В конце семидесятых годов прошлого столетия высшее политическое руководство бывшего СССР достаточно активно "подписывалось" под многими межнациональными «заварушками», что происходили на территории африканского континента.

В процессе поставок советской помощи для "прогрессивных режимов социалистической ориентации", советская авиация играла далеко не последнюю роль. Именно ей доводилось перебрасывать поток грузов сначала с территории СССР в Африку, а потом "раскидывать" ее по точкам.

Пункт дислокации двух вертолетных эскадрилий МО СССР в Эфиопии представлял из себя вполне стандартную площадку. На ней располагалась энное количество армейских палаток для жилья личного состава, еще две больших палатки под штабное помещение и столовую.

Советское военное начальство намеренно организовывало дислокацию своих бортов подальше от поселений аборигенов. Все же в данном случае у пилотов и техников будет меньше соблазнов "пойти налево", искать доступных женщин или же спиртное, то есть проявлять качества, далекие от «высокого морального облика» советского человека, "прогрессивного строителя коммунизма".

Развлечений минимум. Бродили, конечно, вокруг верблюды или ослики под ручным управлением любопытных аборигенов. Но до ближайшего населенного пункта могли добраться только вертолетчики.

Короче, пилотам скучать не приходилось. Они каждый день работали, "не вынимая", от зари и до зари. А вот "технари" не земле маялись от безделья, не зная чем заняться в отсутствие своих экипажей. Но мозг советского человека тяготится без активности, тем более, не подкрепленной спиртным.

Что же делать, что же делать, когда солнце, жара и нудные африканские пейзажи всех просто достали?

Надо начать плотнее изучать животный мир, флору и фауну черного континента.

Стая любопытных птиц марабу моментально облюбовала лагерную помойку наших эскадрилий. Пернатые каждый день "с достоинством" ковырялись в пищевых отбросах, привыкнув к шуму вертолетных двигателей.

Кто не знает, птички довольно большие по своим габаритам. Размах крыльев составляет у них в среднем полтора метра.

- А давай изловим одного ПТЕНЧИКА? - предложил техник Саша из далекого городка Абакана.

- Зачем тебе сдались эти уроды? - сонно отозвался его коллега.

- Щас увидишь.

Сказано - сделано. Недалеко от помойки установили пустую бочку из-под керосина, насыпали на нее кучку аппетитной приманки, под приманку положили веревочную петлю. Спрятались-замаскировались от птичьего взгляда. Или нюха.

Ожидание не затянулось. Первый марабу прилетел "на халявный завтрак" уже через пять минут.

Не успела еще птица сожрать пару кусков хлеба, как свалилась камнем с бочки на песок. Три тела в черных «комбезах» метнулись "к добыче". Моментально связали ее хищный, здоровенный клюв, потом лапы, дабы не брыкались, не карябалась.

Красные глаза пленника пялились на людей с безмерным удивлением и негодованием.

- Так, один есть. Давай-ка еще заловим парочку.

У сибиряка проснулся "аппетит". Его коллеги-прапорщики подивились намерениям охотника, но решили поддержать развлечение. А что еще делать? До возвращения бортов на базу оставалось много времени, надо его как-то скоротать...

Минут через пять еще два крылатых пленника легли рядом с первым собратом. Забивать их на мясо, а тем более готовить в пищу для личного состава такую экзотику никто не собирался.

- Теперь начинаем художественное рисование на пленере, - торжественно объявил Сашка, поглядывая искоса в сторону штабной палатки. Но там не прослеживалось признаков движения. Начальство явно отдыхало, пережидая полуденную жару. Банка красной краски и кисточка в руках "художника" не оставляла сомнений в его намерениях.

КОРОЧЕ, НА КАЖДОМ ИЗ ПОЛУТОРАМЕТРОВЫХ КРЫЛЬЕВ ПЕРНАТЫХ ПЛЕННИКОВ ЧЕРЕЗ ЧАС КРАСОВАЛИСЬ ПЯТИКОНЕЧНЫЕ ЗВЕЗДЫ, А ТАК ЖЕ СЕРП С МОЛОТОМ!

