Что-то в городе изменилось. Паксвин не мог сказать, что именно, но он ясно чувствовал всеобщее ожидание. Скоро что-то должно случиться, что-то большое, затрагивающее всех жителей.

Может, организуют ярмарку, и со всех окрестных деревень потянутся бесконечные потоки скрипучих телег с репой, зерном, визжащими поросятами и ароматным сеном. Хотя тогда бы уже расчистили главную площадь, и суровые молчаливые мужики уже бы стучали топорами, выстраивая простенькие полати.

А может, приедут артисты, как в прошлом году. Тогда Паксвину удалось выклянчить монеты и сходить на представление. Он до сих пор помнил и здоровенного бородатого мужика, с громким уханьем поднимавшего телегу в воздух, и тоненькую девчонку, лихо бегающую по канату под пронзительные звуки дудки, и одноглазого пирата, лихо швыряющего ножи в мишень. Хотя большинство зрителей пришли посмотреть на «настоящего оборотня», которого обещали показать артисты.

И до них тоже приезжала труппа, которая хвастались оборотнем, но, оказалось, то был обычный человек, которого ловко подменивали ручным медведем. Владельца труппы за обман вываляли в дегте, грязной соломе и протащили по всему городу. Паксвину это зрелище понравилось даже больше, чем выступление самих артистов.

Но эти обещали все по-настоящему. Сказали, что «порождение дьявола» прилюдно сменит свой облик и явит свою «богомерзкую личину». Паксвин не смог устоять.

В огромный шатер набилось народа битком так, что невысокому Паксвину пришлось изрядно поработать локтями, чтобы пробраться поближе к сцене. Под глухие удары в барабан на сцену вышел полный краснощекий мужчина и громогласно объявил:

- Уважаемые зрители, сейчас мы покажем вам не хитрые уловки, не обман зрения или удивительные уродства, а самое настоящее зло, слугу Диавола, чудовище во плоти. Поэтому прошу особо пугливых, богобоязненных и слабых здоровьем покинуть шатер.

Он сделал паузу и внимательно обвел людей взглядом, но ни непрерывно крестящиеся старушки, ни бледные дамочки с платочками в руках, ни мамочки с малышами не сделали и шагу в сторону выхода.

- Хочу напомнить, что слуги Дьявола коварны и хитры, они могут выглядеть совсем, как мы, вызывать к себе жалость и сочувствие, но мы должны помнить, что суть их – зло. Как говорится в Священной книге, Диавол захотел уподобиться Создателю и сотворить отдельную расу, которая будет поклоняться только ему, но не было у него сил, подобным божьим, и тогда взял он зверей диких, зверей неразумных, хищных, опасных и обратил их в подобие человека. Но нет у них разума, нет души, нет чувств. Только злоба и жестокость внутри них.

Кто-то из толпы крикнул:

- Проповеди мы и в церкви можем послушать. Давай, показывай своего оборотня.

Люди зашумели, загалдели, поддерживая крикуна. Паксвин тоже яростно засвистел с двумя пальцами во рту.

Толстяк ни капельки не смутился, взмахнул рукой, и в шатре снова все затихли. Барабан зазвучал еще глуше. И на сцену вывели девчонку лет двенадцати, в оборванном платье по колено, всю в синяках, тощую, с затравленным взглядом. Ее шею плотно обхватывал кожаный ошейник, от которого тянулась веревка куда-то за коробки.

Она стояла, вся дрожа, рядом с румяным радостным толстяком, и почему-то Паксвину стало ее жалко. Девчонка ничуть не походила на адское творение, у нее не торчали клыки, как на рисунках в церкви, не выглядывал хвост, на руках не было длинных черных когтей, способных прорезать даже железные доспехи.

Такие же замухрышки бегали по улицам города, лазили по помойкам и выклянчивали еду около трактиров.

Люди позади Паксвина, видимо, подумали также и принялись освистывать толстяка, крича про обман. Но тот спокойно заговорил:

- Перед тем, как выступить в вашем городе, я получил разрешение церкви на ввоз и показ оборотня. Да, на рисунках и в рассказах эти чудовища, - и он резко дернул за веревку, чуть не уронив девчонку, - выглядят иначе. Им приписывают копыта и рога, рассказывают про клыки и когти, говорят про серный запах и красные глаза. Но это не так.

Я не просто так начал с проповеди. Вспомните, добрые люди, Дьявол коварен. Если бы у его слуг были рога и клыки, смогли ли бы вы спутать их с обычными богопослушными людьми? Если бы они воняли преисподней, ошиблись ли вы при их поиске? Нет. В том-то и заключается страшный умысел Дьявола.

Внешне они полностью повторяют нас, людей. Вот ты, - толстяк ткнул пальцем в одну из женщин, - пожалела бы эту девочку, привела бы ее к себе домой, накормила бы, напоила и уложила спать, помолясь Господу. А ночью эта обычная с виду девочка оборотилась бы в зверя, разорвала горло твоим детям и полакомилась бы их еще теплой кровью, задушила бы твоего мужа и напоследок бы пришла за тобой.

Женщина вскрикнула, закрыла лицо руками, а люди недоверчиво заворчали. Их жалостливые взгляды сменились на подозрительные и откровенно злые.

