты достаточно хорошо справляешься со своими обязанностями, чтобы я не поднимал вопрос о твоем усовершенствовании подобным образом.

Не улыбнуться стоило Рейвен огромных усилий. Не то, чтобы Его Светлость был скуп на похвалу, но слышать признание от столь великого человека всегда было волнительно.

— Итак, вернемся к Вергилию. Я долго раздумывал, и все же нашел решение: сервочереп. Но не простой, а с машинным духом, — последние слова он произнес до того торжественно, что виновник довольно щелкнул челюстью.

Рейвен нахмурилась и глянула на Вергилия, который, казалось, внимательно её рассматривает. Магос Ромул учил её, как использовать сторонние ресурсы для расчетов, и повышения производительности импланта, но то были полноценные когитаторы. А тут… Что ж, можно было с уверенностью сказать, что подобная технология незаконна. С другой стороны, кто посмеет прикоснуться к сервочерепу со знаком Ордо?

— Понадобится первичная настройка, — тем временем продолжил инквизитор, — но ты и сама знаешь.

Она действительно знала: не раз подключалась к сторонним когитаторам, и те, в которых обитали духи машин, требовали особого, более тонкого и бережного подхода. Внедриться в их инфополе было непросто, но, если первично подключиться напрямую, по кабелю, показать свою волю и силу духа, а затем умаслить какими-нибудь технолитаниями, в принципе, сговориться было можно.

Риза, или “Горнило Скованных Звёзд”, как её называли многие, окруженная бесконечными орбитальными верфями, заполняла собой весь иллюминатор. Когда их судно вынырнуло из варпа, Рейвен уже не могла отвести глаз от сотен кораблей и челноков, снующих туда-сюда словно рои насекомых, от громадных орбитальных станций и доков, в которых можно было разглядеть стоящие на ремонте или же вовсе только строящиеся пустотные корабли.

Два огромных континента на севере и юге планеты были испещрены яркими огнями могучих кузен и реакторных комплексов. Именно здесь хранились ревниво оберегаемые Ризийским жречеством технологии генерации и удержания в узде плазмы. В местных мануфакторумах рождались лучшие в Империуме досветовые двигатели и плазменные орудия. Рейвен даже удивилась, увидев, огромный Океан омывающий континенты, впрочем, он совсем не походил на пикты райских миров, которые скрашивали унылое убранство её терранской квартиры. На Ризе огромный Океан был цвета свежезамешенного камнебетона, загрязненный тысячелетиями нещадной эксплуатации, и усеянный многочисленными язвами глубоководных добывающих платформ, вытягивающих последние природные ресурсы со дна океана. Мир-кузня. Гений творения Механикус. Жемчужина галактики и безжалостный индустриальный ад.

Несмотря на то, что Терра была гораздо более населенной, загруженной и принимала ежедневно в разы больше кораблей, чем Риза, новый для Рейвен мир все равно поражал своими масштабами. Да, здесь не было Дворца, который в особо ясные дни все же можно было разглядеть с орбиты, не было многотысячных очередей из грузовых кораблей, ожидающих досмотра, но было другое. Была своя суета, совершенно иная, будто менее торопливая и более отлаженная.

Пока они ждали разрешения на высадку, Рейвен, стоя на верхней палубе, любовалась видом из панорамных окон. Развлечения ради она наблюдала за траекториями прибывающих кораблей, пытаясь, понять, какой порт статистически чаще принимает суда, окрашенные в синий.

— Жалеешь, что не стала техножрецом?

Филипп фон Хардинг появился как всегда внезапно и бесшумно, но в этот раз врасплох не застал: последние время они часто встречались на верхней палубе.

— И об этом есть в моём досье? — не отрываясь от подсчета кораблей, она усмехнулась.

— Это было лишь предположение. Даже мне не все о тебе известно. Но я был почти уверен. Хорошие аналитики получаются из неудавшихся красных мантий.

— Неудавшаяся красная мантия, — задумчиво повторила Рейвен, будто пробуя слова на вкус. — Звучит почти обидно.

— Я не это имел в виду, — Филипп поднял ладони в примирительном жесте. — И всё-таки, как тебя угораздило попасть…. Или не попасть в красное жречество?

Она глянула на него, хитро прищурив один глаз.

— Откровенность за откровенность, мастер фон Хардинг.

— Справедливо, — кивнул он и облокотился на перила. — Что ты хочешь узнать на этот раз?

— Ты явно не терранец.

— Что меня выдало?

Рейвен рассмеялась.

— Всё, начиная от говора, заканчивая тем, как ты ведешь себя в толпе. У терранцев скользящий взгляд: он никогда ни на ком не останавливается. Ты учишься этому с пеленок и к совершеннолетию оттачиваешь до мастерства. Людей вокруг слишком много, и мы предпочитаем их не замечать. У тебя иначе: ты не потерял способность разглядывать окружающих в толпе.

Филипп улыбнулся.

— Хорошо подмечено. Есть предположения, какой у меня родной мир?

