Снег в октябре выпал как всегда - внезапно и обильно, парализовав на короткое время все в лесу. Он валил беспрерывно три дня, укрывая землю белым одеялом, украшая лес новогодними пейзажами. Зима, потихоньку просыпаясь, вздохнула лениво и спокойно выдохнула снегом на замершую в тихом испуге тайгу.
Зверь затих, пугаясь непривычного, слегка хрустящего под лапами покрова. Птицы замерли, тихо вздрагивая крыльями от звуков падающих с еловых лап снежных шапок. Лесной люд притих, закрывшись в своих жилищах - вагончиках, зимовьях и землянках. Весь таежный мир замер, в ожидании конца снегопада.
На четвёртый день тайга вздрогнула, выйдя из короткого оцепенения. Глупые дикуши, деловито расшаркиваясь лапами, стали раскидывать на дорогах снег, выискивать мелкие камушки, чтобы набить ими зоб. Чёрный соболь, перебегая короткими прыжками, лапка-в-лапку, след-в-след, от дерева к дереву, прищуривши свои маленькие чёрные глазки-бусинками, подкрадывался к рябчикам, настороженно оглядываясь по сторонам. У людей загудела техника. Мощный бульдозер взревел, расталкивая на дорогах снежные завалы, грейдер загудел, опустив отвал, словно бык на корриде, раскидывая снежную подушку по сторонам дороги. Гружёные лесовозы, с закованными в цепи колёсами, хрустя снегом поползли караваном в сторону выхода из леса. Ещё чуть позже встали на лыжи охотники, дождавшись, когда снег уляжется, станет поплотнее и можно будет завершить незаконченные дела - обновить путики, протесать новые трассы, добежать до дальнего зимовья, подправить жильё, наколоть дров, забросить продуктов... Да мало ли работы вначале сезона у охотника? Забот - полон рот, как говорится.
Я ехал с участка на джипе по тайге и в голос подпевал Фредди Меркьюри «Who wants to live forever”. Настроение было прекрасное. И вправду, среди такой таежной красоты жить хотелось вечно. Глаз радовала картинка - заснеженные сопки, вековые ели в снегу. Всего за три дня тайга преобразилась, словно Золушка из сказки, переодевшись из грязно-коричневого, мрачно-осеннего лиственничного рубища в ослепительно белое, накрахмаленное свадебное платье. Дорога радовала - из надоевшей своими ухабами таежной грунтовки, причесанная ножом грейдера, она превратилась в идеальное полотно. Машина шла, как утюг по гладильной доске, мягко, бесшумно. Я курил в окно, щурился на солнце и прикидывал в уме, сколько оставалось километров до «таможни» - таежного поста, на котором отмечаются лесовозы. Работы было уйма - лесозаготовка не любит снег, он парализует участки. А план - есть план, его никто не отменяет. По моим прикидкам выходило, что примерно 14-15 километров до Реки, а там - рукой подать до вагончиков «таможни», не больше пары километров. Съехав с прижима, я мчался по лесному хайвею, улыбаясь теплу, солнцу и хорошему настроению. Проехав примечательное место - три кривых лиственницы у дороги, свернул вправо и увидел человека, нагруженного рюкзаком, медленно идущего по дороге. По следу было понятно - человек шёл долго, устало переставляя ноги, слегка прихрамывая, чуть заваливаясь на пятку правой ноги. Я сразу узнал, чей след - Егора, не иначе!
Егор был штатным охотником и недавно забросился в верховья Реки на свои угодья. Егора я знал давно и был с ним в добрых, приятельских отношениях. Матерый охотник Егор, десяток сезонов за плечами, сотни километров на лыжах набегал, если не тысячи. У него была какая-то старая травма, он чуть подволакивал правую ногу. Что, впрочем, не мешало мужику совершать невероятные, как казалось всем, марш-броски по тайге. Я был чуть младше Егора, лет на пять, сам прошёл не одну сотню километров по сопкам и марям, однако так, как он, бегать было не в моих силах. Каких только баек не рассказывали про хромого по лесу, все диву давались, как он умудряется нарезать такие круги по тайге, с такой походкой. А уж про трофеи, которые он добывал, ходили легенды.
