Если тебе не нравится то место, где ты находишься - смени его, ты же не дерево
Находясь сейчас в Норвегии в подвешенном положении беженки, я, конечно как и многие, сомневаюсь. Сомневаюсь правильно ли я поступила, надо ли было уезжать так далеко, не будет ли мне здесь хуже, чем дома. Но оглядываясь назад, на свою родословную, я вижу, все большинство моих предков поступали так же. Уезжали из родных мест в поисках лучшей доли, уезжали от скудного и бесперспективного существования. Мне захотелось рассказать историю моей семьи, по своему интересную. Строго прошу не судить, я не гуманитарий. В последний раз с литературой имела дело в школе.
Итак, начнем с начала, с царских времен. Прабабка моя Елена Сигизмундовна (по паспорту Елена, но в семье ее называли на польский манер Хелена) была полькой, но жили они на территории современной Литвы. Семья была большая, жили не богато. Не голодали, но на одежду денег не хватало. Были одни сапоги на троих - кто-то на улицу пошел, другие дома сидят. Вот и поехала моя прабабка на заработки в столицу, столицей тогда был Петербург. Устроилась работать горничной. Сначала в одну семью, но там с ней плохо обращались, потом устроилась к другой барыне, там хорошо было. Делала домашнюю работу, выгуливала хозяйских собачек. Барышня она красивая была, с тонкими чертами лица, умела со вкусом одеваться. Когда гуляла с собачками в парке, столичные кавалеры знакомиться подходили. Но нет, аристократов у меня в роду не появилось. Замуж прабабушка вышла за литовца Павла Вайчунаса, с которым познакомилась в католическом соборе Успения Пресвятой Девы Марии.
Прадед мой Павел Игнатьевич Вайчунас отслужил в царской армии. Служба была не тяжелой - был денщиком у князя (как звали князя теперь уж не узнать). После службы в армии пошел служить в пожарную охрану Санкт-Петербурга. С прабабкой моей встретились, обвенчались. В 1915 году родилась старшая дочь Мария, а в 1921 моя бабушка Елена. Санкт-Петербург стал Петроградом, а потом и Ленинградом, но революция, гражданская война, репрессии обошли семью стороной. Жили они на улице Чернореченской, в большой богатой квартире, разделенной между несколькими семьями. Прадед работал пожарником, прабабка была домохозяйкой.
Дочери Мария и Елена выросли как и многие советские девушки того времени - учились, занимались спортом, ходили на танцы. Старшая сестра Мария вышла замуж, родила сына. Моя бабушка устроилась после школы на работу, любила танцы, оперетту, ну и, конечно, кино. Ухажеров много было, но замуж не спешила. 22 июня 1941 года ей не было еще и 20 лет.
Итак, семья моей бабушки оказалась в блокадном Ленинграде. Как и все ленинградцы хлебнули горя. Бабушку отправили рыть окопы на подступах к городу. Чтобы согреться жгли мебель. Съели кота Маркиза. Потом в их дом попала бомба и он сгорел. Прадед Павел умер в январе 1942 от голода. И потом всю жизнь бабушка жалела, что осталась без отца, без защиты и опоры. Бабушку полуживую вывезли по дороге жизни. Отправили в г. Соликамск на Урал. Там она и познакомилась с дедушкой. Как дед попал в Соликамск это уже следующая история.
Остальная бабушкина семья - мама Елена Сигизмундовна, сестра Мария, сын и муж сестры, - все пережили блокаду и остались жить в Ленинграде.
“А я лапотник смоленский” - говорил про себя мой дед Александр Устинович. Родился он в с. Лыкошино на смоленщине. Когда он был еще совсем маленьким, его отец Устин Николаевич поехал на заработки на Украину, работал плотником. Вскоре забрал на Украину всю семью. Сначала жили в Молочанске. Потом перебрались в г. Запорожье, Днепрогэс строить. Дед говорил, что сегодняшние пропагандисты врут. Никого там на стройке насильно не держали, никаких тысяч заключенных не было. Деньги платили и жилье давали - вот и вся кабала. Прадед в начальники вышел, квартиру новом красивом доме получил. Все каникулы дед с друзьями проводил на Днепре, рыбачили, купались. Дед очень хорошо научился плавать, и это спасло ему жизнь на войне. Дед закончил школу и, осенью 1940 года его призвали в армию.
Пока не началась война дед служил в Азербайджане. Охраняли аэродром, служба была не тяжёлая. Кормили их из одного котла с лётчиками, только шоколад не давали. Потом началась война, повоевал дед как следует. Но рассказывать про это не любил. Вот только 2 эпизода знаю.