Рисункам дали хорошенько подсохнуть и убедившись в том, что краска застыла как надо, птиц отпустили восвояси. На помойке, после возвращения сородичей, царил радостно-удивленный гвалт.

Все же привыкнуть к новым запахам бытовой химии и "стильному тюнингу" от "большого белого брата", сразу не так-то просто.

Но больше всего удивился и огорчился (мягко сказано) таким художествам генерал, командир всего воздушного соединения. На высоте в сорок-пятьдесят метров красные звезды на крыльях птиц, парящих по кругу, и советская символика очень даже хорошо просматривались.

Генерал потер глаза с утра пораньше, застыв на пороге персональной палатки.

Видение упорно не исчезало.

Такой агитпроп с помощью местных пернатых ни с кем не согласовывался, а замполит мог запросто накатать бумагу своему партийному начальству о «чрезвычайном» происшествии. Кто же будет отвечать за содеянное, «идеологическую близорукость», оскорбление советских государственных символов?

Нашли виновных или нет, история скромно умалчивает. Известно лишь, что аборигены долго вытягивали в изумлении лысые головы, завидев знакомых птиц с раннее неизведанным "тюнингом" крыльев.

- Мутанты, может быть, объявились в наших краях? - читалось на их лицах.

- Сами вы мутанты. Привет вам из Советского союза, рожи черномазые! - орали с высоты "довольные" марабу.

Намедни пересмотрел 9 роту. И в памяти у меня всплыла одна история.

В 1997 году, к нам в офис устроился человек 32 лет.

У нас было возрастное ограничение, но он хитростью устроился к нам на работу. Сразу же показал свои лучшие качества, схватывал материал на лету, а когда принёс паспорт, то мы все поняли, но уже было поздно. Приняли общее решение - Пусть работает!

Традиции - наше всё!

В те времена, у нас была такая традиция, что по субботам мы покупали за счёт компании, каждому сотруднику по две банки пива, ну кому было мало, догонялись за свой счёт. Вот на одном из таких ХмельПати, наш старичок расчувствовался и рассказал, где служил, кем служил и как служил.

Вот его история. За что купил, за то и продаю.

Дело было в Афганистане. Шла война, повсюду кровь, оторванные конечности, цинк, шальные пули, дУхи и т.д.

Он служил прапором.

Невыносимый зной тянул к холодной горной реке. Там, в ущелье, как раз была такая. Вот они самоходом направились к той реке. И неожиданно для себя, в кроне невысокого дерева, обнаружили человека в форме ГРУ. Когда они его оттуда сняли, тогда их удивление переросло в гнев и желание расправиться с незнакомцем. Всё дело в том, что в их части, начали пропадать офицеры. Уходили по своим служебным делам, или так прогуляться в горы, и не возвращались. Конечно, чуть позже трупы офицеров находили. Весь командующий состав их части мучился в догадках "куда, кто, как, откуда, зачем и почему?"

Тем временем, парни раздели незнакомца, привязали проволокой, какую-то гранату к его мошонке и приказали идти пешком вдоль реки по острым камням. Через метров надцать Супостат самоликвидировался.

Расправиться с ним послужили следующие мотивы - небрежное применение слов в обороте предложений и кривое использование русского мата.

Что оставил после себя супостат.

Винтовку СВД с тянущимся от неё шлейфом проводов к каске, в которую был монтирован прибор, похожий на широкие очки. На эти очки выводилась информация о скорости ветра и тд. ну в общем та инфа, которая необходима снайперам.

Камрады, я до сих пор не уверен - правда это или нет, но человек, что рассказчик, вынул стержень из обыкновенной шариковой ручки, и с расстояния 2-3 метра, вонзил его в деревянную дверь.

А вы бы поверили?)

