0 просмотренных постов скрыто
Нельсон Георгиевич Степанян (СССР)
Нельсон Степанян родился 28 марта 1913 г. в Азербайджане - в городе Шуша в Нагорном Карабахе в семье служащего. В 1935 г. окончил Батайскую школу гражданской авиации.
В первые дни Великой Отечественной войны Степаняна направили в авиацию Черноморского флота. Свой боевой путь начал в составе 46-й штурмовой авиаэскадрильи в районе Николаева и Одессы. На 20-м вылете во время очередной штурмовки Нельсон был ранен осколком зенитного снаряда, машина повреждена, но он сумел посадить её на аэродром. После госпиталя с августа 1941 г. воевал в составе 57-го штурмового авиаполка ВВС краснознамённого Балтийского флота на подступах к Ленинграду.
В небе Ленинграда он совершил более 60 боевых вылетов на одноместном Ил-2, вместе со своим звеном уничтожил и вывел из строя 8 танков, почти 90 автомашин, более 60 зенитных орудий, большое количество живой силы противника.
Звание Героя Советского Союза командиру звена 57-го штурмового авиационного полка 8-й бомбардировочной авиационной бригады ВВС краснознамённого Балтийского флота младшему лейтенанту Степаняну присвоено в октябре 1942 г. за отличное выполнение заданий командования.
В ноябре того же 1942 г. Степанян становится командиром эскадрильи 57-го штурмового авиаполка, который в марте следующего года, одним из первых на флоте, был переименован в 7-й гвардейский.
Спустя некоторое время Степаняна отзывают с фронта и назначают готовить лётные кадры на курсах командиров звеньев ВВС краснознамённого Балтийского флота, а затем и на Высших офицерских курсах ВВС ВМФ.
В апреле 1944 г., после настойчивых просьб о возвращении в боевой состав авиации, Степанян назначается командиром 47-го штурмового авиаполка ВВС Черноморского флота. Полк в это время отчаянно сражался с врагом в небе Крыма и Кубани. С ходу включился в боевую работу и только что прибывший его новый командир.
За время Крымской операции полк Степаняна уничтожил 8 транспортов, 12 быстроходных десантных барж, 9 сторожевых катеров, свыше 3000 солдат и офицеров противника.
Степанян сам водил свой полк в бой. Так, 16 апреля 1944 г., будучи ведущим группы из 12 «Илов», он потопил в районе Судака сразу 3 быстроходные десантные баржи. 22 мая участвовал в разгроме прорывающегося из блокированного Севастополя в Румынию конвоя, лично утопив немецкий транспорт. При этом самолёт командира полка был сильно повреждён. Но, несмотря на это, Степанян сумел выполнить до конца поставленную боевую задачу и привести свой разбитый «Ил» на аэродром. За успешные действия при освобождении Феодосии 47-й ШАП был удостоен почётного наименования Феодосийский, и в этом была немалая заслуга его командира.
После освобождения Крыма полк Степаняна был переведён на Балтику. Едва перелетев на новое место, штурмовики Степаняна сразу же вступили в бой. Они наносили удары по плавсредствам противника в Выборгском и Финском заливах, совершали налёты на неприятельские базы. За короткое время 47-му полку было записано 30 уничтоженных фашистских кораблей и судов. 22 июля 1944 г. командующий краснознамённым Балтийским флотом адмирал Трибуц прикрепил к знамени полка орден Красного Знамени.
К августу 1944 г. командир 47-го краснознамённого штурмового авиационного полка 11-й штурмовой авиационной дивизии ВВС краснознамённого Балтийского флота подполковник Степанян совершил 239 боевых вылетов. Он лично потопил целую эскадру: миноносец, 2 сторожевых корабля, тральщик, 2 торпедных катера и 5 транспортов, общим водоизмещением более 80000 тонн! Кроме этого во время штурмовок уничтожил до 5000 солдат и офицеров врага, разбил 4 переправы, вызвал более 80 взрывов и 70 пожаров. Проведя более 30 воздушных боёв, сбил 2 бомбардировщика Ю-88, расстрелял и разбомбил на аэродромах ещё 25 самолётов различных типов. За это же время лётчики его полка совершили около 1500 боевых вылетов, потопили свыше 50 кораблей и судов противника, сбили в воздушных боях 13 вражеских самолётов. С октября 1944 г. Степанян летал на Ил-2 с надписью «Мститель» на борту - подарке членов коллегии адвокатов Армении.
