Продолжаем знакомиться с книгой Питера Франкопана "Преображённая Земля".
Двадцатый век представил из себя серию катастроф, как в истории человечества, так и в истории планеты. Это был век нефти, которая поначалу дополнила традиционный уголь, затем сместила в иерархии, но так и не заменила его полностью. Не было бы нефти – история пошла бы совсем другим курсом. Есть и другие виды сырья, которые двигают историю: золото, пришедшее на планету с астероидами и пользующееся стабильным спросом с античных времён. Или медь, двадцать килограмм которой «сидят» внутри каждого авто. Промышленный Запад вынужден полагаться на поставки из мировой «глубинки». Американцы, например, тщательно скрывали, что их атомная программа критически зависела от урана из Конго.
В то время, как развитые страны пожинали плоды индустриализации, те, кто поставлял им ресурсы, попадали в ловушку ресурсного проклятия, при котором обогащается лишь тонкая компрадорская прослойка наверху, а низы остаются прозябать. Эта прослойка устанавливает жёсткий авторитарный режим, гарантирующий самосохранение системы. Конго с его медью, ураном, кобальтом, золотом и оловом имело восемь одних только международных аэропортов, но не могло похвастаться сопоставимыми масштабами строительства больниц, школ и прочей жизненно важной инфраструктуры.
Страстное желание обогатиться на эксплуатации природных ресурсов сметало все преграды пред собой. При этом даже было не важно, находятся эти ресурсы в колонии или в независимой стране. Когда широкие слои населения США познакомились и полюбили банан, американские компании не постеснялись скупить сотни тысяч гектар земли в Центральной Америке и на Карибах, установив там банановые республики. В этих формально независимых странах американцы чувствовали себя полными хозяевами положения, вводя войска и меняя правительства по мере надобности. Типичным примером была Гватемала. Попытка национализации части необрабатываемых земель, принадлежащих UFC, и строительства государственной железной дороги привела к инсценированному ЦРУ государственному перевороту 1954 года. Президент ушёл, его место занял военный диктатор, лояльный сами знаете кому. Последовали сорок лет гражданской войны.
Начало XX века было необычайно тёплым. Это было вызвано несколькими факторами: низким уровнем вулканизма, солнечной активностью и парниковыми газами. Возрастающие объёмы последних были связаны с промышленным развитием, где тон стали задавать Соединённые Штаты. Инновации, эффективность и инвестиции превратили эту страну во флагмана мировой экономики. Производительность труда к 1900 году уже была вдвое выше, чем в Британии. Промышленность росла и в старушке-Европе. Но прогресс этот бледнел по сравнению с процессами, проходившими в Советском Союзе. Большевики сделали ставку на развитие средств производства и централизованное планирование. Задолго до революции Ленин указывал, что ключом к успеху должна стать механизация и электрификация хозяйства. Придя к власти, он высказал крылатую фразу:
Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны!
Это было лишь частью программы широкой трансформации общества. Шла борьба с неграмотностью. Гигантские стройки начались по всей стране. Многие из них причинили серьёзный вред природе. Но это не заботило новых хозяев страны. Академик Трофим Лысенко высказывал на этот счёт знаменитую фразу, приписываемую Мичурину:
Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё – наша задача.
Социализм строили не только освобождённые от эксплуатации рабочие и крестьяне, но и миллионы заключённых, разбросанных по широким просторам страны. Одним из знаковых проектов, построенных главным образом зэками, был Беломорканал. Проведённая коллективизация не принесла ожидаемого прироста урожаев на 20%, но стала одной из причин голода начала тридцатых годов, от которого погибло до 8 миллионов человек.
Несмотря на убеждённость в прогрессе ,достигаемом путём завоевания природы, экологические ограничения дали о себе знать с самого начала. Опасения о недостатке воды привели к мерам по сохранению лесов. Вырубка лесов в двадцатикилометровой полосе крупных европейских рек стала уголовным преступлением. Вера в науку и технику, помноженная на поддержку решений партии, означала, что против загрязнения окружающей среды, засоления и деградации почв и других негативных последствий индустриализации делалось далеко не всё необходимое.
Проблемы в экологии были, конечно, не ограничены территорией одной шестой части суши. Первая мировая война стала поворотной вехой в истории Великобритании. Если до войны 60% еды импортировалось, то после неё свободная торговля продовольствием сменилась девизом «British first!». Импортозамещение в чистом виде. Правда, в те времена слово British прилагалось ко всем британским владениям. Англичане стали снова говорить неграм в Африке, как пахать и что высаживать. Последствия были таковы, что сами же британские агрономы пришли к выводу, что в той же Западной Африке традиционные методы сельского хозяйства были намного эффективнее европейских.