Видик - видеомагнитофон. Большая редкость в частном и уж тем более армейском владении в начале 90-х.

Замначпотех - не заместитель начальника потех, а заместитель начальника по технической службе )))

Разбраковка - большое пространство, на котором возможны маневры крупногабаритной техники, ее стоянка, и где обычно проводился

мелкий или узловой ремонт, или парковались транзитные грузовики, не имевшие постоянного места или бокса в части.

Дизель- дисбат, дисциплинарный батальон, армейская тюрьма, срок в которой не идет в зачет срочной службы.

Случилось это в конце жаркого августа 91. Мы только-только отправили колонну на целину, и в пятницу днем поставили последнюю расстрельную машину

на ж/д-платформу. Был довольно приятный день, месячная ремгонка закончилась в пятницу сразу после обеда. Месяц мы пахали без отдыха и увольнительных, солдаты собирались хорошенько прошвырнуться по местным злачным местам, а офицеры и прапорщики-наконец-то провести выходные дома с семьей, обсудить недавний путч да и вообще. Искупался внеурочно под установленым у нас в умывальнике теном, постирал заодно свою "афганку", повесил ее сушить, сам переоделся в найденое в каптерке свое старое х/б, напялил на уставшие ноги кроссовки и отправился в соседнюю казарму к артиллеристам с несколькими сослуживцами смотреть видик. До ужина минимум.

Места были, потому что пришли со своими табуретами. Толпа была приличная, запустили кин. Но минут через 20 замечаю краем глаза нашего дневального, который несколько неуверенно крикнул в толпу "Рембат, на выход!".. Да ну на. Чуть пригнулся, но пара наших таки поднялась и пошла. Не срочняк, переживут. Так хорошо сижу на табурете, ноги млеют от отдыха... Что таки срочняк понял, когда через 5 минут увидел нашего дежурного по части, одного из поручиков Ржевских.

Было у нас два прапора, они как два антагониста были, один был автомобильной службы, другой - медицинской. С разными, но похожими в произношении фамилиями, которые при сложении давали сочетание "Ржевский". Первый был мастер своего дела, неисправности двигателей, мостов, коробок-на слух определял, диагноз всегда подтверждался, и руки золотые были, мастер. Но-говнистый. Второй - душевный человек, немножко рассеянный, не для армии, но совет даст какой, послушает, мягко что-нибудь расскажет, поможет - даже деньгами, ну и по медицине у нас - первая помощь, кому домкратом руку придавило, кому пилой пальцы отняло... Шучу )). Еще я не дембельнулся - он в дьяконы подался, душевный. Дежурным по части был первый Ржевский. Показал себя во всей красе, мы потом в натянутых отношениях были аж до моего дембеля. Но об этом ниже.

Вобщем, подошел Ржевский к местному дежурному по части, местный выключил телевизор, оба встали лицом к толпе и для особо непонятливых, вроде меня, Ржевский еще раз произнес "Рембат на выход". Спрятаться не получалось, наши рожи он знал, встало человек пятнадцать (о_о, а я думал, нас тут ток 5-ро из которых двое ушли по первому призыву ))) Приговаривая - "А чего это вы от дневальных прячетесь, а? Службу нести не хотите?" , гаденько улыбаясь, толкал нас тычками в спины до казармы. А там... Там был уже маленький шухер. Ибо приехало высокое начальство - замначпотех армии некто полковник Бышок, который с важно торчащим пузом ждал в ленинской комнате, когда ж нас всех соберут. Собрали, построили, причем не как всегда - а по-прибытию. Бышок выступил с небольшой речью.

-Здравствуйте товарищи!

-Здравжев...

- Товарищи солдаты и сержанты, вы молодцы, вы сделали огромную и полезную работу для нашего государства! Поздравляю вас от имени руководства армии!