- А докажи, что это оборотень! Таких соплюх полно шныряет, - раздался голос. И его тут же поддержали другие зрители.

Толстяк широко раскинул руки и громко спросил:

- Вы готовы к этому богомерзкому зрелищу?

Паксвин вместе со всеми заорал:

- Да!

Мужчина дернул девчонку еще раз и что-то тихонько ей сказал, она же со слезами на глазах мотала головой, тогда он ущипнул ее за бок. Паксвин услышал несколько его слов: «Тогда… сестра… в толпу…». Девчонка сдалась и внезапно превратилась в волка.

Зрители резко отпрянули, сзади послышались сдавленные стоны, женщины замахали руками, крестясь и бормоча молитвы. Но Паксвин не испугался. Даже в облике зверя оборотень не казался страшным. Он выглядел как тощая заморенная собака с проплешинами на боку и усталым взглядом. Зверь не рычал, не скалил зубы, а просто стоял с обвисшим хвостом и понурыми ушами.

После представления люди выходили из шатра возбужденные, громко обсуждали дьявольское создание, Паксвин слышал, как вышедшие женщины описывали представление: по их словам в шатре сверкали молнии, гремел гром, и одна из них даже узрела огромные черные рога, на секунду показавшиеся из-под земли. И сам оборотень пыхал серой и огнем, а по лицу его пробегала коварная усмешка.

Да, Паксвин бы не отказался еще раз посмотреть на выступление артистов.

Но, скорее всего, странное настроение в городе было связано с чем-то другим, более таинственным, ведь и ярмарки, и артисты, и даже казни в их городе проводились регулярно, как минимум, раз в год. А сейчас по улицам гуляло другое ожидание, тягучее, мрачное, трепещущее.

И люди как-то изменились. Паксвин заметил, что, несмотря на прошедшие и грядущие праздники, стало меньше пьяных. Нет, харчевни и трактиры были забиты под завязку, и мужчины там по-прежнему пили, но как-то серьезно и деловито, словно купцы, обмывающие сделку.

Потихоньку подтягивались в город молодые рослые парни из окрестных деревень. Они втягивались в узкие грязные улицы и растворялись там, оседая у дальних родственников и шапочных знакомых.

Нищие попритихли и не хватали прохожих за ноги, а лишь негромко бубнили молитвы и мирно протягивали дрожащие руки в надежде на подачку.

Город ждал.

Паксвин тоже ждал.

Все началось с воскресной службы в главном храме города. Сам Паксвин туда не ходил, да и кто бы его впустил, мальчишку из бедного квартала, в огромный позолоченный зал, к богато разодетым вельможам. Он бы даже не пробился к дверям через многочисленные кареты, охрану и прислугу.

Видимо, в храме было сказано что-то такое, после чего люди вышли нахмуренные, напряженные, и от них колыхнулась волна ненависти, прокатившаяся по всему городу.

Тут и там собирались мужчины, вооруженные мечами, ножами, цепами и дубинками. Из трактиров служки бегом выносили кружки с хмельными напитками, женщины в белых передниках выходили из домов и благословляли своих мужей.

Волна ширилась.

Из бедных районов хлынули потоки людей, которые несли не только оружие, но и добротные широкие сумки, в которые можно уместить весь домашний скарб вместе с посудой. И среди мужчин также уверенно и твердо шли женщины, одним своим видом воодушевляя робких.

Вставали на ноги калеки, стряхивали дорожную пыль, разминали застоявшиеся мышцы, взмахивали костылями и вливались в толпу.

Паксвин понял, что будет погром. Погромы – это всегда очень весело и прибыльно. Мальчик и раньше видел подобные вещи: то ткачи пойдут громить гончаров, то местные пойдут ломать дома иноземцев, пару раз громили харчевни, вразумляя зажравшихся торгашей. И всякий раз Паксвину перепадала и новая красивая одежда, пусть и не по размеру, и вкусная еда, и монеты.

Да, погромы – это весело.

Но сейчас на улицы вышли все: и кузнецы, и кожевенники, и купцы, и богатые, и бедные, и местные, и приезжие, и мужчины, и женщины. Мальчик видел, как в толпе мелькали рясы священников, высоко поднимавшие блестящие кресты. Так кого же будут громить?

И вдруг откуда-то издалека послышался рев, приближаясь с каждой секундой:

- Бей остроухих!

Так вот оно что! Паксвин хлопнул себя по лбу и рванул по узким вонючим переулкам в сторону эльфийских кварталов. Он хотел успеть туда до прихода основной массы.

Мальчик и раньше бывал в том районе города, но лишь мельком, так как вооруженные охранники без устали патрулировали улицы, беспощадно вышвыривая тех, кто выглядел неподобающе и не имел при себе приглашения от эльфов.

Странные эти существа – эльфы. Если с оборотнями было все понятно, про них часто говорили в церкви, изредка устраивали на них облавы и сочиняли истории, то с эльфами было все сложнее. Они жили наособицу, в закрытом районе, за высокими глухими заборами, крайне редко выбирались в город, предпочитая вести дела через поверенных.

Были ли они божьими существами или нет, Паксвин не задумывался, считая это делом ученых богословов, но в церковных проповедях эльфы не упоминались, словно бы их и не было вовсе.

