Для лиги ленивых:

Начальник штаба при проверке караула унес оттуда книгу. Потом вернул (с некоторыми негативами) её рядовому , за которым она числилась.

В Тикси в в/ч №30223 служил с 28 февраля 1983 года по 5 июня 1984 года.

Это был строительный полк. Меня распределили в третью роту. По штату она была строительной, по факту – караульной.

Личный состав был разделен на два взвода, и эти два взвода через день заступали в караулы и наряды. Один взвод в карауле, другой – в роте. На следующий день смена.

Библиотека в полку была небогатая.

Я в детстве и в юности читал не просто много, а невероятно много. Поэтому в библиотеку прибежал сразу после прибытия в полк, и снова бегал туда при любой возможности.

Солдатам выдавали по одной книге. А в наличии было множество томов классиков марксизма-ленинизма, книг Леонида Ильича Брежнева «Малая земля», «Возрождение», «Целина», материалов 25-го и 26-го съездов КПСС, и прочего «неликвида». Всё интересное всегда было на руках.

Пошарившись по стеллажам, я снова уходил в казарму с «Поднятой целиной».

Прочел её раньше, чем проходили в школе, а здесь, за отсутствием выбора, брал снова и снова, чтобы погрузиться в искренность жизней и чувств героев. Хорошая книга великого автора. (Кстати, пятью-шестью годами позже, когда за вторым высшим поступал на истфак Коломенского пединститута, одна из тем вступительного сочинения была по «Поднятой целине». Вот уж там я оторвался! Цитировал по памяти целыми абзацами…)

И вот однажды в библиотеке попалась «Злой дух Ямбуя» Федосеева. По сюжету напоминает повести Арсеньева. Только Арсеньевский Дерсу Узала более известен, чем проводник Федосеева Улукиткан.

Но речь не об этом.

Взял в библиотеке книгу, прочел перед разводом начало, и заступил в караул. Книгу взял с собой. Потому что сейчас мы в карауле сменим первый взвод, а завтра они нас будут сменять. И кто-то из заступающих в караул возьмет из моей тумбочку книгу. После чего я её долго, и то и совсем не увижу.

В карауле во время «отдыхающей смены» военнослужащим разрешается читать, писать, играть в шашки и шахматы, изучать уставы и табели постов. Тут я снова немного почитал. А когда уходил ночью на пост, оставил книгу на подоконнике в комнате начальника караула, где отправляющиеся на пост караульные оставляли курительные принадлежности. Оставить книгу в комнате отдыхающей смены было бы опрометчиво, - из неё могли вырвать листы для подтирки в туалете.

Вернулся через два часа с поста, сигареты свои с этого подоконника забрал, а книги там не было. И спросить не у кого – начкар лейтенант Бойков (может быть Байков – сейчас уже не помню.) ушел проверять посты, а помначкара спал.

Снова закрутились смены – «бодряк», «отдыхающая», на пост…

С 08-00 до 12-00 отдыхает начкар.

Всех спрашиваю о книге – никто ничего толком не знает.

Наконец пересекся с начкаром. Он говорит: «А твою книгу унес Грановский. Он проверял караул. Увидел на подоконнике книжку, спросил «Чья?», никто не ответил, он с этой книжкой так и обошел все помещения и ушел с ней».

И вот как мне теперь? По уставу я могу обратиться к вышестоящему начальнику только по команде. Сначала – к командиру отделения: «Разрешите обратиться к командиру взвода за разрешением обратиться к начальнику штаба полка!». Потом, если командир отделения разрешит – с тем же вопросом к командиру взвода, к командиру роты, к командиру батальона, который только и может разрешить обратиться к начштаба.

Я решил пойти путем неуставным, но более реальным – обратиться напрямую к начштаба, если увижу его где-то в полку. Тогда подойду к нему строевым шагом, скажу: «Рядовой Гладков! Разрешите обратиться!» Он, конечно, изумится моей борзости, и хотя бы из любопытства разрешит. Тогда и спрошу про книжку, о которой он наверняка уже и забыл.

А ещё, чтобы вы знали, - Грановского в полку все боялись.

Командира полка я и не помню – его было не видно и не слышно.

Начштаба же контролировал в полку всё и вся, был всегда и везде!

Почему-то подполковник Грановский, служа в строительном полку, ходил всегда в черной морской форме. В дни государственных праздников – с кортиком.

Когда он шёл по расположению полка – впереди него разносилось: «Гранёный идет! Гранёный!» И все разбегались и прятались. Потому что докопаться до какого-то недостатка он был готов всегда. И всегда скор на наказание.