Прапорщик за его спиной подал нам знак и прозвучало вялое:

-Служим Советскому Союзу (не важно, что разваливался, не важно, что поснимали портреты военного руководства, пока что было так)

-Но!, - продолжал Бышок, - я только что был у вас в парке. Это черти-что там творится. Бардак, хаос! Разбраковка вообще завалена хламом!

Еще бы, мля, месяц как проклятые впахивали.

-Поэтому, я принял решение, что завтра у вас будет парко-хозяйственный день! Все нужно убрать, инвентаризировать, складировать, смыть масла с асфальта, расчистить разбраковку!

ДА, по всему парку были разбросаны мосты, движки, проводка, снятые борта, остатки досок от отремонтированных бортов, были брошены пустые бочки из-под масла после заправки мостов, картеров и двигателей целинной колонны, мятое железо, которое никуда не встало... Разбраковка - так вообще сущий ад, это такой пустырь, который весной и осенью - огромная лужа, зимой - каток для ледяного дрифта на уазах и зилах (зимние наши развлечения), а сейчас - свалка крупноузловых зап-частей. Но весь месяц, а особенно последние недели, начальство клятвенно нам обещало увольнительные и отдых минимум на этих двух выходных. Раздалось недовольное гудение.

-Я знаю, что вы устали, но таковы реалии. В парке надо убрать, два раза повторять не буду!

Бышок после этого развернулся и пошел к выходу. Ржевский семенил за ним. Нас никто не распускал. Вернулся дежурный прапор, и радостно потирая ладони выдал:

-Ну что, все складывается просто отлично, не надо будет вас, гавнюков, считать завтра в увольнение а тем более из увольнения, вы не нажретесь, не заблудитесь, не застрянете в пи;%:де у бабы, а потопаете с утречка в парк и будете там работать, а не досаждать

мне своим видом в казарме и не надо будет ловить по территории тех, кто не в увольнении. Отдых будет только тем, кто завтра в наряд заступает, и то только после обеда. Ну ка, и кто у нас завтра в наряд идет?

С этими словами он повернулся к спальному отделению, где на табурете оставил журнал учета. Строй недовольно гудел. Рядом со мной в строю стоял рядовой с позывным Спиря, родом из Бобруйска. Спире досталась проводка в помощь Катушкину и, так как он плотник, большая часть бортов целинных авто. Видимо, он был в таком же невменяемом состоянии, как и мы все, а возможно даже планировал что-то, озвученное прапором, поскольку выдал :

- За это, товарищ прапорщик, мы вас завтра в парке повесим. (вот я тебя и сдал, Спиря)

И кто меня за язык тянул, но я добавил:

- Да, на кране, повыше, чтоб вы без нас , млять, не скучали.

На моих словах прапорщик уже оборачивался, и видел, кто говорил. Не особо вдаваясь в подробности, кто сказал первую фразу, он направился ко мне, предварительно бросив журнал на одну из кроватей и расстегивая на ходу кобуру. Вытащил ПМ, снял с предохранителя, передернул затвор, сунул ствол мне в лицо и начал толкать к выходу с криком:

- Ты у меня попляшешь!

Таким образом вытолкал меня, окуевающего от ситуации, когда 10 минут назад я мирно смотрел видик, а тут вот уже и обстановка боевая, во двор к еще не отъехавшему УАЗику Бышка. На недоуменно высунувшуюся морду Бышка Ржевский быстро затараторил:

-Знаете, что он сказал, таищ полковник? Знаете, что он сказал? Что меня завтра в парке повесят.

-В машину!-рявкнул Бышок, прапор втолкнул меня на заднее сиденье УАЗа, водила(наш, рембатовский, вообще начальство любило наших водил, комендантскими не пользовалось) в ужасе смотрел на меня, я же все больше окуевал от ситуации. Бышок сунул мне под нос кулак:

- Я тебе покажу, как прапорщиков вешать! На гауптвахту!(это уже водителю)..

