Последняя часть: https://zalipaka.icu/story/salagazhena_ili_kak_vyizhit_v_ofitse...

С утра, проводив супруга на работу, я затеяла стирку. Процесс это был достаточно нудный и трудоемкий даже несмотря на имевшуюся стиральную машинку. Хотя бы потому, что нам не хватило места в прачечной на этаже, машинки старожилов стояли там плотно, иголку не впихнуть, поэтому пришлось искать себе китайское чудо позауженней и впихивать его на имеющуюся жилплощадь.

К машинке закупили дополнительные два мотка шлангов, которые приходилось раскатывать до кухни, прикручивать к крану и сливу. Далее вся эта конструкция обкладывалась в местах стыков нетканым материалом и прочей ветошью во избежание подтопления общественного имущества. Под раковину обязательно подсовывалось ведерко в тех же целях. Без тряпочек обходиться не полагалось - будут стучать и требовать сделать «на всякий случай». Установив сию неблагонадежную конструкцию вопреки косым взглядам соседок можно было приступать к стирке. Косыми взглядами это рацинализаторство сопровождалось ввиду доставляемых уважаемым людям неудобств: через шланги переступать нужно, одна из двух раковин недоступна аж целый час-полтора.

Итак, стираем, при каждом звуке слива-залива не ленимся, подрываемся и пробегаем вдоль шлангов, не дай бог прорвет или отсоединился какой после соседского спотыкания. На мои шаги высовывается Стрекоза: - Что? Течет?
- Нет, все надежно, я на всякий случай смотрю. - улыбаюсь ей. Стрекоза на улыбку не отвечает, хмыкает и втягивается в комнату обратно. Чего вот переживает, за тапки свои что ли? Так резиновые, не потонут. Но проверять не перестаю - на случай внезапной добрососедской помощи. Дернут и скажут, что так и было, я уже не удивлюсь.

После окончания стирки все сматывается в обратном порядке, обязательно на весу, повыше, чтобы слить остатки из всех шлангов. Потом наконец-то выгребаем пятикилограммовый клубок белья из машинки в тазик, выходим с ним и наблюдаем, как Инга вешает последнюю блузку на последнее свободное место на веревках. Слезая с табуретки, она безразлично оглядывает меня, дуреху с тазиком мокрого белья посреди коридора, и отворачивается к своей двери. Вот больше всего обидно от этого взгляда, и вот кто меня меня просит пытаться давить на совесть чужой спине: - Инга, ну ведь Вы же видели, что я собираю машинку постирать, зачем же все место занимать...
Ага, еще вот только холеной красавице Инге слушать нотации от соседской соплюхи не хватало. Она разворачивается на каблуках так, что жалобно пищит подранный линолеум, сопровождая это действие ревом пикирующего бомбардировщика: -Чооооооооо???
Дальше мне подробно объясняют, что меньше всего она собирается вникать в мои потребности, а уж о том, чтобы согласовывать сроки и объемы постирушек, вообще речь идти не может. И вообще, отвяжись, малолетка.
Я не умею кричать на людей, даже если это скандал. Даже если я хоть немножечко, но права. После определенного уровня децибелл в голосе у меня просто перемыкает горло и выступают слезы. И вот так хлестко подбирать слова я тоже не умею. И мне почему-то очень стыдно, что через картонные двери всем слышно, как меня звонко обливают, а я молча обтекаю. И никому нет дела, что у них все удобно подключено и налажено, что они могут в любое время стирать и сушить, а у меня даже этого нет...
Несу в комнату свой ужасно глупый тазик. Развешиваю ярмарку из носков, футболок и нательников по батарее и дверцам шкафов, попутно размышляя, почему не смотрятся глупо на Инге домашние туфли на каблуках, где она их вообще взяла такие... К обеду в комнате тропические джунгли, парит и клонит в сон. У мужа за два часа бушлат отсыревает так, что после возвращения в часть с обеда по крещенскому морозу он хрустит ледяной коркой. Придуманный способ с сушилкой в комнате явно неудачный. Ладно, если не умеем хамить, то будем партизанить.


Сначала я убедилась, что новые веревки вешать некуда - мешают двери и провода. Так, не прокатило. Следующим ходом выяснила у всезнающей Ольги, кому принадлежат старые веревочки для просушки. Ах, все вместе делали? А те, кто до нас в комнате жил, они чем занимались? Тоже помогали? Ну надо же, молодцы какие... Итак, я могу пользоваться этим сооружением... Как теперь перебороть коллективный разум: вижу чужую стирку, значит срочно нужно стирать самой. Ну это вообще просто, не зря китайцы в машинку сокращенный режим стирки встраивали...