Даже странно, что раньше люди не пытались громить остроухих. Одно только их бессмертие чего стоит! Как может кто-то жить бесконечно, не старея и не умирая в положенный срок? Только Господь и его ангелы имеют такой дар, так почему вдруг эльфы также оказались им наделены? «Может, эльфы – это ангельские дети, - рассуждал Паксвин, - но священник говорил, что ангелы бесполы, а значит, не могут рожать и зачинать детей.»

И сейчас у Паксвина была редкая возможность увидеть эльфов вживую и самому решить, имеют ли они отношение к ангелам или нет. Но чем ближе он подбирался к нужному месту, тем больше становилось вокруг людей.

Мальчик заметил кровавые полузатертые лужи, оставшиеся после патрульных, видимо, пытавшихся остановить толпу. А неподалеку, взобравшись на самодельный постамент из каких-то коробок, хриплым голосом вещал старик:

- При сотворении мира Господь каждой твари отмерил положенный ей срок жизни: собаке – десять лет, лошади – двадцать, а человеку – пятьдесят. Кого-то он забирает на небеса раньше, кого-то может заставить жить на грешной земле поболее, чтобы дать ему искупить свои грехи. Как эльфы сумели обойти божий закон? Или их грехи столь велики, что Господь отказывается принимать их в своих чертогах? Или, хуже того, они заключили сделку с Сатаной и продали ему свои души ради бессмертия? Но разве эльфы жалеют о содеянном? Рвут ли на себе одежды в знак покаяния? Подают ли нищим? Нет! Они закрылись от божьих людей во дворцах и пируют целыми днями, устраивают содомные встречи, не потому ли Господь отвернулся от нашего города? Он не в силах смотреть на такой разврат. Поэтому наши молитвы и не доходят до слуха его. Потому дети умирают от болезней! Потому мужья забыли про жен своих! Потому женщины ходят простоволосыми, не смущаясь греха!

Паксвин даже захотел задержаться возле старика, ведь его слова объясняли и эльфийские странности, и всеобщую нищету, и прошлогоднюю жару, после которой позасыхала рожь в полях, но движущиеся толпы не позволили мальчику этого и поволокли его дальше.

Люди сколачивали лестницы, притаскивали с собой ящики и понемногу перебирались через высоченные стены, отгораживающие эльфийские дома от города. Затем в одной из стен распахнулись ворота, и многие побежали туда, утащив с собой и мальчишку.

За стеной оказался огромный сад, ветви деревьев клонились к земле, не в силах выдержать обилия плодов, усеявших их. И пышные разноцветные клумбы цветов. И статуи, застывшие в необычных позах. Паксвин забыл и про погром, и про желание разжиться, застыв с раскрытым ртом, но люди, словно не замечая ничего, топтали нежные цветы, ломали ветки и роняли статуи, разбивая их на части.

И вот уже раздался пронзительный женский крик из здания. Паксвин очнулся и бросился вперед, на звук. Внутри уже вовсю хозяйничали мужики, ссорились из-за блестящих вещичек, выламывали ручки дверей и швыряли камнями в люстры, сбивая хрустальные детали. Паксвин успел ухватить один шарик, прозрачный и переливающийся на свету.

А потом он наткнулся на труп. За диваном лежал мужчина, одетый в зеленый с золотом костюм, его длинные серые волосы пропитались кровью, и казалось, что на его голову набросили красный платок. Паксвин осторожно подошел и отодвинул прядь. Ухо и впрямь было слегка заострено в верхней части. Значит, это и есть эльф? Но он был явно мертв. Значит, они бессмертны не как Господь, которого нельзя убить, они всего лишь не стареют. Хотя именно этот мужчина не выглядел очень молодо, у него был крупный нос, морщины на лбу и возле глаз, он словно хмурился.

А Паксвин думал, что эльфы выглядят как подростки.

Резкий неприятный звук заставил мальчика очнуться, он побежал по другим комнатам, уже не за добычей. С окон женщины сдирали плотные занавеси, сворачивали из них мешки и складывали туда все: от тканевого покрытия стульев до чернильниц. Из шкафов выкидывали книги и били хрупкие чашечки. То и дело находились трупы эльфов, но все они были взрослыми, а некоторые – даже старыми на вид.

В каждой человеческой семье было не меньше трех детей, и это только те, кто смог выжить, а здесь, в огромном, чистом и богатом доме, ни одного ребенка?

Паксвин заглянул в каждую комнату, сбегал и в подвал, и на чердак. Он не всегда понимал назначение того или иного помещения, но кто знает этих эльфов? Может, в той светлой комнате с огромным белым чаном они стирали белье или варили суп на всех? А может, проводили какие-нибудь мерзкие обряды, наполняя этот чан кровью человеческих девственниц?

Устав от криков, толкотни, вида мертвых тел и набив карманы разными мелочами, мальчик вернулся в сад. Он ушел подальше от дома, уселся под одним из деревьев и принялся разглядывать шарик. В тени он выглядел как обычный прозрачный кругляш, но стоило попасть на его грань солнечному свету, как он преображался, разбрасывая разноцветные лучики во все стороны. Казалось, что внутри шарика спрятана маленькая радуга.

Паксвин поднял шарик вверх и вдруг заметил движение в ветках, вскочил и крикнул:

- Эй, кто там?

