Я – вот та самая проблемная соседка с 8-го этажа

Сижу на работе. День подходит к концу.

Звонок. Звонит управляйка. Не ссыкуя, беру трубку, ибо знаю, что как и обычно управляющая компания сообщит мне о жалобах соседей снизу.

В последний раз это были производственные звуки из моей квартиры в ночное время. Потом этот же страдалец звонил моей маме, с которой я не живу, с претензиями, что я шумно кулинарю в ночи. Та, конечно, угорнула. Уж маман-то в курсе, что моя кулинария – это наморозить лед и порезать сыр. И вот однажды, застав этого жалобщика в лифте, я уговорила чела зайти ко мне в квартиру, узреть и уверовать, что если в подъезде и есть нарколаборатория, то точно не у меня). У меня и стиралка-то не всегда была.

В общем, визиты соседей и жалобы в управляйку были чАсты. Таковыми и остаются) Но вот последние месяцы дома почти не бываю, что предположительно может травмировать ребят, привыкших вечерний свой досуг сопровождать диалогами со мной.

И вот уже не один год максимально недвусмысленно соседям снизу пытаюсь пояснить, что шум явно из каких-то других мест. Но так уж вышло, что три квартиры подо мной выбрали меня в качестве источника зла. Не могут же пять человек ошибаться))), очевидно, что долбоебка пиздливая тут я.

И всякий раз у них для меня нечто новое): громко смотрю телик (а телик мой в громко не умеет, он старенький), двигаю мебель (с момента заселения нема че двигать), ору на собаку (скорее это мой собакен мог бы на меня орать, но у него взрослого голоса нет)…

А однажды в ночи сосед с супружницей пришли с пруфами. На руках было свежезаписанное аудио. В дрожащих ее руках. Мадам была нездорово встревожена. Мне дали слушать, а там 15 минут НИ-ХУ-Я, не считая громких почти навзрыд ирл комментариев хозяйки телефона типа: «Ну вот слышно же! Вот вы орете! Вот тут шум…» Тут я начала смекать, что здравый смысл и психическое здоровье покидают 7 этаж дома. Мне стало чутка жутко. Не знаю, что у них в жизни приключилось. И не надо оно мне. После прослушивания пригрозили полицией, которой в ту конкретно секунду я была бы искренне рада. Я максимально спокойно попрощалась и закрыла дверь на все замки)

Наутро соседка по этажу интересовалась, что это было, и почему уже в который раз какие-то чуханы приходят ко мне ночью и будят весь этаж. Я и рассказала своей доброй соседушке – старшей по дому, с которой бок о бок уже 6 лет, что это за неразрешимый нескончаемый конфликт. И та, зная меня, как порядочного и тишайшего жильца, порекомендовала слать их нахуй. Я прислушалась, ахуеть, какой эффективный метод)

Ох уж эти многоквартирные дома, и мне вот ни разу не понт нести ответственность за ночные страдания всех соседей с нарушениями сна, или хз, че им спать не дает.

Последний случай: доебала я даже 6 этаж. Капли от моего кондиционера своим ебучим стуком не давали уснуть. Девчонка без мандежа попросила поправить, пояснив, что днем терпимо, а ночью невыносимо. Оке, вот только днем это явно не мой пацан на их подоконник капает, потому что меня дома нет. Тут избавить соседей от страданий было легко, как минимум потому что претензия выглядела реалистично на 50 процентов точно)

Я за 30 лет жития в многоквартирных строениях не сталкивалась с шумными соседями, вероятнее всего потому что это сосед – это я.

Вотта самая собака, что на меня орет)

Аркадий Ильич никогда не наступал на жуков. На самом деле, конечно, не только на жуков, а вообще на всю живность, которая бегает, ползает или как-то еще суетится под ногами.

С каких пор так повелось, он и сам не помнил. На всякий случай  для друзей и знакомых у него была история, что когда-то в раннем детстве забавы ради насмерть он захлестал прутиком спешащего куда-то по своим делам черного усатого жука. Как сейчас думалось, это был хрущак или жужелица – с тех пор познания Аркадия Ильича о жесткокрылых сильно увеличились.

