Наследник, молодой симпатичный мужчина, приехал в семь вместе с адвокатом покойной. Мне новый господин показался вежливым и приятным, он явно не собирался никого увольнять и чинить свои порядки.

Весь следующий день господин праздно и бесцельно бродил по особняку, пристройкам и саду. В желании городского американца разглядывать интерьер английского поместья не находилось ничего странного, но в самом «разглядывании» неестественности было хоть отбавляй. Господин вставал у какого-то предмета почти в упор, молча смотрел на него, не прикасаясь, и просто уходил. А потом возвращался и снова пялился на эту же вещь. Я мог понять, если бы он разглядывал картины, доспехи, вазы и прочий антиквариат, которого в доме в избытке. Но господин мог застыть у телефона, мусорного ведра или моих резиновых сапог.

А еще он ни черта не помнил. Иначе зачем ему задавать по несколько раз в день одни и те же вопросы о мадам, о пропавших в округе людях, об истории имения? Не просто уточнять какие-то факты, а спрашивать слово в слово. Иногда мужчина протягивал фотографии или письма, которые уже показывал, и интересовался чужим мнением. Приходилось повторяться. Зачем же расстраивать человека? Мортимеру, как дворецкому, было тяжелее всех. Мало того, что ему нужно было ухаживать за капризными сестрами покойной, так господин еще и забывал, какие распоряжения собирался ему дать. Подзывал, а потом говорил: «Нет, ничего». И так раз десять за день!

Вдобавок ко всему мы хватались очень многих предметов. Но не драгоценностей или чего-то ценного. В основном Барри жаловался на исчезнувшие инструменты, потом и у меня испарилась лопата на пару с сапогами, Лидия сетовала на утрату заколок, хотя их она, скорее всего, просто потеряла. Апофеозом всего стала пропажа огнетушителя.

Я, Лидия и Карл больше часа шептались на кухне после ужина, пытаясь понять, что происходило с господином, но разобрались, только когда к беседе присоединился дворецкий. Он утомился, выслушивая очередные воспоминания госпожи Анны, но нашел в себе силы все нам объяснить. Мортимер предположил, что господин болен, и оттого мадам завещала имение столь дальнему родственнику, внуку покойного брата. Хотела порадовать молодого человека, которому, очевидно, недолго осталось.

«Может, опухоль мозга, может, последствия травмы. Симптомы могут быть самые разные. Провалы в памяти, ужасное зрение, даже клептомания», – подводил итог дворецкий, когда на кухню ввалился Барри. Он был сильно напуган и еще сильнее пьян.

– Я видел господина! И огнетушитель!

– Барри, успокойся. Мы знаем, что он его украл…

– Молчите и слушайте! Я был в сарае…

– Где ты прячешь бутылочку?

– Да не в этом дело! Господин вошел без ничего! А потом здоровенный огнетушитель возник у него в руках! Из ниоткуда! Я своими глазами видел. Но так не бывает. – Барри трясло.

– Может, он нес его в руке, а потом поднял на свет?

– Нет! Огнетушитель просто появился. Я не вру! И я не спятил! Черная магия!

Барри выскочил на улицу, хохоча, Мортимер с Карлом кинулись следом, Лидия разрыдалась, и я остался ее утешать. Бедный Барри! Бутылка все же его сгубила.

Когда Лидия успокоилась, мы присоединились к остальным, пытающимся отправить Барри на боковую. Он все орал, что физика больше не работает и что он легкий, как перышко, и вот-вот полетит. Стоило Барри захрапеть, как мы с облегчением разошлись по нашим каморкам.

После такого долгого дня я заснул, едва голова коснулась подушки. Ночью, правда, разок проснулся: чтоб вдохнуть снотворное, пропитавшее тряпку, которую кто-то прижимал к моему лицу.

Очнувшись в следующий раз, я не понял, где нахожусь и почему не могу двигаться. Голова гудела, перед глазами плыло, но постепенно все отчетливее вырисовывался дворецкий с пилой в руках.

– Не волнуйтесь, мистер Ллойд. Больно будет только в начале. Потом вы потеряете сознание.

Мортимер был хорошим человеком, он не стал бы мне врать. Но, к сожалению, даже он мог совершать ошибки. Больно было очень долго. До самого моего конца…

Выронив метлу, я кинулся в дом и сразу натолкнулся на дворецкого: он стоял посреди холла с крайне бледным, даже испуганным лицом. Я мгновенно понял, что он – как я. Тоже в шутку озвучил какое-то глупое желание странному незнакомцу, не ожидая исполнения.

