Наверное, все помнят гордость российской космонавтики 90-х годов — орбитальную станцию «Мир», которую отчего-то пришлось спешно затопить в 2001 году, в бездонных пучинах Тихого океана. Но эта история не о подвигах и достижениях позднего СССР, а об интересных и смелых людях, стоявших за этой титанической работой и свершениями и в неизвестности обеспечивавших работу этой гигантской штуковины, парящей в невесомости. И лучше всего об этом периоде истории бывшего СССР рассказывает поучительная история военного программиста Михаила, который имел звание майора, но однажды восстал против всей системы. Расскажем эту историю с самого начала.

Гордость отечественной космической отрасли

Перед полетом на орбитальный комплекс «Мир» французского космонавта Европейское космическое агентство (ESA) как никогда внимательно следило за работой аппаратуры российского космического комплекса «Мир». И уже тогда ESA было, мягко говоря, в шоке — один отказ станции сменялся другим, и французы вообще не понимали, как «всем этим» можно управлять дистанционно с Земли. Собственно, вся ежесуточная работа тогдашней смены, сопровождавшей «Мир», сводилась к неугасающей борьбе с отказом чего-либо, после чего сразу же следовал следующий отказ чего-то другого — и этот заведенный порядок носил уже какую-то печать обыденности для российских сотрудников ЦУПа. Надо признать, что уже тогда «Мир» дышал на ладан… Но люди ходили на работу, посылали экспедиции, и суть всей их активности за пафосными речами и официальными планами, как правило, сводилась лишь к одному — протянуть еще хотя бы немного, обеспечить живучесть стремительно устаревающей станции еще на месяц, на полгода и так далее.

Поднятие телеметрического канала

Желая сберечь деликатные нервы французов, а попутно и далеко не железные нервы партнеров, которые продолжали щедро оплачивать свои научные программы на борту «Мира», в ЦУПе приняли мудрое решение установить специальный веб-сервер, с которого отныне и навсегда начать транслировать в пучину глобальной сети Интернет в режиме реального времени все телеметрические данные о текущем состоянии станции. Защищенный доступ к этой трансляции был предоставлен всем европейским партнерам и космическим центрам ESA. Это решало две проблемы сразу. С тех пор все было относительно хорошо — на «Мир» слетало множество европейских (и не только) космонавтов, и все бы оставалось хорошо и дальше… но вот эти загадочные русские как-то вдруг решили затопить свою станцию. Ну, европейцы восприняли это отчасти с пониманием: если срок годности оборудования вышел, значит дальнейшая эксплуатация станции действительно невозможна и опасна, даже если оно (оборудование) и работает, согласно получаемым им данным, достаточно надежно и штатно…

Подземный стук

На фото: «Союз ТМ-24», пристыкованный к переходному отсеку орбитальной станции «Мир».

Но это было только необходимое вступление, а теперь сама история. И началась вся эта неприятная для нашего программиста Михаила история сразу с момента стремительного падения станции «Мир» в Тихий океан. После затопления Европейское космическое агентство, которое удаленно и круглосуточно мониторило работу российской космической станции, высказало свое недоумение по поводу продолжающейся трансляции потока телеметрических данных с… борта станции «Мир». Технически это выглядело так, будто все приборы станции, как обычно, работали в штатном режиме. Далее к французам присоединились уже немцы — они были немало удивлены, когда отмотали хронологию происходивших событий и установили, что при входе в плотные слои атмосферы температура и давление внутри станции «Мир» вообще никак не изменились. Окей, решили они — вначале все списали происходящее на задержку пакетов в сети и общую латентность сигнала, который сначала принимался со станции Россией и лишь потом ретранслировался в сеть. Но чем дальше, тем сложней было объяснять происходящее сетевой задержкой — телеметрические данные, из которых следовало, что на станции все в норме, продолжали поступать даже тогда, когда туристы уже вовсю собирали обломки в районе падения. Как известно, через шесть суток после падения станции ее обломки уже были выставлены на продажу на мировом аукционе eBay, а в это самое время зарубежные специалисты тихонечко с ума сходили от данных, получаемых с борта «Мира», — несмотря на незначительные колебания давления, все было в пределах нормы, разве что радиации было чуть-чуть больше обычного, но датчики освещения как раз показывали, что станция вошла в освещенную солнцем часть пространства… Короче, нормальные космические будни рядовой космической станции продолжались и дальше. На седьмой день, не выдержав, европейцы через РКА направили запрос российской стороне для разъяснения происходящего. Русские учтиво и лаконично успокоили своих иностранных коллег, заявив, что «непременно примут меры», после чего поток телеметрии резко прекратился. Подумав еще два дня, немцы решили написать еще один запрос, в котором попросили все-таки более подробно объяснить, что было причиной подобного инцидента. Из Москвы опять быстро пришло невнятное послание, что «это все хакерские проделки», но спасибо за беспокойство, коллеги, мы справились своими силами, опасность уже позади.