Мама тогда присела на корточки перед восторженно смеющимся сыном и, глядя ему в глаза и придерживая за воротник, начала выспрашивать, зачем он убил жучка. Она говорила, что у жучка могли быть дети, кто-то мог его любить («да-да, даже такого черного и противного») и в конце концов так получилось, что все это оказалось совсем не смешно, а даже наоборот — и маленький Аркаша весь вечер проплакал.

Не помогли в тот день ни диснеевские мультики, которые тогда показывали по телевизору каждое воскресенье, ни внеочередное незаслуженное мороженое.

Когда сын не захотел идти смотреть мультфильмы, которых, как и все ровесники, всегда ждал целую неделю, мама совсем встревожилась. Аркаша сквозь слезы спрашивал, можно ли жучка как-нибудь оживить — он еще верил во всемогущество и безграничную мудрость взрослых.

Мама не стала обманывать — объяснила, что оживить никак не получится, и можно только больше никогда так не делать. В конце концов Аркаша успокоился, но с тех пор накрепко усвоил, что смерть — это плохо и насовсем.

Аркадий Ильич в конце концов позабыл, случилось ли такое в его детстве на самом деле, или он все придумал — но история была хорошая и правдоподобная, и прекрасно объясняла его безобидную странность. Правда, рассказывать ее ему так и не пришлось — знакомые такими вещами не интересовались, а друзей у него не было. Друзья сами собой заводятся только в самом раннем детстве, а уже в первых классах школы они льнут, как осы к сладкому, к людям ярким, шумным и примечательным.

Аркадий Ильич был скучным и невзрачным, его плохо, не с первого раза запоминали и никогда не выделяли из толпы. Он был среднего роста, весь какой-то бесцветный, тусклый, никакой — как рабочий муравей среди сотен своих собратьев. Он не умел хорошо и интересно рассказывать — в компаниях его возраста рассказывают обычно о работе, женах, любовницах и отпусках. Работа у Аркадия Ильича была скучная, в учреждении, где царила унылая казенщина, сохранившаяся еще с восьмидесятых – о такой и говорить не стоило. С коллегами он не общался – так для всех было лучше.

Жены у него не было, как, конечно, и любовницы - женщины редко обращали на него внимание. Он считал, что это в конечном счете не так уж плохо, поскольку всегда спокойнее всего себя чувствовал один. Женщина принесла бы в его спокойную, тихую и упорядоченную жизнь суету, неизбежные истерики и требования и, в конце концов, все равно бы ушла.

Отпуск Аркадий Ильич обыкновенно проводил дома — читал книги, рано ложился спать и прогуливался днем в парке по соседству — если не было дождя. Сырости он не боялся, но после дождя на асфальт выползали целые полчища червей.

Глупых червей давили спешащие люди, но Аркадий Ильич так не мог - он тщательно обходил их, а иногда, если позволяло время и не болела спина, собирал и относил на обочину, в траву, надеясь, что дальше они как-нибудь сами. В общем, выйти из дому в дождливый день каждый раз было целой проблемой. Не лучше было и по вечерам - на дорожки выползали крупные слизни, которым отчего-то не сиделось у себя в кустах, и многих из них поджидала печальная участь.

Поэтому гулять по вечерам Аркадий Ильич не любил— но иногда все же выходил, устав от летней духоты, и порой не мог удержаться от спасения очередного безмозглого слизняка, ползущего посредине дорожки. Слизней брать в руки было неприятно — и приходилось прихватывать их листком подорожника. Это помогало, но не очень - все равно в конце концов приходилось вытирать пальцы о траву. Аркадий Ильич вытирал - и грустно провожал взглядами прохожих, которые совершенно не смотрели под ноги. Им не было никакого дела до чужих жизней.

От насекомых же вообще не было никакого спасения. В окружающем мире они были повсюду. Аркадий Ильич как-то прочитал, что насекомые, если бы только осознали для себя угрозу, могли бы уничтожить человечество за один день — и, подумав, решил, что так оно и есть. Даже в его маленькой квартире их было полным-полно — и постоянно проникали новые.