А я пока что страдал от невозможности взять в библиотеке что-то почитать. Потому что я-то через день в карауле или в наряде. В промежутках – работы какие-то или подготовка к караулу или наряду… Наконец – пришел в библиотеку, рассказал, где моя книга, и попросил в виде исключения разрешить мне взять ещё одну.

Библиотекарь был молоденькая симпатичная девушка с короткой стрижкой. Сочувственно покивала мне, и исключение для меня сделала.

Прошло ещё сколько-то недель.

Стою последнюю смену на посту снова в первом карауле, поглядываю на часы. Остается ещё верных минут 10-15, когда смотрю – бежит разводящий со сменным караульным. Не идёт – а именно бежит. Прерывает мой доклад возгласом: «Ты что натворил? Почему Грановский тебя разыскивает? Беги в караул!»

С шестого поста мимо нашей казармы, через плац мимо штаба, и дальше, дальше бегу в караул. Разводящий отстал – запыхался, пока ко мне бежал. Прибегаю в караул, докладываю начкару: «Товарищ старший лейтенант…» Он меня прерывает: «Что натворил?! Почему Грановский тебя ищет?!» А я, пока бежал, уже поразмыслил, отвечаю: «Да ничего не произошло, товарищ старший лейтенант! Это, наверное, он насчет библиотечной книжки…» Начкар изумлен: «Что?! Какой книжки?! Беги в роту, - потом разберемся! Автомат оставь здесь!»

Оставляю автомат в пирамиде, с подсумком и штык-ножом на поясе бегу снова от караула в полк, через плац мимо штаба в казарму. Хотя, - «бегу» тут уже преувеличение. Отбежал только немножко от караула. Дальше – усталыми перебежками.

В казарму уже конечно вбежал. На скрип дверной пружины из канцелярии выскочил лейтенант Бойков:

- Гладков! Ты чего натворил?! Тебя Грановский срочно вызывает в библиотеку!

Я устало отвечаю:

- Ничего не натворил, товарищ лейтенант. Это он, наверное, насчет книжки…

- Беги быстрей!

Я изобразил выбегание из казармы, и устало передвигая ноги отправился мимо штаба в библиотеку, которая располагалась на втором этаже двухэтажного бревенчатого здания.

По деревянной лестнице поднимался снова бегом, понимая, что каждый шаг слышен в библиотеке.

Захожу, козыряю Грановскому: «Товарищ подполковник, рядовой Гладков по вашему приказанию…»

Грановский меня прерывает. С грозным нажимом спрашивает:

- Это вы сказали, что я забрал вашу книжку?!

Вполне спокойно отвечаю:

- Так точно, товарищ подполковник!

Он явно не ожидал такого ответа. Потом и теперь, обдумывая эту ситуацию, понимаю, что тот эпизод в карауле с захваченной им книжкой совсем не удержался в его памяти. И моё спокойствие, мой уверенный утвердительный ответ шокировали его. Он был уверен, что оболгавший его солдат сейчас пойдет в отказ. А этого не случилось.

А сейчас он возмущенно переспросил:

- Чтоооо?!

Я также спокойно пояснил:

- Вы не лично у меня её забрали, товарищ подполковник! Вы проверяли караул, спросили – Чья книжка? – вам ничего не ответили, и вы с ней так и ушли.

Грановский сделал несколько вдохов-выдохов и снова с угрозой в голосе, с нажимом на слове "вы", произнес:

- Вы это видели?!

- Никак нет, товарищ подполковник! Я был на посту во время этой проверки. Мне об этом рассказали – сейчас уже не помню кто – либо лейтенант Бойков, либо кто-то из сержантов. (Я действительно не помнил. Но последующие события показали, что это был именно Бойков.)

Грановский кинулся к телефону, снял трубку, резко крикнул связисту полкового коммутатора: «Звезда! Третью роту!»

Через мгновение в канцелярии роты сняли трубку и Грановский прокричал: «Лейтенанта Бойкова к телефону!» И почти сразу, очень сердито: «Это вы сказали Гладкову, что я его книжку взял?!»

Он выслушал ответ Бойкова, уже спокойно положил трубку, и снова повернулся ко мне: «Или вы сейчас назовете, кто вам это сказал, или я сейчас отвезу вас на гауптвахту».

Ну, сами подумайте – после того, как он в моём присутствии наорал по телефону на офицера моей роты, как я мог ему кого-то назвать?! Тем более, что если это был, как я теперь подумал, не Бойков, то я действительно не помнил, - кто именно. Поэтому ответил:

- Товарищ подполковник, я не помню точно. Я многих расспрашивал. Если это мне сказал не лейтенант Бойков, то кто-то из сержантов – помначкара или из разводящих. Это мне надо с ними поговорить…

Грановский уже без ярости, но строго приказал:

- Идите за мной!