Может, там просто птица или зверек? Но к его удивлению, это оказался мальчик лет десяти. Он выглядел испуганным и довольно жалким.

Паксвин не считал себя сильным или умным, на улицах обычно быстро растолковывают, где твое место, и в местной иерархии Паксвин находился где-то ближе ко дну, а значит, должен был уступать многим ровесникам. Но, взглянув на этого мальчишку, он вдруг ощутил себя таким крутым, что даже кулаки зачесались ему врезать. Просто чтобы испытать новые чувства на практике, проверить свою силу.

- Ты пришел убить меня? – трясясь от страха, тоненьким голоском спросил мальчик.

Паксвин удивился, с чего бы ему убивать кого-то, но присмотрелся и понял, это был эльф. Ребенок-эльф. И как он сразу не заметил его бархатные штанишки и белую рубашку с пышным жабо? Наверное, потому что одежда эльфеныша была перемазана травой, смолой и грязью.

- Ты что, один тут? – спросил Паксвин.

- Что? – удивился эльфеныш. – А, да, конечно. Так ты убьешь меня? Прямо руками или у тебя есть нож?

- Зачем мне тебя убивать?

- Не знаю. Вы же убили моего папу и маму. Скорее всего, остальные тоже мертвы. Я слышал, как вы кричали, что нужно убить всех эльфов. А я ведь эльф.

- А вы, правда, бессмертные? – заинтересовался Паксвин. – И не стареете совсем?

- Я не уверен, - прошептал эльфеныш и опустил взгляд на землю, - у нас в семье раньше никто не умирал. Но в северном коридоре висят портреты прапрабабушки и прапрадедушки, они умерли до моего рождения. Так что, думаю, что мы тоже умираем. А прабабушка была совсем старенькой, у нее и волосы стали совсем белыми. А ее тоже убили? – и эльфеныш расплакался.

Паксвин растерялся. На улицах мальчишки тоже плачут, но лишь когда это выгодно, например, чтобы разжалобить какую-нибудь женщину и выклянчить монеты, либо уменьшить побои от поймавшего охранника, ведь ревущего ребенка бьют не так сильно. Но разреветься просто так, даже не от боли… Эльфы и вправду очень странные.

- Эй ты, - неуверенно сказал Паксвин, - у тебя что-то болит? Тебя побили?

- Нет, - всхлипнул эльфеныш, - я успел убежать.

- Так почему ты ревешь?

Эльф приподнял заплаканную мордочку и удивленно посмотрел на Паксвина:

- Ты не понимаешь? Я видел, как убили маму и папу. И все мои родственники тоже, скорее всего, мертвы. У меня теперь нет дома, нет семьи. Я остался совсем один. И меня убьют тоже.

- И что? У меня давно нет никакой семьи. Ни мамки, ни папки. И дома никогда не было.

- А как же ты живешь? Где спишь? Откуда берешь еду?

- Есть разные способы прожить на улицах.

Паксвин поделился своим опытом выживания, но также сказал, что эльфеныш вряд ли сможет ими воспользоваться, уж слишком он заметен. И дело не только в ушах. Поэтому мальчишки поменялись одеждой, голову эльфа обмотали оторванным рукавом, скрывая уши, и лишь под вечер выбрались из разграбленного поместья.

Весь эльфийский квартал был полностью разгромлен. Кое-где тела эльфов прибили к воротам и вырезали на их лбах кресты, от некоторых домов подымались черные клубы дыма, и никто не кидался тушить пожары, ведь не было угрозы перекидывания огня на соседей. Людей на улицах изрядно уменьшилось, лишь самые кропотливые или опоздавшие пытались найти что-нибудь еще полезное и утащить к себе.

И никаких охранников. За целый день губернатор так и не прислал солдат из местного гарнизона для вразумления толпы.

Эльфеныш, увидев погромы, снова расплакался, он все же надеялся, что сможет найти других соплеменников и жить с ними. Паксвин похлопал его по плечу, но не стал ничего говорить. Мальчик пообещал вывести эльфа за пределы города, вроде как, где-то там, в лесу, жил какой-то его дальний-дальний родственник.

Спустя несколько лет Паксвин узнал, что эльфийские погромы были не только в его городе и даже не только в его стране. Во всех христианских государствах в течение одной и той же недели, которую после назвали Красной, поубивали большую часть эльфов. Организация массовой резни проходила через церкви, где священники начали готовить людей загодя, а в нужный момент зачитали заранее разосланную проповедь.

Зачем это было сделано, Паксвин так и не смог понять. Ходили разные слухи: от обвинений в дьяволопоклонстве до банального желания разграбить богатства, накопленные эльфами за сотни лет. Также поговаривали, что инициатором был некий король, который услыхал, что эльфийские алхимики сумели добыть философский камень, дарующий бессмертие. Якобы король долго пытался выкупить его, а потом, разозлившись, устроил Красную неделю, желая найти сокровище и забрать его себе.

Паксвин ни разу больше не видел ни одного эльфа. Словно бы их больше и не осталось.

Часть 24

Ставить свою жизнь во главе всего. Свои интересы превыше других. Свое мнение… Как быстро таким образом можно скатиться до полного эгоизма?

