ОПС: истории из жизни, советы, новости, юмор и картинки — Все посты

Есть официальный ответ

6 дней назад

Почему не стоит отправлять Почтой России на Авито доставке⁠⁠

Вкратце:
Покупатель заказал видеокарту, видеокарта пришла к нему 17.07, ему пишу что, "карта вам пришла", покупатель отвечает что, "да завтра заберу". 18.07 я вижу что не забрал, 21.07 пишу ему "чел че не забираешь то" и каково же мое удивление было когда он ответил "а я все забрал 18ого как и обещал".
И тут выясняется самое интересно. Покупатель сообщает что в отделении Почты России не было связи. Как я понял он еще и заказал с постоплатой. В итоге сотрудница почты России предложила ему расплатиться наличкой, а она "потом" проведет товар, итого сегодня 22.07, покупатель владеет карой уже 4 дня, а у меня статус "Заказ доставлен в пункт выдачи" или "Ждет выдачи покупателю".
По сути он можете ее просто вернуть на почту, а она примет потому что ну статус то еще будто бы ее никто не забирал, пусть едет назад, мб он вернет и другую ей, че она поймет, или разберет ее, спаяет все компоненты и принесет "маме на работу".
Конечно я создал заявку в Авито поддержку еще вчера. Но вы же знаете Авито) 9% они заберут с вас с товара первым делом, пообещают что все застраховано, даст вам 17 гарантий, и пообещает помочь в любой ситуации. Ну конечно же Авито ничего не решило, просто приняли заявку и растворились.
ОПС 346905

1/5

Показать полностью 5

GlebDibernin

24 дня назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 70 (4)⁠⁠

Когда анализируешь весь период моей жизни, связанный с Семьей, то видишь, что этот обман проводился очень часто. Я должен это сказать суду. Почему я говорю об обмане, я скажу дальше. Для братьев, в том числе и меня, кто был тогда в Москве и был близок к Галуеву, был неожиданностью переход к множествам убийств. Я могу судить по себе. Это страшно звучит, но ты привыкаешь к ним и перестаешь реагировать. После нескольких убийств нам хватало слова Алихана, что этот человек заслуживает смерти. Никто из нас первоначально не задумывался, может ли он врать. Никто не мог заподозрить его во лжи. После убийств якобы плохих людей мы чувствовали себя героями. Однако чем больше росло количество убийств, тем больше это заставляло меня усомниться в словах Брата.

Я стал понимать, что от нас скрывали настоящие причины и ставили уже перед фактом самого убийства, говоря лишь: этот человек плохой, потому что про него говорят так-то и так-то. В глубине души у нас были сомнения. Но желание не выделяться и быть частью общего приводило к слепой вере и убийствам. Перед необходимостью драться за этот преступный мир, эту искусственную Семью. В борьбе за нее и ее интересы мы забыли о своих настоящих семьях. Чего никогда и ни при каких условиях делать нельзя. Мы верили, что нашими руками руководит высшая власть страны и мы делаем благо. Мы верили, что мы своего рода «Робин гуды». Так нас окрестили журналисты. До какого-то момента мы даже думали, что выполняем задания спецслужб. Каждый наш совершенный акт вызывал лишь новый энтузиазм в коллективе. Вызывал веру во всемогущество Алихана Галуева, так как нам все сходило с рук. Ослепленные, мы жили в этом кошмаре. И даже когда я стал понимать суть всего ужаса происходящего вокруг меня, я видел энтузиазм и преданность моих друзей. Это вовлекало меня в совершение дальнейших преступлений. А деньги и власть, наоборот, отвлекали, помогали задушить совесть.

Когда я отказался лично участвовать в убийствах, Галуев оказался хорошим психологом и стал использовать меня иначе. Он использовал мои организаторские способности. Постепенно я стал его правой рукой и активно участвовал в жизни Семьи. Постоянно снимал множество квартир, приобретал поддельные документы, множество мобильных телефонов и сим-карт, автомобили, оформленные на подставных людей, лечил братьев в больницах и так далее. Постепенно, на практике, я стал осуществлять преступную программу, которую из-за границы давал нам Галуев. Будучи своего рода исполняющим его обязанности в Москве на время его отсутствия.

Я не нашел в себе достаточно мужества для того, чтобы рассказать, вскрыть братьям настоящие причины того, что мы делали. Я сомневался в том, что происходило в Семье. Меня раздирали противоречия. Однако все изменилось, когда братья стали «питаться» братьями. Именно так. Все стали стараться поймать другого на промахе или ошибке, чтобы выслужиться перед Братом. Он сам стал поощрять это. Одни братья стали убивать других. Мне некуда было деваться из этого замкнутого круга. Возможно, нужно было пойти в милицию, но я испугался за свою жизнь и за близких.

Тяжело говорить обо всех преступлениях, совершенных каждым из нас. Моими личными признаниями, а также тем исчерпывающим анализом, который в своей речи сделал государственный обвинитель, полностью представлены и доказаны мои преступления и вся тяжесть моей вины, которым нет оправдания. Совершая поначалу небольшие преступления и участвуя в небольших делах, я покатился вниз, сделавшись невольным заложником своей слабости. Я не мог сам себе признаться в том, чем занимаюсь. А когда смог, было уже поздно. Это как болото: чем больше ты начинаешь дергаться, тем сильнее тебе засасывает, и единственный спасительный путь – чтобы тебя насильно вырвали из него. Для этого лишь надо позвать на помощь и протянуть руку. Но болото было слишком сладким. Я никак не мог отказаться от всех благ, окружавших меня, от влиятельности, и вдобавок я просто боялся за свою жизнь. Если вам скажет кто-нибудь, что он ничего не боится, не верьте. Все боятся. Кто-то сильнее, кто-то меньше. Я смалодушничал, наверно, это так называется.

Поэтому на следствии я дал исчерпывающие и искренние показания обо всех преступлениях, которые были совершены по моим указаниям. Я указал всех известных мне участников организации для того, чтобы не оставить никаких «хвостов» или остатков, не оставить людей, которые хотя бы в малейшей мере были заражены этими идеями. Как в свое время я и мои братья. Наше поколение потеряно. Я об этом упоминал для того, чтобы сказать, что это не случайно. Разоблачение этого обмана есть величайшая необходимость. И я считаю одной из причин такого глубокого и такого окончательного нашего падения вот эту систему обмана. Заверяю вас, я говорю об этом не для того, чтобы найти смягчающие вину обстоятельства. Я лишь хочу предостеречь каждого, кто еще не убедился в этом обмане, что эта система является роковой, как она явилась роковой для меня и моих близких.

Уважаемый суд, когда вы подойдете к вопросу о наказания для меня, я прошу вас учесть, что не все эти годы у меня были наполнены преступным содержанием. Меня знали и как преданного борца, с оружием в руках патрулирующего границу Осетии в добровольных казачьих отрядах, и как мецената, оказывавшего бескорыстную помощь нуждающимся, в том числе в дорогостоящем лечении. Я говорю это не для того, чтобы что-нибудь вымолить себе. Эта моя деятельность многократно перекрыта теми преступлениями, которые я совершил.

Что меня заставило быть в организации убийц? Во-первых, меня прельстила возможность быть среди земляков в чужом городе, во-вторых, это деньги и власть. Я не заметил, как, выполняя мелкие поручения Алихана, я целиком и полностью отдался преступной и около криминальной деятельности. Когда оглянулся назад, сам ужаснулся оттого, что я сделал, но было поздно. Я знал, на что шел. Знал, куда иду, и знал, что меня ожидает, если все, чем мы занимались, станет известным. Я допускал, чем все это может закончиться, но относился к этому самонадеянно, рассчитывал, что избегу ответственности. Сошло с рук один раз, потом второй, третий и так далее. Я забыл о том, о чем неоднократно учил меня мой отец, что одним только словам авторитетов верить нельзя. Он учил разбираться добросовестно во всем, для того чтобы выносить свое мнение. Вот это слепое доверие к так называемым авторитетам я лично вижу в своем не только глубоком, но и окончательном падении. Это была первая причина. Вторая причина, что, раз ошибившись, нельзя упорствовать и настаивать на ошибках. Я уехал из Осетии, чтобы из одного криминала с головой окунуться в другой. И, наконец, третья причина. Я считаю необходимым о ней еще раз сказать. Это – система обмана, система постоянного обмана. Который постоянно обнаруживался в Семье, но большинство, под страхом смерти, боялись говорить о нем вслух.

Не считайте меня раскаявшимся, или что-то в этом роде. Наша жизнь, весь «братский путь» – приговор криминалу и уголовной романтике. Родители воспитывают и растят детей не для того, чтобы они становились преступниками. Всю жизнь мои родители пытались привить мне общечеловеческие ценности, и то, что я стал таким, не их вина. Я ставлю себя сегодня на место тех людей, чьих близких мы убили… Пять минут назад ваш близкий человек вышел из дома, и вот он уже лежит мертвый. Это невыносимо. Вне зависимости от характеристики человека. Его близкие не виноваты в его поступках. Смог бы я простить? Скажу искренне, не знаю.

Тяжело сознавать, что всю жизнь считавший себя с ранних лет патриотом своей родины стал в итоге убийцей и очутился вот здесь, на скамье подсудимых. В свое время, совершив ошибки и проявив упорство, я усугубил их. Впоследствии, по неизбежной логике судьбы, они переросли в тягчайшие преступления. Для меня, конечно, это поздний вопрос. Пусть это будет уроком для всех, кто до конца не осознал, что упорство в своей ошибке неминуемо приводит к тому, к чему привело меня. Мы отвечаем за нашу слабость, за наше нежелание думать самим. Я не могу не ужаснуться от этой картины, картины наших преступлений. С тем большей искренностью и желанием я шел на полное раскрытие всей деятельности нашей организации для того, чтобы положить ей конец. Я высказываю надежду на то, что не найдется больше ни одной руки в Северной Осетии, которая бы взялась за оружие под влиянием обмана, которому подвергся я и мои друзья. Я думаю, что вся эта история с Семьей и ее лживыми благими намерениями станет плохим примером для молодых парней, стремящихся жить такой жизнью. Наши чувства патриотизма и ложно понятого братства использовали другие под другим флагом в своих целях. Надеюсь, все это будет разоблачено этим процессом. Это останется с нами на всю жизнь, как бы там ни получилось.

Я понимаю, что натворил. Какое горе принес. Мне с этим жить. Я признаю себя виновным по всем эпизодам уголовного дела. Я сожалею и приношу извинения всем, кто пострадал от преступлений, в которых я принимал участие. В любом случае я преступил закон и наказание должно последовать неминуемо. На сегодняшний день я понял и осознаю все содеянное мной. Такие, как я, не достойны снисхождения. Это справедливо. Убийца, человек, который держит пистолет в руках, может передумать и спасти одну жизнь. В отличие от него, я мог спасти десятки жизней. Адекватное наказание для меня за все, что я сделал, это расстрел. Уголовный кодекс сейчас снисходительно относится к таким, как я, и у меня не отнимут жизнь по закону. Мне дают шанс исправиться и начать новую жизнь. Я не хочу вас обманывать и говорить, что раскаялся. Да и раскаиваться можно только перед Богом. А как сказал один мой знакомый, сначала его для этого нужно познать. Теперь я стремлюсь к этому каждый день. Я очень хочу, чтобы родственники и близкие убитых смогли простить меня. Для меня это важно.

***

… Признать Мирхоева Владислава Заурбековича 13.06.1974 года рождения виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 210 УК РФ (организация преступного сообщества или участие в нем), ч. 2 ст. 209 УК РФ (бандитизм), пп. «а, ж, з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух и более лиц), ч. 3 ст. 127 УК РФ (незаконное лишение свободы), ч. 3 ст. 222 УК РФ (незаконный оборот оружия)... учитывая смягчающие обстоятельства… сотрудничество со следствием… путем частичного сложений наказаний назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком 15 лет и штраф в размере 1000000 рублей. Отбывание лишения свободы Мирхоеву В.Г. назначить в исправительной колонии строго режима…

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ ОПГ ОПС Убийство Следственный комитет Длиннопост Негатив

GlebDibernin

25 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 69 (1)⁠⁠

Глава 64. Жизнь все расставит по местам

Однажды понимаешь вдруг,

И пот холодный по спине:

Любой предатель — это друг,

С которым не сошлись в цене.

Вячеслав Щедрин

О задержании Влада узнали на вторые сутки. Советник срочно выехал в Питер, а уже оттуда вылетел по поддельному паспорту в Германию. Брат был в бешенстве. За последнее время он понес очень большие потери. Империя, которую он выстраивал многие годы, трещала по швам, как старый холщовый мешок. То, что казалось прочнее стали, оказалось на деле тоньше бумаги. Он, как тигр в клетке, ходил кругами по кабинету снятого в Швейцарии особняка. Где он допустил ошибки? Кто является предателем? Не используют ли его в двойной игре? Что дальше делать? Эти и многие другие вопросы не давали ему покоя. Советник, видя злость Брата, боялся к нему подходить. Только на третий день Алихан позвал его к себе.

- Лемур, есть какие-нибудь новости из России? – начал Джава без прелюдий.

- Нет, Брат. Особо никаких. Влада задержали по розыску Следственного комитета. Его принимали опера из ФСБ. Сейчас отправляют в Осетию. Выйти с ним на связь нет никакой возможности. Он в Лефортово. Там все жестко, у нас ходов нет. Может, в Осетии получится?

- Ни х.ра у тебя не получится! В Осетии его «накроют» сильнее, чем в Москве. Тебе Князя с Шурупом было мало, чтобы понять это? Фантазер!

Советник растерянно смотрел на Брата, боясь попасть под его гнев в очередной раз, не зная, что лучше ему делать в этой ситуации.

- Всего неделя. Они опередили меня всего на неделю. Прав был покойный Крепыш, безопасность превыше всего. Никогда, никогда нельзя оставлять свидетелей. А Влад, Влад много знает. Нечего было ждать. Надо было убирать его из Москвы, как только нависла угроза. Я слишком поверил в себя. Ладно, надо думать о насущных проблемах, где мы можем что-то исправить. Что ты стоишь как истукан? Язык проглотил? Есть какие-то дельные предложения?

- Я думаю, надо братьев перевезти в другое место. Влад рано или поздно расскажет, где находится дача, или они сами, по-другому, выйдут на них. Раз нас так стали обкладывать, значит, и это не исключено.

- Дача, говоришь. Ты прав. Дача – это сейчас очень важно. Конечно, они все, вместе взятые, знают далеко не столько, сколько один Влад, но они тоже становятся опасными свидетелями.

- Ты хочешь сказать, что… – начал было Советник, но Брат грубо оборвал его.

- Когда я хочу сказать, я говорю. Сейчас я размышляю вслух.

- Я прошу прощения, Брат.

- Так вот. Я думаю, если их возьмут, они все заговорят рано или поздно. Они все хорошие парни, но их фамилия не Исаев.

- Кто?

- Господи, ты хоть изредка читай что-нибудь, а не только телевизор смотри. Надо срочно что-то делать. При этом мы не можем сейчас доверять ни одному из тех, кто находится на даче. Любой мог занервничать, поддаться панике и что-то замыслить. Нам нужен надежный человек там, но мы не можем ошибиться. Ошибка будет слишком дорогой. – Алихан открыл окно, и свежий воздух ворвался в кабинет. Перед ним открывался красивый вид на реку.

Здесь, в Берне, была совсем другая атмосфера. Сохранившая память о протестантском пуританизме. Спокойное течение жизни. Одинаково скромно окрашенные дома, с одинаково подстриженными, будто под нитку, кустами можжевельника. Здесь надо приглядеться, чтобы заметить, насколько не бедными были в XVI-XVII веках представители местной торговой знати и как мало конкурентов имели огромные куранты с движущимися фигурами на Часовой башне в центре города.

- Ты знаешь, почему все деньги мира хранят здесь? – сменил тему разговора Брат. Он всегда так делал, когда упирался в задачу, которую не мог решить сразу. Брал перерыв и отвлекался на время.

- Потому что здесь много банков?

- Ты думаешь, количество переходит в качество? – нахмурил брови Брат. – Это бред! Знаешь, почему они хорошо живут?

- Они же не воевали. Ни в первой, ни во второй мировой участия не принимали. Их не бомбили немцы. Города не разрушали. Да и коммунистов у них не было. Наверно, поэтому...

- Ты не прав. Они выиграли свои битвы на сотню лет раньше. Никто не подарил швейцарцам их сегодняшнего благополучия. Они его завоевали. Настоящие воины, не хуже осетин. Это маленький, но гордый народ. Все Средневековье они сражались за свою независимость. В Европе знали: швейцарцы не предадут, не струсят, потому и стремились именно их нанять на военную службу. Лишь одно могло заставить швейцарский отряд не выйти на поле боя.

- И что?

- Если ему не платили жалованья. Обещал – плати! Другой логики они не признавали. Поэтому Папа Юлий II создал для охраны Ватикана швейцарскую гвардию. А другому Папе, Клименту VII, гвардейцы, уцелевшие после гибели почти всех своих товарищей, спасли жизнь, проведя его в укрытие сквозь ад захваченного врагами Рима. Поэтому здесь все деньги мира. Это надежно. И поэтому Швейцария – это знак качества.

- То есть их интересуют только деньги?

- Да. Есть, конечно, другой вариант. Нужно оставаться полезным для кантона.

- Например?

- Уметь подстригать ровно кусты или варить вкусный сыр. Но это не наш метод. Умеешь что-нибудь делать руками?

