2 поста
3 поста
Сшила дочери по её просьбе косплейную броню. Однако я не учла размер, и броня оказалась немного велика.
Броня "Freyja" по лекалам от бренда Black Raven Armoury, предназначена для ролевых боев, средневековых ярмарок, косплея. Прошита вручную, толщина кожи 4,2 - 4,6 мм, со съёмной воротниковой панелью. Регулируется на плечах и по бокам. Подходит для девушек ростом от 185 см.
Расскажу я вам, малятки, сказку, как мне её рассказывали давным-давно в командировке в Армению. (рекомендуется читать с акцентом)
Посадил Дед-ага репк. Вырос репк большой-пребольшой. Тянет-потянет Дед-ага репк, не может вытянуть репк, - большой репк уродился.
Позвал Дед-ага Бабку-ага. Пришла старый седой Бабка-ага. Взялась Бабка-ага за Дедку-ага, Дедка-ага за репк. Тянут потянут-потянут, не могут вытащить репк, вот какой большой репк.
Позвала Бабка-ага Внучку-красавиц. Пришла Внучку-красавиц - стан осиный, глаза - во!, волосы до попы.Взялась Внучка-красавиц за Бабку-ага, Бабка-ага за Дедку-ага, Дедка-ага за репк. Тянут-потянут, не могут вытащить репк. Большой, славный репк.
Позвала Внучка-красавиц Собаку-дракон. Пришёл злой Собака-дракон, зыбы во какие большие, хвост вот такой огромный! Взялся за Внучку-красавиц, Внучка-красавиц за Бабку-ага, Бабка-ага за Дедку-ага, Дедка-ага за репк. Тянут-потянут не могут репк вытащить. Глубоко репк в земле сидит.
Позвал Собака-дракон Кошку-шайтан. Пришёл Кошка-шайтан глаза зелёным горят, шерсть топорщиться, когти, что твой кинжал. Взялся Кошка-шайтан за Собаку-дракон, Собака-дракон за Внучку-красавиц, Внучка-красавиц за Бабку-ага, Бабка-ага за Дедку-ага, Дедка-ага за репк. Тянут-потянут не могут вытащить репк. Вай-вай какой репк большой.
Позвал Кошка-шайтан Мышк. Пришёл Мышк, сам маленький-маленький, хвост облезлый. Взялся за Кошку-шайтан, Кошка-шайтан за Собаку-дракон, Собака-дракон за Внучку-красавиц, Внучка-красавиц за Бабку-ага, Бабка-ага за Дедку-ага, Дедка-ага за репк. Тянут-потянут.
Тянут-потянут...
Тянут-потянут...
Бабах...
Па-а-а-р-р-рвали пополам Собаку-дракон!
Сшила дочери пояс-корсет
В мою коллекцию разводов на асфальте.
"Птенец"
В одной из командировок по Нижегородской области, взяла прокатный Логан. Старенькая машина. Спросила есть ли у неё какие "болячки"? Мне ответили, что нет, если только сигнализация барахлит. В этом случае, надо будет нажать кнопку свисающую на двух проводках под торпедой.
Пока каталась по хозяйства около города, все было хорошо. Проблема всплыла, когда отъехала в Бутурлино, это километров за восемьдесят. Приехала к конторе, закрыла машину. И тут у автомобиля срабатывает сигнализация. Начались мои "танцы с бубном". Нажала кнопку, сигнализация не отключилась. Нажала и подержала кнопку, сигнализация не отключилась. Позвонила в прокат и объяснила что происходит.
- Бывает, - ответили мне. - заведите машину, пусть поработает минут пять, потом выключите и все пройдет.
Сделала, сигналка пищит. Позвонила снова. Потом перепробовала ещё десять, если не больше советов. Ничего не получалось, сигнализация работала.
- Хорошо, мы сейчас приедем, Вы где находитесь?
- В Бутурлино...
- Блядь... Не приедем. Машина заводиться?
- Заводиться.
- Едет?
- Да, только пищит и аварийка мигает.
- Тогда откройте капот, и вырвите пищалку.
Я открыла капот, и машина замолчала.
- Вырвали?
- Нет, сигнализация отключилась.
- Аккуратно закройте капот и возвращайтесь.
Провела переговоры и вернулась в Нижний.
В следующие два дня, пока объезжала хозяйства вокруг Нижнего, сигналка не глючила. Но стоило выехать в Выксу, тоже около ста километров от Нижнего, сигналку опять заглючило.
- Можешь пищать сколько угодно, но если не заткнешься, когда я выйду. То я на хрен вырву твою пищалку.
Когда я вышла после переговоров, машина молчала.
- Молодец, девочка. - сказала я машине, - а теперь поехали, я сдам тебя родителям.
Больше с прокатными машинами не связывалась. Если только каршеринг на короткие расстояния по городу.
В качестве ответного поста, хочу опубликовать рассказ моего друга Вячеслава Анатольевича. С разрешения автора.
Потом добавлю свой ответ рассказ на этот пост.
"Вечер пах поздней сиренью, а вдоль аллеи профланировала арбузная попа, зацокав многоточием каблуков.