Интрига набирает обороты

На фото: блоки станции «Мир».

Сначала немцы долго думали над ответом и даже стали как-то уже тихонько успокаиваться, но сигнал с борта станции «Мир»… снова возобновился! Снова пошло все обилие технических данных о параметрах работы пилотируемой станции и ее оборудования, посыпались мегабайты данных измерений, на этот раз изменилось лишь одно — теперь сигнал не был зашифрован и велся совершенно открыто на всю сеть, то есть любой желающий без какого-либо пароля мог подключиться и получать информацию… с борта затопленной неделю назад советско-российской космической станции. И тут европейцы уже как-то совсем забеспокоились. Одновременно с этим на центральном веб-сервере ЦУПа появилось необычное сообщение, где неизвестный никому программист-майор Михаил на чистом русском языке среди вороха англоязычных материалов и пресс-релизов костерит свое руководство и, в частности, как бы между строк объясняет суть происходящего. Впрочем, его месседж продержался недолго — уже через пару часов эта загадочная страничка с посланием «мировому сообществу» навсегда исчезла с веб-сайта Роскосмоса.

Разгадка телеметрического феномена

На фото: модель орбитальной станции «Мир» в Государственном Политехническом музее.

Выяснилось, что, когда европейцы стали сильно интересоваться у российских коллег насчет серии отказов их аппаратуры и хронических неполадок на станции «Мир», что как бы ставило под вопрос бесперебойность финансирования целого ряда зарубежных научных программ и совместных проектов, русские, недолго думая, написали программу, которая рандомно генерировала все телеметрические данные со станции, полностью эмулируя ее работу, и при этом диапазон колебаний всех параметров не выходил за рамки допустимого и разумного. На самом деле станция «Мир» буквально умирала, долго и мучительно, и посылаемые туда пилотируемые экспедиции неоднократно спасали ее от очередного паралича — по  некоторым неофициальным свидетельствам, на это уходила львиная часть времени каждого экипажа. И когда все-таки было принято историческое и официальное решение о ее затоплении, ситуация зашла уже настолько далеко, что в светлом будущем российской космонавтики отчетливо виднелась прямая опасность того, что «Мир» буквально рассыплется на части, и тянуть с его затоплением было смертельно опасно. Еще раз стоит напомнить, что на этом фоне ежедневной героическо-трагической борьбы российского народа за видимость работы ее космической станции на Запад исправно тек непрерывный трафик идеальных телеметрических данных о состоянии станции, что давало возможность исправно подрабатывать в качестве великой космической державы во множестве совместных научных проектов.

На фото: почтовая марка СССР 1990 года с изображением станции «Мир».

После внезапного затопления станции за ворохом важных событий руководство управлением полетов как-то совсем позабыло про этот телеметрический генератор, потоки мусорных данных с которого по-прежнему очень внимательно и круглосуточно изучало экспертное сообщество Европы. Спустя два дня, после официального запроса из Европы, генератор был найден вместе с его программистом, а затем благополучно отключен. Но как и было обещано европейским коллегам, были приняты «соответствующие меры» — в данном случае в отношении недоглядевшего за «этим делом» программиста. В реальности это выразилось в том, что программист — создатель программы был дисциплинарно наказан, но самое страшное для него — он был выкинут из очереди на получение ведомственной квартиры, ради которой, собственно, он стойко и переносил «все тяготы армейской жизни». Получив такой подарок от взбешенного руководства, через пару суток он самолично опубликовал на официальном веб-сайте ЦУПа свое сообщение с разъяснением происходящего и в подтверждение выложил исходники самого генератора, написанного, кстати, на популярном в те времена языке «Турбо Паскаль».

На фото: станция «Мир» 12 июня 1998 года.

