Юноша становится мужчиной, а мужчина становится должником. Идя по улице, он слышит шипение толпы, которая всячески извивается. Его догоняет на инвалидной коляске родина и говорит: «Ты должен меня защищать, если родился – должен. Защити меня, я в опасности, ты должен. Должен! Должен! Должен!» Мужчина недоумевает, он ошарашен, пытается опомниться, шагает через рынок. Его путь преграждает базарная клуша - она молода и самоуверенна. Орет ему: «Пожертвуй своими деньгами, имуществом, временем и собой целиком ради меня. Люби меня, оберегай меня, одевай, слушай, терпи и может быть, я останусь тебе верной!» Мужчина отталкивает её в сторону и ступает прочь, прочь.
Помеж толп бродит ободранная, босая, исхудавшая работа и подобно Сатане нашептывает на ухо уличным зевакам: «купи жилье ближе ко мне», «на это у тебя не хватит времени», «завтра рано вставать», «это ты себе позволить не можешь», «этот выходной ты должен провести так-то», «туда-то ты поехать не сможешь», «ты будешь болеть вот этими болезнями», «добираться будешь ко мне так-то», «ложись спать», «просыпайся». Зевак как будто бьёт током, они одергиваются и в спешке расходятся по сторонам.
Матери рожают и воспитывают террористов-смертников либо камикадзе, жизнь которых нацелена на самопожертвование во имя чего-то хотя бы немного для кого-то значащего. Пока женщины добиваются эмансипации, отвоевывают себе места в мире, мужчины непрерывно взрываются из мужчин в мужей, в рабочих, в героев. Да и есть ли вообще место мужчине, который отказывается детонировать?
Мужчина забирается в свою квартиру и запирает двери на замок, на него равнодушно смотрят стены, за которыми обитают соседи: они не доверяют мужчине и стараются держаться от него подальше. Состоятельный мужчина, отказывающийся детонировать – угроза для их образа жизни. Он подает плохой пример мужьям-подкаблучникам, будущим героям и остальному сброду. Другие мужчины смотрят на него с опаской и недоверием, ведь их жены стреляют по нему своими блядскими глазами. Он иной, он выделается, вызывает недоумение, ставит под сомнение жизненные ценности других. Ведь другие жертвуют собой, их жизнь – перманентное самопожертвование. Все ради детей, все ради будущего, все, чтобы оставить наследие.
Мужчина включает телевизор и смотрит, как танки давят детей, открывает Набокова и читает как взрослые ебут детей, когда выходит на улицу – видит, как взрослые терпят тяготы и лишения ради детей. Но дети - они, по сути, никому не нужны, это фикция, хорошо обустроенный блеф. Если бы дети действительно ценились, разве они бы воспитывались так, как производятся продукты на заводе, разве их отдавали бы в детский сад и вымещали бы на них столько злобы и желчи только за сам факт непослушания? Взрослым не нужны дети, взрослым нужны роботы для экспериментов и запасной план на старость, а еще статус родителя, льготы и социальные выплаты, если вдруг жизнь вечной жертвы, невинной овечки не принесет желаемых дивидендов. Детдомы полны. Процветают детские: алкоголизм, наркомания, преступность, бродяжничество.
Через раз постанывать, где-то за закрытыми дверями, с растопыренными ногами, лежа на спине, реже раком, потому что "Я что собака, чтобы в такую позу становиться, это для женщины унизительно!" а после этого всего родить - Божий дар.
Единственный, кому нужны твои дети это государство и твой работодатель. Ты не строишь своему ребенку будущее - ты слишком аморфный для этого. Можешь успокоиться: за тебя это уже сделали, сбрось груз ответственности, важности тоже с плеч. Для твоего ребенка уже произвели очередную партию автоматов, несколько ящиков пуль и подготовили рабочее место в офисе или на фабрике, если повезет. Когда рождается очередной ребенок, на небе не падает звезда, нет - как раз в этот самый момент с конвейера сходит новенький автомат. Ты стремишься ради такого нужного будущего для ненужных детей. Самой лучшей из стран нужна дешевая рабочая сила.
Мужчина снова шагает по улице и смотрит на заборы, мироточащие мыслями толпы, но там абсолютно ничего нового и интересного. Пропаганда попадет людям в головы, а потом выливается на заборы и стены, вымещается на ближнем. Мужчина эгоцентрично шагает своим путем, «ненормальный ублюдок, дебил, урод, больной, себе на уме». Идет прямо, хотя должен свернуть вправо или влево. Чтобы свернуть вправо, нужно прочесть одну книгу, заучить один жест и ненавидеть людей с иным оттенком кожи или разрезом глаз. Быть вроде против режима, но своими действиями только ему помогать. Чтобы свернуть влево, нужно прочесть семь книг, десяток-два цитат о несправедливости, жесты учить не обязательно. В обязанности входит: критика правящего режима, вопли об эксплуатации и постоянная аморфность. Следовательно, свернувших вправо значительно больше, потому что ненависть объединяет и обязанностей меньше. Но суть обоих путей одинакова. Одни придумали расу и превосходство, другие - свободу и равенство.
Мужчина следует своим желаниям и мест в этом мире для него становится все меньше. Потому что другой исход помимо детонации для него не предусмотрен. Он не должен следовать своим целям, не должен быть в первую очередь человеком. Он должен быть гражданином, воином, семьянином. Он должен нести этот мир на своих плечах, да только Атлант – это болезнь, а мир - ком грязи, который вечно скатывается вниз.
не сущий свет из книги "Грязные слёзы"