Вы когда-нибудь готовились к стирке, как к генеральному сражению? Вот Инга, проходя из туалета, бросает туманный взгляд на бухту шлангов в моих руках. Ага, вызов принят... Ура китайцам, успеваю не только развесить белье, но и смотать шланги. На середине чашки кофе в мою дверь стучат явно носком туфли. Набираем в грудь воздуха - отступать нам некуда, позади Москва и чувство собственного достоинства. На пороге разъяренная Инга с тазиком полотенец:
— И чо ты там своими джинсами все завесила! Мне места нет!
— И что? Вы не видели, что я стирку запускаю? Я что, должна под Вас подстраиваться? Что, решила, что для тебя одной веревки вешали? - на последней заученной фразе я, пытаясь одновременно начать «тыкать» и повысить голос, дала петуха...
— Ты бля охуела? - а вот Инге ор дается без напряжения, что это, годы тренировок? Ой, пропадай моя головушка...
— Сама ты охуела, хрен ли ты орешь на меня, глаза открой - там последняя веревка свободная, иди, вешайся, и рот закрой! - я отскочила за порог и захлопнула дверь прямо перед Ингиным точеным носом.
Ой,мамочки, руки дрожат, губы дрожат, сердце дрожит. Я вцепилась в недопитую чашку, пытаясь унять эту дрожь, пока меня не разорвало от резонанса. Я первый раз кричала, матом, на женщину, старше себя... Ой... И вдруг это ощущение скандала мне понравилось. Я смогла нахамить в ответ. И постирала. Ну, правда, нужно будет проверить, не сбросит ли она мои вещи. Но сам факт состоявшегося скандала бодрил невероятно. Несмотря на то, что уже дико хотелось сходить и извиниться. Не пойду.
Отношения с соседским сообществом явно выходили на новый уровень.

- Кстати, нас Гришка на Новый год к себе пригласил... — довел до моего сведения муж, трамбуя кулаком подушку перед сном.
- Это чего это «кстати»? К чьей стати? Я тысячу раз сказала — в клуб не пойду! — от возмущения с меня слетел уже подкрадывающийся сон.

И причина для этого на мой взгляд была весьма весомой. Новый год в части традиционно отмечали в клубе: туда за общий стол стягивались бездомные молодые офицерские семьи. Старший офицерский состав гулял либо по своим солидным квартирам-домам, либо разъезжались по знакомым. Поэтому лейтенантско-капитанская голытьба тусила практически безнадзорно, а потому весело, воспоминаний, кого в каком сугробе потом искали, хватало минимум до 23 февраля. Предыдущий Новый год мы с тогда еще не-мужем встречали каждый в своем городе, и если я его собиралась тогда праздновать с родителями, то Лешка был приглашен на это мероприятие. А чтобы ему не было скучно, сердобольные офицерские женушки позвали ему в пару чью-то подружку-веселушку, о чем мой мужчина тут же честно поведал мне по телефону. Дальше опустим несколько предновогодних дней слез, скандалов, интриг и преследований в духе: «Нет, ты иди... Ну конечно иди.... я пойму...я все пойму...и пррррокляну!!!». В итоге сокровище мое на празднование пошло и предприняло максимум усилий сберечь мужнину честь, а именно быстренько втянуло на голодный желудок примерно три обычных нормы потребления алкоголя и было мирно унесено спать обратно в Синий корпус еще до полуночи.
(«Синий корпус» - отдельно стоящий полусгнивший деревянный барак на территории части, в котором проживал холостой офицерский состав в комнатах по 4-6 койко-мест. Наименование получил как из-за цвета стен, так и из-за основного хобби его обитателей. Лично мне запомнился провалами гнилых досок пола напрямую в подпол прямо из коридора.) Так что воспоминания о празднике у нас обоих были не самые приятные: меня начинало трясти от непережитой ревности, мужа - от кошмара наступившего поутру первого в жизни похмелья.

- Не в клуб, им три дня назад хату дали. - пожал супруг плечами.
- Да ладно? Откуда?
Все оказалось просто: соседняя часть, кинологи, отстроили себе посреди поля пару многоквартирных домов, несколько квартир оказались лишними, и командование предложила их на общежитие менее удачливым городским коллегам. Раздали по старшинству нуждающимся и Гришке, поскольку он раньше у кинологов служил. Так что ребята вот уже два дня как перенесли свой семейный очаг из неотапливаемых гримерок клуба в нормальную трехкомнатную квартиру, где им выделили аж две двенадцатиметровых комнаты.
- Ну так что? - позевывая, поинтересовался муж.
- Что «что»? Это уже завтра, как ты не понимаешь! - возмущаться я не перестала.
- Все, гаси свет, завтра и обсудим. - скомандовал он и поплотнее завернулся в одеяло.
Щелкнула выключателем ночника-елочки и повернулась к этому тирану спиной. Как вот можно такие вещи просто на голову вываливать перед сном, это же не просто поход в гости, это Новый год. Это все планировать нужно! А ему хоть бы хны. Я ворочалась, сон сбежал окончательно.
- Ой, ну говори уже вслух, я спиной чую, что ты сейчас взорвешься. - вздохнул муж.
Я села и начала ему перечислять. Нужен наряд, нужны подарки, для этого нужно знать, сколько еще приглашенных, нужно что-нибудь сготовить на праздничный стол и вообще... Тут меня прервал смачный всхрап. А вот теперь стало обидно. Я тут не жалея себя планирую, как в грязь лицом не ударить, а он дрыхнет.
- Ты меня не слушаешь - потрясла я любимого гада за плечо.
- Слушаю. - внезапно бодро отозвался он. - Слушаю и восхищаюсь, как ты все правильно говоришь, четкая такая постановка задачи. Умница моя. Вот с утра и займешься. А теперь спи уже; чтоб я еще хоть раз тебе что-то сказал заранее!
Пришлось спать. А утром все пошло кувырком. Во-первых, сова проспала, во-вторых, пришлось носиться по магазинам в поисках подарков и «того самого» наряда, распихивая толпы таких же любителей все откладывать на последний день. В результате, ближе часам к четырем вечера выяснилось, что на кухне нет ни одной свободной конфорки, даже на полчаса, чтобы отварить овощи в салат, даже за «пожалуйста ну очень нада», а впопыхах купленное платье сидело на мне так, что муж ржал и спрашивал, где я умудрилась найти магазин одежды, в котором не было ни единого зеркала. Поднять настроение решили при помощи обмена подарками. Что могут подарить друг другу хозяйственные и рачительные супруги 19-23 лет? Через полчаса уверений в «какая прелесть» и «вау, круто», муж принялся прибивать на стену венецианскую маску и полуметровый фентезийный меч, а я отправилась выпрашивать у Ольги и Веры лишние овощи в мундире. Добытого продуктового набора, с учетом валяющейся в холодильнике банки консервов, хватало на изысканнейший салат «Мимоза», который я дорезала в крайней спешке. Сложно сосредоточиться на готовке, когда муж сидит на диване в обнимку с курткой и гипнотизирует секундную стрелку на часах.