- Не особо, с детства не люблю физический труд. А в Осетии тоже вкусный сыр и вино, а еще… – Советник не договорил. Брат так посмотрел на него, что продолжать полемику о достоинствах Осетии больше не захотелось. Был явно не подходящий случай.

- Где Пастор? – спросил Джава, прикрыв окно и снова сев в глубокое кресло.

- Он в Праге.

- Хорошо. Хоть что-то конкретно мы знаем. Пусть приезжает к нам через неделю. Есть работа. Узнай, сколько у него человек, и сделай всем новые загранпаспорта. Проследи, чтобы они были свежие и их еще не успели «засветить». Братьям придется слетать ненадолго в Москву, а оттуда, возможно, в Осетию. Мне кажется, пора собрать кое-какие долги. Слишком многие впали в спячку и не соизволили позвонить мне, когда у меня начались проблемы. Также нужно «подергать» наших друзей в «погонах». Слишком много проблем у Семьи из-за них в последнее время. Пусть знают, что Алихана еще рано списывать со счетов и Семья может собрать свои долги. А если они откажутся, что же, будем рассматривать это как предательство, будем мстить. Это первое.

- Это будет дорого стоить. И непонятно, кто теперь пойдет нам навстречу, а кто, как змея, будет отсиживаться и смотреть из укрытия, чем все закончится.

- Не мелочись, заплати любые деньги за документы, не торгуйся. За денежные мешки не беспокойся. Они все еще боятся одного упоминания моего имени. По крайней мере, пока. Пора им отдавать свои долги. Нам нужны деньги, чтобы решить свои вопросы. Большие деньги.

- Я все понял.

- Второе. Помнишь нашего старого друга, аптекаря Натана Мейера?

- Да. Мы помогли ему тогда с долгами.

- Правильно. Время собирать камни. Настало время ему помочь нам. Пригласи Натана завтра ко мне выпить кофе. Я знаю, несмотря на возраст, он позволяет себе две чашки в день. Одну он согласится разделить со мной.

На следующий день Темур в точности выполнил указания. Натан Мейер был аптекарем с прекрасным медицинским образованием. Все педагоги пророчили ему великое будущее врача-терапевта. Однако Натан поменял известность и шумный свет на тишину шведских улочек и вкус настоящего шоколада. У него была небольшая аптека, известная всему городу. Основной отличительной чертой ее была возможность заказать любой настой из трав или кореньев. Еще в университете Натан увлекся изучением народной медицины мира. К нему часто обращались с просьбой приготовить тот или иной отвар. За многие годы у него сложился круг своих поставщиков, которые могли привезти ему любые ингредиенты. Заведение Мейера пользовалась спросом, потому что, в отличие от многих современных лекарств, его настои и порошки действительно помогали. И многие это ценили. Причем настолько, что этот, на первый взгляд, обычный лекарь, давно являлся одним из лидеров израильской диаспоры в Европе. Тем самым Натан, будучи простым аптекарем, часто принимал участие в решении вопросов правительственного уровня: получит государство кредит от Евросоюза или нет, нужно искусственно поднять цены на тот или иной ресурс, или опустить, сместить руководителя или утопить его карьеру в сексуальном скандале и так далее. Конечно, он был лишь одним из многих, но к его голосу прислушивались. Брат знал Натана достаточно давно, но обращался к нему нечасто.

В этот раз они общались с «глазу на глаз» около часа. Время дорого, и разговоры «не по делу» велись, только пока они пили кофе. После чего Брат позвал Советника и приказал ему отвезти Натана домой. С собой аптекарь увез бронированный металлический кейс. Темур несколько раз видел его у Алихана и помнил, как в один вечер он сказал ему: «В этом кейсе хранится наша страховка на черный день. Пока он у нас, все будет хорошо». «Там деньги?» – спросил Советник. «Нет, бывают вещи куда сильнее денег. В свое время ты об этом все узнаешь».

***

Через неделю в Берн приехал Пастор. Казалось, время не имеет над ним силы. Все то же лицо без морщин, все те же манеры держаться, все тот же пустой взгляд. Алихан обнял его:

- Здравствуй, дорогой, я крайне рад видеть тебя. В моем положении я ценю твою преданность втройне. Хорошо, что так быстро приехал.

- Здравствуй, Брат. В Европе приехать из одного государства в другое одно удовольствие. Были бы такие поезда в России, мы бы не дали китайцам оккупировать Сибирь.

- Присаживайся. Выпьем чаю. Если хочешь, можем сделать тебе кофе. Просто я не нарушаю своих привычек даже здесь.

На журнальном столике уже стоял чайник с ароматным индийским чаем, чашки с блюдцами и различные швейцарские сладости. Все сели за стол, и Советник разлил чай по чашкам.
- Хороший дом. Старинный? – спросил Пастор, оглядывая обстановку вокруг.

- Если верить риэлтору, его снимал даже сам Кристиан Андерсен. Нам вдвоем тут неплохо. Как ты? Как родные?

- У меня все ровно, мне много не надо. Главное, я знаю, что у родных в Осетии все хорошо. Специально не выхожу с ними на связь, так как это опасно. «Серые» везде расставили свои «уши», подключили всех возможных стукачей. С парой-другой «барабанов», кстати, пацаны на улице поступили по справедливости.

- Убили? – нахмурился Брат. Ему не нужны были сейчас случайные смерти, которые запишут на его счет, хотя он не имел к ним никакого отношения.

- Нет. Ходили, вынюхивали, лишние вопросы настойчиво задавали. Парни и отпинали их хорошенько, чтоб неповадно было на ментов работать. В рамках, без мокрых дел.

- Как твои парни?

- У братьев все нормально. Здесь у них хорошая программа для эмигрантов. Мы ведем себя тихо-тихо, внимания не привлекаем. Специально живем раздельно. Все устроились на работу. В этом плюс Запада в отличие от России. Хочешь работать? Пожалуйста! Да, не густо платят, но на это вполне можно прожить, в отличие от нашей родины. Я, например, устроился почтальоном. Газеты на велосипеде развожу по утрам. Потом весь день свободен. Очень удобная работа. И никаких подозрений. Я тем временем город изучаю. Свой район уже как пять пальцев изучил. Райончик, правда, у меня тот еще, вокруг беднота, но я специально выбрал, чтоб семейные с детьми были. Эти обычно целыми днями на работе, им скандалы некогда устраивать.

- Молодец. Я всегда знал, что ты единственный, кто соблюдает все правила конспирации. Все правильно. Всего одна ошибка в легенде – и ты провалился. Денег хватает? Говоришь, мало платят?

- Да. Мы не шикуем, чтобы не привлекать к себе внимание. На жизнь вполне хватает официального заработка. Деньги в банках лежат, под хороший процент. Специально на год положили. В камерах хранения на трех вокзалах лежат на всякий случай наличка и документы. Пока хватает зарплаты. По ночным клубам и барам не ходим, готовим сами. Так что приспособились.

- Молодцы. Это правильно, всегда нужно думать о завтрашнем дне. Стоит чуть-чуть расслабиться и мгновенно получишь удар. Я тому живой пример, сидящий перед тобой. Слышал, что случилось в Москве?

- Нет. Какие-то проблемы у братьев? – Когда Пастор произносил фразу, у него не дернулся ни один мускул. Железная выдержка и философский взгляд на жизнь делали свое дело. Будто бы не были все парни из его группы, включая его, в международном розыске за многочисленные убийства и на их фотографиях в Интерполе не красовалась красная линия, означающая «особо опасен».

- Да, брат мой, и еще какие. Так ты не слышал последние новости из Москвы?

- Нет. Я не смотрю телевизор, а в интернет-кафе не заходил уже неделю.

- Не буду ходить вокруг да около, чекисты взяли Влада.

- Не может быть! Я думал, у нас с ними договор?

- Можно купить человека, но нельзя купить целую службу или министерство. Главная проблема современной России: берут все, а отрабатывают лишь некоторые.

- Как они вышли на него?

- Вот в этом-то и вся загвоздка. Я уже несколько дней ломаю голову над этим вопросом. С одной стороны, Влад никогда не отличался особой осторожностью, вечно тусовался то тут, то там. Клубы, рестораны, медийщики. Его могли банально срисовать. К примеру, фотосессия. Сейчас же модно нанимать фотографов, чтобы он снимал гостей заведения. Мог случайно, сам того не желая, попасть в кадр. Кто-то узнал его на фото и сообщил куда следует. Он же в розыске. Вся Осетия про это знает. Опять же, эти бесчисленные телки, которых он таскал к себе на квартиру. С другой стороны, его постоянство с этой Линой. Он уже долго с ней жил. У кого-то мог вызвать интерес или, наоборот, зависть. Красивая подруга, дорогая тачка, живет в свое удовольствие и нигде не работает. Такие персонажи всегда попадают в поле зрение ментов, так же как и торговцы наркотой, сорящие деньгами. Короче, не знаю точно, версии можно строить до утра. Я думаю, рано или поздно мы узнаем, как его вычислили на самом деле, и сделаем для себя выводы.

- Хорошо бы найти стукача и в воду его.

- Ты прям читаешь мои мысли. В этом случае я бы не стал тебя останавливать. Слишком много вреда нам это может принести.

- Мне заняться поисками?

- Нет, нет. Сейчас не об этом. Это подождет. Куда больше меня заботят братья, которые остались на даче в Подмосковье. Они остались одни, без связи, без средств. Кто знает, что они могут сделать в такой ситуации.

- Их нужно как можно быстрее перевозить на новое место.

- В том-то и весь вопрос. Я думаю, что предатель или предатели могут быть среди братьев на даче. И это…

- Этого не может быть! – оборвал Джаву невозмутимый до этого Пастор. – Братья уважают тебя. Они бы никогда не пошли против тебя. Тем более после того, как ты столько сделал для них, для их семей. Ты столько лет скрывал их от ментов!

- Как не может быть? А как же история с Шариновым и Дугуевым? Или ты уже забыл?

Пастор задумался и стал изучать чай в своей чашке. Темур и Брат смотрели на него испытующе. Сейчас решалась не только судьба «братьев» на даче, но и судьба самого Пастора. От его решения зависело многое.

- Я не люблю долгих разговоров. И не умею их вести, Брат. Живя здесь, я еще больше стал ценить время и деньги.

- А как же бескорыстная помощь и поддержка?

- Ты же знаешь, нам лично ничего не надо, но у нас семьи и дети. Нужно позаботиться, чтобы у них все было при любом раскладе. Не станет нас, не станет тебя, кто им поможет? А жизнь лишь дорожает изо дня в день. Поэтому – что надо делать и сколько это будет стоить?

- Деловой разговор. Приятно слышать, – с этими словами Брат вытащил кожаный кейс и положил на колени Пастору. – Здесь внутри 800 тысяч евро. Этого хватит и на расходы, и на финансовую помощь семьям. Тебе надо поехать в Москву к братьям и разобраться, нет ли среди них предателей. Если их возьмут, они слишком много знают. Я не смогу сейчас перевезти всех за границу. Поэтому тебе нужно будет спрятать их где-нибудь в глухой деревне. С того момента, как взяли Влада, время пошло на дни, перед тем как к ним на дачу нагрянут менты.

- Ты считаешь, что они все предатели?

- Ты должен это выяснить на месте и казнить крыс. Мы не можем рисковать. Слишком высоки ставки. Семья под угрозой.

- Я все понял. Когда мне вылетать?

- Чем раньше, тем лучше.

- Хорошо, я только заскочу домой в Прагу и тут же вылетаю.

- Ты уверен, что тебе стоит лететь одному? Может, возьмешь кого-то из своих?

- Нет, я полечу пока один. Так я буду меньше привлекать внимания. Опять же, если мы все вернемся в Москву, это может вызвать подозрение у стукача. Кроме того, я бы сам хотел рассчитаться с ним. Мне кажется, будет лучше, если я сделаю это один. Меньше людей, меньше возможности утечки.

На этом их встреча закончилась. Брат остался доволен преданностью Пастора. Джава сначала сомневался, согласится ли он выполнить столь деликатное поручение. Все-таки он должен был убить кого-то из тех, кого называл «братьями». Однако Пастор оказался более меркантильным человеком, ставящим деньги выше любых отношений. Брат знал это, поэтому использовал его группу лишь в специальных случаях, требующих особой «деликатности».

Спустя несколько недель после захвата Влада «братья» окончательно приуныли. С каждым днем в них зрело ощущение, что их просто бросили на этой чертовой даче. Продукты и все необходимое теперь привозил Старый. Он не был в розыске и один из немногих мог свободно передвигаться. Связь по мобильным максимально ограничили. Тернаев выезжал от дачи километров на 15 и только тогда звонил Старому, чтобы продиктовать список необходимого. С Советником или Джавой у «братьев» теперь не было связи. Так было решено в целях конспирации. Все новости они узнавали только через Старого. Он приезжал раз в неделю. Его слова не внушали особой надежды. Все, что он мог сказать: «Держитесь, Брат скоро все разрулит. Все будет нормально». Но с каждым днем в душах «братьев» крепло нехорошее предчувствие. Они все меньше разговаривали друг с другом. Да и говорить было не о чем. Слишком долго они прожили вместе. Сейчас же каждый разговор сводился к их нынешней ситуации и дальнейшей судьбе. Эта тема была насущной и в тоже время пугающей для каждого из них. Что, в свою очередь, все чаще и чаще приводило к ссорам между ними. Страшней всего было то, что от них сейчас ничего не зависело. Пока Влад был на свободе, он находил какие-то слова поддержки. Мог подбодрить, дать им надежду на лучшее. Старый был далек от этого. Его заверения в том, что «Брат делает все возможное, чтобы вытащить их отсюда», звучали крайне неубедительно. Что было ожидать от старого ветерана боевых действий с тремя контузиями. Он сам «плыл по течению», так же как они. Эта мнимая свобода ничего не давала Старому. Куда он мог скрыться от этого? У него был больной раком старший брат, лежащий в больнице, который полностью зависел от него. Бабушка, которой он тоже постоянно помогал. Старый не мог бросить их одних в Москве. Поэтому все, что он мог сделать, это жить и надеяться, как и все «братья», что Джава все решит и все станет как прежде.

В тот день Ара с Рухой сидели в зале и молча смотрели телевизор. Так проходил каждый вечер уже многие дни. Они смотрели несколько фильмов подряд, а потом шли спать. Свет в комнате был выключен. Только отблески большого плазменного телевизора освещали комнату. Тернаев, Тараев и Жженый были наверху. Каждый в своей комнате. Они уже устали друг от друга и предпочитали одиночество. На улице было темно, когда внезапно за окном со всех сторон по дому ударили яркие лучи прожекторов. Ара закрыл глаза, пораженный светом. От неожиданности он не смог произнести ни звука. Когда открыл глаза и, наконец, смог сфокусировать зрение, он увидел, как по комнате стали бегать красные паутинки. Лазерная точка целеуказатель застыла на лбу Рухи, сидящего напротив Ары.

«Господа бандиты, дом окружен. Сопротивление бесполезно. Выходить с поднятыми руками на крыльцо. У вас 5 минут. Потом начинается штурм», – голос, усиленный динамиком мегафона, прозвучал жестко и безапелляционно. Периметр дачи был полностью оцеплен ОМОНом, в то время как бойцы «Вымпела» готовились к штурму. Вводная информация была достаточной, чтобы предсказать решение боевой задачи. В доме, полном оружия, находились люди, многим из которых было нечего терять. Если прибавить к этому их боевой опыт, ситуация могла вылиться в настоящий бой в Подмосковье по соседству с дачами депутатов и членов законодательного собрания РФ. На планерке начальство поставило задачу четко: «По возможности избежать боевых действий в чрезмерной близости с коттеджами важных персон. В то же время при угрозе личному составу, живыми не брать. Слишком много на них крови».

Тернаев, Тараев и Жженый, как только пришли в себя от неожиданности, бегом спустились со второго этажа. По пути кто-то из них выключил свет в гостиной. Отдышавшись, Жженый обвел взглядом комнату, сейчас она больше всего напоминала пещеру, увешанную красной паутиной. Снайперы контролировали цели. Все благодаря огромным дизайнерским окнам, которые часто не закрывали шторами.

- Что будем делать? – спросил спокойным голосом Руха, будто ничего необычного вокруг не происходило и они решали, что они будут есть на ужин.

- А какие могут быть варианты? Надо сдаваться, пока всех не перестреляли, – сдавленно прошептал Тараев, с ужасом таращась на красные лучи. – Господи, сколько же у них снайперов?

- Заткнись, – рявкнул Ара. Он вопросительно посмотрел на Руху и Жженого.

- У нас нет никаких шансов выйти живыми. Но мы можем умереть как мужчины, с оружием в руках. Хорошая смерть для воина, – сказал спокойный Руха. – Что скажете?

- Я не воин! Я, я, я… Я ничего не делал. Я просто перебивал машины и возил оружие. Это все ЧК! Чтоб его. Это он втянул меня. Я никого не убивал! Надо сдаться, они во всем разберутся и отпустят меня. – У Альберта Тараева начиналась истерика. Он был самым младшим из присутствующих, и на нем не было крови. Многие вообще не понимали, зачем он скрывался вместе с ними.

Ара ударил Тараева по лицу открытой ладонью, чтобы привести его в чувство. Это подействовало. Альберт сел на пол и, закрыв лицо руками, заплакал.