Меня воспитывали не так. Мама часто говорила: «А что скажут люди?», «Что подумают соседи?», «Веди себя правильно», «не по-людски», «чтоб не хуже, чем у других». Существует определенный порядок, как нужно прожить свою жизнь, от А до Я: закончить школу, поступить в университет, устроиться на работу и не уходить с нее до пенсии. Одеваться как все, смотреть то же, что и все, думать так же, как и все. Для каждого возраста есть своя «правильная» одежда, в сорок лет в джинсах уже ходить нельзя, после тридцати нужно выкинуть сарафаны и юбки выше колена, к семидесяти подобрать платочек на голову. Выделяться из толпы – нельзя. Всегда здороваться, даже с теми, кто тебе неприятен. Грубить – нельзя, вот стукнет пятьдесят – тогда и можно начинать ругаться.

А теперь какой-то оборотень девяти лет от роду говорит мне, что можно жить и по-другому? Что я не обязана была поступать в Педагогический университет. Что могла не подписывать этот проклятый контракт. Что могла не стараться так сильно во время учебы, а вместо этого гулять по городу и открывать интересные места, как тот же Экстрим. И вроде бы я только начинаю жить, мне всего двадцать два года, впереди…

А впереди двадцать лет работы. На одном и том же месте. С одними и теми же детьми. Без перемен. Без изменений. Без надежды.

Я все еще держала его за руку, но после этих мыслей мне захотелось расплакаться, ударить его и вернуться в блаженное тепло неведения, в состояние небытия, в немыслие, которое предлагал мне Натан.

Разве быть зомби так уж плохо? Если все уже распланировано, если нет возможности отступить, то почему бы не упростить себе жизнь и не отказаться от мыслей и стремлений вовсе? Люди годами кастрируют мозги, глушат себя однообразной музыкой, крикливыми передачами по телевизору, тупыми фильмами и попсовым чтивом. Учатся избегать раздражающих ум разговоров, останавливаясь лишь на эмоциях. Подбирают подходящий круг общения, чтобы можно было общаться без напряжения, на автомате. А мне предлагается это сразу и бесплатно. Как щелчок пальцев. И наступит бесконечное приятие мира. И все станет правильно.

Так зачем же я трепыхаюсь?

Ах да, это же не совсем я. Это все он. Он не дает мне провалиться в эту бездну, удерживает на самом краю. И за это я его ненавижу.

- Недавно я увидел кое-что, что заставило меня засомневаться в собственной картине мира, - негромко сказал он.

А меня заставляешь сомневаться именно ты. Как ты мог? Как ты мог влюбиться в человека? Это тоже не вписывается в нормы.

- Среди обычных подростков, прогуливающих школу и курящих в подворотне, я увидел эльфа.

И вокруг парили маленькие зубные феи с папиросами. В зубах. Зубные феи с папиросами в зубах.

Я отодвинулась от него подальше, скрестила руки на груди и уставилась в окно. Но это не помогло. Стан продолжал рассказывать про странного эльфа, который живет вне семьи, на улице и вроде как развивается в несколько раз быстрее. Как ни странно, эта история меня заинтересовала. С учетом моих новых знаний об эльфах и эльфийских детях существование такого ребенка выглядит сомнительно, да еще и его скоропалительное исчезновение сразу после знакомства со Станом…

Может быть, это был какой-то розыгрыш? Попытка отвлечь оборотня от меня? Взяли эльфа лет ста с особенно юной внешностью, чуть подгримировали, научили, как действовать и что говорить, и выпустили на улицу. И хотя не было гарантий, что Стан его заметит и заинтересуется, но эльфы могли продумать несколько вариантов их случайного столкновения.

Хотя зачем выстраивать такую сложную схему? Ради меня точно не стоит. Может, была еще какая-то цель? Я поделилась этой мыслью с оборотнем, и тот серьезно задумался. Потом потер лоб и сказал, что не видит смысла в подобном розыгрыше. Это ведь нужно научить тех человеческих мальчишек, оборудовать подвал. Слишком много труда и вложений ради какого-то мелкого полицейского. Это настолько бессмысленно, что проще все же поверить в бездомного эльфа.

И мы замолчали.

А автобус все ехал и ехал, подбирая и высаживая людей на редких остановках с названиями деревень. Дорога казалась бесконечной. Когда мы приедем? И куда?

Меня вдруг прошиб пот. Куда же я еду? Из общежития меня выписали. К Натану, несмотря на свои рассуждения, я ехать не хотела, потому что это тупик. Полная капитуляция. А к Стану… Я хотела переехать к Стану, но это было так давно, и слишком много всего произошло.

Я посмотрела на оборотня и забыла, что хотела сказать. Все-таки он тоже не железный. Эти несколько дней вымотали его сильнее, чем я думала. Он сидел, слегка откинув голову назад и прикрыв глаза. Волосы растрепались, и некоторые пряди смешно торчали в сторону, от этого Стан казался более юным и беззащитным, беспомощным.

Теплая волна любви и нежности захлестнула меня, и ужасно захотелось его обнять, положить его голову к себе на колени и тихонечко мурлыкать колыбельные.

Я потянулась было к нему, но резко отдернула руки. Что это такое? Что за материнские чувства по отношению к взрослому парню? Это тоже результат воздействия Натана?