- Ещё стопятьдесят красного.
Гарсон, похожий на молодого Троцкого в эмиграции, лениво отправился выполнять заказ. Если бы не долгоседливый, с задумчивостью не от мира сего, одинокий посетитель, террасу можно было бы закрывать. Бордовый дурман в тонконогом стекле я настойчиво цедил маленькими, с мечтательной паузой, глотками, а на чаяния юного карбонария о победе над мировым капитализмом мне было глубоко похуй.
Ощущения своего затянувшегося неудобства для этого персоналия добавляло мне острую специю садизма в бокал моих чувств, а память подняла занавес с тех забытых волшебных мгновений.
Стояла на удивление тихая и пустынная белая ночь. Совсем как тогда.
Её матовую кожу выгодно подчёркивала голубая туника, а острые клювики грудей как бы вопрошали меня сквозь неё: "что же будет дальше?"
Блеск её чайного цвета глаз манил знойною долиной южной Азии, а жемчуг кораллового рта словно ждал принять в себя глубоководного моллюска. Свечи в опаловом стекле абажура роняли на скатерть робкие тени, словно танец бесчисленных рук, а блюда французской кухни удивили вкус приятной новизной. Глиссандо Брамса порхало в ресторане приглушённой нотой, ласкающей затылок.
- Je ne peux pas m’arrêter de te regarder.
- Sois mon valentin ma valentine.
Покинув волшебство харчевни, мы отправились в объятия серебрянной ночи чрез Елагин парк, тропой, длиною в сказочную жизнь.
Можно было ускорить шаг в сторону заветного Приморского, снисходительно одарив счастливыми улыбками любопытствующих белок, но медовая эйфория лип и жёлтое буйство лугового дикороса прямо и беспрекословно указало место для древнего таинства гормонов.
И когда преисполненный благородного позыва принц готов был отдать своё телесное счастье на радость возлюбленной, бургундский соус на красном вине из ночной корчмы оказался снадобьем Злого Волшебника.
И принцессе остро захотелось какать.
Понуро и в великом смущении стоял я отвернувшись, слушая звуки природы совсем иного рода. Где что-то хрипело, чавкало и рвалось наружу с хрюканием разъярённого барсука. А проказник-ласковый ветер донёс до меня и вплёл в элегию летних ароматов совсем иной коленкор.
Смущённые, как августовские томаты, мы с нарочитым смехом и истеричными шутками, бодро шагали по тропинкам и просторам в строго заданном направлении.
И в тот миг, когда на Востоке сизую глубь небосвода плавит огненная заря Великой Драмы, мы с каменными лицами по-пионерски расстались у метро.
Больше я её никогда не видел.
Фиолетовая ночь плыла забытой кинолентой былой романтики в импровизированном кинозале летнего кафе. Гарсон заметно нервничал в своём закутке, ожидая вожделенного закрытия. Попивая вино своих воспоминаний, я с издевательским наслаждением не спешил".
Сидели на работе, вспоминали про ужасы детства, например - мама поставила в очередь в кассу, а сама отошла в другой отдел, или когда едешь без билета и в автобус входят контролёры...
- Варвара Евгеньевна, а Вы почему не принимаете участия в нашей "групповой психотерапии"?
- а я вам музыкальное сопровождение создаю, - и продолжаю терзать гитару.
- Ладно-ладно, мне было семнадцать лет, - начинаю рассказывать, смирившись с тем, что отмолчаться мне не дадут. - Родители послали меня получить какую-то справку в какую-то контору. Хоть убейте, не вспомню что за справка и что за контора.
С удочерения прошло три года и я уже несколько адаптировалась к "большому миру" и контактам с незнакомыми людьми. Но все равно, очень сложно и страшно было обратиться, к примеру, в маршрутке и попросить передать за проезд, или спросить - выходит ли стоящий впереди на следующей остановке. Я просто ломилась сквозь толпу. Сейчас-то я понимаю, что именно поэтому нас и считали дикими и неадекватными, хотя это был просто страх перед взрослыми.
Так вот, захожу я в фойе этой конторы, а там куча окон под номерами и толпа народа, человек под сто. Вот вообще не поймешь кто в какой очереди стоит. Какие-то бабки, мамы с детьми, дядьки в костюмах и с портфелями, рабочие, и все разговаривают, так, что гул стоит... А мне надо узнать - кто последний в окно номер шесть! Вот это был ужас! Это, вам, не за проезд попросить передать...
- и, что Вы сделали?
- поступила по примеру нашего учителя физкультуры, то как он привлекал наше внимание.
Я встала посредине и громко крикнула - "Внимание!". Гул стих, все оглянулись на меня. "Кто последний в окно номер шесть?" - спросила уже тише. Какой-то дядька сказал: "за мной будешь...". Тут и закончилась сила моей воли и я смогла только пискнуть ему в ответ - "спасибо". Мне хотелось провалиться под землю, или как минимум убежать отсюда и курить, курить, курить... Это просто п...ц был. Стояла красная, мокрая от пота, козырёк речфлотовки опустив до носа, и мне казалось, что все только на меня смотрят и обсуждают.