Но все же к семи часам вечера мы с кучей пакетов выбрались из автобуса у нового военного городка. Правда, городком это можно было назвать с натяжкой. Стоишь лицом к дому - вот он, городок; встал спиной к дому - поле, а за ним сразу лес, а над этим всем луна и тишина. Три пятиэтажки, остановка, две качели и одна горка, вот и весь городок. Грише досталась квартира на первом этаже.
Встретились, расцеловались, вручили подарки, расставили по столу салатики. Малая рассекала по квартирному пространству на велосипеде, Надя любовно поглаживала дверные ручки и выключатели, Гришка хозяйски демонстрировал мужу каждый угол нового жилища. Было шумно и здорово. Проводили Старый год, надкусили салаты. Тут меня ожидало очередное фиаско: я щедрой рукой сыпанула в салат сырого лука примерно столько же, сколько картошки, да еще и два слоя умудрилась впихнуть, благодаря чему моя «Мимоза» хрустела на зубах и вышибала слезу. Но комментировать мой провал никто не стал, да и Надя тут же умело запрятала его между другими блюдами на столе. Сразу после полуночи в дверь начали барабанить соседи: пойдемте гулять. Во дворе сначала запускали фейрверки, петарды, зажигали бенгальские огни, потом китайская пиротехника закончилась, дети разочарованно заскулили. Тогда добросердечные папы-офицеры бросились по домам и стали выносить личные запасы сигнальных ракет, каких-то дымовушек. Все это взлетало, дымилось, пищало. Муж, с завистью глядя на бахающего из ракетницы полковника, доказывал Грише, что вот него тоже дома почти такие же есть, но только немного лучше. Видимо, у каждого уважающего себя офицера дома имеется маленький стратегический запас чего-нибудь взрывающегося. Вокруг пиротехников носились мужики, размахивая российскими флагами. Женщины сбивались в восторженно пищащие группы отдельно от мужчин и тоже вносили свой вклад в фейерверки и грохот, разливая шампанское по бокалам. Потом закончились ракетницы даже у самых запасливых, все резко замерзли и направились по домам. Но праздник уже выплеснулся из квартир и не хотел умещаться обратно. В подъезде стало шумно и людно: курили, смеялись, играли на гитаре, пели, передавали из квартиры в квартиру тазики с салатами. В три утра мы в составе команды 30 самых стойких хором пели под караоке «Распрягайте, хлопцы, коней» в квартире какого-то майора. Я, ввиду отсутствия голоса, не пела, но с восхищением наблюдала, как болельщики хора закусывают водку моей луковой «Мимозой», ежатся, крякают и повторяют процесс.
Лешка с каким-то смуглым капитаном душевно прогнусавили «под-Боярского» «Зеленоглазое такси», получилось на удивление хорошо. Женская часть аудитори так активно хлопала и хвалила, что хозяину квартиры стало завидно. Он заявил, что по просьбам трудящегося себя исполнит свою любимую песенку про лето... Через пару минут он под восторженный рев зрителей удирал вокруг стола от любящей супруги, пытающейся отобрать микрофон, и с энтузиазмом горланил припев: «Поеду на дачу! В руки лопату! Х.... Х....!!!». Громче всех аплодировали за дверью зала его десятилетние пацаны-близнецы.
На рассвете, засыпая в кровати на белье с изображением диснеевских принцесс, муж бубнил, что у них в гарнизоне на улице елку наряжали, снежки лепили крепче, а сугробы были выше. А я была уверена, что это был самый классный новый год за все мои 19 лет.