Рейвен нахмурилась, внимательно вглядываясь в его черты.

— Сложно сказать. Ты довольно долго прожил на Терре, а я слишком мало бывала на других мирах.

— Я с Каликс-пять, агромир на самой границе между сегментами Ультима и Солар. Старший сын одного… Очень влиятельного рода

Она кивнула.

— Скучаешь по родной планете?

Он пожал плечами.

— Я был ребенком, когда меня забрали на черный корабль, так что у меня осталось не слишком много воспоминаний. Не по чему скучать. Но это была уже вторая откровенность.

Рейвен усмехнулась и снова перевела взгляд на проплывающие мимо корабли. Их обшарпанные бока, на которых не всегда угадывался цвет, не говоря уже об остальных отличительных знаках, презабавно отражали свет яркого солнца.

— Я не всегда училась при экклезиархии. Отец устроил нас с братом в приличную школу, где учились, в основном, такие же, как и мы — дети служителей Администратума. Ну и любили туда наведываться почтенные магосы, искать среди малышни дарования. Задания давали всякие, испытания. Не помню уже, что там было конкретно, помню только, что это было весьма занимательно. — Она улыбнулась. — Кстати, это с тех пор у меня появилась привычка считать синие корабли.

— Ты считаешь синие корабли? — Кажется, этот факт здорово позабавил дознавателя: он расслабленно усмехнулся.

— Ты не знал?

— Мы не настолько близки.

Рейвен вздохнула.

— Льюис всегда спрашивал, сколько синих кораблей на горизонте. Или шаттлов. Или еще чего-нибудь. Но я отвлеклась. — Она выпрямилась и поправила высокие манжеты белой рубашки. — Я прошла испытания магосов и была признана достойной отправиться в Схаллакс на обучение.

Из груди вырвался тяжелый, почти мучительный вздох. Прошло уже очень много лет, за плечами сотни тренировок, в том числе и психологических, а разговоры о родителях неизменно отдавались тяжестью в груди. Хуже были только разговоры о брате… и Льюисе. Хотя, он тоже был для нее братом, не по крови, но по духу.

— Не успели почтенные шестеренки уладить все необходимые бюрократические дела, как на горизонте появилась эта фанати… — Рейвен осеклась и неловко кашлянула. — Появилась Преподобная Мазьярмата, которая когда-то подарила мне жизнь. Ей пришло видение, что я стою с ней рядом в качестве служителя Золотого Трона и смотрю, как горит на костре еретик. А потому была готова на все, лишь бы я не попала в руки механикусов. Отлучила отца от права заботиться о нас и поместила в интернат при Экклизиархии.

— А то видение, оно действительно оказалось пророческим? — осторожно спросил Филипп.

Она долго молчала, раздумывая над ответом. Стоит ли рассказывать? То, что сотворила Преподобная Мазьярмата со своим бывшим супругом, по мнению Рейвен, граничило с ересью. Отец не был виноват в том, что Томас родился псайкером, но доказать это удалось лишь спустя годы.

— Да, пророчество сбылось, — мрачно ответила она. — Но все оказалось не так, как она себе это представляла.

Приближающиеся шаги отвлекли от тяжелых дум.

— Милорд, миледи, — подошедший молодой офицер почтительно поклонился, — мы получили разрешение на высадку. А также сообщение от Его Светлости Фридриха Грюнвальда. Он будет ожидать вас в доке. Прикажете подготовить шаттл?

— Да, готовьте шаттл, — распорядился Филипп и, дождавшись, пока она снова останутся одни, повернулся к Рейвен: — Спасибо, что рассказала.

Она кивнула.

— Взаимно.

И отправилась в сторону лифта, а дальше к ангарам, где их уже поджидал старенький шаттл, выкрашенный свеженькой синей краской.

Сквозь толстое стекло Мастер фон Хардинг напряженно наблюдал, как отряд зачистки при помощи огнеметов выжигает то, что осталось от Здоровяка По. Рейвен спустилась к нему по внутренней лесенке и скрестила руки на груди. Её до сих пор потряхивало после произошедшего. Два столкновения с отродьем Архиврага за трое суток — не будь она подготовленным аколитом Инквизиции, давно бы уже потеряла рассудок.

Филипп старательно делал вид, что не замечает её присутствия. А она продолжала стоять и пристально смотреть на него, безмолвно требуя объяснений.

— Не помню, когда в последний раз ощущал осуждение от того, кто ниже меня, — не отрываясь от созерцания огня, глухо проронил он.

Недолго думая, Рейвен сделала шаг назад и встала на ступеньку выше.

Мгновение, другое. Дознаватель перевел на нее недоумевающий взгляд, чуть наклонил голову,  и, казалось, смотрел целую вечность. Наконец, лицо его озарило понимание, плечи чуть расслабились. Он рассмеялся.

— Что ж, сам виноват.

Затем снова отвернулся; под глазами залегли глубокие тени.

— Вероятно, ты хочешь услышать, чему я не убил ту тварь сразу?

— И не только.