Интенсивным земледелием занялись и фермеры развитых стран. Внедрение удобрений и новых агротехник помогло существенно повысить урожаи, что привело к ценовой коррекции. Соответственно упала и цена земли. А после коллапса на Уолл-Стрит в 1929 году цены вообще ушли в погреб. Фермерам нечем стало расплачиваться по кредитам. Они вышли на улицу и подвигли кандидата в президенты Рузвельта задуматься о роли государственного планирования.
Несчастья американских фермеров не кончались. Целое десятилетие Средний Запад терзали засухи и пылевые бури. Те события нашли отражение в стейнбековских Гроздьях гнева. К сороковым годам многие районы Великих Равнин потеряли более трёх четвертей верхнего покрова почвы. Если бы не было столь интенсивной эксплуатации тех земель, ущерб был бы не так велик.
Конец тридцатых стал временем, когда учёные стали задумываться о других способах, помимо традиционного истребления ресурсов, которыми человек портит окружающую среду. Инженер Гай Каллендер написал статью, в которой предположил, что 150 миллиардов тонн углекислого газа, которые попали в атмосферу после сжигания ископаемого топлива, разогревают планету, пусть и ненамного. Он был рад тому, что перспектива нового Ледникового периода отодвинулась таким образом в будущее.
Помимо озабоченности изменением климата, многие умы занимала идея консервации ландшафтов. Подобные мысли высказывались даже Гитлером в его «Майн кампфе». Впрочем, дальше деклараций дело у наци не продвинулось. Расширение лесов оказалось минимальным и даже контрпродуктивным. Зато планировалось онемечить ландшафты захваченных стран. Гиммлер собирался осуществить это руками польских рабочих, содержать которых следовало отдельно по соображениям расовой чистоты. Несмотря на все эти ахи и вздохи о немецкой природе, по факту сельхозпроизводство во время войны было весьма неэффективно. Немцы оказались недостаточно компетентны и не смогли выжать из угодий всё то, что они могли дать. Плохое планирование сказалось и на результате операции «Барбаросса». Генерал Мороз легко разбил плохо одетое тевтонское воинство, а недостаток снабжения заставил германские войска буквально встать, дойдя до Сталинграда.
Сороковые годы стали временем голода в Бенгалии, от которого погибли от двух до трёх миллионов человек. Джавахарлал Неру оказался прав, говоря о бессмысленности этих смертей: их вполне можно было избежать. Можно было снять ограничения на импорт продовольствия, например.
Вторая мировая поставила очередной рекорд по смертям, она же привела к разработке настолько разрушительного оружия, что из страха перед его применением планета прожила относительно мирно несколько десятилетий. В саму войну было взорвано две атомные бомбы в атмосфере, за пару десятков лет после неё – свыше четырехсот. В 1963 году Британия, США и СССР договорились о том, чтобы на воздухе больше не взрывать. Однако Франция и Китай продолжали этим заниматься вплоть до 1980 года, доведя счёт в конечном итоге до 504.
По-видимому, высокая интенсивность атмосферных испытаний повлияла на то, что климат Северного полушария, начиная с сороковых годов, стал немного прохладнее. Другим фактором могло быть смещение арктической ячейки Хэдли ближе к экватору.
Научный прогресс привёл к мысли о влиянии на погоду. Особенно этим заинтересовались военные. Исследования, проведённые во время Второй мировой войны, привели к разработке технологии по засеву облаков с помощью частиц иодида серебра и сухого льда. Ошеломляющие успехи побуждали думать о том, что контроль над погодой – дело близкого будущего. Советник Эйзенхауэра уже потирал руки, предвидя, как западные ветра понесут непогоду из Европы в Советский Союз:
Затопить врага дождём или ударить по его запасам продовольствия, не пуская дождь к его полям.
Будущий президент Линдон Джонсон не стал мелочиться и предлагал портить погоду прямо из космоса. Подобным мечтам не суждено было сбыться (пока). Эксперименты показали неспособность человека влиять на погоду в достаточных масштабах. Да, можно заставить пролиться дождик, но вызвать тайфун или засуху – не получится.
Советы ставили на долговременное улучшение климата путём создания огромных лесополос и стабилизации песков. Сухим ветрам из Средней Азии был бы поставлен заслон, в то время как юг России получил бы необходимую влагу. Это предусматривал Сталинский план преобразования природы. Были достигнуты неплохие успехи, но после смерти вождя план был, увы, свёрнут. Но один за другим громоздились новые проекты вроде перекрытия плотиной Берингова пролива или создания новых каналов, озёр и проходов через горы с помощью ядерных взрывов. Предлагалось также растопить полярные льды, преобразовать климат Северной Америки и оросить Сахару.