– Я сказал, что не прочь жить в игре, – выпалил я. – А все вывернулось в какую-то больную иронию! Я хотел стать крутым и неумирающим протагонистом. Понимаешь? Это я должен был быть американцем, который обнаружит и победит тебя, а не второй безликой жертвой с парой реплик! Тем более в квесте!

Дворецкий почти минуту ошарашенно таращился на меня. Наконец, он тихо ответил:

– Я не очень понимаю, что значит «игра» и «протагонист» в ваших словах. Но я знаю слово «ирония». И она в том, мистер Ллойд, или как вас там…

Я не помнил «как меня там».

—… что больше всего на свете я ненавижу две вещи. Стариков. И англичан.

– Что ты пожелал? – задал я вопрос, уже не зная зачем. Меня наполняли только смятение и чувство дежавю.

Дворецкий ответил с улыбкой, почему-то заставившей меня подумать о пиле.

– Вечность заниматься любимым делом безнаказанно.

– Что? – растерялся я, позабыв, о чем спрашивал.

– Что? – не понял Мортимер. Его лицо вытянулось.

Наверно, я сказал какую-то чушь, потому-то дворецкий и оторопел. Он хмурился, будто силясь что-то вспомнить. А что Мортимер мне ответил, кстати? Не могу сообразить…

– Мне… сейчас идти… дальше убирать листву, да? – промямлил я, стараясь выглядеть естественно.

– Именно! – воскликнул дворецкий. Его лицо расслабилось. – Мистер Клод звонил. Он прибудет к семи вместе с наследником. Постарайтесь управиться к этому времени, мистер Ллойд.

Странное ощущение дежавю растаяло, я вернулся к своим обязанностям садовника.

Этот и другие рассказы Анастасии Голиковой (меня ^_^) в бесплатном сборнике "Истории, в которых точно кто-то умрет" на Author.Today

Паблик о моем творчестве в ВК

1977 год, Ричмонд-Корт, Челси. Здесь находился дом богатых людей,82-летнего  отставного члена парламента от Лейбористской партии Уолтера Трэверса Скотта-Эллиотта, и его жены индийского происхождения Дороти, которая была на 22 года моложе мужа. Он получил образование в Итоне и был сыном шотландского землевладельца, бывшего капитана гвардии Колдстрима, принимавшего участие в Первой мировой войне; она была дочерью богатого купца из Калькутты. Они жили спокойно в своем пентхаусе, как привыкли, со своей коллекцией индийского антиквариата и драгоценностей, а в ноябре наняли нового дворецкого, мистера Роя Фонтейна.

Похоже, семья Скотт-Эллиотов осталась довольна услугами мистера Фонтейна, его изящными и безупречными манерами, соответствующими имиджу английского дворецкого. Семья настолько доверяла своему подчинённому, что ему было разрешено подписывать незаполненные чеки от имени своих работодателей. Именно это было ошибкой, поскольку Рой Фонтейн на самом деле был Арчибальдом Томсоном Холлом, осужденным за воровство драгоценностей, бывшим заключенным и мошенником, и, убийцей, который всего за три месяца до этого застрелил своего любовника-гомосексуалиста Дэвида Райта в доме предыдущего работодателя Холла, некой леди Хадсон из Киртлтон-Холла, Дамфрисшир. Естественно, этих подробностей биографии Холла Скотты-Эллиотты не знали.

Арчибальд Холл родился в Глазго, Шотландия, в 1924 году. Его криминальная карьера началась в 15-летнем возрасте, что неизбежно привело его в тюрьму. Во время своего заключения он изучал антиквариат и изучил этикет аристократии, а также брал уроки ораторского искусства, чтобы смягчить свой шотландский акцент. После освобождения он начал использовать имя Рой Фонтейн в честь актрисы Джоан Фонтейн и работал дворецким, время от времени возвращаясь в тюрьму за дальнейшие кражи драгоценностей. За это время он женился и развелся. Он мог разговаривать на прекрасном английском языке, иногда даже выдавая себя за лорда. Как похититель драгоценностей, он снова оказался в тюрьме в 1964 году, его приговорили к 10 годам – однако он сбежал и был приговорен еще к пяти годам, когда был пойман полицией. В 1975 году Холл вышел из тюрьмы и вернулся в Шотландию.

Холл никак не был связан с насилием до 1977 года, когда он убил Дэвида Райта, с которым познакомился в тюрьме. Райт подрабатывал в Киртлтон-холле, где вымогал у Холла деньги, угрожая рассказать леди Хадсон, что они познакомились в тюрьме, если он откажется платить. Райт украл дорогое кольцо леди Хадсон, но Холл заставил его вернуть его обратно, сказав, что он хочет работать честно. Изначально Холл планировал украсть ее ценности, но так и не осуществил этого, когда понял, что ему слишком нравится и его работа, и работодатель. Той ночью, выпив шесть бутылок шампанского, Райт выстрелил из пистолета в Холла, пока тот спал. Однако пуля попала в спинку кровати. На следующий день, когда они вместе стреляли по кроликам, Холл подсчитал патроны, и когда Райт израсходовал свой боезапас, выстрелил ему в затылок. Похоже, это послужило катализатором последовавших за этим четырех убийств. Двумя из его жертв оказались мистер и миссис Скотт-Эллиот.