Эта месть была просто ужасной по силе. По репутации Роскосмоса был нанесен мощнейший удар: педантичные европейские ученые, годами колупавшиеся в тоннах цифр, порожденных за эти годы плодовитым отечественным бредогенератором, и строившие свои сложнейшие модели на основе поведения далекой и загадочной русской станции, были просто шокированы такой… беспринципностью со стороны ведущей мировой аэрокосмической державы.

На фото: траектория полета станции и место затопления.

К сожалению, неизвестно, что стало в итоге с тем храбрым майором-программистом, который посмел рассказать миру правду. Журналисты ИТАР-ТАСС, которые расследовали этот инцидент, говорят, что в ответ на произошедшее по ведомству, где работал бедолага-программист, прокатились целые волны репрессий.

На фото: эмблема орбитальной станции «Мир».

Уж военные такого самовольства своих подчиненных никому не спускают с рук: и, поскольку немногочисленная молодежь сбежала, дружно уволившись «по собственному желанию», нескольким сотням оставшихся военнослужащих ЦПК имени Ю.А. Гагарина было заявлено, что размеры их текущих или будущих пенсий будут пересмотрены в сторону уменьшения. Особенно это касалось сотрудников отдела военно-прикладной тематики, где и работал восставший против системы храбрый программист.

26 сентября 1997 года с космодрома им. Джона Кеннеди стартовал шаттл «Атлантис». Корабль отправился к станции «Мир» с миссией STS-86. Длительность полёта шаттла с международным экипажем составила 10 суток 19 часов 20 минут.

1 октября 1997 года Владимир Титов стал первым российским космонавтом, выполнившим выход в открытый космос с борта шаттла в американском скафандре. Длительность выхода — 5 часов 1 минута.

В состав международного экипажа вошли американские астронавты Джеймс Уэзерби, Майк Блумфилд, Скотт Паразински, Венди Лоуренс, Девид Вольф, французский космонавт Жан-Лу Кретьен и российский космонавт Владимир Титов.

Целью полёта «Атлантиса» была доставка на «Мир» грузов, ремонтного оборудования и инструментов дооснащения. В это время на борту станции космонавты Анатолий Соловьёв, Павел Виноградов и астронавт Майкл Фоул устраняли серию аварий. Затем, совместными усилиями космонавты и астронавты смогли обнаружить точные очаги повреждения модуля «Спектр» после столкновения с «Прогрессом М-34».

На фото по часовой стрелке от 12:00: Майк Блумфилд, Майкл Фоул, Венди Лоуренс, Джеймс Уэтерби, Павел Виноградов, Скотт Паразински, Анатолий Соловьёв, Владимир Титов, Девид Вольф и Жан-Лу Кретьен.

По материалам ЦПК

В Туле в возрасте 80 лет скончался советский и российский врач-космонавт Валерий Поляков. Об этом сообщил Роскосмос в понедельник, 19 сентября. Поляков вошёл в историю как человек, совершивший самый долгий космический полёт — 437 дней. Важно, что и полёт, и вся его работа преследовала конкретную цель — выяснить возможность полёта человека на Марс. Pro Космос рассказывает про этапы его жизни.

Путь в космос

Валерий Поляков родился 27 апреля 1942 года в Туле. Стал увлекаться космическими полётами с детства.

«Мне тогда было 15 лет, и я вместе с родителями наблюдал за первым в мире искусственным спутником Земли в 1957 году... Мы в кружке радиолюбителей Дворца пионеров собирали радиоприемники, ловили его сигнал «бип-бип». Но тогда о том, чтобы стать космонавтом, не могло быть и речи…», — вспоминал Валерий Владимирович.

Окончив школу в 1960 году, он решил связать свою жизнь с медициной — поступив в Первый Московский медицинский институт. Ему повезло — уже будучи студентом, в толпе сверстников он встречал Юрия Гагарина на Красной площади. Институт он окончил в 1965 году, со специализацией на проблемах тропических болезней. После — работал во Всесоюзном НИИ социальной гигиены и организации здравоохранения имени Н. А. Семашко, в Главном управлении космической медицины Минздрава СССР и даже врачом неотложной скорой помощи.

Полёт в космос первого в мире врача-космонавта Бориса Егорова в 1964 году «окрылил» Полякова. В 1969 году он предпринимает первую попытку поступить в отряд космонавтов. Начинается его общекосмическая подготовка.

