Зажиточные Грачёвы по переписи считались "мельниками". С мельницей вместе держали они мукомольню, бакалею и булочную. При советской власти, однако, сдались без боя и раскулачивания: имущество передали в коллективное хозяйство, сами трудились на "своих" объектах простыми работягами. Надолго задремали, обновив династию, а при первых послаблениях для частников пробудились. Но сохранили за собой лишь кооперативец с бакалейным товаром да булочную с пекарней.

Эта общая ширма истории Грачёвых была всем известна. А самое же важное о семье знали и рассказывали лишь коренные селяне, потом горожане (село стало городом при СССР) да их потомки: все Грачи были ведунами. Главной в роду всегда оставалась Грачиха — самая старшая женщина, хотя рождались у них только сыновья. Поэтому каждое поколение горожан, знавшее Грачёвых, вспоминало, как Пашка-старшой привёз жену из Нижнего Новгорода, а "телок" Андрюшонок нашёл невесту на вокзале, уронив на неё рюкзак...

Только невеста эта оказалась моей девушкой, встречавшей меня из рейса. Вот почему мне пришлось столкнуться с Грачами — и проиграть. Не столько им самим, сколько той древней силе, какую они воплощали. И не заклевали Грачи меня лишь потому, что я свой, местный, аж в пятом, что ли, колене. Тут им лучше знать.

Я недолго отработал проводником, так как познакомился с Валерией. Перевёлся на наш вокзал и осел с Лерой в родном городке. Хлеб и выпечку покупали у Грачей — вкуснее во всей области не было. И вот иду я к их булочной, а около неё мини-рынок. У палаток стоит сама старая Грачиха в народном костюме, на шее связки калачей: живая реклама продукции, в базарный день ею применяемая. Сбитенькая такая старушка лет уж восьмидесяти, но в чёрных волосах ни сединки, глаза тёмные блестят. Истинно, Грачиха!

Здороваюсь с ней, а она смотрит на меня одним глазом в дырку на калаче, другой закрыла, и говорит: "Невесту-то уступи Андрюшонку нашему! Подходит она нам. Ты другую найдёшь и счастлив будешь". Была бы это не Грачиха, был бы я сам не из местных, то и не понял бы, что она мелет. Но я понял ещё тогда, на вокзале, что младший Грач, мой ровесник и её внук, выбрал Леру. Поэтому подошёл к ней и спросил, какая цена у любого моего ответа. Пошли, говорит, это не в калач смотреть надо. Он большое показывает, а нам надо с малого начать.

Прошли мы в саму пекарню, в её уголок. Взяла она баранку и также на меня через неё глянула.. Показалось мне, будто шпагатом меня стянуло, стою солдатиком оловянным. Тут берёт ведьма эта сушку, самую маленькую и кривобокую, брак из печки, да спицей из волос как кольнёт меня в руку! А я всё ощущаю, но так и не шевелюсь, как в параличе нервном. Грачиха спицей красной сушку обмазывает, вертит её на спице и мне на руку опускает. Она горячая настолько, что вся мягкая и в мякоть же моей руки продавливается, втирается. Я и ойкнуть не могу.

Тут Грачиха топ сапожками, хлоп ладошками — все бублики с полок посыпались, а я отошёл, словно кошмар стряхнул. Вот это бабка!! Ведь не особо верил я, что они там какие-то ведуны; так, думал, старая "тутошняя" семья, со странностями. Народ и насочинял, страшилки-то все любят. А оно вон как, на себе испытать — не байку услыхать.

Грачиха мой ступор тут совсем перебила. Можно, говорит, тебя наградить. (Сама наклонилась товар собирать, не смотрит на меня.) Если без затей отдашь Валерию, возьмём тебя в долю. У нас дело намечается, хочешь послушать?!

Я сказал — нет. И ушёл оттуда без оглядки. Сказанного было бы не воротить, а знать про их дела я уж точно ничего не хотел. Пришёл домой, где от Леры нашлась одна записка. Вот текст: "Зашёл Андрей, который Грачёв, с вокзала. Сказал, им нужна сотрудница в офис. Ушла на собеседование".

Не пришла она "с собеседования" даже за вещами. Я и не ждал. Собрался на работу, там опять в проводники переписался.. Получил в дорогу от Грачихи сумку с сушкой в моей, надо думать, крови, сверху привязанной. Оставили на моё имя в камере хранения... В сумке были деньги.

Лера обвенчалась с Андрюшонком этим же годом. А, не удивляйтесь: все Грачи — всегда — ходили венчанными парами, помогали церкви и привечали местных батюшек.

Как всё у них там совмещалось с "обрядами на калачах", у меня не спрашивайте.

Вчера мы так и не дозвонились до нашего водителя.
Он оставлял телефон другого водителя с инструкцией в случае чего звонить ему. И телефон, и ватсап, и личные попытки найти выходы на нашего и запасного водителей проваливались. Дело принимает внеплановый оборот. 1 день можно перетерпеть, да даже два, тяготит именно неизвестность.

Спрашивали работяг, обзванивали туристические центры, заповедник, даже министерство туризма Магаданской области. Удалось выяснить что у водителей нет спутниковой связи, а с Метео передали что водители уехали к п. Ягодное давно, и если не приехали, значит застряли на одной из речек - остается только ждать.
Смирившись с этим, решаем посвятить этот день поселку и его окрестностям, в надежде на быстрый старт в случае объявления машины. Напомню - реку Дебен, и то не всегда - может проехать только специализированная техника (типа Урала).
В доме культуры узнали, что есть музей-квартира одного энтузиаста-историка.
Позвонили к нему и идем просвещаться.

И вот мы в музее. Вижу множество советской символики, архивов, артрибутов и т.д

Человек занимается этим десятки лет, собирая по крупицам информацию о Колыме (ссылках, экспедициях и т.д.)

Зафиксирую здесь. Задал ему прямой вопрос после обсуждения Евгении Гинзбург (автора книги Крутой маршрут).
Вопрос: Сколько в итоге было убито на Колыме в годы репрессий.
Его ответ я не записал, то-ли 12 тысяч, то-ли 18 тысяч за 25 ЛЕТ аналитических данных. Я тогда ещё сравнил показания СС-ца из концлагеря Заксенхаузен, который признался что за 2 дня убил 15 тысяч Советских военнопленных. Это я сравнил масштабы и цели, если цель убить, то цифры идут абсолютно другие.
Справедливости ради замечу, что выложив видео про наше путешествие Альберт вложил туда отрывки историка, который в моменте говорит о десятках тысячах жертв.

Ладно, продожим

В Ягодном вовсю была осень. По сравнению с Москвой или Уфой, в этом поселке можно было смело плюсовать месяц.

А еще, в Ягодном самая крупная и вкусная черемуха которую я ел в своей жизни.