Несмотря на радость предстоящей встречи с уважаемым охотником, я нахмурился, сдвинув брови к переносице. Хорошее настроение как ветром сдуло. Насторожился - неспроста Егорыч ковыляет по дороге. Ой, неспроста. Задумался - что делает охотник ЗДЕСЬ, когда он должен быть ТАМ? Там - это не меньше, чем за 30 километров от этой дороги, в верховьях Реки. Работы у него там мало чтоли? Да работы - невпроворот сейчас у охотника. «Какая-то беда у человека, не иначе», - подумалось, плавно оттормаживая машину возле остановившегося человека.
Это и впрямь был Егор. Высокий мужик, не меньше метр-девяноста, косая сажень в плечах, правильные черты лица, высеченные как из мрамора, слегка грубые, но по-мужски красивые. Синие глаза резко контрастировали с чёрными как смоль волосами, тронутыми легким налетом седины на висках. Я по старому приятельству при каждой встрече подтрунивал на Егором, не упускал момента отметить, что Егор удивительно похож на белогвардейского генерала Пепеляева, особенно если отрастить усы и слегка подкрутить их. «Пепеляев» каждый раз отмахивался рукой и смеялся простуженным басом, сверкая золотым зубом. Сейчас лицо заросло густой бородой - Егор всегда отращивал бороду к зиме и казался гораздо старше своих сорока пяти лет.
Несмотря на радость встречи, я настороженно взглянул на Егора. Лицо нахмуренное, в усах - лёд, комками сбилась борода, покрылась инеем.
⁃ Здоровы были, Пепеляев! Никак в бегах от красных скачешь? - аккуратно пошутил я.
⁃ А, это ты? Здоров, брат, здоров.
⁃ А ты чего это, батя, неужто отохотился уже, рюкзачок-то ишь, ломится.
Егор вытащил руки из под лямок рюкзака, потёр затёкшие запястья ладонями, вздохнул. Затем аккуратно, медленно снял рюкзак, поставил его на землю. Я вышел из машины, протянул Егору в приветствии руку. Егор сунул под мышку верхонку, зажал ее локтем левой руки и ответил на приветствие крепким рукопожатием. Снова тяжело вздохнул.
⁃ Есть закурить, Сергеич?
⁃ Да ты ж не куришь, Пепеляев, ты чего это? - догадки мои срастались - стряслось у Егора что-то.
⁃ Да закуришь тут... Беда у меня, брат...
Я поднял удивленно бровь, прикусив нижнюю губу, внимательно слушая, руками распаковывая пачку сигарет и протягивая зажигалку Егору.
⁃ Присядем, чтоли, Сергеич? Давай покурим?
Егор смахнул верхонкой снег у валявшегося на обочине бревна, машинально показав, куда сесть собеседнику, затянулся неумело и закашлялся.
⁃ Что случилось, Егор?
Егор отвернулся в сторону, и вдруг рукавом куртки провел по глазам, вдруг всхлипнул по-детски. Чёрная мысль пролетела в голове, что-то было не так. Я промолчал, чувствуя, что немногословному Егору нужно выговориться.
⁃ Вот ты понимаешь, брат, беда-то какая, а? Не уберёг я его. Не смог. Не получилось. Не знал я как помочь...Отохотился я...
Я стиснул зубы и ещё сильнее нахмурил брови.
У Егора, здоровенного сказочного богатыря, из глаз ручьём лились слезы, теряясь в усах и бороде. Он затянулся сигаретой, снова закашлялся, аккуратно потушил ее об торец бревна и начал рассказ, потихоньку успокаиваясь, все реже всхлипывая и шмыгая носом.