- Какой смысл умирать. Если мы сдадимся, у нас будет шанс, что Брат нас вытащит, – продолжал говорить Тараев, всхлипывая. – Или… или… нас отмажут адвокаты. Я знаю, они за большие бабки могут все. Дадут денег следователям, прокурорским, судьям! И не таких, как мы, отмазывали! Они же все только и идут туда работать, чтобы бабки лопатой загребать! У Брата много денег, он нас обязательно выкупит! Все вопрос бабла!

- Если мы сдадимся, будет шанс сгнить заживо в тюрьме. Никто не оценит, что мы убивали нелюдей, – ответил ему категорично Ара.

- Я выбираю маленькую возможность еще немного пожить, – вступил в диалог Жженый. – Не для того я прополз на брюхе через весь Кавказский хребет, чтобы мне вынесли мозги на какой-то подмосковной даче. Надо выходить. В конце концов, может, нам и зачтется, что мы сделали этот мир немного чище. А нет, так хоть сошьем в тюрьме пару сотен тысяч перчаток или тапочек. Все пользу родине принесем.

- Ну что ж, двое против одного. – Руха бросил взгляд на всхлипывающего на полу Тараева. – Даже против двух с половиной. Ваша взяла, жизнелюбы. Я всегда был за демократию. Поэтому повинуюсь большинству.

- Трех, – поправил его Тернаев. – Я тоже не хочу здесь подыхать.

- Ладно, уговорили. Сопли вытри, менты не поймут.

Они подняли с пола под руки плачущего Альберта и пошли к входной двери.

***

Пастор успел пройти паспортный контроль в аэропорту, когда увидел срочный выпуск новостей по телевизору. Его крутили уже несколько часов. «Сегодня ночью в Подмосковье была задержана самая кровавая банда современной истории. На даче, в которой она скрывалась, было обнаружено большое количество оружия и боеприпасов», – хорошо поставленным голосом вещала миловидная ведущая. В это время на экране мелькала хорошо знакомая Пастору дача. На полу лежали «братья» с наручниками за спиной. Над ними возвышались бойцы ОМОНа в масках. Потом камера показала оружие, патроны, гранаты, мины и другое снаряжение, аккуратно разложенное на полу для наглядности.

«Вот, значит, как. Все-таки судьба любит меня. И что дальше? – думал про себя Пастор. – Вернуться назад в Швейцарию? Для чего? Отдать Брату деньги? А что дальше? В конце концов, история, похоже, идет к своему завершению. Да и Европа мне порядком надоела. Хочется тепла и моря. Где-нибудь подальше от Европы. Например, в Южной Америке». В его сумке лежало еще три загранпаспорта. Один из них был на имя гражданина Аргентины. Пора было уходить на пенсию, 800 тысяч евро были разбросаны на разные счета и полностью обеспечивали его старость, а также будущее детей. Нужно было решать, и он сделал свой выбор. Пастор прошел в туалет, где разорвал паспорт, по которому прилетел в Москву, на мелкие кусочки и спустил в унитаз. Ночь он провел в аэропорту. Бизнес-зал ожидания помог осуществить все его желания, включая душ и ужин. Утром он вылетел в Америку. Там второй паспорт был сожжен в дешевом баре недалеко от аэропорта. Через три дня он уже был на берегу океана, в небольшом бунгало. Всем окружающим он представлялся как Джон. Ведь именно так было написано в его третьем паспорте. Джон Стивенс, гражданин Аргентины, бывший американец, с легким русским акцентом. Человек без прошлого, с надеждой на будущее, немного уверенный в настоящем.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ ОПГ ОПС Убийство Расследование Следственный комитет Длиннопост

GlebDibernin

26 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 64 (1)⁠⁠

Глава 59. Око государево, или Прокуратура дает добро

Совершил ошибку? Благодари жизнь! Ты получил шанс освободиться от ложного чувства собственной непогрешимости.

Неизвестный автор

Прокурорский работник Тахсаев Эдуард с 2008 года поддерживал близкие отношения с Братом и с указанного периода стал фактически членом Семьи. Это произошло после уничтожения группы Зана, Дзапа и Эрика Генуева. Тахсаев осуществлял прикрытие их деятельности, сливал информацию. После того как Брат узнал от Зана, что Тахсаев работал с ними, он перевербовал его после уничтожения всех членов группы. Эдуард много раз встречался с Джавой в Москве и неоднократно обсуждал с последним общие дела. Брат помог ему избежать уголовной ответственности за ряд должностных преступлений. Впоследствии он быстро продвигал его по служебной лестнице. Не забывая угождать его тщеславию. В 2009 году Брат подарил ему новый Mercedes S 500. Тахсаев был очень доволен, прямо светился от счастья. Влад узнал от Советника, что Тахсаев пользовался связями Алихана в правоохранительных органах в Республике и Москве. Только благодаря ему, он смог занять должность заместителя прокурора одного из районов. Брат многократно оказывал Тахсаеву «финансовую помощь» в достаточно приличных суммах, так как зарплата не позволяла тому поддерживать уровень жизни, к которому он привык. На эти деньги Эдуард организовал через подставных лиц строительный бизнес. Он строил многоэтажные дома, при этом заказывая проекты в лучших московских фирмах, не без участия Семьи.

В начале января 2016 года, в тот момент, когда Владислав вместе с Советником ехал в машине, последнему поступил звонок. По голосу, лицу и поведению Темура ему стало понятно, что произошла какая-то неприятная ситуация. Это было уже после задержания Князя. Поэтому хороших новостей ждать не приходилось. Мирхоев спросил, что произошло. Советник ответил, что в его доме в Беслане провели обыск. При этом он добавил, что необходимо уезжать из России, поскольку его может задержать полиция. Влад снова задал вопрос: «Почему ты думаешь, что тебя могут задержать?» Темур начал размышлять вслух. Он был удивлен, что обыск сначала провели у него дома, а не у Влада. Потом подумав минуту, добавил, что Эдик практически не знает его, поэтому обыск провели именно у него. Скорее всего, это потому, что Тахсаев хорошо осведомлен, что Советник является доверенным лицом Джавы. Влад не совсем понимал, о чем он говорит. Затем Темур, подумав, в утвердительной форме сказал:

- Сейчас понесется. Это все идет от Тахсаева. Точно. Все, что знает, сейчас использует, чтобы избавиться от Брата. Про нас он знает много. Эдик становится опасен. Еще одна крыса. Как только нас заштормило, он решил нас сдать со всеми потрохами.

Советник был напуган и возмущен данной ситуацией. Через два дня после этого он спешно улетел в Турцию к Брату без багажа и обратного билета.

В начале февраля 2016 года Темур позвонил Мирхоеву из Турции и сообщил, что в Москву приехал Пастор и ему с ним нужно срочно встретиться. Он прибыл из Турции через Беларусь. В этот же день в районе станции метро «Динамо» они встретились с ним на стоянке.

- Привет, старый друг. Сколько лет, сколько зим. Как ты, брат? Познал всю истину свободного падения? – с этими словами Влад крепко обнял Пастора. Он действительно был рад видеть его.

- Здравствуй, Влад. Свободное падение можно только ощутить, но для этого надо созреть. А ты все качаешься изо дня в день? Вон какой здоровый стал. Будешь так продолжать, ни в один «Мерседес» не поместишься.

- Да ладно тебе. Ты тоже красавец. Но подкачаться бы не мешало. Ходишь как модель из Бухенвальда.

- Что делать, что делать. Все проходит сквозь меня. Ничего не задерживается.

- Как там Брат? Как вообще обстановка?

- Владик, я скажу тебе так, камасутра учит, что безвыходных положений не бывает. Так что в любом случае унывать не стоит. Главное – это покой в душе. Надо сберегать заряд аккумулятора, помнишь?

- Не ожидал такого от тебя услышать.

- Почему?

- Ну, ты всегда больше о высоком, что ли, а тут…

- Запомни, нет ничего выше неба. И наши души встречаются там после смерти.

- Откуда ты все это знаешь?

- Там прочитал, тут прочитал. Человеку важны любые знания, так или иначе имеющие возможность однажды коснуться его самого.

- Какие теперь планы? – поинтересовался Влад.

- Собираюсь ехать в Осетию. У меня там имеются незаконченные дела. А ты знаешь, как я их не люблю.

- Деньги есть?

- Да. Все в порядке. Брат мне в Турции подкинул наличных. И еще два «пластика» дал. Я извиняюсь, Владик, я в ларек загляну на минутку. Что-то в горле пересохло. Тебе что-нибудь купить?

- Нет, спасибо.

Пользуясь случаем, Мирхоев скинул Советнику СМС, что Пастор собирается ехать в Осетию. Ответ пришел на удивление быстро: «Пусть не забудет передать привет».

- Ты знаешь, а кола у нас другая продается, – сказал Пастор подходя и прикладываясь к маленькой бутылочке кока-колы. – В Турции она вкуснее. Я там что-то пристрастился ко всему сладкому. Ничего у нас хорошего не делают, даже кока-колу.

- Советник просил напомнить тебе, чтобы ты «не забыл передать привет».

- Я все помню. Подарки для привета уже готовы, – улыбнулся Пастор своей страшной улыбкой, от которой повеяло обреченностью.

Они разъехались. Влад предлагал одну из пустующих конспиративных квартир, но он отказался. Сославшись, что переночует у одной своей знакомой. Через пару дней Пастор вылетел в Осетию.

Спустя месяц после этой встречи Мирхоеву позвонил Брат и сказал, чтобы Пастор «поторопился с приветом, а то уже неудобно». Влад не знал, кого именно собираются убить. С течением времени это перестало его заботить. Он старался снять с себя всякую ответственность. В конечном счете, он не нажимал на курок, и не он выбирал жертву, а просто передавал указания Брата. Так или иначе, он просто не хотел об этом думать. Пусть перебьют хоть всю Республику, это будет на их совести. Мирхоев лишь механически выполнял то, что мне говорил Брат.

***

Через неделю ему позвонил Алихан.

- Здравствуй, Влад. Как ты жив-здоров?

- Спасибо, Брат. Все хорошо. Как сам?

- Слава богу. Вашими молитвами. Тебе нужно встретиться с Рубесовым Тамиком. Ты его знаешь. Это компаньон Тахсаева по бизнесу. Тамик должен попросить Тахсаева от моего имени подождать один месяц с оформлением сделки купли-продажи базы отдыха «Речная долина», которая в Фиагдоне.

- Я все сделаю, Брат.

- Если Тахсаев согласится, я скажу, что делать дальше. Вопросы насущные есть?

- Нет, все ровно, Брат.

- Тогда давай, пока.

- Пока.

Я понял, что происходило. Джава хотел, если будет получено согласие Тахсаева, оформить указанные объекты недвижимости на подконтрольное лицо. Тем самым Брат хотел проверить его лояльность. «Водочник» Виктор Сазонов продал указанные базу отдыха и ресторан Тахсаеву и Рубесову Тамику. Однако сделка до конца не была оформлена, так как Тахсаев должен был еще какую-то сумму денег Сазонову. В то время Тамик находился в Москве. Влад не успевал лично встретиться с ним и попросил Ивана Абоева передать ему просьбу Брата. Абоев согласился и сказал, что увидится с ним сегодня.

Вечером он набрал Мирхоеву и сообщил, что Рубесов Тамик сам не против подождать с оформлением сделки. Но он не видит никакого смысла разговаривать на эту тему с Тахсаевым, поскольку он полностью владеет информацией обо всех его расходах, доходах и долгах. В связи, с чем Эдуард неправильно его поймет. Подумает, что он хочет его в чем-то обмануть.

В этот же день Владислав позвонил Джаве и сказал, что Рубесов не видит никакого смысла разговаривать с Тахсаевым и заранее знает, что тот откажется повременить с оформлением сделки на месяц. Брат помолчал минуту, потом ответил: «Хорошо. Так тому и быть».

На следующий день в районе Кутузовского проспекта, около торгового центра «Времена года», Мирхоев встретился с Сазоновым. Влад завел с ним разговор по поводу просьбы Брата о том, чтобы отложить на один месяц оформление договора купли-продажи. Виктор сказал, что Тахсаев на это не пойдет. Он, наоборот, торопит его с оформлением данной сделки, названивает ему в день по нескольку раз. После этого Владислав попросил Виктора самому объяснить все это Брату. Чтобы не получился эффект «испорченного телефона». Сазонов согласился. Влад позвонил Джаве, объяснил ситуацию и передал трубку Виктору. Он сам объяснил, что Эдуард не согласится на это и, кроме того, последний постоянно торопит оформить сделку до конца в кратчайшие сроки.

Оставшись один, Мирхоев снова позвонил Джаве и еще раз передал ему все, что сообщил Сазонов. Брат, молча выслушал, а потом спросил:

- Ты веришь Сазонову?

- Брат много сделал для него. Помог ему с получением лицензии, с деньгами, когда у него были трудности. Думаю, ему можно верить.

- Я все понял. Если что, я с тобой свяжусь. Пока все.

Через две минуты Брат прислал СМС-сообщение следующего содержания: «Ну хорошо! Жадность – это порок!». Влад понял, что Джава очень недоволен тем, что Тахсаев торопит Сазонова. Тем самым он явно выказывал, что пренебрегает просьбой Алихана после всего, что он для него сделал. Брат не прощал предательства. Учитывая, что Пастор был в Осетии, ждать оставалось недолго.

По истечении двух недель в интернете, в новостном портале «Лайф Ньюс», Влад увидел сообщение. В нем говорилось, что во Владикавказе убит сотрудник прокуратуры Тахсаев. В новостях сообщали, что Тахсаев открыл автоматические ворота и заехал во двор многоэтажного дома, в котором жил. В этот момент во двор зашел человек в черной кофте с капюшоном. Он расстрелял Эдуарда, вышедшего из машины, и успел выйти до того момента, как ворота закрылись. Спустя несколько дней в интернете на сайте «Пятнадцатый регион» он увидел видеоролик под названием «Убийство Тахсаева в Осетии». Посмотрев его, Мирхоев сразу же опознал в стрелявшем Пастора. Это было хорошо видно по его походке и телосложению.

Через неделю позвонил Мамсыр Болиев, входивший в группу Пастора, и попросил встретиться, сказав, что ему нужны деньги. Влад отправил Брату СМС-сообщение и спросил насчет денег для Пастора и его бригады. Тот сказал, что все в порядке, и попросил передать им два миллиона рублей.

В этот же день Владислав встретился с Мамсыром на улице в районе станции метро «Динамо». При встрече его несколько удивил его вид. Мамсыр был одет очень скромно. Джинсы, кроссовки, спортивная куртка с капюшоном. Еще с собой у него был черный рюкзак, висящий через плечо.

- Привет, Мамсыр. Рад видеть тебя в здравии.

- Привет, Влад. Взаимно. Как твои, ничего?

- Потихоньку. Живем, не тужим.

- Ты еще не женился?

- Нет. Не спешу с этим делом.

- Наверно, решил покорить сердца всех москвичек? В Беслане все девчата тебя до сих пор вспоминают. Знаешь, как в песне «Ах, какой был мужчина».

Они рассмеялись. Несмотря на происходившее с ними, они оставались все теми же мальчишками из Беслана.

- Мамсыр, может, пойдем перекусим? Тут рядом кафешка неплохая. Хорошо готовят. Вспомним Осетию? А то я совсем тут одичал, все братья в разъездах, а на даче мне Брат запретил появляться без особой необходимости.

- С удовольствием, братан, но давай в другой раз. Там ребята ждут. С бабками лютый дефицит. Надо ехать.

- Я понимаю, понимаю. Ролик в интернете видели?

- Что, узнал?

- Да, конечно. Походочка у Пастора та еще. Везде ее узнаешь. Красиво исполнили.

- Мы этого «мусорка» месяц пасли. Осторожный был. Каждый раз, как домой заехать, по нескольку раз проверялся, нет ли за ним слежки. Вот и решили «сделать» там, где он уже расслабляется. Во двор заехал, думал, все, ворота закроются и в безопасности. Пастор в ворота заскочил – хлоп, хлоп, кнопочку нажал и отскочил. Потом за угол дома в тень, а там я на мотоцикле.

Они еще какое-то время поговорили с Болиевым на общие темы, не касающиеся совершенного преступления. Потом Влад передал ему деньги в сумке, и они разъехались. Уходя, Болиев сказал, что он пока находится в Москве и, если вдруг понадобится, он будет доступен по прежнему телефону.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Авторский рассказ ОПГ ОПС Расследование Уголовное дело Убийство Длиннопост Негатив

GlebDibernin

26 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 63 (1)⁠⁠

Глава 58. Необыкновенный кросс

После многих лет совместного существования порой начинаешь повсюду видеть символы, следы человека, с которым ты долгое время жил в общем пространстве.

Паоло Джордано

Первая неделя после расстрела похорон выдалась тяжелой. Все пошло не так, как было задумано. Шуруп не верил в то, что произошло, пока несколько раз лично не посмотрел новости. Ужасные кадры раненых и убитых людей на земле и раненых в больнице не оставляли сомнений в реальности всего произошедшего. Вместо того чтобы убить двух братьев, они перестреляли кучу ни в чем невиновных людей. Челкаевы были только ранены. Одного прооперировали в ту же ночь, и уже через 2 дня он уехал из Осетии в неизвестном направлении. Другой лечился в больнице. Было убито 5 человек. Все были обычными селянами. Один был каменщиком, который построил половину домов в Беслане. Другой был врачом. Трое остальных были пенсионерами. Все пятеро поплатились за то, что остались чуть дольше других, чтобы помочь с наведением порядка после похорон. По всем каналам в новостях «трубили» о кровавых похоронах.