Космическая медицина

В конце 1960-х гг. отрабатывались полёты на Марс в наземных экспериментальных комплексах Института медико-биологических проблем (ныне ИМБП РАН). Первый подобный эксперимент был проведён в период с ноября 1967 по ноябрь 1968 года. Во время этого годового медико-технического эксперимента (известного как «Год в земном звездолёте») проводилось испытание систем жизнеобеспечения и оценка возможности обитаемости в гермообъекте с изоляцией трёх испытателей. Вдохновившись, Валерий поступает в аспирантуру ИМБП в 1971 году, и до конца жизни связывает свою жизнь с космической медициной, чтобы осуществить свою мечту — отправиться на Марс.

«Три года пришлось ждать до 1972 г., когда Государственная межведомственная комиссия уже окончательно приняла нас [с Георгием Мачинским и Львом Смиренным, прим. ред.] в отряд, — рассказывал Валерий Поляков. – Хотя до этого мы занимались и общей космической подготовкой, и специальной медицинской, и тренировками к космическим полетам».

Опыт работы в экстремальных условиях и участие в испытаниях, проводившихся в ИМБП, сыграли свою роль при поступлении в космонавты — 22 марта 1972 года Полякова зачисляют в первую группу отряда космонавтов ИМБП. Начинает сверхинтенсивная подготовка — врач-космонавт освоил все виды неотложной помощи в космосе:

— хирургия;

— терапия;

— лечение травм и ожогов;

— микрохирургия;

— и даже реанимация!

Большое значение имела и психологическая подготовка, благодаря которой будущий космонавт стал психотерапевтом и психиатром. Все это должен был знать и уметь врач в длительной экспедиции (в том числе и на Марс).

А теперь – на орбиту

В 1979 году подготовка воздаётся — Полякова назначают в основной экипаж нового корабля. Он должен был полететь на «Союзе Т-3» на станцию «Салют-6» вместе с Василием Лазаревым и Геннадием Стрекаловым. Но, из-за срочных ремонтных работ на станции старт врача был отложен — полетели Леонид Кизим, Олег Макаров и Геннадий Стрекалов. В июне 1983 года Полякову вновь улыбнулась удача — он начал готовиться к полёту уже на «Салют-7» вместе с врачом Всесоюзного кардиологического научного центра Олегом Атьковым. Но, в тот полёт Валерий Владимирович остался в дублёрах — в космос отправился Атьков, который сразу поставил новый рекорд продолжительности полёта. Олег Юрьевич пробыл в космосе 236 суток 22 часа 49 минут, изучая и использую новую аппаратуру для оценки состояния космонавтов и поддержания их здоровья.

Пройдя длительную подготовку, Поляков абсолютно был уверен в том, что полёт на Марс займёт около полутора лет, и его можно будет выполнить без особых технических решений — только за счёт внутренних резервов натренированного человеческого организма. Как настоящий врач он предложил испытать на себе возможность пребывания на орбите такой длительности. Его предложение нашло отклик в руководстве — для полуторагодового полёта на станции «Мир» стали готовиться три врача-космонавта отряда ИМБП: Валерий Поляков, Герман Арзамазов и Александр Бородин. В августе 1987 года они приступили к подготовке.

Долгожданный старт с Байконура для Полякова состоялся в августе 1988 года на «Союзе ТМ-6» по программе 3-й экспедиции посещения станции «Мир». Он отправился в космос вместе с Владимиром Ляховым и первым афганским космонавтом Абдулом Ахадом Момандом. Ляхов и Моманд спустя несколько дней вернулись на Землю, а Поляков присоединился к Владимиру Титову и Мусе Манарову, совершавшим первый в мире годовой космический полёт. В декабре 1988 года Титова и Манарова сменили Александр Волков и Сергей Крикалёв — Поляков продолжил полёт уже с ними. По плану, после их отбытия врач-космонавт должен был продолжить полёт и возвратиться в октябре 1989 года, но произошло непредвиденное. В ходе испытаний на Байконуре был поврежден космический корабль, который готовили для следующего экипажа. Госкомиссия решила отложить очередную экспедицию, а «Мир» законсервировать — Валерий Владимирович вернулся домой вместе с Волковым и Крикалёвым на «Союзе ТМ-6». Вместо полутора лет его экспериментальный полёт продлился 240 суток 22 часа 34 минуты 47 секунд. Но Поляков на этом не остановился.