Пчел и ос он наловчился ловить и выпускать в форточку при помощи стакана — чтобы не ужалили. Бабочек и ночных мотыльков - просто ковшиком ладони, но аккуратно, чтобы не повредить пыльцу. Мух и редких комаров он оставлял паукам — те давно обжили углы его квартиры, а один даже раскинул свою сеть прямо на оконной раме. Как-то раз в сеть угодила оса - и паук долгое время боялся к ней приблизиться. Аркадий Ильич наблюдал, решая, как тут поступить.

В конце концов он пришел к заключению, что лучше всего не вмешиваться - природа рассудит, ведь паукам тоже нужно есть. Если бы оса порвала сеть и вырвалась, или исхитрилась бы ужалить паука, Аркадий Ильич выпустил бы ее — но она запутывалась все больше, и в конце концов паук осторожно приблизился к ней и приступил к трапезе. На это смотреть стало неинтересно, к тому же красивую осу было жаль — и Аркадий Ильич занялся другими делами.

Хуже все были тараканы. Их Аркадий Ильич по-настоящему не любил еще с тех времен, когда жил в квартире, доставшейся от бабушки. Наглые, рыжие и считающие себя главными в любом помещении, в котором оказались, они единственные иногда выводили его из равновесия. Тараканы, видимо, были неотделимы от города, и даже в новой квартире в многоэтажке их откуда-то заносило — к счастью, это были лишь одиночки, которые потом уходили сами собой — но спустя время показывались снова.

Жить в городе Аркадию Ильичу не нравилось — город подавлял его ежедневной суетой, оглушал шумом, но в деревне было бы еще труднее — там каждый день в окна залетали бы бабочки и комары, заползали жуки и Бог знает, кто еще. К тому же из деревни было бы неудобно добираться на работу. Машины у Аркадия Ильича не было — под колесами автомобилей гибли не только насекомые, но и мелкие животные, а проследить, что там на дороге, было бы попросту невозможно.

Сегодня у Аркадия Ильича было скверное настроение — с утра на кухне он застал очередного непрошеного гостя. Здоровенный рыжий таракан, шевеля усами, восседал прямо на кухонном столе — и даже не подумал спасаться бегством при виде хозяина квартиры. Наверное, хозяином этой квартиры он уже назначил себя.

Аркадий Ильич махнул на таракана газетой, но тот просто отбежал немного назад и вновь замер, выжидая. Казалось, что придется, скрепя сердце, прихлопнуть его, но стоило снять с ноги шлепанец, таракан словно что-то понял, спрыгнул со стола, пробежался по стене и скрылся в вентиляционном отверстии. Аркадий Ильич выдохнул, сделал себе бутерброд с сыром и налил в кружку кефир, но тут зазвонил телефон.

Телефонные звонки он не любил — это означало, что либо кто-то ошибся номером, либо с той стороны провода ему попытаются навязать покупку какой-нибудь очередной ненужной вещи, якобы призванной увеличить комфорт его жизни, либо звонят с работы, где опять из-за чей-то безответственности что-то не получается закончить в срок.

Аркадий Ильич нехотя взял трубку, и его худшие опасения оправдались. Один из его коллег слег с аппендицитом, и его нужно было срочно прикрыть. Правда, премию за внеочередной заказ  пообещали хорошую.

Запланированный на сегодня выходной отменялся, и предстояло трястись в автобусе, ехать в скучный офис и выполнять опостылевшие за много лет обязанности. К сожалению, в его возрасте и с его характером искать новую работу дело трудное, к тому же на собеседованиях он всякий раз чувствовал себя неуютно — и ему обычно не перезванивали. Аркадий Ильич без аппетита доел бутерброд, допил кефир, оделся, взял потертый служебный чемодан и вышел из дома.

Времени в запасе было немного, но, к счастью, дождя сегодня не было и под ноги можно было смотреть вполглаза. Он дошел до автобусной остановки, только один раз остановившись из-за крупного жука, угодившего по недомыслию в оставленную какой-то сволочью на бордюре полупустую бутылку пива.

Аркадий Ильич вылил пиво на асфальт, бутылку выбросил в урну, а жука выудил из лужи и отнес в куст сирени — понадеялся, что жук там отсидится, обсохнет и улетит себе по своим жучиным делам.