Осознав на второй день всю сложность сложившейся ситуации, Шуруп с Бабаевым стали нещадно пить, пытаясь заглушить мысли водкой. Гартаев отказался пить с ними. В доме было много книг по истории Осетии. Он часами мог читать их, делая перерыв только, чтобы поесть. У него не было тяги выговориться по поводу случившегося. В отличие от Шурупа и Бабаева, Гартаев стоически относился к произошедшему. «Случилось и случилось. Будем жить дальше» – так он говорил. Шуруп сначала пытался разговорить его, но, поняв, что это пустое дело, отстал, переключившись на Бабаева.

Каждый вечер чрезмерного потребления водки перерастал в выяснение отношений. Алан, хозяин дома, привозил им продукты раз в три дня. В том числе и водку. Поэтому «лекарства для души» было вдоволь. Шуруп с Бабаевым никак не могли разобраться, из-за кого или из-за чего все так произошло. Чем больше они разговаривали на эту тему, тем больше злились друг на друга и на самих себя. На некоторое время водка снимала симптомы депрессии, но постоянное нахождение в замкнутом пространстве только увеличивало напряжение. Парни не выходили со двора дома, чтобы не быть замеченными. Улица, на которой они жили, была практически нежилая в зимнее время. Часть домов была разрушена. Вблизи поселка не было ни минеральных источников, ни горных рек, поэтому он не привлекал «новых хозяев жизни» в качестве места для постройки загородных дач. Большей частью здесь жили старики. Молодежь предпочитала перебираться поближе к столице и изредка навещать своих родственников. Многие дома сдавали в аренду приехавшим на заработки работникам. Поэтому появление никому не известных троих молодых людей прошло никем не замеченным.

После вчерашнего Шуруп проснулся в 12 часов дня. На столе стояло несколько пустых бутылок из-под водки. Открытые консервные банки, полные бычков, недоеденные продукты, брошенные с вечера на столе, в совокупности с мощным перегаром уничтожили большую часть кислорода в комнате. Если бы Гартаев предусмотрительно не открыл форточки в помещении, в нем нельзя было бы продохнуть. Бабаев спал, уткнувшись в стол лбом. Иван, имевший привычку просыпаться рано утром, подметал пол, усыпанный крошками, окурками и прочим мусором.

- Ваня! Ваня, брось! – пьяным голосом заревел Шуруп. – Пусть эта падла кривоглазая убирает. Это из-за него мы в этой жопе. Буди его, чего он спит? Поскуда!

- Оставь его, Шуруп. Пусть спит. Кофе будешь? Я только чайник вскипятил.

- Не-а. А водка есть?

- Вроде выжрали всю вчера. На столе посмотри, может, осталось что в бутылках.

Шуруп, держась за стенку, подошел к столу. Он взял на четверть полный граненый стакан и одним махом опустошил его. Ему было мало. Тогда он прошел к шкафу, где хранились хозяйские припасы, и вытащил бутылку с настойкой. Налил себе полстакана и залпом выпил, занюхав рукавом несвежей толстовки.

- Ваня, будешь? – протянул он начатую бутылку Гартаеву. – Кажись, на дубе. Хорошо продирает, уууу крепкая зараза. Аж до мозга тепло пошло.

- Нет, спасибо. И ты бы поосторожней. Кто его знает, что там за травы.

- Туфта. Спирт все дезинфицирует. Не отравлюсь.

- Заканчивали бы вы бухать. Сколько можно?

- Сейчас. Надо до конца разобраться. Да и допить.

Шуруп допивал настойку в течение 40 минут, после чего сходил еще за одной. Наконец очнулся Бабаев. Его перекошенным лицом можно было отпугивать злых духов в сатанинскую ночь. Шуруп по-барски налил ему стакан настойки. Андрея мутило, но голова с похмелья болела сильней, поэтому он не отказался. И он, и Шуруп выглядели ужасно. Гартаев, сделав себе кофе, уткнулся в книгу и не обращал на них никакого внимания. Он привык к подобным пробуждениям.

- Андрей, – сказал Шуруп и приложился к стакану, – ну скажи ты нам. Ты куда, мля, стрелял? А? Куда, мля, целился?

- Куда, куда. Куда надо, туда и стрелял. Достал уже, – огрызнулся Бабаев. Ему уже порядком надоел Шуруп со своими претензиями.

- Вот как он заговорил. Ваня, слышишь? То есть ты хотел положить всех людей на похоронах? Тебе только патронов не хватило? Или, может, тебе заказ кто сделал? А ты в одно лицо деньги хапнул, и делиться не хочешь? Или ты специально меня подставить решил? Хочешь, чтобы Брат мне яйца оторвал, а ты будешь главным? Нет, ну ты скажи, а?

- Саня, ты мозги свои пропил совсем. Тебе на кефир переходить надо. Нежирный.

- Ху.ня это все. Ты в Челкаевых целился?

- Ну, целился, – ответил Бабаев, глядя немигающими глазами в стол перед собой.

- А почему они живые?

- Не знаю.- Так. А в других целился?

- Нет.

- Так почему там пять трупов? – заорал Шуруп и бросил стаканом в Бабаева. Стакан попал ему в плечо, не причинив особого вреда, и отлетел на пол.

- Пошел ты! Синий урод!

- Я пошел?! Это ты пошел! Это из-за тебя мы здесь. Это ты прицепился непонятно как, и не пойми в кого. Знаешь поговорку: «Не уверен, не стреляй». А ты поливал с автомата как по полю кукурузы. Там расстояние было метров двадцать. Там бы обезьяна из зоопарка лучше попала, чем ты!

Шуруп открыл очередную бутылку с настойкой и стал пить из горла большими глотками. Часть настойки вытекла ему на грудь и расплылась пятнами. Цогоев отставил бутылку, и вытер мокрый подбородок тыльной стороной ладони, и продолжил.

- Я же тебе говорил, стреляй, как будешь уверен.

- Что ты из себя строишь ангела? Это ты сказал, что Брат приказал мочить их сегодня. Мы могли подождать день, два. Они бы поехали по домам, там бы по пути их и грохнули. Но ты сказал, что надо сегодня. По-любому сегодня их сделать. Так что ты тоже в этом виноват. Как ни крути.

- Ах ты тварь! Ты все на меня свалить решил! – с этими словами Александр ударил бутылкой с остатками настойки Бабаева по голове. Удар оказался несильным. Андрей не потерял сознание и ударил Шурупа в лицо кулаком. Они сцепились, упали на пол и стали кататься по нему.

Гартаев смотрел на них с кровати из другой комнаты.

- Эй вы! Хватит пол мыть друг другом. Кончайте! – крикнул он.

Они не отреагировали. Тогда Иван поднялся с кровати. Шуруп с Бабаевым продолжали наносить удары друг другу, катаясь по полу и усиленно сопя. Гартаев вовремя подошел, так как Шуруп уже вытащил охотничий нож и хотел воткнуть его в горло Бабаева. Гартаев забрал нож, выкрутил Шурупу руку и надел на него наручники. Затем поднял Бабаева и велел ему пойти умыть разбитое лицо. После этого Иван вылил все оставшиеся настойки в уличный сортир. Шуруп долго ругался и требовал освободить его, угрожая Гартаеву расправой, и множественными пытками. После чего, выбившись из сил, уснул. Бабаев, немного поев, тоже лег спать. На следующий день все помирились, и было решено держаться сухого закона, пока они не перебили друг друга.

В доме они прожили полгода. Алан все так же привозил им еду. Правда, уже один раз в неделю, а не два. Шуруп с Бабаевым сели на диету и стали тренироваться, чтобы убить время. В сарае они нашли прыгалку, старые гантели и несколько гирь. Им вполне хватало этих спортивных снарядов. Гартаев не присоединился к ним. У него болела нога. Он подвернул ее, когда колол дрова во дворе. Поэтому Иван продолжал «убивать» время чтением. Шуруп несколько раз созванивался с Советником, чтобы узнать последние новости. Потом его телефон перестал отвечать. Отсутствие связи с Семьей и неизвестность было самым тяжелым для Цогоева.

Алан не появлялся уже третью неделю. В поисках съестного они принялись за соленья бывших хозяев, которые обнаружили в погребе. С каждым днем ситуация становилась все более сложной. Шуруп просто не знал, что делать дальше. У них не было ни денег, ни документов, ни связи. Все трое были в розыске. Более того, они были в розыске за расстрел людей на похоронах. Это значило, что им никто не поможет. Это был тупик. Они были не только вне закона. Такой поступок ставил их против всего общества. Теперь они могли надеяться только на себя. У Цогоева была отложена на «черный день» небольшая сумма, но до нее еще надо было добраться. Советник приказал им сидеть здесь и никуда не высовываться. Где теперь этот умник? Куда он пропал? Неделю назад выпал снег, приходилось постоянно топить печь. Дров было заготовлено мало. Их максимум хватит еще на неделю. Что делать потом? Можно было пройтись по соседним дворам. А если их заметят и вызовут полицию? Опасность проявить себя была сильней голода и холода. Но дальше так продолжаться не могло. На общем совете было решено подождать еще пару дней, а потом уходить из поселка.

Ночью, часа в два, за воротами раздался скрип тормозов. Шуруп обрадовался, решив, что это, наконец, приехал Алан с продуктами, а главное – с водкой. Запасы уже практически закончились. Последние банки маринованных огурцов и тушенки красовались на столе. Но следом раздались еще скрипы тормозов. Маловероятно, чтобы Алан решил привезти сразу несколько машин, загруженных продуктами. Цогоев осторожно вышел через заднюю дверь во двор и залез на кирпичный забор. Он прополз по нему несколько метров, пока не смог увидеть, что происходит на улице, и замер от ужаса. Там стоял «Урал» и еще несколько легковушек. Под забором цепью двигались фигуры в зимнем камуфляже с автоматами наперевес. Дом окружил спецназ. Шуруп кубарем вкатился в дом.

- Атас! Менты!

Бабаев начал судорожно надевать кроссовки и натягивать куртку от спортивного костюма. Шуруп перевел взгляд на сидящего спокойно Гартаева.

- Ты что сидишь?

- Я останусь. С опухшей ногой я еще тот спринтер. Удачи вам, пацаны. Даст бог, увидимся.

- Держись, братан, – Шуруп крепко сжал руку Гартаева, одновременно запрыгивая в ботинки.

Шуруп и Бабаев выскочили во двор. Гартаев отложил в сторону недочитанную книгу, лег на пол и положил руки за голову. Он не хотел, чтобы его лишний раз пинали коваными ботинками. Здоровье, судя по всему, ему еще понадобится. Братья перескочили забор в тот момент, когда «Урал» с одного удара протаранил металлические ворота, сорвав их с петель. Во двор полетели свето-шумовые гранаты. Гортанный голос, усиленный мегафоном, прокричал: «Полиция! Никому не двигаться!».

Парни были одеты в спортивные костюмы и кроссовки. Зимние куртки остались лежать в доме. Они перебегали с одного двора в другой, перелезая через многочисленные заборы. Их лица разодрало колючей проволокой, которой заботливые хозяева защищали свои владения, а также жесткими ветками деревьев, через которые приходилось пробираться. Ко всему этому Бабаева успела укусить собака. Глубокий снег затруднял бег. Ноги проваливались в сугробы по колено. Большинство дворов были нечищены. Быстро вдыхаемый морозный воздух обжигал легкие. Несмотря на все это, адреналин зашкаливал, они быстро перелазили через заборы, прекрасно понимая, отчего бегут, и не надеясь на мягкий «прием». Им оставалось пробежать еще несколько улиц, за которыми была окраина села, дальше поле, а за ним спасительная трасса. Там можно попробовать поймать машину и выехать за пределы поселка.

Бойцы СОБРа, ворвавшись в дом, быстро определили, что двое бандитов ушли дворами. С трех сторон двор был блокирован. У них был только один путь. Бойцы начали методично прочесывать дворы, наступая на «пятки» сбежавшим. Свежие следы на снегу были хорошо видны в свете мощных фонарей. Тем временем оперативники стали ездить по улицам поселка, пересекавшим путь беглецов к свободе.

Перевалив через очередной забор, Шуруп схватил Бабаева за ноги и повалил его в снег. Тот хотел было что-то вскрикнуть, но Шуруп закрыл ему рот разодранной в кровь ладонью.

- Тихо ты. Машина летит на нас. Слышишь? – прохрипел он в самое ухо Андрея.Мимо них медленно проехала вазовская «девятка», из которой во все стороны светили несколько фонарей. Несмотря на холод, окна были открыты, и было отчетливо слышно, как по рации переговаривались:

- 14-й, 14-й, прием!

- 14-й на связи!

- Что у вас?

- Проехали улицу Зари Коммунизма. Ничего не видно. Прием.

- Вас понял. Поезжайте на улицу Крайнюю. Внимательней там. Они не могли далеко уйти. Отбой.

- 10-й, 10-й! Прием!

«Девятка» проехала, светя фонарями прямо над их головами. Как только она скрылась за поворотом, братья продолжили свой забег. Пересекая очередной двор и разрывая кожу на ладонях о холодное острие ограды, Шуруп думал о себе, своей семье и о том, что с ними теперь будет. На следующей улице не было света. Уличное освещение не работало. Муниципалитет устал платить за свет из своего кармана. Местные жители отказывались платить, так как на всей улице «живых» домов оставалось от силы штук шесть. Все остальные заколотили свои дома и уехали в поисках счастья.

Братья, преодолев очередной двор, стали пересекать улицу. По их подсчетам, им оставалось совсем немного до спасительного шоссе. Ничего не было видно даже в пределах двух метров. Внезапно Бабаев звонко ударился обо что-то металлическое, стоявшее посреди дороги, и опрокинулся на спину. Шуруп, который бежал чуть сзади, инстинктивно упал в грязную кашу снега около столба освещения, как при команде «вспышка спереди». Из машины, в которую врезался Бабаев, выпрыгнули несколько человек.

- Попался, красавец! – взревели опера от радости. – Держи руки! Руки держи! Наручники надевай быстрей! Чего ты копаешься!

- Мужики! Да я местный. К дядьке иду. Вы чего, – пытался придумать что-то на ходу Андрей.

- Да, да. Птичкам все потом расскажешь и прокурору, – после этих слов мощный удар в солнечное сплетение сбил Бабаеву дыхание. В секунды ему заломили руки за спину, и надели наручники. Пока Бабаева запихивали в машину, тот же грубый голос сказал в темноту:

- Игорь, посвети по сторонам. Может, и второй здесь лежит где-нибудь.

Луч фонаря разрезал темноту. Шуруп еще сильнее вжался в грязный снег. Луч светил прямо над ним несколько минут, потом он услышал, как кто-то прошел мимо него. Шуруп даже почувствовал резкий запах одеколона. «Ну вот и все! Закончилась история еще одного бандита, – подумал Александр про себя. – Хоть не застрелят при попытке к бегству. И то хорошо».

- Да нет тут никого. Поехали. Я промок насквозь, ноги бы не застудить. Потом никто не даст на больничном дома поваляться.

Белая «шестерка» отъехала от столба освещения, под которым лежал Шуруп. Он дождался, пока свет от габаритов исчез в темноте. Пока лежал, он немного отдышался. Оставалась всего одна улица. Путь был только один. Он пересек ее. Перед ним открылось белоснежное поле. Чтобы добежать до спасительной трассы, гул которой был уже слышен, нужно было преодолеть еще почти два километра.

«Нет, – подумал Цогоев, – в поле мой черный спортивный костюм будет виден как на ладони. Нельзя, нельзя идти сейчас в поле. Спецназ, скорей всего, уже оцепил периметр и вот-вот начнет его прочесывать. Долой стереотипы. Надо мыслить оригинально. Значит, надо переждать».

Он вскарабкался по насыпи, перебежал через дорогу и по другому склону скатился в канаву. Искать будут на той стороне, в лесу. Головы их ориентированы на трусливую хитроумность беглеца. Сзади послышались голоса. «Это конец! Пронеси, Бог, в этот раз, в следующий я сам о себе позабочусь», – обратился к всевышнему Шуруп. Он обнял снег, то есть распластался и зарылся в него лицом. Двое мужчин прошли в нескольких метрах от него, активно подсвечивая поле лучами мощных фонарей. Спустя какое-то время голоса начали удаляться.

Цогоев решил больше не рисковать, и залезть на чердак дома, который показался ему нежилым. Силы были на исходе, поэтому выбирать особо не приходилось. Порезанные руки кровоточили, ноги гудели от перенапряжения, кроссовки промокли насквозь, в груди страшно жгло от холодного воздуха. В голове гулкими ударами пульсировала кровь. Александр обошел дом. Дверь и окна были заколочены досками. У него не было ни сил, ни времени отрывать их. Он забрался на чердак дома по приставной лестнице и предусмотрительно затащил ее внутрь. Потом зарылся в соломе, которая была на чердаке, и не заметил, как отключился. Адреналин прекращал свое действие. Тело сразу отказало. Он обмяк. Ноги продолжали болеть, но стали вдруг легкими и крепкими. Вероятно, тяжесть, которая в них была, это страх. Страх не прошел, но он не давал ему бежать дальше. Последняя мысль, которая была в его голове перед сном: «Если начнут прочесывать каждый дом в поселке, то могут полениться тащить лестницу с другого двора».