Отец американской термоядерной бомбы Эдвард Теллер не отставал в оптимизме и предлагал производить с помощью взрывов алмазы. Но публика мало того, что не разделяла этот оптимизм, она ещё и относилась к подобным начинаниям с враждебностью. Выдающиеся учёные, такие как Джон фон Нейман, предупреждали о том, что преднамеренная манипуляция климатом может иметь последствия, превосходящие по тяжести атомную войну. По мере роста числа атомных испытаний становилось ясно, что и мирный атом небезопасен. После загрязнения, вызванного испытанием Седан в Неваде, когда в результате эксперимента по преобразованию земного рельефа оказались заражены 13 миллионов американцев, стало ясно, что дальше так продолжаться не может. Карибский кризис добавил страху. Советский Союз поимел тоже проблем в связи с Кыштымской аварией в 1957 году, когда на предприятии атомной отрасли взорвались 70 тонн радиоактивных отходов и через Западную Сибирь протянулся Восточно-Уральский радиоактивный след (он, кстати, остаётся там и сегодня). В 1963 году был подписан Московский договор. Мир вздохнул с облегчением.
Холодная война наложила свой отпечаток на международные отношения. Стремление уменьшить влияние Советов в кризисных регионах планеты подвигло американцев на оказание продовольственной помощи беднейшим странам в рамках программы Food for Peace. Сельское хозяйство самих США добилось внушительного прогресса: урожай зерновых вырос с 1910 по 1975 годы вдвое, и это при уменьшении площади угодий почти на треть. Опыт Индии показал, что американское дешёвое зерно мешает развиться местному производителю и делает страну зависимой от продовольственного импорта.
Не отставала в своём рвении и Москва, которая помогала кредитами и проектами странам Третьего мира от Камбоджи до Эфиопии, от Судана до Непала. В Египте советские специалисты помогли возвести внушительную нильскую плотину, чем вызвали неудовольствие американского Госдепа. У себя дома Хрущёв мобилизовал страну на освоение целинных земель и широкомасштабное внедрение кукурузы. Увидев, как кукуруза спасла Украину в 1949 году, он решил приложить свой опыт ко всей стране. С 1953 по 1955 годы посевы кукурузы в Советском Союзе выросли в пять раз, чтобы ещё удвоиться за последующие семь лет.
Генсек хвастался будущими успехами и преимуществами над США. На самом же деле с точки зрения климата СССР был явно обделён. 80% земель находилось в «наименее продуктивной термальной зоне» - вчетверо больше, чем у США. В наиболее благоприятной зоне для земледелия находилось около трети угодий Штатов и лишь 4% у Советского Союза.
Помимо разницы в калорийности рациона также бросалось в глаза более высокое качество западного ширпотреба. Сравнительно невысокое качество жизни в доминируемой Советами Восточной Европе способствовало бунтам в ГДР, Польше и Венгрии в пятидесятых годах. Коммунистам пришлось реагировать и разворачивать экономику лицом к человеку. Сам Хрущёв возвестил на XXII съезде КПСС, что владение большим количеством вещей не противоречит принципам коммунистического строительства.
Экологические последствия освоения целинных земель Казахстана оказались неутешительны. После отведения воды из Сырдарьи и Амударьи в оросительные каналы Аральское море стало высыхать. Ветер разнёс 45 миллионов тонн солёной ядовитой пыли на сотни километров вокруг. Хрущёвский честолюбивый план по преобразованию природы потерпел фиаско, венцом которого стало начало закупок американского зерна в 1963 году.
Хоть у Советов не всё шло по плану, дела у них были не так плохи, как у Мао в Китае, который тоже вознамерился покорить природу. Была запущена программа колоссального строительства плотин, ГЭС и каналов. Страна решила сделать Большой скачок. В рамках этого скачка была кампания по борьбе с четырьмя вредителями – крысами, мухами, комарами и воробьями. Школьники разоряли гнёзда и били в гонги по вечерам, когда птицы возвращались на ночлег. Летом 1959 года удалось уничтожить почти два миллиарда воробьёв.
Урожай вырос, это правда. Но всего лишь на год. В последующие годы он резко упал по причине размножения гусениц и саранчи. Наступил ужасный голод, в котором погибло от 35 до 50 миллионов человек. При этом голоде пострадали не только люди, но и флора с фауной: голодающие ели всё, до чего могли только дотянуться: древесную кору, домашних животных, грызунов...
------------------------------------
Очень даже неплохо. Можно было критиковать автора за халтурное изложение, походящее на гигантский реферат, но двадцатый век с его крайностями отобразился на страницах книги вполне адекватно, на мой взгляд. Много нового интересного материала, но мало традиционного для западных авторов антикоммунизма. Респект.
