Я забрала детей и уехала в Москву на заработки. Миша продолжал делать гадости исподтишка. Мои чувства к нему были в постоянном раздрае: от ненависти до любви, от желания прибить до душераздирающей жалости. У меня обострились все хронические заболевания. Началась депрессия

По словам Ирины, Миша мог украсть у одноклассников деньги, а выделенные ему на обеды средства спустить в игровом автомате

У меня случился нервный срыв. Когда Миша вернулся домой, я в состоянии аффекта пару раз его шлёпнула и толкнула так, что у него произошел подкапсульный разрыв селезёнки. Вызвали скорую. Слава богу, операция не понадобилась. Я испугалась и поняла, что надо отказаться от ребёнка. Вдруг я бы снова сорвалась? Через несколько дней я пришла навестить Мишу в больнице и увидела его в инвалидном кресле (ему нельзя было ходить две недели). Вернулась домой и перерезала вены. Меня спасла соседка по комнате. Я провела месяц в психиатрической клинике. У меня тяжёлая клиническая депрессия, пью антидепрессанты. Мой психиатр запретил мне общаться с ребёнком лично, потому что всё лечение после этого идёт насмарку

После девяти лет жизни в семье Миша вернулся в детский дом. Спустя полтора года юридически он всё ещё является сыном Ирины. Женщина считает, что ребёнок до сих пор не понял, что произошло, он иногда звонит ей и просит что-нибудь ему купить

У него такое потребительское отношение ко мне, как будто в службу доставки звонит. У меня ведь нет разделения — свой или приёмный. Для меня все родные. Я как будто отрезала от себя кусок

После случившегося Ирина решила выяснить, кто настоящие родители Миши. Оказалось, у него в роду были шизофреники

Он симпатичный мальчишка, очень обаятельный, хорошо танцует, и у него развито чувство цвета, хорошо подбирает одежду. Он мою дочь на выпускной одевал. Но это его поведение, наследственность всё перечеркнула. Я свято верила, что любовь сильнее генетики. Это была иллюзия. Один ребёнок уничтожил всю мою семью

Светлана, 53

В семье Светланы было трое детей: родная дочь и двое приёмных детей. Двое старших уехали учиться в другой город, а самый младший приёмный сын Илья остался со Светланой

Илье было шесть, когда я забрала его к себе. По документам он был абсолютно здоров, но скоро я начала замечать странности. Постелю ему постель — наутро нет наволочки. Спрашиваю, куда дел? Он не знает. На день рождения подарила ему огромную радиоуправляемую машину. На следующий день от неё осталось одно колесо, а где всё остальное — не знает

После нескольких обследований у невролога Илье поставили диагноз – абсансная эпилепсия. Для заболевания характерны кратковременные отключения сознания

Со всем этим можно было справиться, но в 14 лет Илья начал что-то употреблять, что именно — я так и не выяснила. Он стал чудить сильнее прежнего. Всё в доме было переломано и перебито: раковина, диваны, люстры. Спросишь у Ильи, кто это сделал, ответ один: не знаю, это не я. Я просила его не употреблять наркотики. Говорила: окончи девятый класс, потом поедешь учиться в другой город, и мы с тобой на доброй ноте расстанемся. А он: «Нет, я отсюда вообще никуда не уеду, я тебя доведу»

Спустя год ссор с приёмным сыном Светлана попала в больницу с нервным истощением. Тогда женщина приняла решение отказаться от Ильи и вернула его в детский дом

Год спустя Илья приехал ко мне на новогодние праздники. Попросил прощения, сказал, что не понимал, что творит, и что сейчас ничего не употребляет. Потом уехал обратно. Уж не знаю, как там работает опека, но он вернулся жить к родной матери-алкоголичке. У него уже своя семья, ребёнок. Эпилепсия у него так и не прошла, чудит иногда по мелочи

Евгения, 41

Евгения усыновила ребёнка, когда её родному сыну было десять. От того мальчика отказались предыдущие приёмные родители, но несмотря на это, Евгения решила взять его в свою семью

Ребёнок произвёл на нас самое позитивное впечатление: обаятельный, скромный, застенчиво улыбался, смущался и тихо-тихо отвечал на вопросы. Уже потом по прошествии времени мы поняли, что это просто способ манипулировать людьми. В глазах окружающих он всегда оставался чудо-ребёнком, никто и поверить не мог, что в общении с ним есть реальные проблемы

Евгения стала замечать, что её приемный сын отстаёт в физическом развитии. Постепенно она стала узнавать о его хронических заболеваниях

Свою жизнь в нашей семье мальчик начал с того, что рассказал о предыдущих опекунах кучу страшных историй, как нам сначала казалось, вполне правдивых. Когда он убедился, что мы ему верим, то как-то подзабыл, о чём рассказывал (ребёнок всё-таки), и вскоре выяснилось, что большую часть историй он просто выдумал. Он постоянно наряжался в девочек, во всех играх брал женские роли, залезал к сыну под одеяло и пытался с ним обниматься, ходил по дому, спустив штаны, на замечания отвечал, что ему так удобно. Психологи говорили, что это нормально, но я так и не смогла согласиться с этим, все-таки у меня тоже парень растёт