Шуруп проспал до утра. Его разбудил голод. Он стал искать что-нибудь съестное. На чердаке ничего не оказалось, кроме старого кожаного плаща. Который он ел следующие несколько дней. Вместо воды он ел снег, который брал с крыши. Страх быть пойманным был сильнее голода. Он лежал на чердаке и прислушивался к каждому шороху. Раны на руках перевязал остатками простыни, которые нашел тут же. Через три дня Цогоев покинул свое убежище. Он не мог больше жевать жесткую кожу вместо нормальной пищи. Боль в желудке становилась невыносимой. В доме он нашел кое-какую одежду. Приведя себя в относительный порядок, Шуруп решил идти к своему тайнику. Он находился в сгоревшем доме его дяди. В поселке было на удивление тихо. Александр дошел до трассы и поймал попутку.

Тайник оказался на месте. Там было 200000 рублей и около 5 тысяч долларов. Теперь у него были деньги. Первое, что он сделал, сел на трамвай и доехал до конечной остановки. Там он зашел в магазин и купил нормальной еды. После кожаного плаща хлеб и сырые сосиски казались Шурупу царской едой. Он ел их на лавочке недалеко от остановки. Мороз на улице не мешал ему. Бушлат и шапка-ушанка, найденные в доме, отлично его грели, и одновременно маскировали.

Наевшись, Цогоев снова почувствовал страх. Он не знал, что теперь делать, куда идти. Телефон, в котором были все номера, он потерял, когда убегал от СОБРа той ночью. На память он не помнил ни одного номера. Идти к парням домой или на конспиративные квартиры было опасно. В конце концов, нужно было где-то залечь и все хорошенько обдумать. Поэтому Шуруп решил обратиться к Лане. Это была его старая любовь. Она всегда готова была приехать к нему в любое место по первому звонку. Лана любила его со школы, где они учились в одном классе. От периодических встреч с Цогоевым Лану не останавливало ни ее замужество, ни рождение детей, ни женитьба Шурупа. Она жила в центре Владикавказа. Это был риск, так как каждый участковый был снабжен портретом Цогоева с отметкой «особо опасный преступник». Но другого выхода не было. Ему некуда было больше идти. Дома и у родственников его сто процентов ждала засада.

Лана обрадовалась внезапному приходу Александра и, конечно, оставила его у себя. Ее мужа убили два года назад. И теперь она жила одна с ребенком. Шуруп знал, что муж Ланы был убит по приказу Брата. Он был из «блатных» и не захотел прислушиваться к просьбе Джавы по одному вопросу. Лане он как мог, объяснил, что его подставили. И он не причастен к расстрелу на похоронах.

Она внимательно посмотрела на него, затем как-то вся осунулась.

- Что случилось? Почему ты расстроилась? – спросил Шуруп.

- А отчего мне веселиться? Ну, выпустили тебя сегодня из капкана, удалось тебе уйти. В следующий раз посадят, может, снова выпустят. Повезет еще пару раз. А потом не выпустят... Зачем тебе нужна такая жизнь? Можно жить гораздо спокойнее.

- Что ты знаешь о моей жизни? – спросил он. В его вопросе звучала боль, а не вызов, такая невыносимая боль, что она не смогла оставить его без ответа.

- Мой муж так жил, и чем все кончилось?

- Не хочу показаться грубым, – пробормотал Шуруп, сжав зубы, – но я могу уйти, если ты против.

- Нет, конечно нет. Я всегда тебе рада. Ты же знаешь, что я влюбилась в тебя еще в 11-м классе. И всегда буду любить.

У Ланы Шуруп прожил месяц. Он пытался аккуратно выйти на кого-нибудь из Семьи. Цогоев написал Лане телефоны, которые смог вспомнить, и она, выйдя в город, звонила по ним из таксофона-автомата. Все телефоны были отключены. Тогда он дал ей два адреса, но там уже никто не появлялся достаточно давно. Так сказали ей соседи. Деньги таяли каждый день. Он не хотел быть нахлебником, и давал деньги на игрушки для ребенка, чтобы Лана купила себе что-нибудь, и для покупки продуктов. Так он оплачивал свой стол и постель. Сначала Шуруп думал попробовать нелегально перейти границу с Южной Осетией и податься в Грузию. Изучая в интернете систему границы, он пришел к выводу, что это невозможно. После конфликта 2008 года граница была снабжена всеми возможными детекторами и датчиками слежения. Стоило им сработать, и тут же в воздух поднимали вертолет. Цогоев не выходил из квартиры. Целыми днями он смотрел телевизор или искал в интернете новости о Семье. Он понимал, что подставляет Лану, скрываясь у нее. В конце концов, Шуруп решил уйти через пару дней, и попробовать уехать из Республики. В эту ночь в дверь позвонили:

- Кто там? – спросила через дверь Лана, кутаясь в шелковый халат.

- Откройте, милиция. Мы знаем, что у вас скрывается Александр Цогоев.

- Покажите удостоверение, – автоматически выпалила Лана. Она уже начала понимать, что происходит. Она успела привыкнуть к ночным визитам милиции и обыскам еще при живом муже. В глазок показали раскрытое удостоверение оперуполномоченного Центра противодействия экстремизму.

Шуруп вышел на балкон и посмотрел вниз. Под окнами стояла патрульная машина, две «казенных» тонированных «Приоры» и человек шесть крепких парней, которые неотрывно смотрели на окна квартиры. Седьмой этаж исключал любые попытки уйти «дворами». Цогоев скользнул взглядом по соседнему балкону, который был в четырех метрах от него. Потом снова посмотрел вниз. В случае неудачи машина скорой не понадобится. Сопротивляться было бессмысленно, да и нечем. Он и так подставил Лану, ее теперь затаскают по допросам, так еще и квартиру переломают, если сами не откроют. Мысли перескакивали одна на другую. Один шанс остаться в живых – сдаться. Нет, он не любил Лану. Просто использовал, когда ему это было необходимо, но он не хотел ломать ей жизнь.

- Лана, это за мной, – сказал Шуруп и обнял ее. Лана дрожала всем телом. Ей было страшно и обидно одновременно. Будучи в душе обычной девушкой, ищущей простого женского счастья, она уже выстроила дальнейшие планы. Она надеялась, что Александр решит все свои проблемы, разведется и останется с ней. Чем дольше он жил с ней, тем больше Лана верила в придуманное ею светлое будущее. И в один миг её хрупкое счастье разрушило появление оперативников.

В дверь настойчиво стучали и звонили. Грубый мужской голос обещал с минуты на минуту начать штурм и выбить дверь. Этим шумом уже разбудили весь дом. Бойцы СОБРа отправляли чрезмерно пытливых соседей по квартирам, преграждая им движение на лестничных клетках.

- Иди, сядь на диван в зале и не делай резких движений. Положи руки на колени. Когда тебя спросят, скажешь, что ничего не знала о том, что я в розыске. Мол, от жены ушел, вот и жил здесь. Запомни, ты ничего не знаешь про мои дела. Просто жил как друг. Типа комнату снимал. Так и тебе, и мне будет лучше. Скажешь все так, и все будет хорошо.

Шуруп поцеловал Лану, в глазах которой стояли слезы, посмотрел на нее и сказал:

- Иногда, только промахнувшись, понимаешь, как ты попал, но уже поздно…

Затем он подошел к входной двери и громко крикнул:

- Не надо штурма. Я без оружия. Я выхожу. Тут дети. Не стреляйте. Я без оружия, – с этими словами Шуруп провернул ключ и открыл дверь.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело ОПС ОПГ Авторский рассказ Длиннопост Негатив

GlebDibernin

27 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 62 (2)⁠⁠

***

В конце сентября 2015 года Владу позвонил Кисиев и сообщил, что неподалеку от его дома постоянно стоят две или три машины с неизвестными людьми. За каждым его шагом следят и ему нужно срочно ехать в Москву, чтобы «полечиться». Мирхоев попытался его успокоить, но у него ничего не вышло. Ему не хотелось очутиться в «ментовском отеле» на «электропроцедурах», ставшими у них столь популярными в последнее время. На следующий день Кисиев приехал на поезде в Москву. В этот же день Владислав встретился с ним у себя в квартире. «Отсвечивать» по общественным заведениям становилось опасным. Не было никакой информации, какими данными располагает следствие. В ходе беседы Влад узнал, что Шуруп вместе с парнями прячутся у брата Кисиева в селе Хумалаг.

Расстрел на похоронах Вадима Челкаева произошел из-за необходимости ликвидировать его братьев. В последнее время ЧК догадывался, что Брат хочет его убить. Поэтому мог об этом рассказать своему брату Олегу, с которым всегда делился своими проблемами и вообще был очень близок. Алихан опасался мести с его стороны. Что касается Игоря Челкаева, то он стал воровать. Доходы с аэропорта Владикавказа заметно упали. Таким образом, Джава хотел убить двух братьев сразу. Навсегда разорвав все отношения с семейством Челкаевых. В результате покушения было убито несколько человек. Олег был тяжело ранен, Игорь Челкаев отделался легким ранением в руку. Через несколько дней они уехали из Осетии в неизвестном направлении. Потрясенные жители Республики не переставали обсуждать гибель людей на похоронах. Даже во времена кровной мести родственникам всегда давали похоронить убитых и только после это принимались мстить.

Шуруп ночью, после расстрела, объявил парням, что они на некоторое время спрячутся в доме у одного его старого друга. Они приехали туда уже за полночь и прожили три недели. Владелец дома, его звали Аслан, привозил им продукты питания. Он злоупотреблял алкоголем и практически не выходил из состояния запоя. Это было даже хорошо для «братьев». Аслан у них не спрашивал, почему они решили пожить в вымирающем поселке. Ему хватило объяснения, что так надо. Кроме того, Куба заплатил ему на год вперед за аренду дома и еду.

***

В ноябре 2015 года Брат снова прилетел в Москву, чтобы решить проблемы. С каждым днем среди «братьев» назревало плохое предчувствие. Все реже Алихан приезжал на подмосковную дачу. Перед каждым отлетом за границу, если Советника не было в Москве, он оставлял Владу деньги, чтобы он мог оперативно решать мелкие финансовые и бытовые вопросы. Раньше эти суммы были от 15 до 25 миллионов. Сейчас это было не больше пяти-семи.

В период нахождения Брата за границей Мирхоев практически каждый день связывался с ним по скайпу. Либо Джава сам выходил на него, давал указания или же просто интересовался, как обстоят дела. Все это время Влад жил «в свое удовольствие». Распоряжений от него с каждым днем поступало все меньше. Целыми днями он был в большей степени предоставлен самому себе. Его телепроект неожиданно стал продвигаться очень медленно. Предварительно составленная смета оказалась заниженной. Потребовались дополнительные денежные вливания. Просить в очередной раз денег у Брата он не стал и предложил партнерам самим проявить чудеса в поиске инвесторов. Чем вызывал у них некоторое недовольство, так как они рассчитывали на его «безграничные возможности». В остальном для Влада все шло своим чередом.

В конце 2015 как гром среди ясного неба прозвучала новость: в Осетии был арестован Князь и несколько парней из его группы. Также были арестованы «братья», входившие в группу Шурупа. Все это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Брат был вне себя от ярости, когда узнал о случившемся. Он позвонил Владу первому. Тот никогда не слышал от Алихана столько ругательств. Немного успокоившись, Галуев стал спрашивать, соблюдали ли «братья» все правила конспирации, не сообщали ли о каких-то странностях вокруг них, не пытались ли их вербовать сотрудники полиции или ФСБ. Мирхоев ничего подобного не знал. Все было как всегда. Князь занимался своим ломбардом. Его «принял» СОБР в тот момент, когда Владислав с ним только начал разговор по телефону. Он как раз начал описывать ему погоду во Владикавказе:

- Братан, ты бы видел сейчас Столовую гору. Представляешь, такая красота. Жаль, тебя здесь нет. У нас тут все: горы, облака, белоснежный снег, и… СОБР. Все, отбой меня «принимает» СОБР…

Раздался треск разбивающегося об асфальт мобильного.

Указанными событиями могуществу Брата был нанесен большой урон. После многих фактов проявления его безграничных возможностей, один за другим происходили события, указывающие на то, что он далеко не всесилен. Все это зарождало в «братьях» сомнения в их дальнейшей судьбе. Особенно это сказалось на тех, кто скрывался на даче. Предыдущая группа «розыскников», постепенно получила новые документы и выехала за границу. По крайней мере, так рассказывали Брат и Советник. В отличие от них, нынешние «розыскники» уже достаточно долго проживали в Подмосковье. Однако никаких разговоров о выезде их из страны не велось. В связи же с последними событиями их будущее становилось еще более туманным. Если кого-то из «братьев» задержали, значит, могла пойти дальнейшая утечка информации. Соответственно, полиция могла узнать о конспиративных домах, квартирах, схронах и так далее.

Через три недели томительного ожидания, Владу позвонил Брат. Он рассказал, что через его надежных людей с «лампасами» в Москве ему стало известно, какие признательные показания по делу дает Бакке про него и остальных «братьев». Также он сообщил, что Владислава и его объявили в розыск. При этом Алихан успокоил его, сказав, что все будет нормально и это временные трудности. Он все держит под контролем и обязательно все решит. Брат поручил Мирхоеву поехать к одному адвокату и нанять его для Князя. Нужно было «поломать» наработки следствия.

На следующий день Влад зашел в приемную адвокатского кабинета Мурада Чингизовича Кутаева. Чеченец, который переехал в Москву в 90-е и с того времени считал себя коренным москвичом. Приемная впечатляла ляповатой роскошью. Стены были оклеены обоями красного цвета с золотой нитью. В помещении стояло несколько диванов и кресел из натуральной итальянской кожи коричневого цвета. На одной из стен висела большая картина, изображавшая ночное нападение джигитов на лагерь царских солдат. Секретарь, платиновая блондинка в деловом костюме от Прада, сидела за столом и длинными ногтями неспешно что-то печатала на компьютере. Оглядевшись по сторонам, Мирхоев увидел второй стол, за которым сидела менее стильный секретарь, но, по-видимому, более умная. Она тут же подскочила к нему, приветственно улыбаясь, и спросила:

- Добрый день, меня зовут Анна. Вы к Мураду Чингизовичу?

- Добрый. Да, я к нему на прием. Меня зовут Владислав Мирхоев.

- Вам назначено?

- Да, мне сказали подъехать к трем.

- Одну минуту. Я сейчас уточню у Мурада Чингизовича, освободился ли он? Присаживайтесь, пожалуйста. Хотите что-нибудь выпить? Чай? Кофе? Что-нибудь из алкогольных напитков?

- Нет, спасибо, – ответил Влад и про себя подумал: «Интересный вы человек, Мурад Чингизович. Алкогольные напитки для гостей? А как же запрет Аллаха употреблять вино? Какая-то новая ветвь религии». Он продолжил изучать кабинет. Показное величие хозяина было во всем. По стенам приемной висели различные дипломы адвоката Кутаева: и об окончании курсов в Оксфорде, и об окончании юридической академии в Америке, и еще какие-то дипломы на разных языках. Единственное, что Влад мог прочитать на них, это фамилию «Кутаев». Через несколько минут вышла Анна и пригласила его пройти в кабинет.

К его удивлению, Кутаев оказался подтянутым молодым человеком не старше тридцати пяти. Отличный итальянский костюм дополнял стильный красный галстук. Над глазами у адвоката свисала модная в этом сезоне челка «а-ля Стас Пьеха». Кутаев встал из-за огромного стола красного дерева с подложкой из зеленой ткани и поздоровался, обхватив руку Влада сразу двумя своими. Это был располагающий жест с его стороны.

- Очень рад, очень рад. Меня предупредили о вашем приходе. Вы правильно сделали, что обратились именно ко мне. Сейчас столько проходимцев развелось, абсолютно ничего не понимающих в традициях. Только кавказец поймет кавказца, понимаете меня, да? Мы должны держаться друг друга, – при этих словах Кутаев ослепил его белизной своих зубов.

- Конечно. Вы правы, – ответил Мирхоев, отдавая дань вежливости.

- Вы принесли документы?

- Какие документы?

- Прошу прощения, привычка. Конечно, конечно. Сначала расскажите о вашей ситуации.

- Честно говоря, я сам не очень много знаю. В Осетии задержан Отлив Бакке по прозвищу Князь. Его обвиняют в нескольких убийствах. С ним задержали еще несколько парней. Он содержится в изоляторе МВД. Это мой близкий, и я хочу ему помочь. Вот, в общем, и все.

- Кто ведет дело?

- Дело у Следственного комитета.

- Понятно, понятно. Ну что ж, я наведу справки, узнаю, что к чему, и тогда мы сможем выстроить линию защиту. У Бакке есть родственники, с которыми можно заключить соглашение?

- А меня недостаточно, что ли?

- Вы хотите фигурировать в материалах уголовного дела?

- Не очень.

- Тогда мне нужно заключить соглашение с кем-нибудь из родственников. Это будет лишь формальная бумага, чтобы мне выписать ордер на защиту. Так требует закон.

- Хорошая идея. Я думаю, с этим не будет проблем. Во Владикавказе я устрою вам встречу с его родным братом.

- Прекрасно. Это прекрасно. Вот видите, как мы быстро приходим к консенсусу. Кстати, вас уведомили о сумме предоплаты?

- Да, 300 тысяч долларов.

- Именно. Деньги при вас?

- Да вот – Мирхоев нехотя протянул через стол кожаную сумку. После личного опыта общения с адвокатами, ему крайне не хотелось отдавать ему деньги, но ничего не поделаешь.

Кутаев открыл сумку и быстро пересчитал пачки. По комнате распространился запах новых банковских купюр. Затем он встал, открыл шкаф и достаточно небрежно закинул туда сумку с деньгами.

