Равенство… Сей пафосный, хоть и пустой звук много лет отвлекает нас в нашей классовой борьбе на бессмысленное словоблудие, на бесконечные полудетские споры с либералами и промеж самих себя.

Что в равенстве нам? Кто истинно равен? Да все просто, товарищ, и ты и я знаем, что никто из нас не равен другому не из-за злобного страшного капитализма, а из-за базовых биологических решений матушки-удачи.

Я не равна тебе, о сильный мускулистый муж, но что это значит?

Значит ли это, что существует некая «естественная» иерархия, где некоторые «равны более чем другие» (к черту тебя, Оруэлл, но фраза броская)?

Антропологические и исторические данные могут помочь нам разъяснить существующую в некоторых кругах туманность касательно вопроса «равных возможностей», а также приоткрыть завесу тайны касательно возможности равенства среди Homo sapiens sapiens.

Исследования антрополога Элеоноры Берк Ликок о коренных жителях Канады монтанье-наскапи дают нам очередную прелюбопытнейшую порцию информации, как и рассмотренные Морганом и Энгельсом в «ох, таком устаревшем» труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» примеры множества других племен и народов прошлого (также не менее полезными я нахожу исследования тридцати первобытных культур, используемые Эрихом Фроммом в «Анатомии человеческой деструктивности», и некоторых других племен, приведенных в пример Петром Кропоткиным в таких трудах, как «Взаимопомощь как фактор эволюции» и сочинениях о морали и нравственности).

Элеонора Берк Ликок прожила год с монтанье-наскапи вместе со своей семьей во время написания диссертации. В дальнейшем она расширила рамки своих исследований еще больше и составила собрание сочинений «Мифы о мужском господстве» в 1981 году. Через все записи антрополога красной нитью проходит тезис, что Монтанье-наскапи практиковали то, что в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» было названо «первобытнообщинным коммунизмом».

Основами этой практики были: относительно равноправное общество, в котором ценность имел навык; ни пол, ни возраст, ни социальный ранг (который, в соответствии с иезуитским отчетами, вовсе отсутствовал до прибытия французских христианских миссионеров), а НАВЫК. Если индивид мог изготовить хорошее каноэ, остальным членам группы было все равно, кто он – старик, девочка или кто-то еще.

Ликок приводит любопытные примеры из личного опыта. Когда она хотела купить у одного знакомого монтанье-наскапи свое первое каноэ, он простодушно рассказал ей, что ни он, ни его брат не умеют мастерить добротные каноэ, а некий дядюшка по соседству – вполне себе. Ликок не заметила никакой материальной подоплеки, кроющейся за высказыванием данного индивида, что вполне соответствовало как ее личным наблюдениям, так и изучаемым ею иезуитским отчетам.

Французские иезуиты-миссионеры были крайне озадачены и недовольны образом жизни «дикарей» в далекие 1600-1700 годы. Монтанье-наскапи никогда не били детей, не разделяли их даже на «своих и чужих», не практиковали социальных иерархий, отказывались подчиняться «начальству» без веских причин и своего начальства как такового не имели. Вожди имели относительный и временный авторитет, основанный на достижениях сих вождей. Статус вождя не передавался по наследству и мог быть подвергнут сомнению другими членами сообщества относительно легко. Расторжение брака было распространенной практикой, также отсутствовало моральное порицание половых связей вне брака (также практиковалась форма группового брака) (Ликок Э. Б. Myths of Male Dominance. Чикаго: Haymarket Books, 1981. C. 31-52).

Такой тип общества был распространен среди множества других народов мира – как среди охотников-собирателей, так и среди земледельцев. Энгельс, не смотря на евроцентрическую ограниченность доступных ему данных, предоставил нам ценнейший тезис о равенстве среди примитивных народов. Множество групп людей практиковало первобытнообщинный коммунизм, потому что это было максимально выгодно с точки зрения банального выживания в сложившихся социально-экономических обстоятельствах того времени.

Это не значит, что «благородный дикарь» действительно существовал. Это также не значит, что в прошлом у различных групп людей не было проблем, войн, дискриминации и т. д. Это значит, что человек рос и развивался в соответствии со своим окружением: нужда толкала человека приходить к каким-то выводам, изобретать какие-то практики, обычаи, традиции. В условиях ограниченных технологий человек не мог позволить себе быть макиавеллистом, так как он напрямую и осязаемо зависел от членов своей группы. Так и сейчас человек находится в прямой зависимости от множества других людей, однако эти связи могут быть не так очевидны в связи с индустриализацией и высокой степенью разделения труда.

Равные возможности – это не уравниловка, не отказ видеть наши различия. Равенство – это следствие образа жизни и образа мышления, основанных на понимании общественных связей. У монтанье-наскапи, как и у многих других подобных групп, было весьма ограниченно разделение труда. Каждый делал то, что мог, чтобы группа могла выжить. Отношение к физическим или умственным ограничениям у монтанье-наскапи было поразительно толерантным: ограничения воспринимались как данность, как говорится, что есть то есть. Дискриминации на этой почве у них не наблюдалось, как и половой и возрастной дискриминации в том виде, в котором она процветала в мире зарождающегося капитализма. (Там же).