В начале 1990-х гг. проекты «Мир-2» и «Фридом» ещё не срослись на бумаге в Международную космическую станцию. И американские астронавты, окрылённые началом сотрудничества по программе «Мир—NASA», вовсю стояли «в очередь» на рекордный полёт на своей будущей станции «Фридом». Тогда планировалось на основе сотрудничества с Россией совершить 13-месячный полёт на борту международно-американской станции. Об этом стало известно Полякову, после чего он напрямую обратился к генеральному конструктору НПО «Энергия» Юрию Павловичу Семёнову.

«Юрий Палыч, ведь совершенно ясно, если обскачут, то уже не догоним, и нужно что-то предпринимать уже сейчас. Перед вами человек, который готов полететь на полтора-два года и доказать на себе, что мечту Королёва о полете на Марс можно осуществить, с медицинской, физической и психологической точек зрения», — заявил Поляков генконструктору.

Врач-космонавт тогда заверил Семёнова, что в экспедиции можно будет отработать методики поддержания в длительном полёте. А что самое важное — Поляков лично мог бы оказать поддержку космонавтам, совершающим полугодовые полеты, как бортовой врач.

«Медицинское обеспечение экипажей будет более эффективным, потому что врач будет рядом, на борту. Экспедиции будут меняться, а я буду оставаться», — настаивал Поляков.

В то время планировались полёты интернациональные полёты космонавтов из разных стран, разного пола, рас и религий. Космонавт-исследователь был готов изучить на них смешанные модели будущих марсианских экипажей. Его квалификация и опыт врача широкого профиля позволяли оказывать практически любую медицинскую помощь, используя бортовые медицинские средства. Валерий Поляков был в себе совершенно уверен, и его уверенность передалась Юрию Павловичу Семёнову. Озадачив идеей длительного полёта гендиректора Российского космического агентства Юрия Николаевича Коптева, Поляков получил и его поддержку — началось всестороннее планирование.

8 января 1994 года на корабле «Союз ТМ-18» к станции «Мир» отправились Валерий Поляков, Виктор Афанасьев и Юрий Усачёв. Когда Афанасьев и Усачёв вернулись на Землю, Поляков продолжил полёт с Юрием Маленченко и Талгатом Мусабаевым, а после них — с Александром Викторенко и Еленой Кондаковой.

Хоть полёт Полякова и был сокращён, но всё равно продолжался рекордные 437 суток 17 часов 58 минут и 32 секунды. Это самый длинный полёт за всю историю космонавтики, и он не побит до сих пор.

Марс возможен: выводы из сверхдолгого орбитального полёта

За время полёта Поляков получил колоссальный опыт, наблюдая и анализируя процесс адаптации к невесомости не только коллег, но и гостей станции — астронавтов Ульфа Мербольда из ESA и Нормана Тагарда из NASA. Врач-космонавт вёл всесторонние наблюдения и проводил эксперименты, работал с экипажами, отслеживая их психофизиологическое состояние, изменения иммунной системы, активность головного мозга. Особенно пристальное внимание он уделил адаптации женского организма — Елена Кондакова тогда как раз совершала свой первый полёт.

Самый главный эксперимент Поляков провёл на себе — он исследовал свой собственный организм. По его мнению, летать можно очень долго (вплоть до предела по облучению), но главное при этом не давать организму полностью адаптироваться к невесомости. Поляков мучил себя и подопечных на тренажерах — полтора литра пота и пару килограммов необходимо было сгонять каждый день. Невесомость не простит расслабления.

«Я сопротивлялся невесомости со всей пролетарской ненавистью. Поэтому вернулся в очень хорошей форме. На своих ногах вышел из спускаемого аппарата, отстранил поисковиков-спасателей, даже врачей, чтобы доказать практически безграничные возможности человеческого организма. А логика такая: человек на Марсе в скафандре будет весить столько, сколько на Земле без скафандра [гравитация на Марсе составляет 38% от земной, прим. ред.]. Поэтому, если я самостоятельно выйду из спускаемого аппарата, самостоятельно сделаю сколько-то шагов, то тем самым докажу, что на поверхности Марса я тоже был бы дееспособен», — вспоминал Валерий Поляков свой рекордный полёт.