- Ну что же, оставьте свой контактный номер у Анны, а также номер брата Бакке. Я свяжусь с вами, как только будут новости. Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество.

Владислав покинул офис с тяжелым сердцем. Что-то внутри подсказывало, что проблемы только начинаются. Он в очередной раз задушил внутренний голос своим доводом на все времена: «Что я могу с этим сделать? Ответ – ничего». Поэтому просто стал ждать новостей и все так же прислушиваться к звонкам мобильных в его сумке, которые с каждым днем раздавались все реже.

Прошло два месяца. Дни тянулись за днями. Ничего не происходило. Влад пытался спасти свой телепроект, больше не вкладывая в него денег, но это слабо удавалось. Еще несколько месяцев назад он хотел съездить в Осетию. Но теперь Мирхоев был там в розыске как участник преступного сообщества. Финансовая деятельность Семьи стала занимать у него всего несколько часов в день. В основном Владислав перегонял деньги со счета насчет или снимал наличные. Схем, которые были раньше, уже не существовало. Влад уже забыл, когда последний раз перевозил сумки с деньгами на микроавтобусе, как в былые времена. С большей частью «братьев» он общался только по-мобильному. Брат запретил им «светиться» и даже настоятельно рекомендовал больше сидеть по домам.

Кутаев лично набрал Мирхоеву и сказал, что ему нужно еще 300 тысяч долларов и у него есть хорошие новости. Влад предложил встретиться в одном тихом ресторанчике. Ему хотелось хоть что-то узнать про Князя. Пусть даже это будут плохие новости. Нет ничего хуже неизвестности. Владислав заранее позвонил Брату и поставил его в известность. Джава дал добро о передаче Кутаеву еще 300 тысяч долларов.

Влад приехал в ресторан на полчаса раньше и сделал предзаказ, заставив стол закусками и нарезками. Раз Кутаев считал себя настоящим кавказцем, пусть будет кавказский стол, решил Влад. Адвокат приехал с опозданием на 20 минут. После приветствий они перешли к делу.

- Так, так, – сказал Кутаев, доставая кожаную папку, тисненную золотой нитью. – Ага, вот. Бакке был задержан совместно с двумя его подельниками Атаевым Русланом и Давидом Джимбеевым. Кстати, у вас была устаревшая информация. Уже задержали еще одного его друга, Артура Гатагова. Еще один объявлен в розыск, некто Сослан Еналдиев. Их всех обвиняют в трех убийствах, бандитизме и участии в преступном сообществе. Я направил туда двух своих лучших адвокатов. Они встретились с братом Бакке и заключили с ним соглашение. Хочу сказать, чтобы вы не беспокоились, в соглашении прописана смешная сумма 100000 рублей. Это специально, чтобы не привлекать внимания.

- Хорошо, что удалось выяснить? – спросил Влад. Начало разговора ему понравилось. Все было по-деловому. Что-что, а подать информацию этот чеченец умел. Но его излишняя напыщенность не нравилась ему.

- Что удалось выяснить. Ну, делом занимается центральный аппарат Следственного комитета. Поэтому здесь «малой» кровью при решении вопроса не обойтись. Это на «земле» все можно решить суммой, скажем, тысяч в 400 долларов, а эти собаки денег не берут. Они уже многих на части порвали. Будь чуть поумней, могли бы на «Бентли» ездить все, а они солидных людей на нары усаживают. Дураки. Есть, конечно, люди, которые идут на контакт, но это в основном в Москве. Те, которые сидят на Кавказе, они мммм, бешеные.

- В смысле?

- Их понабрали со всей России. Кроме работы ничего за душой. С ними абсолютно нельзя работать. Председатель Следственного комитета часто забирает дела у республиканских управлений и передает их в Управление по СКФО, потому что они всегда доводят дела до конца. В связи с чем быстро решить проблему не получится.

- А что с Князем?

- С Князем мы будем работать дальше. Надо выстроить линию защиты, узнать, какие показания он дал.

- Вы хотите сказать, что ваши люди так и не увидели его?

- Да. Вы правы. Мои люди пришли с ордером, но Бакке написал письменный отказ от них. Так как его устраивает его адвокат, которого ему «навязали» комитетчики.

- Какие комитетчики?

- Это так теперь называют следователей Следственного комитета. Сленг, профессиональный сленг.

- То есть, ваши люди даже не увидели Князя? Не знают, что с ним? Может быть, его там пытают?

- А вы сомневаетесь! Это же ГСУ по СКФО. Весь Кавказ боится попасть в изолятор во Владикавказе. Оттуда все выходят или идиотами, или калеками. Какая там Гуантанамо! Страшное место. Там все дают показания. Потом в суде обычно отказываются, но момент, как правило, упущен.

- Подождите, про Гуантанамо потом. Что дальше? Какие действия вы намерены предпринимать?

- Ну, я думаю, мы напишем пару жалоб. В прокуратуру, защитнику по правам человека. Еще инициируем пару статей в местные и федеральные газеты. Жалобы в Международный комитет по защите прав человека. За отдельную плату можно сделать программу на телевидении, на одном из каналов центрального телевидения. Там любят скандалы. Все зависит от возможностей финансирования. Ну, а когда уже будет суд, там мы попробуем все решить. Слава богу, суды у нас не меняются и остаются прежними.

- Подождите. Какая отдельная плата? Я не могу понять, что вы сделали за 300 тысяч долларов?

- В каком смысле? Давайте посчитаем: мое затраченное время, поездка двух квалифицированных адвокатов во Владикавказ, наведение справок, проживание, питание. Это все стоит денег. Кроме того, стоит учитывать сложность дела. Все-таки задержанных ребят обвиняют не в воровстве сумки из магазина. Это три убийства. Это бандитизм.

- Я согласен с каждым словом. Но то, что вы перечислили, не стоит 300 тысяч долларов, – Влад уже начал выходить из себя. Он понял, кто перед ним. Это был жадный, пафосный адвокат-журналист. В крайнем случае, он мог взять деньги и половину отдать кому надо. Вот на этом и заканчивался его профессионализм. «Решала», – подвел он мысленно итог. Пусть так, но в данном случае он ничего не «решил».

- Вы знаете, сколько стоит мое время? Эти 300 тысяч, это с учетом скидки, так как за вас попросил уважаемый человек. На самом деле проделанная мной работа стоит дороже. И вообще, я не намерен продолжать этот пустой разговор. Вы принесли вторую половину? Или вы разрываете контракт?

Мирхоев прикинул, сможет ли он выпрыгнуть со стула и схватить этого недо адвоката за горло. С какой бы радостью Влад почувствовал хруст его шеи под пальцами, а потом воткнул его лицом в стол. С трудом взяв себя в руки, Владислав сказал:

- Извините, мне надо посоветоваться.

С этими словами он демонстративно взял сумку с деньгами и вышел в фойе ресторана. Рядом с таким жуликом было опасно оставлять пачку сигарет, не то, что 300 тысяч долларов.

Влад набрал Брату и объяснил ситуацию. Брат слушал внимательно, не перебивая его. Мирхоев как можно понятней объяснил, что Кутаев ничего не сделал за 300 тысяч долларов, и предложил потребовать у него часть денег назад. По его мнению, все сделанное им не стоило этих денег.

- Я понял тебя, Влад. Оставь все как есть. Он не простой человек, за ним стоят серьезные люди. Больше денег ему не давай. Скажи, что мы в его услугах более не нуждаемся. На этом пока все. До связи.

Мирхоев, сведя зубы, чтобы не перегрызть «адвокату» горло, попрощался с ним и пояснил, что они отказываются от его дальнейших услуг. Кутаев, скользнув взглядом по его перекошенному лицу, не стал выражать более своего негодования и очень быстро покинул ресторан.

Официант подошел к столу и деликатно спросил, подавать ли горячее.

- Подавай и еще принеси водки, грамм 150, – Влад посмотрел в окно и увидел, как Кутаев садится в свой новенький Maseratti. – Нет, лучше 300 грамм. Надо снять стресс.

Домой из ресторана Мирхоев приехал на такси, 300 грамм ему не хватило. Соседка, в очередной раз увидевшая его в состоянии сильного опьянения и путающим левую и правую ноги, сказала вслух:

- Это он из-за женщины. Так пьют только из-за женщин. Я знаю. Наверно, ушла. Давно её не видно было.

Владислав лишь буркнул невнятное:

- Здрасти, Ол Пална. – И побрел к себе в квартиру. Кстати, соседка была права. Дома его никто не ждал.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Коррупция ОПГ ОПС Беспредел Длиннопост Негатив Авторский рассказ

GlebDibernin

27 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 62 (1)⁠⁠

Глава 57. Ловушка для Князя

Жизнь подобна монете. Вы можете потратить ее как вам угодно, но только один раз.
Лилиан Дикинсон

Через неделю Брат вызвал Мирхоева и долго говорил о сложившейся неблагоприятной обстановке, о проблемах, о неблагодарности людей. Потом разговор плавно перешел на ЧК. Джава был расстроен его поведением. Судя по всему, у него были большие надежды на Вадима, однако тот их не только не оправдал, но и показал себя с худшей стороны.

- Он еще занимается своими делишками?

- Мне об этом ничего не известно, – ответил Мирхоев, скрыв свою осведомленность.

- Мафия бессмертна.

- Что?

- Это ирония. Мне кажется, он никогда не покончит с криминалом. Точнее, криминальное прошлое всегда будет его преследовать. Таких людей, как он, уже не изменить. До самой смерти.

- Ты хочешь сказать, что… – Влад не успел закончить фразу, Брат оборвал его на полуслове.

- Да ты не переживай так. Кому сейчас легко? Пора заканчивать. Кстати, у нас вроде все начинает восстанавливаться. Я имею в виду тему по обналичке. Знаешь, сколько работы в следующем году навалят?! Клиенты на рынок поперли, денег закачивают в сто раз больше, чем за весь прошлый год. Так что все будет нормально. Только надо зачистить концы. Нельзя оставлять живого врага за спиной.

- Значит, с ЧК все?

- Ну, такой уж он человек и такая ему соответствующая планида, – сказал Брат, и горячая волна ненависти, которую он старательно сдерживал, перекатила через какую-то внутреннюю плотину.

- Это следует сделать в Осетии? Или заманить его в Москву?

- Все надо делать ради эффективности. Если у вас есть возможность безопасно для себя уничтожить врага на другой территории, так и следует поступать. В конце концов, у него много врагов в Осетии. Каждый может захотеть свести с ним счеты, после того как он остался без защиты Семьи.

***

На следующий день вечером Владислав позвонил Князю и сообщил, что сейчас ему необходимо подъехать к памятнику погибшим при сходе ледника «Колка». Достаточно безлюдное место рядом с городом. По тону Мирхоева было понятно без слов, что дело срочное. Он приехал через 15 минут после звонка. Аналогичные звонки Влад сделал Пастору и Шурупу. Ситуация того требовала. После взаимных приветствий все стали в круг. Со стороны проезжающих это выглядело как обычная встреча друзей за городом – ни больше, ни меньше. Молодые ребята делятся новостями на фоне заката. Никаких подозрений.

Шуруп начал первым и сообщил, что недавно был в Грузии и виделся с Джавой. Там он получил задание. Нужно было, во что бы то ни стало найти ЧК, и если кто-то увидит его, необходимо сразу связаться или с ним, или с Пастором. У него была кое-какая информация по Вадиму. Также он сообщил, что Челкаев может передвигаться на красном джипе «Фольксваген-Тигуан», и дал каждому номер его машины. Пастор, в свою очередь, тоже не остался безучастным и пояснил, что ЧК может находиться на работе у своей подруги Елены, которая работает в туристическом агентстве. Князь, как владеющий минимумом информации, поинтересовался, что вообще произошло? С чем связана такая спешка и таинственность. Ведь Вадим уже давно вышел из Семьи и не имел ни с кем дел. Шуруп лишь в очередной раз пересказал слова Джавы о том, что ЧК хочет сдать всех «братьев», для чего собирается обратиться в местное управление ФСБ. Более того, он продолжает заниматься продажей оружия, купленного в свое время на деньги Семьи. Делает он это достаточно открыто. Что само по себе опасно, так как через оружие могут выйти на след Брата. КамАЗ с оружием и так уже искал Интерпол. Запросы постоянно уходили в Южную Осетию. Хорошо еще, что их держал в курсе всех дел человек, работающий там. Им не хватало нескольких недостающих звеньев, чтобы размотать всю поставку и выйти на покупателя. С ЧК пытались говорить по поводу его поведения, но он от всех скрывается, стал неадекватным. Поэтому Вадима нужно ликвидировать как можно быстрее, пока он всех не подставил. Первым делом было решено наладить связь между ними троими. На случай, если кто-то увидит ЧК. Так как каждый раз связываться друг с другом через меня было слишком долго. Им нужна была оперативность. Князь сразу съездил в ломбард и взял три новых мобильника. Вставив в них сим-карты, он передал их Шурупу и Пастору.

В тот же день Князь сообщил Атаеву и Джимиеву о том, чтобы они, по возможности, поискали по городу красный «Тигуан», и сообщил им его регистрационные знаки. Он объяснил парням, что на этом автомобиле может передвигаться ЧК и почему Вадим внезапно стал опасен для всех.

За два дня до операции, Владу позвонил Пастор и сообщил, что другая машина Вадима, «Рендж-Ровер» темного цвета, находится в Грузии. Она засветилась на камере, фиксирующей ПДД. Пастор скинул Владиславу фото ее номеров и просил передать информацию Брату. Также нужно было положить ему на банковскую карту три тысячи долларов, чтобы «отблагодарить» знакомых в УГИБДД Грузии. На тот период времени, в целях безопасности, только у Мирхоева и Советника была мобильная связь с Джавой. Владислав тут же направил ему СМС. К его удивлению, лишь через два часа от него пришел ответ: «Времени у них будет мало. Пусть рассчитаются за машину и обязательно пересчитают деньги». Это означало очередной смертный приговор. Все потенциально были готовы к этому, но каждый раз в душе Влад оттягивал этот момент, надеясь на иной конец. Однако Брат поставил точку в его сомнениях.

На следующий день Князю позвонил Пастор и сообщил, что ЧК выехал из Тбилиси и двигается в сторону Владикавказа. У Бакке было меньше двух часов, чтобы все подготовить для «встречи». Пастор дал добро, чтобы Князь использовал «Приору» и автоматы, переданные ему ранее. Подбирать другое оружие и более тщательно планировать операцию не было времени. Князь хотел предложить что-то еще, но Пастор перебил его, сказав, что сам будет принимать участие в операции. И они еще успеют переговорить лично. Он не доверял телефонам.

Со стороны Грузии ведет одна федеральная трасса. Однако при въезде во Владикавказ имеется развилка: одна дорога ведет в сторону водной станции, а другая на Московское шоссе. «Братья» определились, что на самой развилке будут стоять Атаев и Артур Гатагов, а для подстраховки на другой дороге будет стоять Еналдиев. Таким образом, они не упустят ЧК, а дальше будут действовать по обстановке. При этом Князь совместно с Джимиевым и Пастором ожидали ЧК в самом Владикавказе. Они постарались избежать случайностей.

В 20 часов ЧК проехал развилку и выехал на дорогу в сторону водной станции. Атаев с Гатаговым незамедлительно сообщили об этом. Они поехали за ним, но из-за плотного потока машин потеряли его из виду. О чем срочно сообщили. Пастор, услышав об этом, предположил, что Челкаев может поехать во двор многоквартирного жилого дома на улице Батурина, где у него есть квартира. Князь быстро перестроился в потоке и уже через 10 минут остановился недалеко от нужного двора. Они были на обычной «Ладе-Приора». По иронии судьбы, машины, на которых они следили за ЧК, когда-то были «перебиты» с его непосредственным участием. Впрочем, как и оружие, лежавшее сейчас на заднем сиденье, было доработано им.

Через 10 минут они увидели вьежающий на территорию «Рендж-Ровер». Автоматические ворота не успели закрыться. Князь посмотрел на Пастора, и тот кивнул. На большой скорости Приора ворвалась во двор. Английский внедорожник стоял, обращенный левым боком к двери подъезда. «Приора» остановилась за ним. Между машинами было не больше 5 метров. В этот момент ЧК стоял возле задней двери «Рендж-Ровера» и доставал из салона какие-то вещи. Он не обратил никакого внимания на подъехавшую «Приору». Только в тот момент, когда хлопнули двери, что-то екнуло у него в груди. Вадим стал поворачиваться, но было поздно. Джимиев и Пастор направили на него стволы автоматов. Последнее, что увидел ЧК были приклады его собственной разработки, которыми он так гордился.

Джимиев открыл огонь первым. Пастор держал автомат наизготовку, «играя вторым номером» на подстраховке. После первых выстрелов Вадим завалился на заднее сиденье машины. Джимиев стрелял практически в упор. Сомнений в том, что он попал в ЧК, не возникло. После нескольких очередей они вернулись в машину и стали выезжать. Джимиев сделал все сам. Помощи Пастора не потребовалось. Князь резко развернулся и зацепил задним бампером угол дома. Чертыхнувшись, он включил вторую передачу и дал полный газ. «Приора», взвизгнув колесами, ринулась было прочь, но тут, же замерла на месте. Им перегородила дорогу черная «десятка», только что въехавшая во двор. Лобовое стекло в «Приоре» не было тонированным. Водитель «десятки» видел, как Князь стал махать рукой, чтобы он отъехал и освободил проезд. Однако мужчина не торопился. Тогда из «Приоры» вышел Джимиев и направил на него автомат. Только тогда «десятка», с пробуксовкой, сорвалась задним ходом, протаранив стоящую сзади машину и сдвинув ее в палисадник рядом с подъездом, освободив тем самым проезд. Князь нажал на газ, и они направились на улицу Гайдара. Там было одно, скрытое от посторонних глаз, место. Кроме того, до него было ехать всего минут десять. Нужно было спешить, потому что соседи, скорее всего, запомнили «подставные» номера машины. Князь позвонил Атаеву и сообщил, чтобы их забрали с Гайдара. «Братья» переложили оружие в другую машину. После чего Бакке облил «Приору» бензином и поджег ее.