Учась во втором классе, мальчик не мог сосчитать до десяти. Евгения по профессии преподаватель, она постоянно занималась с сыном, им удалось добиться положительных результатов. Только вот общение между матерью и сыном не ладилось. Мальчик врал учителям о том, что над ним издеваются дома

Нам звонили из школы, чтобы понять, что происходит, ведь мы всегда были на хорошем счету. А мальчик просто хорошо чувствовал слабые места окружающих и, когда ему было нужно, по ним бил. Моего сына доводил просто до истерик: говорил, что мы его не любим, что он с нами останется, а сына отдадут в детский дом. Делал это втихаря, и мы долго не могли понять, что происходит. В итоге сын втайне от нас зависал в компьютерных клубах, стал воровать деньги. Мы потратили полгода, чтобы вернуть его домой и привести в чувство. Сейчас всё хорошо

Сын довёл маму Евгении до сердечного приступа, и спустя десять месяцев женщина отдала приёмного сына в реабилитационный центр

С появлением приёмного сына семья стала разваливаться на глазах. Я поняла, что не готова пожертвовать своим сыном, своей мамой ради призрачной надежды, что всё будет хорошо. К тому, что его отдали в реабилитационный центр, а потом написали отказ, мальчик отнёсся абсолютно равнодушно. Может, просто привык, а может, у него атрофированы какие-то человеческие чувства. Ему нашли новых опекунов, и он уехал в другой регион. Кто знает, может, там всё наладится. Хотя я в это не очень верю

Анна

Мы с мужем не могли иметь детей (у меня неизлечимые проблемы по женской части) и взяли ребёнка из детского дома. Когда мы его брали, нам было по 24 года. Ребёнку было 4 года. С виду он был ангел. Первое время не могли нарадоваться на него, такой кудрявенький, хорошо сложен, умный, по сравнению со своими сверстниками из детдома. Конечно, мы выбирали не из принципа, кто симпатичнее, но к этому ребёнку явно лежала душа. С тех пор прошло почти 11 лет. Ребёнок превратился в чудовище — ВООБЩЕ ничего не хочет делать, ворует деньги у нас и у одноклассников. Походы к директору для меня стали традицией. Я не работаю, посветила жизнь ребёнку, проводила с ним всё время, старалась быть хорошей, справедливой мамой... не получилось. Я ему слово — он мне «иди на***, ты мне не мать/да ты *****/да что ты понимаешь в моей жизни». У меня больше нет сил, я не знаю, как на него повлиять. Муж устранился от воспитания, говорит, чтобы я разбиралась сама, т. к. (цитирую) «я боюсь, что если я с ним начну разговаривать, я его ударю». В общем, я не видела выхода, кроме как отдать его обратно. И да. Если бы это мой ребёнок, родной, я бы поступила точно так же

Наталья

Маленький Славка мне сразу полюбился. Одинокий и застенчивый малыш выделялся из ребячьей толпы в социальном центре помощи детям. Мы забрали его в первый же день знакомства. Однако уже через две недели забили тревогу. Внешне спокойный и добрый мальчик неожиданно стал проявлять агрессию к домашним питомцам. Сначала Слава повесил на кухне новорождённых котят, предварительно обмотав их проволокой. Затем объектом его внимания стали маленькие собачки. В итоге на счету малолетнего душегуба оказалось не менее 13 загубленных жизней. Когда началась череда этих жестоких поступков, мы сразу же обратились к детскому психологу. На приёме специалист нас успокоила и посоветовала уделять Славе больше времени и дать понять, что мы любим его. Мы пошли навстречу и летом уехали в деревню, подальше от шумного города. Но там ситуация стала ещё хуже. На очередной консультации психолог объяснила нам, что Славке необходима специализированная помощь. А так как я в положении, мы решили, что сына лучше отдать обратно в детский дом. Мы до последнего надеялись, что у мальчика вскоре пройдёт агрессия, а вместе с ней и желание убивать. Последней каплей терпения стали три тела растерзанных щенят. Словно по сценарию фильма ужасов, в очередной раз воспользовавшись отсутствием взрослых, малыш в одиночку жестоко забил четвероногих до смерти

От себя добавлю: признаюсь честно, когда я читала эти истории, то вспоминала фильм Дитя тьмы, я иногда задавалась вопросом: «А это точно дети?». Но вроде бы да, приёмные родители видели этих детей с яслей. Особенно поразили ситуации с "фетишистским трансвестизмом". Но это также говорит о том, что психические расстройства как раз берутся "из ниоткуда" – наследственность, а не из-за детских обид и чего-то подобного