14 декабря 1944 г. Степанян повёл группу «Илов» для нанесения бомбово-штурмового удара по Лиепайскому порту. Сам командир полка во главе первой группы должен был подавить береговую и корабельную зенитную артиллерию. Вторая же группа тем временем должна была пробиться к транспортам и разделаться с ними. Уже на самом подходе к целям самолёты Степаняна были внезапно атакованы сразу 30 истребителями ФВ-190. Завязался ожесточённый воздушный бой. Через несколько минут самолёт ведущего был подожжён и упал в море. Командир полка подполковник Н.Г. Степанян и бывший с ним штурман 2-й эскадрильи 47-го авиаполка капитан А.Г. Румянцев погибли.
Всего Степанян совершил 243 боевых вылета на Ил-2 (из них около 100 - на одноместном), в 36 воздушных боях сбил 2 бомбардировщика Ю-88 и 1 истребитель, уничтожил большое количество живой силы и техники противника.
6 марта 1945 г. за умелое руководство полком и личное мужество, проявленное в боях с врагами, Нельсон Георгиевич Степанян был посмертно удостоен второй медали «Золотая Звезда».
Памятники Герою воздвигнуты на родине в Шуше и в Калининграде. Его имя носил и большой морозильный траулер Рижского тралового флота. Бюст Героя установлен в городе Ереване. С уходом Российской армии и флота из Латвии местные власти потребовали забрать с собой и памятник прославленному лётчику, установленный в Лиепае, грозя в противном случае его разрушением. Памятник Н.Г. Степаняну был вывезен и установлен в Калининграде.
«Великие летчики мира. 100 историй о покорителях неба», Николай Георгиевич Бодрихин, 2011г.
Показать полностью
1
Ракетница
Старший лейтенант Терский только что прибыл в Н-ский штурмовой авиационный полк. Он принял звено и уже на следующий день получил боевое задание.
Проинструктировав экипажи, он стоял у своего самолета и, еще раз обдумывая в деталях предстоящий вылет, рассеянно посматривал на оживленно беседующих в стороне летчиков и стрелков. Как человек новый, командир звена считал, что еще недостаточно сблизился с подчиненными, во всяком случае не настолько, чтобы позволить себе балагурить вместе с ними перед вылетом. К тому же старшему лейтенанту с самого начала хотелось показать, что он строгий и требовательный командир, а излишняя общительность, казалось ему, может помешать этому.
До слуха Терского долетали взрывы веселого, громкого смеха, обрывки фраз. Старший лейтенант уловил, между прочим, часто повторявшиеся выражения «секретное оружие», «оружие Короткова». «Что это за секретное оружие таксе? - с удивлением подумал он. - Коротков? Не слыхал о таком конструкторе. Надо будет спросить».
В это время раздалась команда «По самолетам», и старший лейтенант поспешно полез в кабину.
…Летчики звена летали отлично, задание было выполнено успешно, а стрелки сбили один из фашистских истребителей, внезапно атаковавших эскадрилью. Поэтому настроение у Терского было приподнятое. На разборе он отметил слаженные действия экипажей, похвалил стрелков за меткий огонь.
- Но, - сказал он в заключение, - не думайте, что у нас нет недостатков. Строй при атаке вражеских истребителей нужно держать еще плотнее, внимательнее следить за маневрами ведущего. А стрелкам, хоть они и отличились сегодня, следует поэкономнее расходовать боеприпасы. Сбили самолет - хорошо. Но стрелять старайтесь короткими и меткими очередями. Подумайте, что могло произойти, если бы вы расстреляли боеприпасы раньше времени, а вражеские истребители атаковали бы еще раз?
- А мы бы их из «секретного», - озорно сверкнув глазами, неожиданно вставил стрелок Терского сержант Виноградов и бросил взгляд на командира машины лейтенанта Смолкина.
Все рассмеялись.
Терский сделал недовольное лицо. Но, вспомнив оживленный разговор экипажей на аэродроме перед вылетом, натянуто улыбаясь, спросил:
- Какое еще секретное оружие?