Стан ощутил мои движения, открыл глаза:

- Что-то случилось?

- Нет, - пробормотала я, - я просто… я думаю, где теперь буду жить. Может, Крис согласится принять меня?

- Крис живет с родителями, и у нее еще двое братьев, - он немного помолчал и тихо спросил. – Я тебе настолько неприятен?

- Нет, - отвернулась я к окну. – И да. Мне кажется, что лучше бы нам пока поменьше видеться. Возможно, тогда у меня что-то уляжется в голове.

Он рассмеялся с горечью в голосе:

- Знаешь, я сделал всего лишь одну ошибку с тобой. Всего одну. Не стоило мне подстраиваться под людскую скорость и восприятие. Нужно было сразу хватать тебя в охапку и перевозить к себе. Но я умею делать выводы. Поэтому нет, я не согласен. Пусть лучше ты будешь ненавидеть меня, зато под присмотром. Я буду тебя отводить на работу и присутствовать на лекциях Натана, сам отведу к психотерапевту и буду отслеживать изменения. Так что ты едешь ко мне.

- А почему это ты за меня решаешь? – сразу вспыхнула я. Вроде бы попритихшая злость зажглась с новой силой. – Мне не нужен надсмотрщик. Сначала один вздумал управлять мной, теперь вот ты! А как же мое мнение?

- Я не решаю за тебя, а пытаюсь помочь. Я не промываю тебе мозги, не внушаю какие-то бредовые идеи, а хочу воспрепятствовать делать это другому.

- Ну да, конечно. Ты не запихиваешь меня украдкой в камеру, а честно и открыто кидаешь в железную клетку. И почему это я не могу оценить твое благородство и честность? – выпалила я и тут же устыдилась своих слов. – Прости. Мне бы хотелось свалить все сказанное на Натана, но я не уверена, что дело в нем.

- На самом деле, - после паузы сказал Стан, - я не знаю, где тебя еще можно поселить. Мои друзья либо женаты, либо живут с родительской семьей, а семьи у нас обычно большие. Снять отдельную квартиру я также не могу, ведь я даже не получил свою первую зарплату, да и гарантировать, что туда не ворвется этот эльф, тоже не смогу. Просить у отца денег на свою девушку… Ты извини, но я не готов. Он и так дал мне гораздо больше, чем должен был. Если тебе будет так спокойнее, то дома я могу все время находиться в другой форме. Представь, что живешь одна с большой умной собакой.

Я представила себе эту картину и невольно рассмеялась, хотя мне было очень и очень стыдно перед Станом. Он ведь не обязан тащить меня. Это у меня нет своего жилья, нет подруг и нет денег. Это я влипла в такую ситуацию.

Квартира Стана оказалась небольшой, обставленной в духе минимализма: никаких картин, фотографий на стенах, пуфиков или дополнительных шкафчиков, в комнате только раскладной диван, шкаф-купе и стол с компьютером. Аскетичность подчеркивали выкрашенные в серый цвет стены и тканевые жалюзи на окнах.

Стан показал выделенные пустые полки под мою одежду, которой, кстати, толком и не было, ведь все вещи – в доме Натана, хотя из маминого дома я взяла пару футболок и спортивные штаны, чтобы не ходить все время в форменной юбке и блузке.

Он прихватил шорты и ушел в ванную, а я никак не могла собрать свои мысли в кучу. Должна ли я приготовить ужин? О чем мы будем разговаривать? Мы знакомы всего несколько дней, и кроме чувств между нами нет ничего общего. Да у меня и интересов до сих пор не было, только учеба и все.

Все-таки у людей схема ухаживаний выглядит надежнее, чем у оборотней. Есть время познакомиться друг с другом поближе, поговорить, обменяться мнениями насчет быта, любимых фильмов, отношений, и лишь потом съезжаться. А на чистой страсти принимать серьезные решения относительно семьи могут только легкомысленные люди. Хотя уж кто-то, но Стан точно не выглядел легкомысленно.

Он вышел из ванной весь растрепанный, с влажными волосами и поблескивающей кожей. И снова меня накрыло нежностью и желанием его обнять. Я закрыла лицо руками, пытаясь сдержать свои дурацкие порывы.

Я ведь понимаю, что я делаю. Понимаю, что веду себя неадекватно, обвиняю того, кто хочет помочь, срываюсь на пустом месте, но ничего не могу с собой поделать. Если я добавлю к словесным выкрутасам еще и физические: кидаться то с объятиями, то с кулаками, - будет явный перебор.

После ужина он быстро помыл посуду. И наступила та самая пауза, мучительная, беспокойная.

Что было бы, если бы в наши отношения не влез Натан? Наверное, сейчас бы мы сидели на диване, держась за руку, и разговаривали о нас. Или пошли бы гулять, и Стан рассказывал бы что-нибудь интересное, как и раньше. Или включили негромко музыку и целовались бы при свечах.

Я вдруг разозлилась на старого эльфа, наверное, впервые с того момента, как пришла в себя после гипноза. Он меня лишил маленького счастья. Просто ради каких-то своих игр. И хуже всего то, что завтра я должна прийти к нему на занятия, смотреть ему в глаза, слушать лекции, зная, что он со мной сделал. И все из-за какой-то бумажки с напечатанными словами! Вот она, цивилизация в чистом виде – я не могу ударить эльфа, который причинил мне вред. И Стан не может. Мы должны здороваться, улыбаться и вежливо разговаривать, иначе будем выглядеть смешно.

