— Вон, смотрите, опять этот помоечник около мусорки ошивается, — показала Юля пальцем на мужичка в синей кепке и в растянутой футболке. Он наворачивал круги вокруг баков и попеременно посматривал то на стоявший рядом крупный мусор, то на свои наручные часы.
— Я заметила. Он туда как в магазин ходит, — ответила Ира, скорчив брезгливую гримасу при виде мужчины.
Две женщины выгуливали своих собак на огражденном со всех сторон газоне.
— Он ведь в моем подъезде живёт. И всё это тащит в свою квартиру. Представляю, какая там антисанитария, — продолжала Юля, потянув за поводок пса, который выкапывал что-то из земли, разбрасывая в стороны ровно скошенную траву. — Вчера спускаюсь по лестнице, а он бежит навстречу и улыбается во все тридцать два, как умственно отсталый. «Чегой-то вы такой веселый сегодня?» — спрашиваю у него. «Нашел, — говорит, — какой-то замечательный shit. Надо рулетку взять, измерить». Никогда не думала, что всякий shit еще измерять нужно.
— А я вчера видела, как он в соседнем дворе у мусорки ботинки примерял. Представляете? А если они с покойника? Бр-р-р. — Женщину передернуло от представленной картины.
Как только собаки закончили свои дела, их хозяйки перешагнули через ограждение и потащили питомцев к дому, оставив продукты их жизнедеятельности в качестве удобрения газона. По дороге женщин обогнал тот самый помоечник. В руках у него был вертикальный пылесос.
— Дамы, простите, — крикнул, обернувшись, мужчина, — чуть не задел вас. Взгляд у него был вороватый и очень возбужденный.
— Видали идиота? — улыбаясь, кивнула собачницам вылезающая из машины Вероника — бизнесвумен и владелица самой большой квартиры. — Я этот пылесос выкинула с утра. Он не работает. А этот дурачок всё к себе тащит. Видимо, мозгов совсем нет, раз не понимает, что люди выкидывают вещи не просто так.
Женщины понимающе заулыбались.
— А мне его даже жалко, — сказала Ира. — Бедный человек, живёт в куче мусора…
— Нечего его жалеть, — встрял в разговор мордастый, вечно пахнущий колбасой дядька, который жил на первом этаже. Он возвращался с работы, держа в руках два больших пакета, с которых что-то капало. — От него в нашем доме уже тараканы завелись.
— Тараканы? — испуганно вытаращила глаза Юля.
— Ага, и клопы, — сказав это, мужчина почесался. — Я тут видел, как он какое-то кресло с помойки ночью волочил, вот и притащил нам «подарочки». Так что ждите в скором времени гостей из вентиляции.
— Кошмар! — Юля потянулась за телефоном. — Надо что-то делать! Вызывать полицию, требовать принудительного выселения!
Она уже начала набирать номер стражей порядка, но Вероника ее остановила:
— Чтобы такое требовать, надо для начала собрать подписи, — с умным видом произнесла она. — Я напишу в общедомовом чате.
***
Лёва бежал домой, держа в руках новенький немецкий пылесос, который только что забрал с помойки вместе с зарядным устройством. Он сорок минут ходил возле него, ожидая, что хозяин передумает и вернется. Ему всегда казалось странным, что люди выкидывают такую хорошую технику на свалку. Выждав положенное время и не встретив того, кто предъявит права на имущество, Лёва счёл необходимым немедленно спасти пылесос от незаслуженного позорного уничтожения.
Неделя вообще выдалась очень богатой на хорошие находки. Вчера Лёва прогуливался по району и увидел на крышке мусорного бака коробку из-под обуви. Открыв её, он обнаружил внутри пару ботинок весьма солидного фасона. Судя по этикетке и специальным шарикам с селикагелем внутри, обувь была новая и к тому же итальянская.
Самый приятный момент был в том, что ботинки идеально подходили по размеру. На миниатюрные ноги Лёвы редко находилась подходящая обувь. По его мнению, именно размер сыграл решающую роль в судьбе выброшенных ботинок.