Участвовал он в Керченской десантной операции. В Крыму обороняться пришлось не только от немцев, но и от татарских банд. Дедушкин друг на посту стоял и его татары зарезали. Так что татар, конечно жалко, но выселяли их из Крыма за дело. И вот неудачной вышла Керченская десантная операция. Отступили они к Керченскому проливу. Корабли всех людей эвакуировать не успели. Немцы подошли уже почти к побережью и обстреливали берег, не давая подойти кораблями и забрать оставшихся людей. Не имея возможности подойти к берегу советские корабли (в основном рыбацкие) курсировать в море в примерно в километре от берега подбирая тех, кто смог сам доплыть. Кто на бревне, кто на шине люди плыли туда. Деду ничего не досталось, поплыл так. А вода в мае ещё не слишком тёплая, руки-ноги судорога сводит. Но дед хорошо плавал, и кое-как доплыл до своих. Его вытащили на борт, ножом раскрыли сцепленные зубы, влили в рот полстакана известного русского лекарства…
А потом был Сталинград. Там уже дед как опытный боец стал зам. политрука. Как там что было он не рассказывал. Только однажды, уже в 1960х на 9 мая, выпив n по 100 грамм, рассказал как смотрел на прибывавших зелёных новобранцев и ему было страшно. Понимал, что жить этим тысячам неопытных солдатиков недолго осталось. Он то уже опытный был, а новобранцев гнали на смерть. А 20 ноября 1942 как раз в день начала контрнаступления под Сталинградом у деда случился второй день рождения. Возле него упала мина, несколько его друзей убило, а его тяжело ранило.
На войну дед уже не вернулся - комиссовали. После госпиталя уехал в г. Соликамск Пермского края к семье, которая эвакуровалась туда.
В Соликамске встретился с моей бабушкой, той которую из блокадного Ленинграда вывезли. Расписались, после войны вернулись в Запорожье.
Мой второй дед был коренной сибиряк. По паспорту был русский, а по лицу сибирский татарин. Он родился в с. Елфимово на границе Новосибирской и Кемеровской областей. Когда дед был ещё ребёнком, они переехали в г. Таштагол. По сибирским меркам не далеко - меньше 500км. С жильем там проблем не было. На окраине села вырубили тайгу. Из полученных бревен сложили дом. На освободившемся месте посадили картошку. Бывало зимой 3 раза в день ели жареную на сале картошку. Там дед учился в школе. Старшеклассником в качестве подработки мыл золото в окрестных горах. За лето намыл 2 грамма, сдал, накупил домой вкусностей, конфет, колбасы.
В армию дед попал уже к концу войны. Освобождал Чехословакию, Венгрию, Австрию. Был связистом. Большое впечатление на парня с Алтая произвела Вена. Он восхищался прекрасной архитектурой. Там же он впервые посетил зоопарк, увидел слона.
После войны его семья переехала из Сибири на Кавказ. Дед поступил в институт, выучился на инженера-металлурга. Сначала работал в г. Мангышлак в Казахстане, потом ехал на Урал в г. Краснотурьинск. Там он и встретился с моей бабушкой.
Когда началась война, моей бабушке, Галине Александровна, было 9 лет. Они жили в маленьком поселке Бисерть Свердловской области. Ее отца перед войной посадили. Он работал стрелочником на железной дороге, поезд сошел с рельс, виноватого нашли быстро. Он единственный в моей семье, кого с натяжкой можно считать репрессированным. Из тюрьмы он вернулся уже после войны, прожил не долго - здоровье было подорвано. Во время войны, даже в тылу на Урале без кормильца жить было тяжело. Спасало хозяйство, ягоды, грибы, пиканы. Знаете, что такое пиканы? Это мясистые черешки листьев, вроде сельдерея. Их варили в солёной воде и ели.
Уроки приходилось учить при свете лучины, но училась бабушка хорошо. После школы поехала учиться на учителя. По распределению попала в г. Краснотурьинск, где и встретилась с моим дедушкой. Там они прожили несколько лет, родилась моя мама. Дали квартиру. Но настали хрущевские времена. Начались перебои с продуктами, муки не было, люди покупали макароны и из них оладьи пекли. И ещё деду на заводе премию перестали платить, а премия в те времена была существенной. А тут деду на Украину предложили переехать. В это сейчас трудно поверить, но в те времена, уровень жизни на Украине был выше. Да и климат лучше. Собрались и поехали, молодая семья с двухлетним ребёнком.
Вот так в 1957 году все мои предки в Запорожье оказались. Жили, работали, писали письма родственникам на родину. Иногда приезжали в гости. То мы в к ним, то они к нам.
Ну а дальше вы знаете, что было. Помню, на 9 мая 1985 года, как всегда было застолье. Разумеется, зашла речь про политику, дед сказал про свеженазначенного Горбачева: "Этот молодой, много чего успеет сделать". Кто ж знал, что эта сука столько успеет сделать и столько проживёт.