Когда уже очередь подходила к окну, вперестоящий дядька повернулся ко мне и говорит: "А ты - молодец! Я минут десять у каждого спрашивал - кто и в какое окно стоит..."
Холл первого этажа опустел. Все разъехались. Я сидела в странном оцепенении и не могла свыкнуться с мыслью, что осталась одна и никому не нужна. Наверное в таком состоянии люди и совершают суицид, но я была маленькая и глупая, что б эта мысль пришла мне в голову. Осознать пустоту и одиночество не получалось, я просто сидела и замерзала.
Из этого оцепенения меня вывел голос технички: "Не сиди тут, сегодня уже никто не приедет. Иди в спальню, замерзла уже, а мне пол мыть надо...".
Мойра выключила основной свет и за окнами сразу стало светлее. Я оглядела опустевший холл и пошла к себе.
На площадке между пролетами первого и второго этажа я уже не просто дрожала, зуб на зуб не попадал. "Должно быть, Старая Мойра, не только выключила свет, но и открыла все окна, что бы проветрить" - решила я. Прижалась спиной к чугунной батарее, горячий металл жег спину через спортивную курточку, но теплее не становилось.
Зима, холодная равнина, заброшенное здание и я обессиленая замерзаю на ступенях лестницы, потом эта картина будет часто приходить мне во снах. Вниз спуститься не реально, пролёта нет, потихоньку поднимаюсь до малого холла на втором этаже. Продавленный диван, украшеная бумажными снежинками пальма в деревянной кадке и три коридора. "направо пойдёшь, налево пойдёшь, прямо пойдёшь..." - как в сказке. Никуда не пошла, плюхнулась на диван. Холод уходил, становилось теплее, а тепло сменилось жаром.
Вспомнила, как девочки на ночь перед сном рассказывали, что, перед тем как замерзнуть на смерть, людям становиться жарко. Так жарко, что они раздеваются и их так голыми потом и находят. Нет - решила я - раздеваться не буду, не хватало ещё, что б весь интернат ржал, как меня голую нашли. Закрыла глаза и провалилась, как в омут.
Проснулась дома на диване в большой комнате, мама в кресле что-то вяжет, отец рядом на диване читает книгу. Запахло мандаринами.
- Мам, попроси Сашку, мне мандаринов оставить...
- Эй, не спи на перекрёстке! Неизвестно где потом проснёшься.
- Можно, - шепчу, - я чуть-чуть с вами полежу, и пойду к себе спать?
- Эй, Рысь, здесь Плакса спит. Давай её к нам позовём, а то вечно ходит грустная.
Мне на лоб легла мамина рука.
- Дура, нельзя её к нам, у неё жар. Нас ещё на неделю закроют из-за неё. Из какой она комнаты?
- Из десятой...
- Мам, прости меня, я описалась...
- Бл...дь... Сыкуха, дуй к нам, возьми у Миры пижаму, майку, трусы. Загляни к Косте, скажи ей, что Плакса заболела.
Отец бережно поднял меня на руки и отнёс в кровать.
- Пап, не отдавай меня в интернат, я не хочу. И тёте Оле не отдавай, это она нас в интернат сдала... - шепчу сквозь сон.
Комната наполнилась людьми. Взрослые о чем-то в полголоса спорили. Моё сознание плыло и мысли путались, и не могла уследить за спором.
Меня положили на кровать, раздели, вытерли мокрым полотенцем, потом растерли сухим. Переодели, перевернули на бок и сделали укол. Я снова провалилась в сон.
Проснулась когда ещё было темно. На соседней кровати сидела девочка в белом платье, бумажной короне и с такими же бумажными крыльями за спиной.
- Привет, я Сара, а это Рысь - она мотнула головой в сторону окна. - Это мы нашли тебя. Ты спала на перекрёстке, а этого делать нельзя, можешь проснуться не здесь.
- А где? Дома?
- Не здесь. - сказала, как отрезала Сара.
Рысь была из старших. Она слезла с подоконника, где курила в открытую форточку, вытащила у меня градусник и близоруко разглядывала в свете ночника.
- Ну все, я пошла. - сказала она, - вы, обе, на карантине, велено неделю не выходить из комнаты, еду сюда будем приносить. Утром придёт врачиха, если что, я всю ночь с вами была.
- Эй, Рысь! - крикнула в след Сара, - пирога принеси и колы обязательно, ну, пожалуйста.
- Старая Мойра - её бабка. - объяснила Сара, когда за Рысью закрылась дверь, - ты лежи, а я тебе книжку почитаю.
Она выудила из-за спины книгу в красной обложке.
- О, чё у меня есть! "Мастер и Маргарита" , здесь кот клёвый! "Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина... " - начала она читать.
Сара читала отвратительно по слогам, водя пальцем по странице книги, часто повторяя слова. Но я благоговейно ей внимала, это был первый раз в жизни, когда мне читали книгу.
Она не осилила и первой страницы, когда за дверью раздался короткий свист. Подруга попыталась ответить таким же свистом, но свист у неё не вышел. Тогда она крикнула свистуну за дверью: " Заходи!".
- О! - сказала вошедшая девочка, - да, у вас тут Ташкент!