Про кресло, которое Лёва тащил ночью домой, было особенно приятно вспоминать. Богатенькие соседи переезжали в другой город. Грузчики полчаса пытались засунуть кресло в «газель», но, недополучив в своё время навыков игры в тетрис, так и не смогли упаковать его в машину. Хозяин кресла легко махнул рукой, и мебель была безжалостно оставлена на улице. Водитель «газели» собирался после поездки вернуться за ней, но Лёва не дал ему такого шанса.
Но самой неожиданной находкой был мебельный щит из ореха, который вообще неясно как оказался на помойке. Месяц назад Лёва как раз нашёл металлический каркас журнального столика. Судя по осколкам, которые валялись рядом, столешница его разбилась, а каркас попросту выкинули.
Лёва не поверил своему счастью, когда увидел благородную деревяшку, небрежно заваленную старыми демонтированными окнами. Оставалось только понять, подходит ли размер. Но и в этот раз повезло. Размер вписывался в пропорции, а сам щит идеально вписывался в интерьер.
***
Социально ответственные соседи тем временем вовсю боролись за выселение Лёвы из его жилплощади. Подписи собирались стремительно. Люди давно заметили странное поведение одного из жильцов. Они с ужасом представляли, как в их подъезде разрастается настоящая свалка. Воображение рисовало горы хлама, над которыми летают вороны и чахнет душевнобольной человек без желания и возможности жить как все нормальные люди.
Подписи сработали. Помимо полиции, Лёвой заинтересовались врачи городского дурдома. В помощь участковому они направили своего человека для проведения экспертизы, которую, без сомнения, Лёва должен был провалить.
Одним будничным вечером толпа людей, возглавляемая лейтенантом полиции и врачом психдиспансера, собралась возле двери помоечника.
В воздухе чувствовалось напряжение. Люди готовились увидеть страшное. На лицах соседей сидели медицинские маски, на руки были натянуты перчатки. Носы щекотал запах антисептика.
Лёва открыл дверь лишь после третьего звонка.
— Простите, не слышал — пылесосил. У меня дома такой бардак, — смущенно признался Лёва.
— Мы же говорили вам! — послышался голос Юли с задних рядов.
— Разрешите войти, — сказал полицейский и, не дожидаясь ответа, зашел в квартиру.
Следом за ним хлынул поток соседей. У Лёвы не было шансов отказать, да он и не пытался. В прихожей стоял полумрак, пахло кофе, из винтажного винилового проигрывателя, что стоял в углу на столике, доносились звуки джаза.
Люди молча разглядывали квартиру помоечника.
— На первый взгляд ничего такого, — оценил вслух обстановку участковый.
Кто-то щелкнул выключателем, и прихожую залил свет модной люстры, висевшей на потолке. Люди молчали, всё ещё надеясь увидеть горы мусора, которые Лёва мастерски где-то скрывал.
— Это что, Salvatore Ferragamo? — спросила у присутствующих Вероника, взглянув на ботинки Лёвы, которые она заметила на коврике. И сама себе ответила: — Ну да, они. Я мужу такие же покупала в Италии на день рождения, стоят кучу денег.
Участковый смущенно поежился, взглянув на свои старые стоптанные туфли.
— Ну что вы столпились в дверях, проходите, — предложил Лёва незваным гостям.
Люди быстро распространились по квартире, как вирус в закрытом помещении, и принялись разглядывать всё вокруг, словно зашли в музей. На стенах висели картины весьма талантливых художников, в модных горшках произрастали редкие цветы, которые Лёва нашел на улице в плачевном состоянии и сумел выходить. Вся мебель здесь выглядела дорого и отлично гармонировала с остальным интерьером.
— Ничего себе, — присвистнул врач, вызванный по больную душу помоечника. — Откуда у вас все эти издания? Их выпускали ограниченным тиражом — настоящее сокровище! — Он рассматривал книги на самодельном стеллаже в стиле лофт, который Лёва сделал из того, что нашел на свалках.
— Какой-то молодой человек выносил их мешками на помойку. Сказал, что остались в бабкиной квартире, которую он получил в наследство. Можете почитать в моем новом кресле, — и Лёва показал на солидную мебель в углу комнаты.
Пока люди осматривали его жильё, Лёва взял в руки пылесос и прошелся им по коврику в прихожей.
— Он что, работает?! — удивленно спросила Вероника.