- Хитрость, товарищ старший лейтенант, военная хитрость, - улыбаясь, проговорил Смолкин. - Был у меня недавно такой случай…
Терский посмотрел на лейтенанта и, подумав, попросил:
- Так расскажите уж, что это за случай такой?
- Пожалуйста, - охотно согласился Смолкин.
Все тотчас же обступили его и приготовились слушать.
* * *
- Вы не были на Кубани в мае тысяча девятьсот сорок третьего? - таким вопросом начал свой рассказ лейтенант Смолкин. - Ну, так вот. Наши войска тогда готовились к наступлению. Но гитлеровцы тоже не дремали. Ведь там степь, знаете. И как наши ни маскировались, фашисты кое-что пронюхали. Пронюхали и давай в свою очередь подтягивать к району боев резервы. Наши самолеты-разведчики то и дело доносили о передвижении танков, артиллерии, пехоты. Все дороги к фронту были забиты. В ближнем тылу разгружались железнодорожные эшелоны, на фронтовые аэродромы перебазировались все новые авиационные части из тыла и с других участков. В такой обстановочке работать нашему брату приходилось много. Случалось, в день по четыре, по пять вылетов делали… Вернешься бывало вечером, еле ноги до койки донесешь.
Так вот, в один из таких дней вылетели мы на штурмовку железнодорожной станции, на которой скопилось несколько эшелонов с техникой. Погода была неважная: низкая облачность.
Стрелок мой, Андрей Коротков, сибирский светловолосый паренек, был человек крепкой закалки, выносливый, но не по годам степенный и молчаливый. Бывало ребята начнут охотой интересоваться, расспрашивают. А из него слова не выудишь. «Ну, а на медведя ты ходил?» - спрашивают. «Случалось». - «И один на один встречался?» - «И то, встречался». - «Ну и как же?» - «Обыкновенно». Бьются час, два, а от него только и слышно: «случалось», «обыкновенно» - вот и все. В общем сам медведь медведем был. А служил старательно, в воздухе стрелял отлично. Уже через неделю после того как стал летать, сбил «фокке-вульф» и вскоре - еще один истребитель. Сообразительный был паренек.
Так вот, значит, летим мы с Коротковым в составе группы на штурмовку железнодорожной станции. Земля внизу - сплошной зеленый ковер. Все словно вымыто и причесано. Хорошо! Повыше нас - истребители сопровождения. Ну а, сами знаете, когда прикрытие надежное, и лететь веселей. Проходим линию фронта. Все благополучно, разрывы зениток остались позади. Еще несколько минут - и появляется объект. На станции дымят три паровоза с длиннющими составами. Там уже нас заметили. Подходим ближе. Встречают, как полагается, зенитным огнем. Но это им не помогло. По приказу командира разделяемся на группы, и пока одни подавляют зенитные орудия и пулеметы, другие дают жару эшелонам.
Что там творилось, рассказать трудно. Один эшелон хотел было отойти от станции подальше, да на полных парах ка-ак врежется в другой - сразу все вверх тормашками: видно, железнодорожники не ту стрелку перевели.
Солоно пришлось фашистам. Особенно раззадорились ребята, когда увидели, что из одного эшелона гитлеровцы пытаются выгрузить танки: подожгли эшелон, да и танкам досталось. Последние заходы пришлось делать чуть ли не вслепую. Погода резко ухудшилась, поднатянуло откуда-то тьму облаков. Да еще и дымом заволокло все. Даже в кабине гарь чувствовалась.
Сделали мы свое дело, командир начал собирать эскадрилью, чтобы ложиться на обратный курс.
Вдруг чувствую, мой самолет тряхнуло и бросило в сторону. Едва его выровнял. Снаряд вражеской зенитки разорвался рядом, повредил мотор и рацию. Связь прервалась. Отстал я от своих и ничего о себе сообщить не могу. Ну, думаю, с другими и не такое бывало, как-нибудь дотяну. Маскируюсь облаками, иду домой. И все бы ничего, так надо же, откуда ни возьмись - пара фашистских «мессеров». Прикрылись они облачностью и подобрались незамеченными. Стрелок мой, сержант Коротков, едва успел доложить, как они уже пошли в атаку, и он поспешил открыть огонь.