⁃ Видишь, как получилось, братец? Мы ж на Реку первыми забросились. - Егор начал свой рассказ.
Мы ж на Реку первыми забросились, помог мне в этот сезон Михалыч, закинул на ГТС наверх по Реке, оказия была. Слышь, начиналось все здорово так. Зимуха, слышь, центровая моя, с прошлого сезона нетронутая стояла, даже чинить ничего не пришлось. Мы пу́тики махом с Каратом пробежали, освежили...
Я вздрогнул. Я понял, ЧТО не так. С нами не было любимца Егора - его лучшего друга - Карата.
Кто в округе не знал Карата? О нем, как и о самом Егоре ходили легенды!
⁃ Слышь, ну вот на Ручье как снег выпал, я решил по пойме путик новый пробить. Ну, ты знаешь, да, там на слиянии Ручья и Реки где брошенное зимовье сгорело? Вот там я следов видал - ну тьма просто, соболя носятся - следы - что твой пёс натоптал... тут Егор запнулся, вздохнул, поднял глаза в небо, на пару секунд замолчал.
- Дай ещё сигаретку?
Я молча протянул ему пачку и зажигалку. Егор неумело прикурил и продолжил.
⁃ Ну вот, по Ключу идём, с сопки спускаемся, по новому путику, я капканы налаживаю, а вымотался чёт, ну прям швах, пить хочу - язык прилип к небу. Ну, думаю, Егорыч, малёхонько потерпи, метров 500 и в Ключе напьёшься. А Карат носится по лесу как оголтелый, возбужденный весь. Ну конечно, за лето засиделся, псина, раздолье ему. Ну ты понял, мы третий день только как шарахаемся, он к зимухе приходит, валится на бок, до того набегается за день. Ну тут в Ключ сваливаемся, а он падла, пересох совсем. Ну и черт меня дёрни, до Реки прогуляться. А че там - километра полтора, пошёл. Там снега не было почти, я лыжи то и не брал, поперся. Да и че снег тот, им напьешься разве... В распадке, понял, морозец пробивает так, зябко, по пути глухарей Карат поднял, нормально, думаю, добрый знак. А воды все нет и нет. Журчит где-то под камнями, задолбался камни откидывать, не могу докопаться. Ну и на Реке, понял, год уж не был, интересно же. Пришли. Взмок канеш я капитально. Ну, слышь, пришли, я костерок развёл для согрева, воды нахлебался. Карат на лёд встал и выглядывает там в яме чего-то. Я думал рыбу увидел , он же рыбак у меня. А он, понял, башку на бок свесил, язык высунул, внимательно смотрит под лёд. А мне то и не видать, че там. Лёд тонкий. Я ему ору, мол, ты не дури, по тонкому льду бегать, сюда иди, тушенки мол дам. А он, слышь, бегает туда-сюда, выглядывает там подо льдом чето. Лёд тонкий, а мне с берега нихера и не видать. А тут понял, из майны выдра выныривает! Да здоровая, падла! Аж чернющая! Тут я и понял, че Карат по льду носился... я ему - Карат! А тот че, дурак, прыг в ее сторону, понял, подскользнулся, рявкнул... а та тоже дура, ей бы шмыгнуть под лёд, там она когда он поскользнулся, подпрыгнула и в сторону на метр, а тут он, понял, отрезал ей путь к майне.
Егор горестно махнул рукой.
⁃ И ты понял, зажал он выдру эту в угол - ей деваться некуда, понял? Сзади сопка, скала. Лёд, до майны метра три, и я дурак, подзуживаю его, мол, взять её, Карат... А тот и рад стараться... она шипит на него, понял, тому тоже скользко, лает, на меня оглядывается, мол, че делать с ней? А я че? Взять конечно! Нет бы отогнать бы его от неё, дураку... короче он изловчился, шасть ее за холку, понял, та как заверещит, выгнулась и его за шею. Ну придушил он её, притащил мне, мол, на, держи. Хвостом виляет. А я смотрю - у него с шеи кровища хлещет. Цепанула, тварь, да глубоко так. Понял? Кровь прям пульсирует. Я закурю ещё?