В 14-месячном полете врач-космонавт получил дозу радиации около 130 миллизивертов. Согласно профессиональным требованиям, предельная доза для месячного космического полета равняется 150 миллизиверт, для годовой экспедиции ― 300 миллизиверт. По оценке Полякова, в полёте до Марса и обратно набралась бы примерно такая же доза. «Я, если хотите, живое доказательство того, что полет на Марс вполне безопасен», — заявил Поляков, вернувшись на Землю.

Подвиги Валерия Владимировича достойно оценены государством, он — один из немногих, кто имеет звания и Героя Советского Союза, и Героя России. При этом, он был космонавтом 1-го класса. Обычно это звание присваивается космонавтам, которые совершили как минимум три полёта, но Поляков побывал в космосе всего два раза. Причиной стал рекордный полёт Полякова, а в общей сложности он пробыл в космосе 678 суток 16 часов 32 минуты — наберётся на четыре полноценные экспедиции на орбиту.

После отряда

Валерий Владимирович ушёл из отряда космонавтов ИМБП после прохождения послеполётной реабилитации в 1995 году. Его опыт внес неоценимый вклад в развитие космической медицины.

После полёта Поляков, продолжая работать замдиректора ИМБП по науке, курировал вопросы медицинского обеспечения космических полетов и разработки медико-биологических аспектов полётов на Марс, принимал активное участие в развитии международного сотрудничества в области космической медицины.

В 1998 году он защитил докторскую диссертацию, а в 1999 году ему было присвоено учёное звание профессора. В 2000 году врач-космонавт Поляков принимал участие в международном эксперименте SFINCSS (наземная имитация полёта на МКС), проводимом в ИМБП. Его участие сыграло важную роль, так как позволило оценить эффективность такой модели космического полета со стороны человека, имеющего опыт реальных космических полетов.

Большое внимание Валерий Поляков уделял и подготовке молодых кадров, читал лекции для аспирантов в ИМБП РАН, активно работал со студентами. Стал автором более 50 отечественных и зарубежных публикаций, посвященных проблемам космической биологии и медицины, вопросам медицинского обеспечения космических полётов, а также результатам научных исследований и экспериментов, полученных в длительных космических полётах.

Валерий Владимирович Поляков награжден орденом Ленина, медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, медалью «Золотая Звезда» Героя Российской Федерации, орденами «Солнце Свободы» (Афганистан), Почётного легиона (Франция), «Парасат» (Республика Казахстан), медалями Роскосмоса, ФК РФ и др.

Редакция Pro Космоса скорбит вместе со всеми о кончине Валерия Владимировича. Верим, что результаты его трудов позволят человеку высадиться на Марсе.

9 сентября 1956 года родился Анатолий Арцебарский — лётчик-космонавт СССР, лётчик-испытатель, Герой Советского Союза. Совершил единственный полёт в космос под «самый закат» Советского Союза, за который получил последнюю Золотую Звезду СССР среди космонавтов.

Интересно, что полёт «Союза ТМ-12», стартовавшего 18 мая 1991 года, стал полон примечательных событий. Анатолий Арцебарский был командиром экипажа. С ним отправились в космос Сергей Крикалёв и Хелен Шарман. Шарман стала первой женщиной-космонавтом Великобритании. Арцебарский — последним Героем СССР среди космонавтов, а Сергей Крикалёв — первым Героем Российской Федерации вообще.

Дело в том, что полёт произошёл на смене эпох: 26 декабря 1991 года СССР перестал существовать. Последнее присвоение Героя Советского Союза произошло 24 декабря 1991 года, а начиная с 20 марта 1992 года присваивалось уже звание Героя Российской Федерации. Крикалёв после этого полёта стал «последним гражданином» Советского Союза, потому что улетал из СССР, а вернулся уже в Россию. Шармен вернулась на Землю на «Союзе ТМ-11» вместе с Виктором Афанасьевым и Мусой Манаровым. А Крикалёв и Арцебарский остались на «Мире».

В целом, программа девятой основной экспедиции состояла из экспериментов по астрономии, биологии, химии, наблюдению Земли, космической технике, материаловедению и медицине. Проводились:

— научные эксперименты;

— работы по обслуживанию станции;

— профилактические работы;

— замена приборов;

— шесть выходов в открытый космос.