Более ранние антропологические наблюдения за другими группами людей также демонстрирует интересную парадигму примитивных социальных связей: «Миклухо-Маклай высадился, как известно, на восточном берегу Новой Гвинеи, в сопровождении лишь одного только матроса, прожил там целых два года среди племен, считавшихся людоедами, и с грустью расстался с ними; он обещал вернуться к ним и сдержал слово, – и прожил снова год, причем, за все время у него не было с туземцами никакого столкновения. Правда, он держался правила, никогда – ни под каким предлогом – не говорить им неправды и не делать обещаний, которых он не мог выполнить. Эти бедные создания, не умеющие даже добывать огня и потому тщательно поддерживающие огонь в своих хижинах, живут в условиях первобытного коммунизма, не имея никаких начальников, и в их поселках почти никогда не бывает ссор, о которых стоило бы говорить. Они работают сообща – ровно столько, сколько нужно для добывания пищи на каждый день; они сообща воспитывают своих детей; а по вечерам наряжаются, как можно кокетливее, и предаются пляскам…

Целые группы деревень находятся в дружественных отношениях между собою и навещают друг друга целым обществом…

Много поразительных страниц можно было бы написать о гармонии, господствующей в деревнях полинезийских обитателей на островах Тихого океана». (Кропоткин П. А. Взаимопомощь как фактор эволюции. М.: Самообразование, 2011. С. 90-91. URL: https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_…).

«Индейцы племени зуни подробно изучены и описаны такими этнографами, как Рут Бенедикт (26, 1934), Маргарет Мид, Ирвинг Голдман Рут Бунцель и др. Зуни живут в юго-западной части США и занимаются земледелием и овцеводством. Как и все остальные общества пуэбло-индейцев, они в XIII – XIV вв. заселяли многочисленные города, но история их уходит в глубь веков, когда они жили в небольших каменных домах, состоявших из одного помещения и подземелья для церемоний. Можно считать, что они жили «в достатке» (с точки зрения их потребностей), хотя материальные ценности не имели для них существенного значения. Что касается их социального положения, то бросается в глаза отсутствие соперничества, хотя территория племени зуни невелика, а орошаемых земель и вовсе мало. Общество матрицентрично, но мужчины занимают посты церковных и светских служащих. Того, кто ведет себя недружелюбно или агрессивно, считают ненормальным. Все виды работ, как правило, выполняются совместно, лишь овцеводство является исключительно мужским делом. Индивидуальным достижениям в общем и целом не уделяется особого внимания. Если случаются ссоры, то чаще всего их причиной является не экономическое соперничество и не интересы собственности, а любовные интриги. Проблема накопления капитала практически отсутствует. (Проблема накопления капитала совершенно отсутствует в первобытных обществах, поскольку им неведома такая экономическая категория, как капитал – стоимость, приносящая прибавочную стоимость; частная собственность капиталиста, позволяющая ему эксплуатировать наёмных рабочих за зарплату – прим. ред.)

Это не значит, что все абсолютно равны материально: кто-то – богаче, кто-то – беднее, но границы этих различий очень подвижны». (Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности, пер. с нем. Э. М. Телятниковой. М.: АСТ, 2015. С. 224-225. URL: https://vk.com/doc202111951_595023756?ha%85=).

Подобные примеры напоминают нам, что взаимопомощь взрастила нас, была нашим эволюционным преимуществом и что не абстрактное стремление к равенству толкало наших предков на практику добрососедства.

Вот и сейчас необходимость вновь напоминает нам, что сделало нас людьми. Только вместе, только работая во имя всеобщего, а не индивидуалистического, блага, мы останемся людьми. Только совместный рациональный труд способен разрешить, казалось бы, неразрешимые проблемы современности. Не стремление к теоретическим «добру, справедливости и равенству» является истинной гуманистической целью. Взаимопомощь здесь и сейчас – вот что мы можем почерпнуть из уроков прошлого.

Маркс и Энгельс не видели большой пользы в стремлении к равенству: «“Устранение всякого социального и политического неравенства” – тоже весьма сомнительная фраза вместо “уничтожения всех классовых различий”. Между отдельными странами, областями и даже местностями всегда будет существовать известное неравенство в жизненных условиях, которое можно будет свести до минимума, но никогда не удастся устранить полностью. Обитатели Альп всегда будут иметь другие жизненные условия, чем жители равнин. Представление о социалистическом обществе, как о царстве равенства, есть одностороннее французское представление, связанное со старым лозунгом “свободы, равенства и братства”, – представление, которое как определенная ступень развития было правомерно в свое время и на своем месте, но которое, подобно всем односторонностям прежних социалистических школ, теперь должно быть преодолено, так как оно вносит только путаницу и так как теперь найдены более точные способы изложения этого вопроса» (Энгельс Ф. Письмо А. Бебелю. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2. М.: гос. изд-во полит. лит., 1961. Т. 19. С. 5-6. URL: https://www.marxists.org/russkij/marx/cw…).

Относительность и разнообразие нужд людей всегда будет делать их в той или иной степени неравными. От каждого по способностям, каждому по потребностям – известный нам всем краткий, но ёмкий тезис, аксиома, которую можно и нужно использовать с целью совместного развития, которое невозможно без самореализации каждого отдельного индивида. Стремление к всеобщей свободе самореализации – вот достойная цель для любого, кто заинтересован в построении справедливого общества. Вкупе с сознательной взаимопомощью стремление к самореализации вернёт нас на путь истинного общечеловеческого прогресса.

Организация Трудящихся Казахстана / Красная Юрта

Instagram автора: https://instagram.com/elioliart?igshid=z4wzx5i7k7i0