Время действия — конец весны – начало лета 1995 года.
Место действия — одна из застав Термезского погранотряда.
В один из вечеров мы с моим другом Серёгой и ещё одним бойцом осеннего призыва — Андрюхой (которого из-за внушительного носа никто иначе как Буратино не звал) — заступили в наряд «Часовой границы», или сокращённо — ЧГ. Суть наряда: прибыть на заранее определённое начальником заставы место и нести службу до утра. Рутинная обязанность, ничего неожиданного не предвещала. Мы с Серёгой не в первый раз в этом участвовали — дело привычное.
Но на этот раз был один фактор, ранее не проверенный: с Буратино мы в наряд ещё не ходили.
По прибытии на точку я, как старший, отдал мудрое распоряжение: организовать службу максимально эффективно — а главное, без залётов, поскольку с Серёгой нам уже скоро на дембель.
План был простой и проверенный: мы с Серёгой устраиваемся скрытно и как можно удобнее в камышах, а на дежурство выставляем кого-нибудь наблюдать за обстановкой. "Кого-нибудь" — это, разумеется, Буратино. Случайно так получилось. Он, к слову, и не возражал — по сроку службы не положено.
Мы с Серым развалились поудобнее и стали обсуждать планы на дембель. Прошло какое-то время — и вдруг мы замечаем, что наш боевой товарищ, находясь буквально в метре от нас, умудрился заснуть. В общем — ушёл в царство Морфея.
Как опытный пограничник, я не вставая с места применил приём ПП — пендель пробуждающий. Буратино возмутился и, с видом честного, но слегка заспанного человека, заявил, что он вовсе не спал. Мы с Серёгой отмели его протест, прочитали лекцию о важности службы и предупредили, что наш дембель — дело святое, и подвергать его риску нельзя. Категорически.
С чувством выполненного наставничества мы вернулись к обсуждению планов, но теперь уже поглядывали за Буратино более чутко.
И всё же — как бы внимательно мы ни следили, момент, когда он снова уснул, проскочили. Зато отчётливо услышали, как он начал посапывать. Наше возмущение с Серёгой было неподдельным. Я вновь применил усиленный ПП.
Буратино с искренней обидой на лице заявил, что не спал. Даже попытался возмутиться: мол, как так — будить человека, когда он «бодро и зорко несёт службу». Мы, конечно, заметили, что его лицо покрыто следами слюны, но все наши доводы были отвергнуты с упорством, достойным применения в иных, более героических целях.
Обиду мы затаили. И вот, когда Буратино в третий раз начал клевать носом, Серёга тихо сказал:
— Подожди. Пусть крепче заснёт. У меня есть план.
Я понял: теперь Буратино точно не отвертится.
Серёга выждал, пока будущая жертва заснёт крепко и начнёт даже похрюкивать во сне. Затем он аккуратно набрал из ближайшей лужи грязь и начал неспешно наносить её на лицо нашего спящего соратника. Закончив, он вытер руки, встал и, с удовольствием, прописал ПП.
Буратино, как обычно, возмутился. Начал рассказывать, как несправедливо пинать товарища, который бдительно охраняет границу. Серёга вступил в беседу:
— Так ты говоришь, не спал?
— Не спал. Следил за обстановкой.
— А почему с закрытыми глазами?
— Чтобы сосредоточиться на звуках.
— Хорошо... А что у тебя на лице?
Буратино провёл рукой по лицу, обнаружил грязь и невозмутимо сообщил:
Серёга, еле сдерживая смех, спрашивает:
— И откуда она у тебя взялась?
Тут я, признаться, охренел. То есть... был крайне удивлён.
— А на хрена?! — спросил я в лоб.
Ответ последовал без паузы:
— Чтобы комары не кусали.
Мы с Серёгой были настолько поражены мгновенностью и правдоподобием его ответов, что… разрешили ему спать. Честно. Пусть спит. Нам после всего этого самим уже спать не хотелось — смех прошибал.
Прошло ещё немного времени. Камыш шелестел, шакалы где-то вдалеке тявкали. И тут Серёга говорит:
— А знаешь, почему нас, русских, никто победить не может?
— Потому что даже если победят, доказать это хрен получится.
Я смотрел в звёздное небо, слушал ночные звуки и думал: как бы мне ни хотелось домой, тянуть будет обратно сюда, на заставу, ещё сильнее. О чём думал Серёга — не знаю. А Буратино… он не думал ни о чём. Он спал. И мне кажется, даже во сне снилось ему, что он спит.
На фото тот самый Буратино