На работу Аркадий Ильич почти не опоздал — он торопливо прошел мимо вахтера на проходной, который, кивнув на приветствие, даже не посмотрел в его сторону, поднялся в лифте, прошел по коридорам, полным отличающихся только номерами дверей, и наконец добрался до нужного кабинета.

Аркадий Ильич надел перчатки, открыл дверь, сделал виноватое лицо и, открывая чемодан, извиняющимся голосом произнес:

- Добрый день, Петр Витальевич.

Грузная фигура генерального директора отвернулась от дорогого ноутбука. Петр Витальевич уставился на посетителя, пытаясь вспомнить, кто же из многочисленных сотрудников без приглашения заявился в его кабинет.

Сотрудники директору порой казались мельтешащими муравьями, озабоченными какими-то своими, мелкими проблемами – как платить кредит, на что жить и когда он, Петр Витальевич, наконец выплатит им зарплатные долги. Вспомнив об этом, он даже негодующе дернул усами - как важный, видавший виды таракан. Он никак не мог припомнить, чтобы в его организации трудился такой невзрачный человечек — и неожиданно его потуги оборвали два негромких хлопка.

Аркадий Ильич подошел к осевшему в кресле телу, на лице которого все еще оставалось недоуменное выражение, и привычно сделал контрольный выстрел — на всякий случай.

После этого он аккуратно положил пистолет на стол и вышел, прикрыв за собой дверь — лишь на миг задержавшись, чтобы открыть форточку, в которую билась, жужжа, маленькая муха. День был выходной, здание было практически пустым и на обратном пути Аркадий Ильич не встретил никого, кроме того же погруженного в дрему вахтера, который вместо прощания что-то недовольно пробурчал себе под нос.

Аркадий Ильич был с ним полностью согласен — он и сам не выходил бы сегодня на работу, но, как и домашнему пауку, ему тоже нужно было что-то есть.

Совесть молчала — ей за глаза хватало того, что утренний таракан все-таки ушел живым.

Открыл комод, вот первый коробок сразу норм.

История, поразительно похожая на мою. Было это в староглинянные времена, я был свеж, бодр и, в общем, не при сильно умной голове. То есть мне было девятнадцать, а в черепе гулял ветер.
Познакомился с мазелью, в интернете - Тиндеров тогда ещё не было, зато имелись Лавпланеты, мирымаилру, и прочий хтонический ужас счастливых постдиалаповских времён.

Не помню точно на каком ресурсе мы зацепились языками, да это и не важно.

Важно что на пути и в поисках хер пойми чего, она запнулась о меня.

Это было время, когда не модно было ставить фото на аватарки, ну вот и у неё было что-то мультяшное, сохранявшее инкогнито лица. Словом, не за внешние показатели я решился на свидание.

Тут надо сказать, что девица была престранная. Уже на этапе переписки бедный её мозг попадал в десятибальный ментальный шторм. Валяло лодку сознания с борта на борт, то в негатив, то в позитив, захлёстывало волной неванильной печальки. То что свистит у неё в снастях было ясно уже тогда, но я романтизировал всё что обладало слабым полом, был влюбчив, и не придал этому значения.

А подкупило в ней меня то, что была она натурой творческой. Рисовала. Иногда даже пела на людей. И заканчивала обучаться в архитектурном, чтобы получить диплом. И потом, как она утверждала, художественно красить стены. То есть рисовать на них всякое, и желательно за деньги.

Я и сам своего рода был вольный художник, так что мы сошлись на этой почве.

С полгода мы просто дружески общались, впрочем после тяжелого для меня разрыва с первой любовью я не сильно горел желанием с кем-то крутить роман.

Но вот она просит меня прислать фото, я шлю, она ах, а давай встретимся в реале? Я - ну ладно, а почему бы нет? Может вживую посмотрю как ты работаешь. Очень интересно.
На дворе горел пламенем сентябрь, лужи прикрылись янтарными листочками, убийца плакал, а сессия была не близко. Короче, настроение самое то.

И мы встретились. Конечно, поднутренним пространством я ожидал увидеть ну знаете, Годзиллу что ли. Все мы в курсе, как в среднем выглядят девушки, которые ставят на аву аниме-тян.
Но, мать, когда ее увидел, понял что ошибся.