Два истребителя против штурмовика, у которого к тому же поврежден мотор, - дело не шуточное. Я, конечно, понимал это. А тут еще, как на зло, облака кончились и солнце ярко светит. Что делать? Признаться, обругал я дневное светило и подумал было сначала о лобовой атаке. Как-никак у меня мощное вооружение, а у стрелка только пулемет… Правда, боеприпасов маловато…
Заметив, что Терский отрицательно качает головой, Смолкин поспешно добавил:
- Задор, знаете, такой меня охватил, что я уже ослабил одну ногу на педали, потянул на себя ручку, но в последний момент передумал: если бы фашист был один, а то ведь двое. Пока будешь сближаться с одним, другой влепит сбоку, и - будь здоров! Тогда я стал маневрировать.
- Другое дело! - соглашаясь, кивнул головой Терский.
- На первом заходе фашистские истребители промахнулись. На мгновение оглянувшись, я увидел, как оба «мессера», отвалив в сторону, взмыли ввысь. «Значит, теперь пойдут в атаку сверху». - Спокойно, Андрей! Иду на снижение, бей по ведущему! - крикнул я Короткову, хотя и знал, что выдержки моему стрелку ни у кого не занимать: кремень человек!
Теперь я уже шел на бреющем. Внизу все слилось в сплошное, удивительно ровное серо-зеленое поле, стремительно несущееся навстречу… Вы, конечно, знаете, бывали случаи, когда вражеские истребители, атакуя сверху низко идущий самолет, не успевали выйти из пикирования и врезались в землю. Знал об этом и я, хотя, честно говоря, на такой счастливый исход мало надеялся.
- Молодец! - воскликнул Терский. - Такой маневр не всякому удается.
- Погодите! Я не о себе хочу рассказать, а о находчивости Короткова, - проговорил Смолкин.
- И действительно, из этого ничего не вышло. Враги оказались опытными летчиками и успели вовремя выйти из пике. Поглощенный управлением, я все же улавливал приглушенные работой мотора короткие очереди стрелка. Затем на какую-то долю секунды все смолкло. Самочувствие у меня в это время было неважное. Не знаю, сколько длилась эта тишина, но мне казалось, очень долго. Наконец, я услышал более длинную очередь Короткова. А потом… скорее почувствовал, чем увидел, как трасса прошла над моей головой и снаряд угодил в приборную доску. Второй повредил правое крыло.
Растерялся ли я? В первый момент - да. Но вслед за этим мною овладело желание во что бы то ни стало уйти от врага, спасти машину. Сначала я прибавил газу. Мотор хотя и работал с перебоями, но еще тянул. В таких случаях, сами знаете, что остается.
- Вынужденная, - подсказал Терский.
- Да, вынужденная посадка. Хорошо хоть перетянул линию фронта. Там, наверное, по мне стреляли из всех видов оружия, даже из пистолетов. Удивительное дело, как не сбили! Но противник еще оставался в воздухе, и я был уверен - не отстанет от подбитого, беспомощного самолета. Один «мессер» вынесся вперед и с креном пошел набирать высоту. Но второго не было. Я подумал, что он зайдет с другой стороны и таким образом они возьмут меня в клещи. Но в это время Коротков доложил о том, что один «мессер» дымит и уходит. Подбил его все-таки Коротков! Быстро снижаясь, я искал площадку для посадки. Но внизу, как назло, не было ничего подходящего. Между тем второй фашистский истребитель снова заходил с хвоста. «Коротков, не подведи, друг Коротков!» - мысленно взывал я, с нетерпением ожидая, когда сержант откроет огонь.