- Люблю смотреть на огонь, – сказал Пастор, прикуривая сигарету от тлеющей спички.

- Как считаешь, нам это убийство зачтут в плюс или в минус? Вадик же оказался предателем. А убить крысу благое дело, – задал вопрос Князь.

Пастор поднял руку навстречу ветру, растопырив пальцы, и застыл в таком положении, глядя на небо.

- За все наши дела, будь то хорошие или плохие поступки, нам обязательно воздастся, Бог все видит! Насколько большую цену имеет каждый совершенный нами поступок, даже самый незначительный, знает только он.

- И ты считаешь, что мы избежим мук ада? – спросил Князь, оглядываясь по сторонам, проверяя, не забыли ли они что-то в спешке.

- Нет ада, кроме того, что рядом, – ответил Пастор и бросил недокуренную сигарету в горящую машину. – Как насчет трахнуть по маленькой?

- Это он о чем? – спросил непонимающе Джимиев.

- Выпить предлагает. Богема, – ответил Князь, привыкший к загадочным речам Пастора.

- А это заразно?

- Кто его знает.

- Ха, оригинально, – задумался Джимиев и застегнул спортивную сумку, в которой было оружие. Он заметно нервничал, поэтому ему удалось это не с первого раза.

В этот же день около 22 часов Владу набрал Князь. Его сообщение было лаконичным: «Все нормально, деньги отдали и пересчитали. Хватило с головой».

Претензии к Вадиму со стороны Семьи оказались не надуманными. За полгода до указанных событий Брат дал ему около трех миллионов рублей на приобретение пяти новых машин. ЧК должен был подобрать пять человек, никоим образом не связанных с криминалом. Для того чтобы они могли спокойно ездить по Осетии и выполнять легальные поручения. Это было необходимо, чтобы более эффективно и безопасно осуществлять деятельность Семьи. Челкаев доложил, что приобрел пять новых «Приор» и подыскал парней. Однако через некоторое время одного из них остановили сотрудники ДПС. В ходе проверки выяснилось, что он ездил на машине, значившейся в розыске. Это, так или иначе, создало определенные проблемы. После этого случая Алихан выяснил, что Челкаев приобрел пять машин, которые были в угоне за 60000 рублей каждую, а остальные деньги присвоил себе. Джава посчитал это предательством. Хотя практически никогда не жалел денег для «братьев». Главное условие, которое предъявлял Джава, – надо было сказать правду, для чего тебе необходимы деньги. Вадим перешел все возможные границы. Разрыв же ЧК с Семьей поставил под угрозу всех «братьев» и лично самого Алихана.

***

На следующий день после убийства Владу позвонил Князь.

- Я никак не могу связаться с Шурупом, – сказал он. – Нам нужно срочно увидеться. Есть некоторые трудности. У него выключен телефон.

- Насколько я знаю, Шурупа в Осетии нет. Он в Грузии.

- Нет, брат. Ты ошибаешься. В том, что он здесь, я более чем уверен. Понимаешь, я видел, как он проскочил на красный свет. И теперь переживаю, как бы ему не выписали штраф.

- Я попробую ему дозвониться, – ответил Мирхоев и задумался. Фраза Князя означала, что у Шурупа проблемы с полицией.

Влад тут же со своего другого конспиративного мобильного позвонил Шурупу. Он взял трубку с первого звонка. Мирхоев объяснил, что с ним срочно хочет встретиться Князь, но никак не может с ним связаться. Цогоев ответил, что ему сейчас некогда и у него «скверные» дела. Владислав спросил про «красный свет», и он ответил утвердительно. Голос у него был взволнованный и прерывистый. Было ясно, что он куда-то торопился. Мирхоев не стал настаивать и перезвонил Бакке, пояснив, что Шурупу сейчас «некогда». Князь все понял без лишних слов и ответил: «Тогда мы увидимся на днях».

***

На следующий день после убийства ЧК Цогоев предложил Гартаеву поехать с ним в городской парк, где они в детстве часто проводили время. Там они взяли по чашке кофе, и присели на лавочку. Шуруп долго подбирал слова, но потом решил рассказать все, как есть об убийстве ЧК. В частности, он сообщил, что родные братья ЧК занимались похищением людей с последующей их продажей чеченцам и ингушам. История была рассказана в красках, в ней участвовали и покойные Шрам с Генуевым. Общения с Братом пошли Цогоеву на пользу, теперь он запросто мог в разговоре выдать желаемое за действительное. В конце он все подвел к тому, что с ними нужно обязательно разобраться. Иначе их месть будет неполной. Когда Иван спросил, что Шуруп имеет в виду, тот пришел в ярость. Он сказал, что Ивану не нужно вникать в детали и если он не готов, то может уходить прямо сейчас. Затем, успокоившись, он напомнил об их долгих дружеских отношениях и убедил Ивана довериться ему. После чего он спросил:

- Ну что, готов разобраться с этими зверями? Не боишься сделать то, о чем многие говорят, но им не хватает духа?

Иван посмотрел на него и ответил утвердительно. Шуруп был ему как родной брат. Он помогал ему во всем. Иван не знал парней более надежных и преданных, чем Цогоев и Бабаев. Всю жизнь они держались вместе и ни разу не разочаровались друг в друге. Закончив «психологическую» подготовку, Шуруп сказал, что им необходимо поехать на похороны Вадима Челкаева в Беслан. Так как там соберутся все его родственники и это удачная возможность одним разом покончить со всеми.

В 11 часов Гартаев, Бабаев и Шуруп поехали к дому Вадима Челкаева, который располагался на одной из окраинных улиц Беслана. Там они увидели несколько человек, занимавшихся подготовкой к похоронам. Гартаев и Бабаев поздоровались и поинтересовались, где находятся братья погибшего, чтобы выразить им соболезнования. Им сказали, что тело Вадима еще не привезли, а Челкаевых нигде не видно. Возможно, они все еще в морге. Шуруп оставался в машине, так как, по его словам, он устал и не хотел выходить. Гартаеву и Бабаеву нужно было посетить похороны для того, чтобы хорошо разглядеть Олега и Игоря Челкаевых. Чтобы убить время и не привлекать внимания, они решили прокатиться по Беслану. Было решено съездить к моргу. Возможно, Челкаевы находились там.

Около морга собралось много людей. Друзья, знакомые, родственники ЧК, все хотели выразить свое участие. Бабаев и Гартаев легко смешались с толпой. Все были возмущены, обсуждали убийство, высказывали сплетни в виде версий. Женщины плакали, во весь голос, проклиная убийц. Шуруп притаился в машине, лежа на заднем сиденье. Рассматривая стоящих у морга людей, Гартаев остановил взгляд на мужчине примерно 35 лет, очень похожем на ЧК. Он сообразил, что это и есть один из его братьев. Парни еще потолкались в толпе. После их возвращения, было решено заехать в какое-нибудь кафе, чтобы обсудить полученную информацию и решить, что делать дальше.

В кафе Гартаев и Шуруп выпили водки, пока ждали горячее. Им нужно было снять нахлынувшее напряжение. Ожидание не лучшее средство для нервов. Бабаев пить отказался, и взяв бутылку воды, ушел обратно в машину. Иван с Шурупом продолжили обедать, не забывая наполнять рюмки. Когда они вернулись в машину, Бабаев заметил, что Шуруп выглядел очень плохо. От выпитого ему стало только хуже. От стадии нервоза перешел к стадии отупения. Бабаев, логично, предложил поехать поспать пару часов перед «делом». Шуруп пояснил, что долгое время находился на таможне и из-за этого устал. Хотя за несколько дней до этого он говорил, что должен поехать в Минеральные Воды. Видимо, пока произносил фразу, он вспомнил, о чем говорил ранее, и запнулся, не желая дальше об этом рассказывать. Это могла быть либо таможня на границе с Южной Осетией, либо с Грузией.

Покрутившись по Беслану и практически полностью проехав его насквозь, они решили выпить еще. Напряжение, неизвестность и усталость делали свое дело. Они свернули в придорожное кафе, заказали шашлык на вынос и купили еще водки. Не доезжая нескольких километров, они заехали в мемориальный сквер. За выпивкой и шашлыком, разговоры шли в основном о школьных временах. Со стороны никто бы и подумать не мог, что среди молодых парней, мирно выпивавших и вспоминавших прошлое, находятся убийцы. Бабаев, единственный, кто оставался трезвым, предложил заехать в гостиницу, чтобы принять душ. Ему не нравилась «затянувшаяся пьянка перед серьезным делом». В конце концов к нему прислушались. Когда они выехали из отеля, на улице уже стемнело.

Они оставили машину в одном из дворов пятиэтажек. После чего на такси поехали к нефтебазе. Оттуда пешком прошли два километра к кладбищу. Между кладбищем и трассой они увидели припаркованный на обочине ВАЗ-2114 черного цвета. Машина была с перебитыми номерами и полностью затонирована, включая лобовое стекло. Все было в точности, как они договорились с Пастором. Гартаев сел за руль, Бабаев на заднее, а Александр на переднее сиденье. Сзади лежала спортивная сумка с Калашниковым.

Проехав дом ЧК, Гартаев развернулся и остановил машину, не выключая двигатель. Бабаев вытащил автомат и дослал патрон в патронник. Все было готово, оставалось только увидеть цель. Шуруп попросил, подъехать к дому как можно ближе, а сам стал всматриваться в людей, пришедших выразить свое соболезнование семье погибшего. Взглядом он искал Олега и Игоря Челкаевых. Как не старался Шуруп, но было слишком далеко, плюс ко всему уличный фонарь плохо освещал лица. Были видны одни силуэты. Гартаев подъехал еще ближе. Теперь до открытых ворот двора оставалось не больше 20 метров. Никто не обратил внимание на машину медленно едущую к дому. Все решили, что к дому подвозят стариков, которым тяжело ходить, но которые считают своим долгом, высказать слова поддержки семье, понесшей утрату. Бабаев опустил окно наполовину и стал целиться. «Стреляй, когда будешь уверен», – сказал Шуруп и надвинул кепку на лицо. Когда Бабаев увидел Челкаевых, стоявших рядом, он выстрелил несколькими короткими очередями в их сторону. Цогоев хлопнул Гартаева по плечу и крикнул: «Гони!» Машина сорвалась с места, оставляя за собой облако пыли.

Доехав до песчаного карьера, Шуруп достал из багажника канистру с бензином, и протянул ее Гартаеву. Тот начал тщательно поливать бензином салон машины. Когда она опустела, Цогоев зажег спичку. Машина вспыхнула ярким пламенем в ночной темноте, осветив лица «братьев». Все трое были напряжены. Что-то было не так, как в прошлый раз. Непонятное чувство жгло их изнутри, но озвучить его никто не решился.

Они приехали на конспиративную квартиру спустя полчаса. Здесь предполагалось переждать несколько дней. Первым делом они сняли с себя всю одежду, и положили в пакеты. Шуруп приказал, чтобы Гартаев выкинул ее в Терек и заодно посмотрел, что происходит вокруг дома. Иван вернулся через час. Все это время Цогоев пытался дозвониться по только ему известному номеру, но трубку никто не брал.

***

После покушения на братьев Шуруп разбудил Влада в 5 часов утра. Он был взвинчен. Перескакивал с одного на другое. По заплетающемуся голосу Владислав сразу понял, что он был выпившим. Это не предвещало ничего хорошего. До этого раза Цогоев всегда оставался выдержанным, пунктуальным, и никогда не позволял эмоциям брать верх. Дав ему выговориться, Влад попросил, спокойно объяснить еще раз что случилось. Последний ответил, что «у них беда» и «одного из парней поймали менты». Поймали именно того, кто сидел за рулем «чистой» машины, где находились сумки со всеми документами и телефонами. В тачке были паспорта всех троих. Он должен был забрать их с квартиры, если все будет тихо. После того как он не вышел на связь, Шуруп запаниковал. Когда же он увидел местный выпуск новостей, в котором говорили, что их троих объявили в розыск в связи с расстрелом людей на похоронах, у него началась истерика. Мирхоев сказал, что им необходимо скрыться. В целях безопасности Цогоев должен выкинуть эту трубку, и Влад сделает то же самое.

На следующий день Владиславу набрал со своего конспиративного телефона Куба.

- Алло, Влад. Это Куба. Шуруп и его ребята приехали ко мне. Что делать с ними, куда их деть? – он нервничал, и его голос дрожал. Хотя он и строил из себя этакого «решалу», он всегда панически боялся запаха крови.

- Я не знаю. Давай я уточню у Алихана, куда их спрятать, и перезвоню.

- Брат, скорее всего, ничего не скажет. Ладно, пока я отвезу их в какую-нибудь деревню. Конец связи.

Через некоторое время Владу позвонил двоюродный брат и спросил, слышал ли он о том, что произошло в Осетии, при этом добавил, что «вообще с ума сошли, ничего святого нет». По телевизору в новостных сообщениях Мирхоев увидел, что в Беслане на похоронах Вадима Челкаева произошел массовый расстрел людей. Со слов ведущего, нападавшие открыли огонь по толпе соболезновавших. Услышав это, Влад впал в ступор на несколько минут. Он не ожидал, что все настолько плохо. Спустя полчаса ему позвонил Брат из Грузии с нового номера.

- Ты слышал про события на похоронах? – спросил он.

- Да. Я только посмотрел новости.

- Что он натворил?! Идиот! Убери их из города немедленно!

- Уже.

- Мудаки, – сказал Брат, и прервал разговор.

Влад набрал Игорю Кисиеву во Владикавказ и попросил спрятать Шурупа и его парней. Через несколько часов он прислал СМС-сообщение: «Все нормально. Рыба в бочке». После этого Мирхоев прислал на телефон Брата сообщение: «Уехали в санаторий». К сожалению, этим все не закончилось.

Через пять дней во Владикавказе задержали Кубу. На следующий день после его задержания в Москву приехал Иван Абоев и сообщил об этом. С каждым днем «братьев» в Осетии становилось все меньше. Иван сказал, что «сорвался из Владика», поскольку боялся, что его тоже задержат. После расстрела на похоронах полиция будто взбесилась и стала трясти всех, кто хоть как-то связан с криминалом. Обыски шли по всей Республике. Всех судимых и находящихся в разработке тащили в ИВС до выяснения всех обстоятельств. Для усиления прибыл ОМОН из Нальчика и Грозного. Такой спецоперации в Республике не было со времен военной кампании в Чечне. Абоев не понимал, за что задержали Кубу. Он рассказал, что заметил за собой слежку, поэтому побудет в Москве, пока все не успокоится. Сказать, что Брат был в ярости из-за произошедшего на похоронах, значит не сказать ничего. Вместо того чтобы сидеть тихо, братья прогремели на всю страну.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело ОПГ ОПС Коррупция Беспредел Длиннопост Авторский рассказ

GlebDibernin

27 дней назад

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 61⁠⁠

Глава 56. Про ЧК

Чем больше денег, тем больше уважения.

Спрут

Спустя два месяца в Москву прилетел Челкаев. Едва спустившись с трапа, он сообщил, что не хочет сегодня много пить, так как на следующий день вылетает за границу на встречу с Братом. Пришлось обойтись бутылкой «Хванчкары» на двоих. Предстоящий перелет оказался не единственной причиной столь скромного обеда. Разговор Владу сразу не понравился. Челкаев не упоминал место встречи с Алиханом, вел себя надменно, позволяя себе нескрываемую снисходительность в общении, постоянно повторял фразы «Брат и я сделаем», «мы с Братом решили», «я и Брат разберемся». Мирхоев принял это все к сведению, но виду не подал. Через четыре дня Челкаев вернулся в Москву. На правах «хозяина», Владислав предлагал задержаться в столице, но ЧК отказался, сославшись на «важные неотложные дела Семьи».

При этой встрече Вадим был уже совсем другим. Четыре дня координально изменили его. Хотя поразмыслив, Мирхоев пришел к выводу, что Вадик просто стал сам собой, перестал претворяться. Теперь крайняя самоуверенность боролась с высокомерностью. Влад понимал, что все это было связано с его общением с Братом «напрямую» и наедине. Ему также приходилось испытывать чувство глобальной значимости, однако Владислав прошел это испытание без потерь. Как показала жизнь, удавалось это далеко не всем братьям, взять в пример хотя бы Шаму, и его мечты о миллиардах.

Пока они ехали в аэропорт, Влад разговорил его. Вадим получил от Джавы «добро» на самостоятельное ведение дел в Осетии. Это было странно, так как до этого момента ЧК никогда не проявлял себя как организатор. Он приобретал для Семьи оружие в Южной Осетии и Грузии. За взятки через границу можно было провести все. ЧК смог переправить целый КамАЗ с оружием, которое хранилось по всей Республике. Схроны были в гаражах, автомобилях, стоявших на платных автостоянках, заброшенных домах, в закрытых продуктовых ларьках, съемных квартирах. До уровня Крепыша Вадим не дотягивал, но стремился развиваться и учиться. Благодаря такому способу хранения, при необходимости он мог привезти оружие в течение 30 минут в любую точку Владикавказа. В Беслане Челкаев приобрел большой гараж в отдаленном кооперативе, в котором организовал мастерскую по ремонту и переделке оружия. При необходимости каждый, мог выбрать из имеющегося арсенала подходящее оружие, и даже пристрелять его. ЧК снял в аренду старое овощехранилище на территории бывшего «Пищеторга» и самостоятельно переоборудовал его под тир. Плюс ко всему у него были хорошие связи с угонщиками, и он обеспечивал Семью «одноразовым» транспортом.