Это чудо оказалось сероглазой блондинкою с волосами по острые лопатки. При феечной, такой хрупкой фарфоровой фигуре и остроносом лисьем лице.

Груди не было, с грудью не срослось. Ну и ладно, решил я, зато посмотри какая тонкая шея, какие крылья ключиц, ох ёмаё.

И крохотная задорная жёпка.

Словом, я слегка поплыл. Но очень скоро понял, что не туда куда мне думалось.

Скоро выяснилось что ей двадцать пять, а я-то младше, но мазель была как бы в курсе, а значит ей было как бы пофиг. На свидание-то не
я ее позвал, ну.

В общем неделю мы гуляли так, как друзья. Потом меня взяли за руку, тонкими прохладными пальцами. Это важный момент, смекнул я, поскольку если тебя взяли за руку, скоро наступит этап уже тебе брать за жо, то есть ягодицу.

А так как я поплыл, хоть и не отошёл ещё от предыдущего прекрасного создания, решено было брать за что полагается, когда настанет час.
Словом, рискнул. Ой зря...

Неделя рукаобрукухождения как-то затягивалась на месяц. Потом на два. Меня не звали в мастерскую, о которой так много пели. Мне не показывали работ, а я просил, бо очень интересно.

Домой, к слову, меня не звали тоже. Ещё быстро (спустя месяц, ага) я сообразил, что меня используют. Началось все с "а давай вместе сходим, ты донесёшь" (тут-то ничего такого, рад помочь), затем просьбы эволюционировали в "принеси, ты же знаешь где".

Когда я спросил почему мы, собственно, не бываем в гостях, мне ответили что живём-с с родителями, а я мол не хочу, чтоб они знали что я, их дщерь невинная с кем-то встречаюсь.

Да, так я узнал что мы встречаемся.

На что я резонно возразил, мол, раз мы встречаемся, то я б хотел узнать твоих родаков. И потом, у вас здесь не конезавод, а я не цыган, чтоб меня смущаться.

Вы не Монтекки, я не Капулетти.

На что был ответ: ненене, я не готова.

- А с моими?..

- Ты шо, это стресс, от которого я умру.

Словом, напрягли меня эти моменты знатно, как и то что всё решали за меня. Такого опыта у меня не было. Дело пахло драмой.

Но я чет не сдался, хоть и дулся как ёж рыба.

Со мной приключилась та же история что и с ТС, тоже свидание в центре, на которое она не явилась в принципе. А было начало лютой зимы. То есть мороженное не внутри, а снаружи, повсюду, да и сам я как мороженное. Сугробы, сука, арктические, буруны, торосы, полярники с бородами в сосульках.

На втором часу меня спасли панкующие нефоры, что тусили в домовой арке неподалёку. Меня отвели в дворничью подсобку, напоили водкой, и, роняя сопли все пели ой-йо, Кукушку, это вот всё.

Попутно я узнал, что девушка моя не придёт. Бо у нее пропало настроение. Понимаю. Подыхать во льдах ни у кого нет настроения.

А трубку она не брала, поскольку презирает такой вид общения.

Я понял, что сентябрь сгорел окончательно, этого времени мне хватило, и тощая жопа уже ну совсем не прельщала. За нее в принципе страшно было теперь браться. Мало ли.

Во гневе я писал ей отповедь, прям по пунктам перечислил всё. Даже немного нахамил, что зря.

Всё это было встречено ну прямо стеной непроницаемого равнодушия. Человек просто не видел претензий.

Я усилил нажим в надежде хоть на какую реакцию. Не, пофик.

Она планировала продолжать отношения как было, то есть вываливать на меня продукты своей депрессии. Молчать по три дня, чтобы как солнышко явиться с "привет, как дела?"

Потом я остыл, и в высоких отношениях случился новый этап. Меня показали подругам

По улице слона водили, ага

Не, реально, меня чуть ли не через день приглашали потусить в этом кафе, в том, сём. С подругами.

Я и сам стал, в общем, своего рода подругой. И можно было б сказать, что это было из корысти, но нет, эта женщина была из тех, что платила за себя.

Хоть я и предлагал.