- Товарищ командир! - вдруг услышал я его голос и уловил в нем какие-то незнакомые, тревожные нотки. - Боеприпасы… кончились…
Сердце у меня упало. Неужели гибель? Я стал спрашивать Короткова о том, что делается там, сзади, но он не отвечал. Может быть, ранен? Убит? Я еще несколько раз окликнул сержанта и окончательно решил: убит. Оглушительно выстрелив несколько раз подряд, мотор стал. В наступившей тишине прогремела пулеметная очередь. Трасса прошила правое крыло. Хотя все остальное произошло за какие-то считанные секунды, они показались вечностью. Все во мне было напряжено до предела! Я ждал последней пулеметной очереди фашиста. Это подобно ожиданию смертельного удара в спину в то время, когда не можешь повернуться к врагу лицом. А у меня, к великому сожалению, такой возможности не было: высота каких-нибудь пятьдесят - семьдесят метров и окончательно отказал мотор. И все же в сердце теплилась еще какая-то надежда на спасение. Видимо, так уж устроен человек.
И вот, представьте себе, очереди нет! Враг молчит. В чем дело? Что произошло? Упивается моей беспомощностью и подходит на близкую дистанцию, чтобы сразить наверняка? А вдруг и у него кончился боезапас? Меня словно обожгло от этой догадки. На таран, я знал, фашист не пойдет: хлипки они на это, да и высота мала - рискованно. Так что же произошло?
…Я и сейчас, пожалуй, не смогу объяснить толком, как мне удалось посадить самолет. Удар о землю был настолько сильным, что я потерял сознание. Первое, что увидел, очнувшись, было низко склоненное надо мною лицо Короткова. Жив оказался стрелок! Я радостно стиснул сержанта, стал расспрашивать…
К нам уже бежали солдаты, офицеры. Мы осмотрели самолет. Искареженный винт, повреждено правое крыло. В общем - текущий ремонт. Самолет через три дня уже был в строю.
- Ну, а в чем же заключалась находчивость Короткова? - нетерпеливо и строго перебил Терский.
Смолкин улыбнулся.
- Об этом я узнал только на следующий день. Уж больно неразговорчив был Коротков. Оказывается, когда на него обрушился второй истребитель и у него кончился боезапас, он не растерялся, схватил ракетницу и стал палить сигнальными ракетами. Фашист опешил и отвернул в сторону. В это время я и посадил самолет.
Вот какие случаи бывают на фронте…
«Так совершается подвиг», Николай Кириллович Личак, 1958г.
Показать полностью
Ночь
Стоит помнить, что ночью штурмовики взлетают только в полной темноте.
Свет фар самолета перед взлетом полностью выключается. Направление выдерживается с помощью боковых огней ВПП. Взгляд летчика должен быть направлен прямо вперед в направлении взлета. Если огни ВПП не приближаются к самолету под крыло (слева или справа), то разбег выполняется строго по осевой линии (центру). Так же огромную роль играют «костно-жопные» ощущения военлета,и осознание того,что ты в кабине совсем один.
Группе руководства в свою очередь понять находится ли воздушное судно на полосе - можно только по бортовым аэронавигационным огням, которые горят по краям самолета. Но увидеть какие либо отклонения при таких условиях- они не могут.
На вопрос: почему так? - ответ прост. Фары находящиеся на консолях крыла не обеспечивают надлежащее освещение, и используются только при выполнении посадки и в процессе руления.
Показать полностью
А вы знали, что по легенде тамагочи — это инопланетяне?
Они прилетели, чтобы изучать нашу планету, но оказалось, что без защитной оболочки им тут не справиться. Но в ваших силах им помочь! Открывайте игру с тамагочи и сделайте электронного питомца счастливым. Это не так просто, как было в детстве. Если справитесь, получите награду в профиль.
История помнит много примеров живучести Су-25, когда самолет буквально возвращался на «честном слове»
И вот еще один, но уже в наши дни. Шел один из первых месяцев спецоперации. Понимание четкого разграничения где свои, где чужие не было. Штурмовики залетали в тыл противнику и наносили удары. Все было насыщенно всевозможным вооружением.
В один из таких полетов произошло
прямое попадание из украинского ПЗРК (переносного зенитно-ракетного комплекса) в правый двигатель, с сопутствующем повреждением фюзеляжа и части киля.
После попадания, самолет сохранил свою управляемость и работоспособность, несмотря на отказ большинства систем и одного двигателя.
Военлет вернулся на свой аэродром и благополучно выполнил заход на посадку и посадку на одном
работающем двигателе. Естественно учитывая особенности такого захода.
Летчик жив,самолет на земле, боевая задача выполнена.
Показать полностью
2