Я махнул рукой, уже сам вытирая слезы.
⁃ Ну, ты понял? Я как увидел, ноги аж подкосились. Каратушка, родной мой, прости меня дурака! Я ему пальцами рану затыкаю, а сам другой рукой ножом рубаху режу, хоть компресс какой ему наложить, понял? Ну дырка то небольшая с виду, хватанула его она, падла. А он так хвостом виляет, виновато, мол, оплошал я, брат. Ну я хвать его на руки. Да до зимухи. Ты понял, я сам не усёк как долетел, там три километра через Ключ до зимухи по сопке. В зимуху, понял, влетаю, его на нары кладу, а он уж еле дышит, кровищей весь залитый. Я давай там ножницы, иглу, нитки эти свои ...шелковые искать, башка гудит, мне страшно, руки трясутся...
Егор закурил ещё одну сигарету.
⁃ Ну, ты понял, вену она ему чтоли пробила. Я так сразу и подумал. Я шерсть то состриг, думал зашить, спиртом вытер все, говорю, держись, брат, ща мы тебя вылечим. А тот только хвостом чуть бьет и головы уже не поднимает. Я не знаю, че делать то? Я в кино только видал как штопают людей. Ну че, я ножницы мелкие эти спиртом протер наскоряк, ему наскоряк спирт разбавил, залил в пасть полстакана, полстакана себе в пасть. Веревкой смотал, лапы, голову его - себе под мышку, чтобы не брыкался, да как резану ему рану, там же не подлезть! А у меня пальцы как сардельки толщиной! А че мне оставалось делать? Ну, думал вену зашью. А кровь, понял, чёрная такая, не останавливается. Я пальцы в рану, ну вот она, понял? Прям чувствую трубочку, вот она! Вот повезло, думаю! Башка гудит, сердце стучит, как бешеное, думал Кондрат хватанёт меня. Раз, вот прям вижу как шланчик, понял, надорванный. А он, понял, лежит как в обмороке, не скулит даже. Я иголочкой-то тыкаю, пальцы непослушные. А она тонюсенькая, прям в руках не чую ее... Раз, проткнул, а ниче не видать же, все в крови блин... раз , ещё притянул. Тряпкой промочил - вроде и не хлюпает больше, главное, думаю, не шевелиться и его не шевелить теперь. Пусть как то склеится, чтоли.. стою над ним на коленях, а сам-то - нехристь, ни одной молитвы не знаю, уже "Отче наш" хотел читать, молиться. Не знаю, работает или не работает молитва на собак ... да я и слов-то дальше "...святится имя твоё..." не помню. Стою над ним, реву белугой. Тараторю "отченашсущийнанебесах-отченашсущийнанебесах"... А кровь то все меньше. Я сопли вытер, смотрю, он хвостом вильнул! Я, ты понял, лапы развязываю ему, морду целую, мол, Каратушка, родненький, дыши, дыши. Давай ему рану зашивать. Ее там че, три стежка грубых сделал, спиртом вытер, пластырем залепил. Встаю с колен, мать честная, все в кровище! Все нары залиты, весь пол... ну я давай вытирать все, его аккуратно вытер, нары, пол. А сам взглянуть на него боюсь, понял? Убрался, понял, голову ему поднял, подушку подложил, а он спит прям. Я слезами умываюсь. Вышел на улицу, а там уже сумерки, холодно. Я печку затопил, зажег керосинку, к черту экономию. Воды ему думаю дать бы, да как? Он дышит еле-еле... тряпку намочил в ведре с холодной водой, в пасть положил ему, и так несколько раз. А он глаза открыл и смотрит на меня...сам не шевелится... и хвост чуууууть-чуть виляет. Я на лавку лёг напротив нар, на него смотрю...так и уснул, понял.