Ну да не суть. В итоге, сквозь пол зимы этого сюра я решил что хватит. Я написал ей, Создание (обойдемся без имен), по-моему наша лодка отношений не затонула только потому, что смазана говном. Давай, покедова, у меня две пересдачи.

Она молча проглотила эту новость. С достоинством королевы. Мне так показалось на счастливые полмесяца.

Теперь я думаю, что она просто не прочитала. Кто-то может сказать мне:

- Ничтожество, женщин не бросают по смс.

И будет прав. Но, понимаете, до нее невозможно было дозвониться. Вообще. В принципе.
Короче, спустя время меня зовут на погулять. На что я изумлённо заявляю, что боле не вместе, не судьба, отстань.

- Разве? - был ответ. - Странно.

Да, пиздец странно, подумал я. И решил что эта Алиса в стране чудес вообще странная по сути. Не понятно было что ей надо. Чем живет. Про рисование я уж не верил, пахло пиздежом.

Я натурально начал думать, что у нее есть муж. Конспирация указывала на это.

И все разговоры об отношениях умело игнорировались.

Короч, я решил уйти в подполье, и больше никогда не отвечать.

Кажется, она не расстроилась.

Потому что объявилась следующим летом. Привези, пишет, ноты, которые я тебе одолжила.
Я перерыл бумаги, и в самом деле я нечаянно зажал книжку. А, решил я, нехорошо, надо отдать.
Поехал отдавать, знал где ее дом. Набираю номер. И, о, мне ответили! Поднимайся на такой-то этаж - пишет.

Ну я слегка удивлённый, поднимаюсь в это логово дракона. Готовлюсь реально к всему. Даже получить пиздов от хахаля - мне было известно, что брошенные женщины коварны.
Но вот мне открывает дверь она, макулатуру у меня забирают. Приглашают на чай, и нет бы мне уйти. Но я чет согласился.

В общем сидим на кухне, пьём. Я пырюсь на интерьер, интересно. Жара за окнами и тут.

Она в халате китайском. И вот этот халат меня смутил. Чето она начала то ногу показывать, то чуть распахнет его на груди, вроде "ой душно мне, душно".

И под этим делом виден комплект белья, и чулки на ногах видно - ещё б тебе не душно было, дура.

С запозданием сработало паучье чутье. На полчаса. А может на полгода.

Да, вообще, реакция у меня не как у змеи. Разве что как у мертвой.
Словом, я понял что по мне сейчас работает тяжёлая артиллерия, и, чтобы не сгинуть в этих окопах, пора съябывать.

Меня попросили задержаться, и даже снова взяли за руку. Но во мне вдруг проснулась такая воля к жизни, что я соврал, будто встречаюсь с девушкой.

По лестнице я ссыпался счастливый, как хер, пардон, в пизде.

К чему вся эта графомань. Щас будет панчлайн.

Проходит совсем немного времени после моего побега от этой шоушенки.

Она мне пишет, и пишет, совсем не как рептилоид. А нормально так, с эмоциями.

Почему, мол, вы меня бросили, чем я плоха, чем обидела вас и проч.

Ну я ей в двух словах отвечаю: "заебало + заебало".

- Ах, - отвечает, - тебя заебало! А как я страдала!

- Как!

- Во-первых, тебе не интересна я, и нужен был только секс.

- Чо-чо, - возмущаюсь, - да я, да я все время как святой был! Секс! Охереть! И в чем это проявлялось, хоть один случай...

- Пожалуйста, - отвечает, - помнишь как мы в машине твоей были и ты меня трогал за везде, намекал и делал доступной.

- Стоп, - пишу, - але, какая машина? Мы не были в машине, только в маршрутке. И потом, я в жизни из транспорта водил только велосипед, коня, ну ещё у отца на шее катался.

Возникла пауза. Я не ждал ответа.

Но он пришел.

- А, - написала она, - прости, я спутала.

Спутала, сцук! Триггерит с тех пор на светлые волосы. Даже усы блондинистые как вижу, хочется зажигалкой поджечь.

Без обид, усачи, это психотравма

На этом наше общение чето оборвалось.

Прошу простить за многобукв, кланяюсь, занавес