Летом до гауптвахты на УАЗике оказалось почему-то дольше, чем зимой с нее. Минут 15. В полном молчании. Неожиданно на самой губе оказался комендант-армянин гарнизона с проверкой, Бышок ему яростно доказывал, как важно меня посадить, тот тихо мотал головой, говорил, что губа забита, чтобы посадить, надо краски, бачков 5, ну или, на худой конец, пол-кузова досок. Но что-то обсудив, Бышок вернулся в машине и скомандовал:

-В комендатуру!

Да, в комендатуре была своя губа, мы, когда бывали в мобильном армейском патруле, свозили туда всяких проштрафившихся. Туда повезли и меня.

Вечер пятницы, еще ничего на армейском поприще не началось, отобрали шнурки от кроссовок, брючной ремень(чтоб не повесился), петлицы(чтоб не наглотался), и заперли в пустую камеру. Без ужина, блин. Вытянулся на помосте и закрыл глаза. Было тихо и я мгновенно уснул, тяжелый выдался денек.

С утра наконец-то покормили, иногда заглядывал караул, даже на прогулку вывели и дали покурить(что интересно-сигареты и спички не отобрали, или не нашли, я потом спокойно курил в дырку в окне камеры), а после обеда камера начала наполняться разным солдатским людом. Кого-то повязали за неправильную форму одежды(галстук к фуражке прицепил и так к девицам подкатывал), кто-то бухой в доску, пара узбеков "приехаль земьляк навестить", ну да, за 300 км ))), пара азеров, поспоривших с патрулем. Глубоко после ужина привезли какого-то буйного офицера. Караул сказал, что пьяный, ездил по ночному городу на мотоцикле с коляской, и стрелял из пистолета в воздух (тоже, наверное, на радостях, что эшелон отправил), но у офицеров своя камера, из которой вскоре раздался мощный храп. В эту ночь было теплее, народу набилось очень много. В воскресенье ничего необычного не было, только народ разбирали приехвашие из их частей, поступал новый, но к ночи воскресенья я опять остался один в камере.

А наутро понедельника приехали и за мной. На УАЗике. Зампотех. Молча,

но по-отечески и слегка улыбаясь, смотрел, как я расписываюсь за возвращаемые шнурки и прочую атрибутику, проводил меня в УАЗ и мы быстро доехали до части, где уже вся часть построилась. Вывели меня перед строем из УАЗа, и комбат продолжил свою речь,улыбался, похлопал меня по спине:

- И чтобы такое больше не повторялось! Стать в строй!

Улыбались все. Солдаты, офицеры, прапорщики. После "разойдись" я узнал - после этого дебоша приехал сам начпотех армии, своим распоряжением отменил приказ Бышка, и субботу и воскресенье все отдыхали, были в кино, увольнительных, с семьями, и не надо было тащить свои задницы в парк. Поэтому мне все были рады. Кроме одного человека. Водилы Бышка. Он спер и напялил мою уже высохшую "афганку", красовался с сержантскими лычками.

Очень удивился, увидев меня, считая, что я уже минимум на дизель по этапу пошел. За что получил заслуженно пару тычков в грудь, стянул "афганку" и переодел свою. Мою же успел чем-то вспрыснуть, одеколоном. Ну ладно.Начальство выяснило, что "вешать" я никого не собирался, но кто это сказал - никто не помнит, а паркохозяйственный день перенесли на понедельник, то есть сегодня.

Получив на разводе какую-то задачу-участок асфальта или что-то вроде, пошел за инвентарем, но внезапно к начальству подбежал дневальный по парку, что-то сказал, указывая на меня. Командир взвода Червяков подозвал меня и, уже чуть не смеясь,говорит:

- Ну что, Такой-тов, в увольнительную пойдешь?

Я в полном недоумении от происходящего:

-По-поводу?

-К тебе отец приехал! - и улыбается.

-Давно?

-Только что, доложили.

-Пойду.

-Иди парадку получай, старшине покажешь.

И выписали мне увольнительную. Так закончился, не начавшись, мой парко-хозяйственный день