Его истинная личность была раскрыта леди Хадсон, которая уволила его со службы. Тогда Холл отправился в Лондон, где устроился дворецким у Скоттов-Эллиотов. 8 декабря 1977 года он встретился с сообщником Майклом Киттом, и вместе они разработали план, как провернуть аферу в доме Скоттов-Эллиотов. Холл отвел его в квартиру, чтобы осмотреть антиквариат, полагая, что мистер Скотт-Эллиот спит в постели, а миссис Скотт-Эллиот находится в доме престарелых, лечится от артрита. Однако женщина, к их удивлению, находилась в спальне. Неудивительно, что ей хотелось знать, что задумал Холл – или Фонтейн как она его знала, и кем являлся незнакомец рядом с ним.

Подельники повалили миссис Скотт-Эллиот на пол и закрыли ей лицо подушкой, чтобы заглушить крики. Случайно они ее задушили. Сомнительно, что они изначально намеревались убить ее, поскольку ее подпись им нужна была для осуществления своих планов по обману работодателей Холла. В любом случае они уложили ее тело в постель в такой позе, которая предполагала, что она спит, а когда появился мистер Скотт-Эллиот, Холл сказал ему, что его жене приснился кошмар, и она легла поспать.

На следующее утро злодеи встретились с 51-летней Мэри Коггл, давней знакомой, которая жила в Кингс-Кросс. Вместе они придумали план выдать ее за покойную миссис Скотт-Эллиот, надеясь, что ее муж после дополнительных доз лекарств поверит, что она является его женой. Коггл, одетая в парик и норковую шубу миссис Скотт-Эллиот, села на заднем сиденье машины вместе со Скоттом-Эллиотом, тело жены которого к этому времени было спрятано в багажнике. Все четверо вместе с трупом затем направились на север и, заночевав в коттедже, арендованном Холлом в Камбрии, проследовали в Пертшир, Шотландия, где похоронили миссис Скотт-Эллиот в неглубокой могиле.

Группа продолжила путь на север: Холл и его сообщник выдавали себя за дворецких несчастного Скотта-Эллиота, а Коггл — за его жену. Один раз они оставили старика в машине, сказав, что он их дедушка, а сами решили поразвлечься в баре отеля. В конце концов, они добрались до одинокого Глена Аффрика в Хайленде, где убили мистера Скотта-Эллиота, сначала попытавшись задушить его, но когда старик неожиданно оказал сопротивление, добили его лопатой. Его тоже похоронили в неглубокой могиле.

После посещения Инвернесса и Авимора все трое оказались в Перте, где продали часть антиквариата Скотта-Эллиота, а затем продали еще большую его часть в Эдинбурге. Затем они вернулись в коттедж в Камбрии, где были совершены следующие два убийства.

Следующей жертвой стала их сообщница Мэри Коггл. Она любезно носила норковую шубу и украшения миссис Скотт-Эллиот, но Холл считал, что это, скорее всего, привлечет внимание, особенно если она продолжит выставлять это напоказ, когда она вернется домой. Маловероятно, чтобы кто-то хватился убитого Дэвида Райта, однако известная семья Скоттов-Эллиотов могла быть объявлена пропавшей без вести очень быстро, и полиция Лондона, возможно, была уже начеку. Сообщников видели сотрудники нескольких отелей, и они могли обратиться в полицию.

Холл, понимая, что им следует вести себя более скромно, попросил Мэри Коггл снять норковую шубу, но она пришла в ярость и отказалась отдать ее. Это стоило женщине жизни, поскольку сообщник держал ее, а Холл много раз ударил ее кочергой. Оба мужчины затем задушили Мэри Коггл. На следующий день они положили её тело в багажник машины, пересекли границу с Шотландией и бросили тело в ручей.

В коттедже в Камбрии они провели несколько недель, за это время Холл и его сообщник несколько раз посетили квартиру Скоттов-Эллиотов, вынеся оттуда все ценности, что там были, а их было предостаточно. Затем, в январе 1978 года, брат Холла, Дональд, был освобожден из тюрьмы и приехал погостить. Холл ненавидел Дональда за его грубость и считал его сексуальным извращенцем, а Дональд ненавидел Холла за его гомосексуальные повадки. Однажды, после пьянки, Дональда связали в коттедже, якобы под предлогом потренироваться для следующего своего дела. Однако на самом деле Холл, возможно, страдавший от напряжения своего недавнего убийственного образа жизни, прижал к его лицу пропитанную хлороформом ткань, а когда брат отключился, сообщники утопили его в ванне. Это убийством стало первым известным в Британии применением хлороформа с целью убийства.