— Ну да. Нужно было просто вытряхнуть мусор из забившегося контейнера, — пожал плечами Лёва, продолжая пылесосить.
— Я думала, что современным пылесосам это не требуется, — искренне недоумевая призналась женщина.
— Вы всё это нашли на помойках? — спросил полицейский.
— В основном да. Люди часто выбрасывают хорошие вещи, купив что-то еще лучше. Не вижу ничего плохого в том, чтобы их забрать.
— Да он вам пыль в глаза пускает! — прорвался вперед сосед с первого этажа, разнося по округе аромат колбасы. — У него тараканы тут бегают и клопы. Полная антисанитария!
— А докажете? — сурово посмотрел на него полицейский.
— Пойдемте ко мне, я этажом ниже живу! Они ко мне через вентиляцию от него бегут! Я покажу!
Люди еще немного походили по чистой, стильной квартире своего соседа, разглядывая разные диковины, которые тот годами собирал на свалках, и, шепотом переговариваясь о возможной стоимости вещей, вышли в подъезд.
Теперь вся делегация спустилась на первый этаж, чтобы убедиться в правоте слов обвинителя. Гордо распахнув свою дверь, мордастый дядька пригласил всех полюбоваться на причиненный ему соседом-помоечником ущерб.
Внутри квартира и вправду выглядела весьма ущербно: черные от следов ботинок полы, крошки еды, разбросанные повсюду, застывший жир на холодильнике, столе и кухонном фартуке. Из забитой грязной посудой раковины вот-вот должна была вывалиться тарелка. В туалете медленно разрасталась лужа под унитазом. От стоявшего внутри запаха наворачивались слёзы. Насекомые действительно чувствовали себя здесь как в раю и вольготно перемещались по стенам, потолку и полу, не стесняясь гостей.
— Вот видите! Что я вам говорил! — показывал мужчина на тараканов.
— Ага, видим, — кивнул врач. — Пойдёмте к нашей машине, обсудим более детально ваши возмущения. — И выбежал из квартиры, закрывая нос рукой.
— Я так понимаю, что заявление можно порвать? — спросил участковый у инициативной группы.
Женщины пристыженно опустили глаза.
***
Рано утром, пока город еще только лениво протирал свои заспанные глаза, Лёва вышел на свой ежедневный обход, надеясь найти очередной выброшенный на свалку бриллиант. Ещё не успев дойти до родной помойки, он заметил суету и услышал шум. Подойдя ближе, Лёва увидел, как его соседка по подъезду Юля вытаскивает из кучи досок какой-то скрученный ковёр.
— Что вы делаете? —озабоченно спросил Лёва.
— Да вот. Шла себе, никого не трогала. Смотрю, за досками коврик валяется. Мне-то самой не надо, — неубедительно соврала она, — так… может, кому пригодится. Жалко же. Коврик-то на вид очень неплохой.
— Ага, — согласно кивнул Лёва и немного расстроенно пошёл дальше.
В соседнем дворе семейная пара вытаскивала из помойки хорошего вида кухонный уголок.
— Соседи, вы чего это? — чувствуя нарастающую тревогу, спросил Лёва.
— Да вот, гуляли с собакой, а тут мебель бесхозная лежит. Подумали, что на свалке её не оценят, а нам не помешает на даче, — сознались муж и жена, проверяя обшивку дивана.
Лёва не на шутку распереживался — его дело оказалось под угрозой. В какой бы двор он ни сунулся, везде уже кто-то что-то тащил, отрывал, выдергивал.
— Да вы чего?! С ума все посходили? — не выдержав, резко спросил он у Вероники, снявшей прямо перед его носом хорошую спортивную сумку с перегородки очередной помойки.
— А вам-то что? Я её, между прочим, первая увидела! — огрызнулась бизнесвумен и, прыгнув в свою машину вместе с сумкой, поспешила уехать со двора.
Вскоре Лёва перестал тратить время на поиски выброшенных вещей — потерялся интерес. Теперь он заказывал вещи через интернет или покупал с рук, а завидев кого-то из соседей, тащивших что-то со стороны мусорных баков, негромко обзывал их обидным словом — «помоечники».
Александр Райн