Егор снял с пояса армейскую алюминиевую флягу, открутил крышку, сделал несколько глотков, протянул мне - чай. Я кивнул головой и тоже отхлебнул крепкого холодного сладкого чая.
⁃ Ты понял, брат? Я утром проснулся - там солнце уже поднялось. Подскочил, как ошпаренный, и к Карату. Тот лежит, головы не подымает и дышит так тихооонечко. Я обрадовался, тряпку давай мочить снова, поить его. Бульона заварил, он не ест ничего, лежит, наблюдает только за мной... я по зимовью ношусь как чумной, что делать - не знаю, места себе не нахожу... пошёл на Ключ за водой, дрова колю, а сам бегаю к нему каждые пять минут, извёлся весь... и умом-то понимаю, что к ветеринару надо...да как??? Тут только до дороги тридцать с гаком километров. В итоге плюнул я к обеду. Взял продуктов на день ходу, по карманам рюкзака распихал, да как мог, аккуратно его в рюкзак положил. И махнул вот с дальней зимухи до центральной. Пока шёл, снег повалил. А я без лыж, умаялся страшно. Вначале каждые 5 минут останавливался, снимал рюкзак, смотрел как он там... потом устал, отупел... в темноте дошёл до центральной... положил его у печки, напоил, есть он не мог. Жар у него начался страшный. Прям огнём горит весь, я ему морду тряпкой холодной вытираю, пасть смачиваю, реву как баба по покойнику в голос, а снег все валит и валит. Сильней и сильней. Потом метель начала. И ты понял, я три дня просидел, места себе не находил. Не ел, не пил... вчера уже плюнул. В ночь пошёл. Вышел до ближней своей зимухи под утро. Зашёл, рюкзак снимаю, а он уже все... дурно ему. Горит огнём. Я морду в руки взял, глажу его, рыдаю...а он так глаза открыл и лизнул мне руку. Потом вздохнул, вытянулся так весь и замер. И я все понял, ты слышишь?
Я сидел рядом с Егором и молча обливался слезами.
⁃ Да ты не реви, брат, ты-то че? - он похлопал меня по спине и печально улыбнулся. Ну дальше че, понял, я подумал, что подло будет оставить его здесь. Ты знаешь, где откуда у меня Карат появился? Я ж нашёл его щенком там, где Первый ключ впадает у трассы в Реку. Шесть лет назад я заезжал на Сезон, остановился у Первого ключа, воды набрать, а у меня тогда Пальма была, ее потом медведь задрал.... вот она и нашла его... Там сука со щенками была дикая...околела от холода, да голода в тайге, а он ещё живой был, скулил, Пальма и нашла его. Вот такууусенький был - Егор показал мне ладонь... я ж его с ложечки выкормил... он улыбнулся печально. Вырос, шельмец, - Егор улыбнулся, - ты знаешь, он мне жизнь три раза спас. Медведя от зимухи отогнал раз, а карабин-то, сам знаешь, на улице висит; потом я на озере в полынью провалился, так он в воду ко мне сиганул, вытащил меня. Ну и когда шатун на пу́тике меня подкараулил, ногу вон подрал (тут я понял, почему Егор хромает), тоже вот.... вот где нашла его Пальма...Там и похороню. Он встал, отряхнул штаны от снега, аккуратно поднял рюкзак.
⁃ Егор, давай подвезу? - робко предложил я.
⁃ Не, брат. Это мой крест. Я его донесу до конца. Моя вина. Я ж дурак, по сути предал его. Зачем я науськал его? Эх... Спасибо тебе.
⁃ Да за что?!
⁃ Что выслушал. Давай, будь здоров! Он присел на корточки, аккуратно продел руки под лямки рюкзака, медленно встал, похлопал меня по плечу и побрел по дороге, угрюмо опустив голову.
Я долго сидел на этом бревне, курил одну сигарету за другой, меня душили слезы...
октябрь 2018-май 2019