Стан посмотрел на меня, вздохнул и вышел из комнаты. А через минуту вернулся в форме волка и положил свою лохматую голову на мои колени.

А я… Я сползла с дивана, обняла его и разрыдалась.

Часть 23

Алексей вернулся домой уже ближе к 10 часам вечера, уставший и обеспокоенный. Ирина уже уложила мальчишек и принялась хлопотать, накрывая на стол.

Когда муж немного утолил голод и расслабился, она облокотилась на стол и тихонечко спросила:

- Ну как все прошло?

- Нормально. Мать быстро нам поверила, вызвонила Настю, но потом приехал эльф. Представляешь, он пытался прямо при мне ее погрузить в транс.

- Но ты же справился?

- Да, пригрозил ему судом. Хотя, мне кажется, он понимал, что в суд мы не пойдем. Просто не с чем.

- А как сама девочка?

- О, это действительно ужасно. Ей словно мозги миксером перекрутили. Мы слишком грубо ее выдернули из запущенной программы, поэтому она не совсем понимала, где правда, а где посторонние мысли. Нужно будет найти хорошего психотерапевта, не после каких-нибудь модных курсов, а с нормальным дипломом и хорошим опытом.

- Они приедут в воскресенье? А жить она где будет? У Стана?

- Знаешь, - Алексей доел, вытер рот салфеткой и протянул руку к жене, чтобы приобнять, - я так и не привык к тому, что у меня есть взрослый сын. Порой захожу в дом, и кажется мне, что вот-вот выскочит из-за угла этот шкодливый мальчишка и попросит подбросить его в воздух. А потом я вспоминаю, что мальчишка уже перерос меня и уже живет отдельно, сам зарабатывает.

Ирина грустно улыбнулась.

- Так что я не буду вмешиваться в его жизнь. Чем смогу – помогу, но решать насчет проживания его девушки точно не буду.

- И как так получилось, что Станик влюбился в человека? Он ведь всегда был такой здоровенький, даже в детстве практически не болел, и с нюхом у него все в порядке. Так почему же?

- Не знаю. Он когда мне впервые рассказал об этом, помнишь, еще в первый день работы, я растерялся и отшутился с перепугу.

- Помню. А потом пришел домой и весь вечер просидел в интернете, штудируя статьи об отклонениях у оборотней, - женщина усмехнулась.

- Но каков результат! – Алексей вздохнул и прижал жену крепче. – Ни одного подобного случая.

- Это же еще ничего не значит. Думаешь, случай Стана станет известным?

- Конечно. Особенно, если придется все же привлекать общественность для защиты Насти.
- Ой, что тогда будет! – хихикнула Ирина. – Фанатки точно разорвут оборотней-звезд на кусочки, ведь у них появится надежда. Так и представляю себе эти крики: «О, обнюхай меня всю!».

- Глупости какие, - улыбнулся Алексей.

- А может, это судьба? Помнишь, когда ты впервые заинтересовался этими женщинами из эльфийских групп в детских садах?

- Когда повел Станика в садик. Согласись, эта женщина выглядела так странно: каждый день в одной и той же форме, с застывшим спокойным лицом, и эти эльфята вокруг нее, как замороженные. Когда мы повели Ксю в сад, мне показалось, что я переместился во времени: та же женщина, те же дети, та же юбка, то же выражение лица.

- Так вот почему ольняшки пошли в другой садик? Ты боялся снова ее встретить? – рассмеялась Ирина.

- Я потом несколько раз проезжал мимо того сада и когда видел ее, гуляющую с детьми, прямо мороз по коже пробегал.

- Да не оправдывайся. Тебе просто стало скучно в своей адвокатуре, и ты решил заняться эльфийскими воспитательницами.

- И это тоже. Но у них ведь реально не договор о трудоустройстве, а самая настоящая кабала, причем вознаграждение какое-то сомнительное.

- Ты еще сравнивал их с монашками.

- Так и есть. Они, как и монахини, возлагают свою жизнь на божий алтарь, только вместо бога у них эльфийские дети. Ни семьи, ни личной жизни, вот только кормить и содержать тебя уже не будут. Я всегда поражался, как они соглашаются на это. Неужели дело лишь в правильном отборе кандидаток, эдаких потенциальных жертвенных дев? Но благодаря Насте я понял, в чем подоплека.

- Ты думаешь, что всех их готовят одинаково? Через гипноз?

- Вряд ли. Я же отслеживаю статистику. Помнишь дело Киселевой? Года три назад было. Там воспитательница умудрилась, несмотря на график работы и отсутствие отпусков, найти мужа и забеременеть. Если бы ее также готовили, то как бы она смогла решиться на подобное? Я ведь с ней разговаривал, адекватная женщина с адекватными вопросами. Кроме того, были случаи замужеств и в других городах, только без беременности, там женщины тихо выходили замуж и ждали окончания срока контракта. Мне кажется, что дело в Лаэлисе.

- Кстати, да. Какой он?

- Ты же знаешь, я знаком со многими эльфами, профессия, так сказать, обязывает. Но большая часть из них не старше 200 лет.