— Я надеялся достать из него еще хоть что-нибудь.

Дознаватель разжал кулак. Протянутая на ладони розетта сверкнула в свете неровного пламени за стеклом. Рейвен осторожно взяла её.

— Аколит Ордо Маллеус.

— Думаешь, он шел по следу культа, который мы здесь разворошили?

— Не берусь утверждать, но предположу, что да.

Он замолчал, нахмурился и скрестил руки на груди, сосредоточенно глядя на работу отряда зачистки так, словно без его надзора огнеметы перестанут работать.

Рейвен долго вглядывалась в его профиль.

— Филипп, — негромко позвала она, спустившись на один с ним уровень. Он повернулся, вопросительно приподнял бровь. — Неужели ты винишь себя в его смерти?

Всего на мгновение на лице фон Хардинга промелькнула растерянность, будто вопрос застал его врасплох. Помедлив, он ответил:

— Я уже говорил, что ты очень проницательна.

— Это моя работа.

Уголок тонких губ едва заметно пополз вверх, легкая сеточка морщин залегла в уголках карих глаз. Чуть прищурившись, он долго изучал её, скользил взглядом по чертам лица, будто желая выудить из них какую-то еще неизвестную ему информацию. Затем внезапно произнёс:

— Откровенность за откровенность, агент Дальмайер.

Настала её очередь удивляться.

— И что же вы хотите узнать, господин дознаватель? Из того, что еще не прочитали в моем досье.

— В каком досье? — голос его прозвучал почти искренне.

— Его Светлости твой ответ понравился бы, — усмехнулась Рейвен. — И все же.

Он снова медлил. Кажется, это начинало входить у него в привычку. Кулак в латной перчатке сжался.

— Льюис. Ты правда… Любила его?

От одного упоминания напарника Рейвен вздрогнула; плечи сами собой опустились. Прошел уже целый терранский год, а огромная кровоточащая дыра в груди и не думала заживать.

В стекле отразились её черные, словно бездонный космос, глаза, а в них — боль.

«Привязанность — это слабость, — часто говорил Его Светлость Фридрих Грюнвальд. — У аколита не должно быть слабостей.»

Сейчас она понимала это как никто другой. Головой, разумеется. Душа же, кажется, не желала учиться на своих ошибках. И вот сейчас…

— Он был для меня… Всем. Наставником, напарником, другом… Братом. Любила ли я его? По-своему, да. Интересовал ли он меня как мужчина? Только в юности, когда я еще не понимала, насколько же мы все-таки похожи.

— Мне тоже его не хватает, — тихо проронил дознаватель.

— Это не идёт в зачет “откровенности за откровенность”, — попыталась пошутить Рейвен, чтобы перевести тему. — Так что теперь твой черед.

Он кивнул.

— История стара, как сам Империум. — Собираясь с мыслями, дознаватель забарабанил пальцами по локтю. — Я потерял аколита. Эриус Октавиус Лапотери. Молодой парень. Светлая голова, горячая кровь. Только закончил обучение и прошел испытания. — Мрачная тень легла на его лицо. — Он умер по моей ошибке. Медленно и мучительно задыхался палубой ниже, пока я пребывал в полной уверенности, что он за командным троном.

Рейвен осторожно коснулась его руки, он не шелохнулся.

— Но ты ведь действительно не можешь знать все на свете.

— А должен бы.

— Даже я, имея доступ ко всем камерам и логам корабля, не смогла бы это предсказать. Тем более, что дело идёт о нижних палубах, где нет ни нормальных систем наблюдения, ни достаточного количества смотрителей. — Она чуть сильнее сжала его руку, стараясь говорить спокойно и вкрадчиво. —  Для нижних палуб даже списков команды не существует. Да и невозможно это, потому что у доброй половины обитателей есть только прозвища, которые меняются время от времени. Поверь, ища Здоровяка я перерыла каждый уголок памяти этого древнего корыта. Я знаю, о чем говорю.

Филипп снова повернулся к ней. Взгляд его потеплел.

— Спасибо. Наверное, это именно то, что мне необходимо было услышать.

Рейвен улыбнулась.

— Всегда пожалуйста, напарник.

Он накрыл её ладонь своей.

— Иди отдохни. Последние двое суток были непростыми.

— А ты?

— Закончу здесь по мелочи. — Филипп постучал указательным пальцем по виску. — Моя голова не так сильно перегревается, как твоя.

Слова прозвучали без укора, но с легкой насмешкой. Впрочем, Рейвен действительно была уже не в том состоянии, чтобы выдумывать остроумный ответ. Сделав, вид, что ничего не заметила, она откланялась.

Как только дверь каюты с тихим щелчком закрылась, силы оставили её: голова пошла кругом, в глазах потемнело, по телу прокатилась крупная дрожь. Ноги перестали держать, и Рейвен, едва сдерживая стон, сползла на пол. Холод металла обжег щеку, но принес хоть какое-то облегчение — унял подступившую тошноту. Разум погрузился в тяжелый беспокойный сон.