Тем временем Холл приобрел еще одну машину — «Форд Гранада», с цифрами 999 на номерном знаке. Неудивительно, что ему не понравились столь броские номера, поэтому он установил фальшивые номера, что в конечном итоге погубило его самого и его сообщника. В багажник машины они положили тело Дональда Холла, и пара поехала в Норт-Бервик, недалеко от Эдинбурга, где зарегистрировалась в отеле Blenheim House. Они решили переночевать в отеле, чтобы уменьшить свои шансы попасть в аварию.

Когда Холл и Майкл Китто выпивали в баре отеля, владелец нашёл их поведение подозрительным и, побоявшись, что эти двое могут не заплатить ему за проживание, позвонил в полицию, которая, проверив регистрационный номер «Гранады», обнаружила, что он был снят с автомобиля «Форд Эскорт». Более того, несмотря на все свои хитрые и осторожные уловки, Холл не поменял налоговый диск на лобовом стекле автомобиля, на котором все еще виднелся истинный номер «999». Приехавшие на вызов двое констеблей, точнее пришедшие – ведь полицейский участок находился всего в 100 метрах от отеля,  своими глазами увидели эти несоответствия.

Полиция взяла под стражу двух убийц по подозрению в хранении угнанного автомобиля. Когда они открыли багажник, то обнаружили, что у них в руках находится куда более крупная рыба. Но Арчибальд Холл был очень упорным, поскольку, когда ему разрешили посетить туалет полицейского участка, он протиснулся в окно и сбежал. Его подвез таксист, которому он сказал, что его жена попала в аварию, но он не знал, в какую больницу ее доставили, после чего таксист возил его в течение трех часов, пока полиция тщетно искала сбежавшего арестанта. Наконец, на блокпосту Холла снова арестовали. К его чести, он настоял на полной оплате своей поездки на такси!

Тем временем лондонская полиция посетила квартиру Скотт-Эллиотов и узнала от антикваров, что на продажу были выставлены серебряные изделия, предположительно принадлежавшие им. Полицейские силы объединились, и вся отвратительная последовательность событий была раскрыта, когда оба мужчины признались в своем списке преступлений и отвели полицию к могилам своих жертв. Холл сказал: «Я не чувствую ничего из-за убийства этих пяти человек, даже раскаяния». Холл пытался покончить жизнь самоубийством, находясь под стражей, но безуспешно. Затем он раскрыл местонахождение трех похороненных жертв. В глубоком снегу и в лютую погоду под наблюдением средств массовой информации полицейские команды выкопали тела Дэвида Райта, Уолтера и Дороти Скотт-Эллиотов.

О судьбе первой жертвы, Дэвида Райта, полицейские вообще ничего не знали. Оба мужчины сначала предстали перед шотландским, а затем английским судом (поскольку убийства произошли в обеих странах) и были приговорены к пожизненному заключению. В случае с Холлом судья добавил: «Принимая во внимание ваше хладнокровное поведение и несомненное лидерство в этих ужасных делах, я рекомендую не рассматривать возможность вашего условно-досрочного освобождения до конца вашей жизни».

Даже когда ему выносили приговор, Холл носил элегантную одежду и демонстрировал своё превосходство. Он оставался джентльменом до последнего. СМИ окрестили его дворецким-убийцей или дворецким-монстром.

Последующие министры внутренних дел включали Холла в список опасных заключенных, которые должны отбывать пожизненный срок, что, в отличие от некоторых преступников в списке, вообще не меняло тюремный статус Холла, поскольку соответствовало тарифу, установленному одним из его судей. Когда политически установленные тарифы были признаны незаконными Европейским судом по правам человека, статус Холла как заключенного, которого вряд ли освободят, так и не изменился, несмотря на то, что он был самым старым заключенным в опубликованном списке. В 1995 году газета Observer опубликовала письмо Холла, в котором он просил дать ему право на смерть. Он предпринял многочисленные попытки самоубийства.

В 1999 году Холл опубликовал свою автобиографию под названием «Идеальный джентльмен». Он умер от инсульта в Кингстонской тюрьме Портсмута в 2002 году в возрасте 78 лет. К этому времени он был одним из старейших из более чем 70 000 заключенных в системе британских тюрем, и самым старым из них, кто отбывал пожизненный срок.

YouTube

Телеграм (18+)

ВК

Дзен

Boosty