Этот старикашка из парка породил мою подругу – Виву, странную Виву. Она придумала свою странность просто потому, что ей нравилось казаться необычной. Все в её жизни было обычно. Имя данное при рождении тоже самое обычное – Валя. Но Вива в этой обычности, как зелёненький росточек посреди серого растрескавшегося асфальта, необычная – она странная. Подруга так и представлялась – Вива Странная.
– Дива? – переспрашивал ничего непонимающий в странностях новый знакомец, чем сильно раздражал Виву и заставлял нервно откидывать голову назад, встряхнув жиденьким хвостиком крашенных волос.
Теперь старикашка навечно стал частью генетического кода моей странной подруги. «Папенька» – так язвительно именовала его Вива, вырезал из дерева метровые головы африканок с длинными шеями и тюрбанами на голове, перечитывал Гашека, чтобы посмеяться над похождениями «бравого солдата Швейка», и ненавидел женщин.
Однако ненависть не мешала папеньке приглашать женскую особь в свою квартиру одинокого холостяка, где, изображая романтику в виде дорогого или дешевого вина – зависело от «подержанности» соискательницы, он использовал особу по прямому назначению. Затем папенька хладнокровно предлагал даме собрать свои шмотки и убраться к чертям собачьим.
Женщина обижалась, пыталась ему мстить, карауля у подъезда, чтобы плеснуть какой-нибудь дряни в лицо и на безукоризненно сидящий пиджак с шелковой рубашкой и галстуком в тон. Бурое пятно эффектно расползалось на груди обалдевшего Казановы, приводя женщину в неописуемый восторг. В такие моменты папенька не церемонился с бывшей пассией и наказывал нападавшую ударом в грудь. В выражениях он тоже никогда не скупился, стряхивая нарочитую интеллигентность и выпуская наружу ненависть ко всему женскому роду сразу. В результате, действо сопровождалось угрозой в следующий раз переломать всё, что только может ломаться у такой-сякой потаскухи.
Специфическое отношение к противоположному полу не мешали папеньке несколько раз жениться и обзавестись детьми в количестве пяти штук, и что характерно – одними девочками, среди которых и была странная Вива. Природа как будто хотела посмеяться над ним, унизить своей неподатливостью в желании произвести на свет настоящего наследника по мужской линии.
Эти пикантные подробности Вива вычитала в потертом дневнике своей матери. Именно они вызвали жгучее желание увидеть папеньку. Если папенька был такой плохой, то почему мама в него влюбилась?
Мать Вивы долго отказывалась давать дочери адрес папеньки, но сдалась под натиском её экзальтированных воплей «покончить с собой». Мать понимала, Вива просто устраивает сцену, но рассудила, что когда-нибудь она должна познакомиться с этим, который бросил её еще в роддоме, узнав, что у него опять родилась дочь.
– Держи адрес, – переворошив содержимое сумочки, она выудила из неё записную книжку и вырвала оттуда исписанный листок. – Предупреждаю, кроме разочарования, ты ничего не получишь, – устала проговорила мать.
– Что же ты связалась с ним? – спросила Вива.
– Он так красиво ухаживал… обещал… – с горечью произнесла она.
Ничего, подумала Вива, она переживёт разочарование. Она только одним глазком глянет, что из себя представляет папенька, а потом забудет о его существовании навсегда, как забыла мать этого ловеласа.
– Зачем тебе на него смотреть? – поинтересовалась я у своей странной подруги.
– Хочется, – витиевато ответила та. – Понимаешь, я на мать совсем непохожа. Глянь на меня, на эти жидкие волосы, нос крючком и кривые ноги… Моя мама красавица, а я? Кто я? – и сама себе ответила, – уродина!
– Если даже ты похожа на отца, то сейчас уже ничего не изменишь. Ты не можешь родиться заново с новой внешностью, – философски заметила я.
– Не только из-за внешности. Я вот думаю, неужели ему не интересно на меня посмотреть, познакомиться со мной? Может, мама преувеличивает, что он такой гад? Вдруг он изменился за это время? – с надеждой проговорила Вива.
– Не знаю, может изменился, а может и нет, – уклончиво ответила я.