Группа Челкаева первоначально состояла из Сахангирея Миши и Тараева Альберта. Постепенно она стала прирастать новыми членами. Их в Семье называли «молодыми». Деньги, предназначавшиеся подрастающему поколению, шли через ЧК. Это надо было видеть. Уже тогда Вадим делил их с видом настоящего «крестного отца», а не как «равного с равными». Постепенно это порождало недовольство со стороны «братьев». Джава неоднократно вызывал ЧК и «братьев» в Москву, где разбирал их претензии на этот счет. Челкаев Олег, родной брат ЧК, был осведомлен о многих его делах. Они были очень близки и вместе занимались криминалом еще до входа Вадима в Семью. Начинали с рэкета и выбивания долгов. Ходили слухи, что в молодости они вдвоем занимались заказными убийствами, но после сложной ликвидации, которая чуть не стоила им жизни, они завязали. Олег знал, что ЧК теперь работает на Семью, поставляет оружие и тачки для совершения преступлений, но сам не горел желанием заниматься этим. Хотя Вадим периодически привлекал его к своим делам. Несмотря на мелкие жалобы братьев, до определенного момента всех устраивало такое положение дел. Однако стоило Брату дать немного больше Челкаеву власти и свободы действий, как обстановка стала обостряться день ото дня.

***

Уже летом 2015 года у ЧК случился первый конфликт с Братом. Причиной послужили подозрения Вадима в действиях против Семьи. Джава старался окружить всех своей заботой. Если он узнавал, что братья нарушают правила, или занимаются чем-то без его ведома, он давал шанс объяснить свой поступок. В свою очередь Брат чаще прощал «провинившегося», выказав тем сам в очередной раз свое «благородство и рассудительность». В результате получалось, что человек уже становился, обязан Брату за то, что тот его «простил» либо, отнесся к нему снисходительно. С ЧК этот метод себя не оправдал. Вадим при высказывании подозрений, предложил устроить очную ставку и изобличить лжецов. Это были сторонние люди, сообщившие, что Челкаев в Осетии собирает деньги с авто угонщиков, обещая им в случае чего покровительство Джавы. Однако эти лица, куда-то пропали. Их тела так и остались закопанными недалеко от живописной реки Фиагдон. Вадим, решив показать свой норов, предложил Брату выплатить ему финансовую неустойку, за необоснованные обвинения. В ответ Джава посоветовал забыть об этой ситуации, и заниматься своими делами. Вадим продолжил общаться с Алиханом и выполнять его указания, как будто ничего не произошло. Однако братья стали внимательней вслушиваться в разговоры Челкаева о благополучии и процветании Республики. Стало известно, что к нему обращались люди, но так как это не несло Вадиму никакой выгоды, он отказывал им. Другими словами, раньше он только делал вид, выражая свое участие к проблемам Осетии. Для него это был только способ стать ближе к Брату, для собственной материальной выгоды. Теперь же его интересовала только возможность распоряжаться активами Семьи в Осетии, без какого-либо контроля.

В октябре 2015 года Вадим приехал вместе со своей девушкой Еленой в Москву. У них состоялась встреча с Джавой в ресторане «Дон Карло», расположенном в районе станции метро «Смоленская». Брат около часа общался с ЧК и Еленой, не забывая делать комплименты красивой девушке. По завершении встречи, Вадим сам рассказал Владу, что Алихан помог решить все финансовые проблемы Елены и «закрыть вопросы» по ее долгам. Из своих же источников Мирхоев знал, что ЧК уже переписал на себя часть недвижимости Елены, под предлогом «её большей сохранности». Так или иначе, они оба были очень довольны результатами встречи и на следующий день улетели во Владикавказ.

В конце 2015 года у ЧК с Алиханом произошел второй конфликт. Братья из Владикавказа пожаловались Владу, что им не хватает денег на жизнь. При этом Алихан стабильно передавал деньги через Вадима. ЧК все отрицал, и заявил, что его оклеветали в воровстве. Однако Брат подготовился к этому разговору, и стал спрашивать, откуда у него деньги на квартиру для любовницы, на новый дом, на еженедельные поездки в казино в Грузию. Челкаев все доводы Брата объяснял просто – «злые языки, завистники». В какой-то момент Алихан разозлился от наглости, с которой Вадим врал ему в лицо. Брат, приставив пистолет к голове ЧК, сказал, что сейчас «выбьет» ему мозги и быстро разберется, что у него в голове, и чем он занимается за его спиной. Однако у Челкаева оказались железные нервы. Он остался верен себе, и не проронил ни слова.

После этого конфликта Челкаев начал опасаться за свою жизнь. И спустя некоторое время принял решение прекратить все отношения с Семьей. Последняя личная встреча с Братом происходила в Турции. После возвращения Вадим был в подавленном настроении. Со своей стороны Владислав пытался довести до него, что если у него есть что скрывать, то нужно все немедленно рассказать Алихану. Но ЧК замкнулся в себе. Он чувствовал угрозу от Брата и опасался, что последний узнает о его делах.

- Что происходит? – прямо спросил Мирхоев у ЧК, когда они сели перекусить в небольшом итальянском ресторане после его возвращения из Турции, — Расскажи мне все, и я подскажу тебе что сделать, и как вести себя с Джавой.

- Я не знаю. За меня кто-то что-то снова рассказал Брату, – ответил Вадим. – Брат предъявляет ко мне претензии, но при этом не говорит, кто ему на меня настучал. Я ему предложил посадить их за один стол со мной. Я клянусь, что ничего не делал. Все это злые языки, завистники. Вырвать бы их все, да не дают. Я только и занят, что делами Семьи.

- Может, ты просто не придаешь значения каким-то вещам, а другие их переиначивают и неправильно преподносят ему? Не думал об этом?

- Это как?

- Любой человек оправдывает себя. Такова наша сущность. Основной инстинкт – не признаваться ни в чем. Когда человек размышляет о своих делах и поступках, то естественная потребность в этих думках – искать оправдание своим поступкам и делам.

- Это типа как по Хемингуэю?

- Прости? Не уловил. Я его читал когда-то давно. Это «Старик и море»?

- Нет, не из этой книги. Он говорил, что трезвым всегда следует выполнять то, что наболтал спьяну, чтобы в другой раз умел держать язык за зубами. Так вот, братья уже большие и не пьют, а он все так же прав и слова его все насущнее и насущнее.

По виду, манере его общения и обрывкам некоторых фраз Влад понимал, что ЧК сам знает, за что Брат был зол на него, однако ничего ему не пояснил. При этом Вадим интересовался, рассказывал ли кто-то о нем Брату, и не приезжали ли люди из Осетии на прием к нему. Мирхоев отвечал, что ему ничего об этом не известно. Беседа зашла в тупик, Вадим не хотел пойти Владу на встречу, и они больше не поднимали эту тему. ЧК сделал вывод, что он ничего не знает. Владислав, в свою очередь, тоже не горел желанием лезть к нему в душу, хотя и предпринял попытку помочь. Челкаев же после прилета из Турции относился ко всем братьям с излишней настороженностью.

Подозрения Брата оказались не беспочвенными. Увидев странное поведение ЧК, как человека, чувствовавшего за собой какую-то вину, за ним стали следить. Джава узнал, что Челкаев, стал заниматься перепродажей оружия на сторону, в том числе из арсенала Семьи. Так, Сахангиреев Миша, находясь в Москве, сообщил, что из хранившегося в гараже оружия пропали три пистолета «Глок». Он же рассказал, что ЧК меняет в Ингушетии оружие в обмен на угнанные машины. И, наконец, чеченцы из Московской диаспоры сообщили, что он стал торговать героином. При этом Вадим представлял это так, будто он лишь посредник, а не продает свое. Алихан всегда был категорически против торговли оружием, наркотиками, и угнанными машинами. Одно дело перебить номера украденных машин для решения задач Семьи, но зарабатывать на этом – совсем другое. Джава неоднократно предупреждал ЧК, чтобы он закончил свои «дела», убеждал его не заниматься криминалом, чтобы не привлекать к себе внимание правоохранительных органов, которые в свою очередь могут выйти на Семью. Тот соглашался с доводами Брата, но отказаться от своего бизнеса так и не смог.

Через две недели у ЧК должен был состояться разговор с Братом в Москве. Они увиделись в ресторане «Ланселот», однако поговорить не удалось из-за занятости Брата. Джава назначил встречу на следующий день, но ЧК, оставшись ночью один на один со своими мыслями, испугался предстоящей беседы и, никому не сообщая, улетел ночью во Владикавказ. Такая выходка сильно задела Советника. Он порывался поехать в Осетию и лично снять с ЧК кожу, посчитав это неуважением. Никто из членов Семьи никогда не позволял себе не прийти или не приехать на встречу с Братом.

Влад, зная, к чему обычно приводит такое поведение, созвонился с Вадимом и постарался его уговорить, не делать ошибок. Он, в свою очередь, сказал, что никому из братьев уже не верит и не хочет больше приезжать в Москву. Звонок Советника был уже не такой, как Владислава. В ультимативной форме он потребовал вернуться в Москву, если ЧК не хочет, чтобы его привезли в чемодане. Челкаев наотрез отказался приезжать, не без оснований опасаясь, что эта встреча может стать для него последней.

Спустя неделю Брат улетел в Анталию с Темуром. Влад вздохнул спокойней. Одному было невесело, но, по крайней мере, на него никто не давил своими подозрениями. Да, ему тоже досталось. Советник обвинил его, в том, что он плохо контролировал Челкаева, и заранее не рассмотрел в нем предателя. В свою защиту Мирхоев сказал, что никогда не был его другом, на что мгновенно получил ответ – что все братья должны смотреть друг за другом.

Через месяц Вадим полностью прервал общение с Семьей и отключил все телефоны. Советник пытался связаться с ним через Елену, но это не возымело никакого результата. Она только пояснила, что Вадим собирается переехать из Осетии в Америку, и занимается продажей недвижимости. Приближенные к Брату люди, настоятельно рекомендовали ЧК поехать в Москву, чтобы наладить отношения с Джавой. Они, не скрывая, говорили Челкаеву, что если тот не вернется к Брату, то его просто убьют, так как он слишком о многом осведомлен.

В Осетии, ЧК стал часто общаться со своим родственником Игорем Челкаевым. Он являлся одним из учредителей и директором аэропорта Владикавказ, который принадлежал Брату. В разговорах с ним Вадим упоминал, что не согласен с тем, как Джава ведет дела. Всех, кто находился в его окружении, Алихан держит в страхе, периодически стравливает людей друг с другом, чтобы они были озлоблены друг на друга по абсолютно выдуманным причинам. Хотя Брат постоянно говорил, что все в Семье общее. Он мог показать пачки долларов, лежащие в шкафу, и сказать, что каждый может взять, сколько ему необходимо. Однако в действительности ни один из «братьев» из-за страха перед ним не мог взять ни копейки. Иначе потом пришлось бы отвечать. Брат мог подарить кому-то из парней машину. При этом «счастливчик» не имел права полностью распоряжаться ею и в любой момент должен был быть готов отдать автомобиль другому «брату». У него могли забрать машину за то, что он в чем-то провинился (хотя никакой провинности на самом деле и не было). Человек был обеспокоен этим фактом и начинал размышлять, что же он сделал не так. Причиной же всему была просто «профилактика» и возможность показать, что Брат может как все дать, так и все отнять. В том числе и жизнь. Это вызывало у «братьев» зависимость и страх перед Алиханом. ЧК попросил Игоря при очередной встрече с Джавой передать ему, что он не хочет больше иметь с Семьей ничего общего.

Через некоторое время Игорь встретился с Джавой в Москве и передал слова ЧК. Брат заверил, что у него нет претензий к Вадиму, и он вправе сам решать, что ему делать. Таких людей, как ЧК, очень не много в Республике, и, если он в чем-либо будет нуждаться, они ему обязательно помогут. Суть всего разговора сводилась к одному – Семья не хочет причинить ему зло. Со стороны создалось впечатление, что «развод» произошел бескровно. Поверив Брату, ЧК перестал вести затворнический образ жизни.

***

В июне 2016 года из Турции в Москву вернулся Советник. В ресторане «Виноград» за ужином он рассказал Владу последние новости. От него Мирхоев узнал, что Елена была в Анталии и на предложение Брата встретиться в категорической форме отказалась, мотивировав это тем, что Вадим ее неправильно поймет. Также Темур рассказал, что «братья», находящиеся во Владикавказе, готовят ликвидацию ЧК. Алихан усыпил его бдительность своими заверениями в отсутствии каких-либо претензий к нему. «Братья» выясняют маршруты его передвижений, режим дня. Перед этим у Князя в Турции была встреча с Джавой, и теперь он будет заниматься этой проблемой. Брат дал ему указание передать Князю дополнительные деньги, необходимые для подготовки. Владислав созвонился с ним и попросил прилететь на день в Москву. Они встретились в неприметном кафе, в котором раньше никогда не бывали. Бакке заметил, что Мирхоев немного подавлен.

- Что с тобой, Влад? – спросил Князь, после того как они обсудили все новости. – Ты как будто чем-то озадачен? Обычно, когда я приезжаю, ты весь на позитиве.

- Тошно, Князь, просто тошно. Вот и все. Я понимаю, почему легко жить алкоголикам и наркоманам. Они заливают мозг и не думают ни о чем. Когда же ты трезвый и думаешь обо всем происходящем вокруг, тебе становится тошно. Вот такое у меня сейчас настроение.

- У тебя депрессия, братан. Надо развеяться, поехать в караоке, познакомиться с девчонками. Можно в баню съездить. У меня самолет только завтра утром. Может, в Сандуны? Снимем стресс.

- Думаешь поможет?

- Так сильно прихватило?

- Очень, от самого себя тошнит. Понимаешь, все слова о свободе, демократии, правах, независимости – все это блеф. За всем этим стоит такая маска лжи и лицемерия, что Гитлер переворачивается в гробу от хохота, видя, к чему пришли страны после победы над фашизмом. Все это вывеска, из-за которой удобно выкрикивать лозунги. Депутаты днем кричат о необходимости проведения диспансеризации в школах и институтах, а ночью тусуются в клубах, нанюхиваясь коксом с полных грудей студенток из Украины. Разве это не лицемерие? Или говорить о повышении пенсий в костюме за 5 и с часами за 20 тысяч долларов, размышляя при этом, брать ли новый Mercedes S 500 с панорамной крышей или без. Нищие, духовно нищие люди заполонили кабинеты власти. Вся образованность, культурность, просвещенность, способность понимать современные политические веяния, быть толерантным – все это только разновидность квалифицированной проституции. Большинство из них начинают «прозревать», только когда их отодвигают от «кормушки», и то они делают это лишь для того, чтобы нырнуть с головой в другую, финансируемую спецслужбами Запада. Получается, что в обоих случаях для народа просто не остается места. Они продают свои души, но они не готовы отвечать за свои слова своей жизнью. Потому что их слова пусты, это всего лишь слова.

- Ты правильно говоришь. Я тоже об этом думал. Только боялся рассуждать об этом. Чем больше в это вникаешь, тем хуже только тебе, от того что в принципе ничего сделать не можешь.

- Совсем ничего?

- В масштабах страны – нет. А так, можно начать с себя. Это самое тяжелое для конкретного человека. Не стоит митинговать за правильное и белое, пока сам по уши сидишь в непотребстве. Для себя я решил, что заработаю денег, а потом поступлю так, как хотел Пастор.

- Уйдешь в монастырь? – зло усмехнулся Влад.

- Да. Зря ты мне не веришь. Я прочел кое-какие книги. Многие люди уходили в монастырь потому, что им было тяжело переживать все происходящее вокруг, и только там они обретали покой.

- Я не о том. Неужели нельзя жить так, чтобы брат не мочил брата, чтобы всем всего хватало. Мирно, что ли. Не знаю.

- А, ты об этом. Понимаешь, есть законы природы. Такова жизнь – крупные организмы поглощают мелкие, рождаются и умирают, сменяя поколения и эпохи. Это круговорот, и мы ничего не можем изменить. Закон сильнее нас.

- Ты не прав. Только сделанный нами выбор определяет, кто мы на самом деле, и нашу судьбу. И не надо прикрываться какими-то рамками. Ты, только ты можешь решить, нажимать тебе на курок или нет.

- Я понял тебя, брат, но давай больше не будем об этом. Я думаю, сейчас не время и не место. Кому и как нажимать на курок, решать не нам и не здесь.

Они с Князем засиделись в кафе до утра. Что-то удерживало их. Они вспомнили свою молодость, работу на рынке, многих своих общих друзей. Когда стали вспоминать, оказалось, что часть друзей уже мертва, часть сидит в тюрьме. Уцелевших было не так много, и большинство мечтали уехать из России. Утром Влад отвез Князя в аэропорт. Это был их последний разговор по душам. Хотя ни один из них даже не подозревал об этом.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело ОПГ ОПС Беспредел Коррупция Длиннопост Негатив Авторский рассказ

Посты не найдены

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11