Спустились по лестнице, подошли к его трехдверному уазику. Солдат-водитель сидел за рулем. Двигатели машин при минус сорок не глушили.

Грановский распахнул пассажирскую дверцу, откинул вперёд спинку сиденья, сказал мне: «Садитесь!»

Я пролез на заднее сиденье, подполковник сел на переднее, сказал водителю: «В караул!»

Я молчал. «В караул» - это означало и на гауптвахту. Но мне ко всему вышесказанному добавить было нечего. Едем, молчим, водитель рулит… Вдруг Грановский обращается к нему:

- А я в тот раз после проверки караула оставил в машине книжку – где она?

Водитель отвечает:

- «Злой дух Ямбуя»? Она у меня в боксе.

Отапливаемые боксы для полковых УАЗов были прямо возле караула. Едем дальше молча.

Остановились у ворот караулки. Грановский говорит водителю:

- Принеси книжку!

Парень выскочили из машины, нырнул в дверь гаража и вернулся с книгой. Отдал подполковнику. Тот протянул её мне:

- Эта?

- Так точно, товарищ подполковник!

Грановский сделал паузу и сказал водителю:

- В полк!

Остановились перед штабом.

Грановский вышел, откинул снова сиденье, скомандовал мне:

- Выходите!

Я вылез, вытянулся перед ним. Он сурово сказал:

- И больше не смейте распространять обо мне сплетни!

После чего ушел в штаб, а я пошел в роту сдавать патроны и штык-нож.

Всё это, что произошло, я воспринял спокойно. Сильный шок ожидал меня в роте.

Захожу в казарму, - дневальный, увидев меня, распахивает дверь канцелярии, и кричит туда: «Гладков пришел!»

Из канцелярии выбегает Бойков:

- Гладков! Ну, что?

- Всё нормально, товарищ лейтенант. Грановский вернул книгу.

И вот тут я был поражен. Бойков виноватым, оправдывающимся тоном сказал:

- Ну, я же не говорил вот прямо так. что он забрал книжку…

То есть, получается, именно от него я узнал, что книгу забрал Грановский.

Но Грановскому он в этом признаться не посмел, когда тот звонил из библиотеки. Испугался злого голоса начштаба. И я Бойкова за это не корю. Потому что, как я понимаю, начштаба полка мог сильно испортить жизнь лейтенанту, вызвавшему неудовольствие.

Я только тогда порадовался, что отчислился из военного училища (ГВВСКУ), и никогда не окажусь на месте Бойкова.

#в/ч30223 #в/ч№30223 #ГВВСКУ

В 1995-м году, на втором курсе военного училища, нас повели на симфонический концерт американских музыкантов. Музыканты играли хорошо, вот без вопросов, а нам хоть китайский, в общем-то, после казармы-то. Прослушали мы всю программу, не спеша вышли, начали строиться, чтобы убыть обратно в подразделение. А тут те самые американцы уже свои инструменты в автобус перетаскивают (шустрые жеж!) И один из них подходит к нам и не особо церемонясь тыкает пальцем в синие погоны с буквой "К" вопрошая:

- Who are you, who are you, guy's?

К такому нас готовили, не зря 2 года учили, что мы из "military school of anti - aircraft...", но тут внезапно вылезает Паша... Паша в школе учил французский и имел 3 с "-" за пролетарское происхождение, а в училище ту же оценку из жалости к "французскому" прошлому, ибо изучать пришлось английский. Бледнея от важности момента и ответственности за всё училище, а то и за всех курсантов РФ, напрягая свои познания буржуйского, тихо и внушительно, с затаённой гордостью, Паша произнёс:

- ВИ АР КАДЕТС! ОЛЛ ВИ! (показывая на всех пальцем дабы буржую лишнего в голову не пришло) КАДЕТС!

И зачем-то перейдя почти на крик, добавил почти в самое ухо охреневшему американцу:

- КАДЕТС ВИ АР!..

Смахнув пот со лба, возникших от титанических мыслительных упражнений, Паша счастливо начал улыбаться, миссия была выполнена, честь курсантов нашего училища защищена.

Курсовой офицер, пребывавший с нами, аж глаза закрыл и тихо застонал от Пашиного произношения.

Американец понял. Заржал. Решив больше не испытывать судьбу, американец жестами показал, что хочет с нами сфотографироваться, получил согласие от нашего офицера, сфотался и свалил за новой порцией музыкальных инструментов.

Пашину счастливую улыбку с лица смог стереть только курсовой офицер:

- Ёбстудей, Паша! Я тебе твоё "ВИАР" начну вспоминать с начала прибытия в казарму и пока на чистом английском не заговоришь!

На английском Паша так и не заговорил. ))