– Какие милые девушки в этом парке, – прервал разговор подруг седовласый мужчина. – Разрешите присесть? – и не дожидаясь ответа, пристроился на лавочку рядом с Вивой. – Я, знаете ли, давно здесь не был – дела, дела… Я не помешал? – вдруг спохватился он.
– Нет, – небрежно ответила Вива, решив, что новый собеседник как раз подходит для репетиции встречи с папенькой. – У нас тут небольшой спор, – и без предисловий обратилась к подсевшему, – я считаю, что обязательно нужно познакомиться с отцом, которого никогда не видела, а моя подруга говорит, что не стоит. А вы как считаете?
– Ну, я даже не знаю, – от неожиданного напора собеседник на мгновение сконфузился, но быстро пришел в себя и продолжил уже обычным тоном, – девочки, зачем вам какой-то пропавший отец? У меня уйма дочерей и ни с одной я не вижусь. И вы оставьте старика в покое. Бабы только деньги тянуть умеют, толку от них никакого. Дуры все поголовно, но вы-то я вижу не такие, – спохватился он. – Вы очень милые барышни…
– Нет, вы только представьте, – продолжала настаивать Вива, – однажды к вам приходит дочь и говорит, что ей не хватало отцовского внимания и любви. Поэтому она всегда мечтала познакомиться с папой, пожить у него, чтобы узнать его поближе, понять, что он за человек…
– Глупости вы говорите, – возмутился пожилой мужчина. – Зачем мне эта дочь? Жить у меня еще собралась… Мне приживалки не нужны. И вообще, может, она самозванка какая. Может, ей квартира моя понадобилась, а меня в могилу свести хочет. Выставлю и дело с концом.
– И разбираться не будете? – расстроенно уточнила Вива.
– Нет, не буду. Жил я без этой дочери всю жизнь и дальше проживу.
– И вам совсем не интересно кто она, как выглядит, чем занимается? – не унималась Вива, стараясь скрыть разочарование в голосе.
– Совсем не интересно. Бабы дуры рожают, а потом тычут своими приплодом всю жизнь – это твой ребенок, ты обязан, ты должен… А мне дети не нужны, мне и так хорошо.
– Дочь может ухаживать, если болеете, в старости там… воды подать, – проговорила уже совсем тихо Вива.
– Смешная ты. Болеет, в старости… – засмеялся собеседник. – Всегда можно найти одинокую бабёнку, которой страсть как хочется к мужику прилепиться. Вот она и будет воду подавать и ещё благодарить станет, что позволяешь это делать. И выгнать её в любой момент можно, если надоест. Выбор всегда есть: хочешь молодую возьми, хочешь постарше… Только руку протяни, и любая пойдет. Все бабы дуры, одним словом.
– Пойдем, – сказала Вива и потянула меня за рукав платья.
Всю дорогу до дома она молчала и уже у подъезда с вызовом произнесла:
– Я все равно к нему схожу. Мой отец не может быть таким уродом, как это старикашка.
– Сходи, – не стала перчить я.
– Завтра и пойду. Ты со мной?
– Если ты хочешь… – начала я.
– Хочу, – перебила меня Вива.
На следующий день мы стояли около двери папенькиной квартиры моей странной подруги. Вива никак не могла нажать на кнопку звонка – сомневалась и боялась одновременно.
– Может, уйдем? – предложила я, видя её нерешительность.
– Нет, – отозвалась Вива и с силой вдавила кнопку в металлический корпус.
Через некоторое время раздался щелчок и дверь открыл вчерашний старикашка из парка. Он удивленно посмотрел на подруг.
– Побежали! – закричала Вива и стремительно бросилась вниз по ступенькам. Я пустилась за ней следом.
Уже на улице, отдышавшись, Вива сказала:
– Мы никогда не будет об этом вспоминать, – и немного помолчав, добавила, – поклянись, ты никому не скажешь, что мы были у него!
– Конечно, даже не сомневайся. Никогда не вспомню и никому не скажу, – ответила я, преданно смотря в глаза своей подруге.
Немного побродив по тенистым улочкам старого квартала, мы присели на потертую скамейку около раскидистого тополя. Странная Вива уткнулась в свои ладони и горько заплакала, размазывая тушь по лицу и что-то бормоча себе под нос…