А также установлен знаменитый «последний» флаг Советского Союза.

Анатолий Арцебарский вернулся из космоса 10 октября 1991 года, после чего недолго работал в отряде, уволился и занялся научной и политической деятельностью.

5 августа 1941 года родился Леонид Кизим —летчик-космонавт СССР, кандидат военных наук и дважды Герой Советского Союза.

С 1965 г. началась его служба в Центре подготовки космонавтов, где он прошёл путь от слушателя-космонавта до инструктора-космонавта-испытателя и командира группы космонавтов-исследователей. Был дублёром командиров «Союза Т-2», «Союза Т-6» и «Союза Т-10-1». Одновременно со службой учился в Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина, которую окончил в 1975 г.

Свой первый полёт он совершил с 27 ноября по 10 декабря 1980 г. в качестве командира экипажа «Союза Т-3» и станции «Салют-6» с бортинженером О. Г. Макаровым и космонавтом-исследователем Г. М. Стрекаловым. В ходе полёта производился ремонт системы терморегулирования станции.

Его второй полёт в качестве командира экипажа «Союза Т-10» и станции «Салют-7» состоялся с 8 февраля по 2 октября 1984 г. с бортинженером В. А. Соловьевым и космонавтом-исследователем О. Ю. Атьковым по программе ЭО-3. В ходе полёта Кизим выполнил шесть выходов в открытый космос с целью ремонта топливных магистралей станции. Экипаж вернулся на Землю на «Союзе Т-11».

Третий полёт — «Союз Т-15» и первая основная экспедиция на станцию «Мир» с 13 марта по 16 июля 1986 г. вместе с бортинженером В. А. Соловьевым. Космонавты впервые в мире совершили перелет на корабле с одной станции («Мир») на другую («Салют-7») и обратно. Экипаж выполнил расконсервацию базового блока «Мира», совершил два выхода в открытый космос с борта «Салюта-7» для развёртывания и испытания раздвижной фермы.

Общая продолжительность трёх полётов — более 374 суток с восьмью выходами в открытый космос (суммарно более 30 часов).

Леонид Кизим скончался 13 июня 2010 г. в Москве на 69-м году жизни, похоронен на Троекуровском кладбище.

По материалам РГАНТД

1 августа 1990 года с космодрома Байконур стартовала ракета-носитель «Союз-У2». Она вывела в космос корабль «Союз ТМ-10», который отправился к орбитальной станции «Мир». В экипаже было двое Геннадиев Михайловичей — командир Манаков и бортинженер Стрекалов. Корабль причалил к модулю «Квант» спустя два дня — 3 августа.

В течение месяца космонавты занимались подготовкой к выращиванию кристаллов, вели технологические эксперименты, фотографирование Земли на аппарате «Природа-5» и визуальное наблюдение за поверхностью планеты. В программе полёта были отработаны 3 выхода в открытый космос.

Прилёт сопровождался сюрпризом — в контейнере с перепелами, которых привезли на «Союзе ТМ-10», обнаружили пёстренькое яичко. Возможно, это было первое яйцо, снесённое в космосе! Это был первый пример размножения в космосе животных, стоящих на столь высокой стадии развития. Понятно, что при полётах в дальний космос будет необходимо создавать самоподдерживающиеся экосистемы. И одно из главных условий для этого — воспроизводство участников. Если проще — чтобы не морозить тонны мяса в дальний полёт, можно организовать птицеферму, но сначала надо убедиться, что размножение птиц в космосе возможно.

Хлопот птицы доставили много. Они требовали постоянного ухода, а кормить их можно было только с рук. Как рассказал предыдущий экипаж «Союза ТМ-10» из Соловьева и Баландина (с ними пересеклись Манаков и Стрекалов) с которыми перепела вернулись на Землю, «если эксперимент продлить на всю основную экспедицию, то для этого нужен специальный член экипажа».

В конце экспедиции Манаков и Стрекалов, вместе с японцем Тоёхиро Акиямой — первым в истории журналистом в космосе, прибывшим в составе экипажа «Союз ТМ-11» 4 декабря 1990 года, занимались установкой ТВ-оборудования.

По материалам РГАНТД и «Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди / под редакцией Ю. М. Батурина. – Москва: Издательство РТСофт, 2005. – 752 с.: ил.»