- Это логично. Раньше подготовка была совершенно другой, и старички не хотят перекраивать свои мозги под современные реалии. Согласись, средневековое право и современное право – это небо и земля.

- В медицине старичков побольше, чем в юриспруденции, хотя за последние сто лет кардинально изменились все науки, разве что какое-нибудь искусствоведение эпохи романтизма сохранилось без изменений. Так вот, Лаэлис – очень стар. От него так и веет устаревшим на сотню лет высокомерием. Существует множество вариантов высокомерия. Например, «я выше, потому что я богат», или «я выше, потому что я умнее», или «я выше, потому что мои родители мне так твердят». У него же – «я выше, ибо эльф, а вы – прах у ног моих».

- Странно, я думала, что с эльфийской избранностью разобрались еще во время Красной недели в 17 веке.

- Видимо, Натаниэль прогулял этот урок, - заметил Алексей.

- Я тут недавно наткнулась на интересную статью, - задумчиво произнесла Ирина. – Автор – американец с восточными корнями, оборотень-тигр, работал в крупной эльфийской компании, из тех, где инорасцев включают строго по закону, но не более, много ездил в командировки по разным странам и вел дела с эльфами. Так вот, он отметил, что эльфы старше трехсот лет вне зависимости от страны проживания и происхождения имеют схожий запах, который отличается от запаха младших поколений.

- Это может объясняться изменениями в окружающей среде, другим питанием.

- Основные изменения в экологии начались с девятнадцатого века, да и то, лишь в Европе, с английских мануфактур, а питание кардинально поменялось и вовсе во второй половине двадцатого века. Но разницу в запахах эльфов двухсотлетнего возраста и рожденных в настоящее время он не заметил. Также он писал про аналогичную возрастную границу в манере поведения.

- А именно? – заинтересовался Алексей.

- Он говорит, что не случайно все руководящие посты в подобных компаниях занимают эльфы от трехсот лет. У них, как правило, ум гибче, они лучше выруливают в критических ситуациях, быстрее принимают решения и умеют манипулировать людьми.

- Манипулировать?

- Я понимаю, о чем ты подумал, но нет. Это ближе к НЛП, чем к гипнозу как таковому. А вот современные эльфы ограничены правилами, законами, алгоритмами работы и боятся отступать от привычных рамок.

- А выводы он какие делает? Может, у эльфов после достижения трехсотлетнего возраста в мозгу что-то перещелкивает, и весь накопленный опыт перестает быть ограничителем? Слишком мало статистики. Нужно сделать аналогичную проверку лет через сто и посмотреть на изменения в поведении.

- Согласна, - Ирина встала и налила в чайник воды. – Будешь еще чаю? Даже забавно, что одна из ключевых рас нашего мира так мало изучена. В отличие от оборотней.

- Людям нужно было не останавливаться лишь на Красной неделе и пойти дальше. Как с нами. Признать эльфов неразумными и изучать на них анатомию, физиологию и прочие науки, - Алексей повысил голос, и Ирина шикнула на него:

- Тише, мальчишки уже спят. Эх, а ведь если бы мы тогда с тобой не встретились, я бы уже была знаменитым археологом, изучала бы доисторические косточки…

- Да-да, и нашла бы отсутствующее звено между людьми и эльфами. Ируш, ты же прекрасно знаешь, что девяносто процентов работы археологов – это пыльные архивы, глиняные черепки крайней степени изношенности и много-много бюрократии. Чтобы собрать средства на недельную поездку, нужно полгода обивать пороги руководства и спонсоров, доказывать необходимость каждой мелочи в смете, а потом еще год оправдываться, почему ты за этот срок не нашла какую-нибудь костяшку, переворачивающую мировые представления об эволюции.

- Но помечтать-то я могу. Ты только представь меня в кожаных штанах, высоких сапогах и широкополой шляпе, - Ирина встала в гордую позу и изобразила удар кнутом.

- Скорее, нужно представить тебя в сером от пыли комбинезоне, согнувшуюся в три погибели в заплесневелом подвале, всю в паутине и грязи, - рассмеялся Алексей.

- Посмотри, как тебя испортила адвокатура! Ни капли романтики не осталось.

- Это точно. - Алексей устало потер лоб. - Ладно, пойдем спать. Я ужасно вымотался. Завтра нужно позвонить Стану, узнать, как у него дела.

Часть 22  Часть 21  Часть 20

Настя удивленно посмотрела на отца:

- Приехали? Кто?

- Натаниэль, - ответил я.- Он выехал за тобой сразу после окончания рабочего дня.

Она побледнела. Папа внимательно посмотрел на нее и сказал:

- Так, Анастасия, прошу выслушать меня. Несмотря на то, что Стан — мой сын, я ни в коем случае не хочу давить. Вы вольны принять любое решение: можете уехать с эльфами, можете поехать с нами или остаться с семьей.

- Но как? Я не могу... Я не знаю, чего я на самом деле хочу. Точнее, не понимаю, какое именно из желаний мое, а какое чужое. Часть меня рвется на улицу, к Натану, мне кажется, так будет правильно, и все сомнения сразу исчезнут.

Отец успокаивающе улыбнулся:

- Я же не предлагаю вам решить что-то глобальное. Вы всегда можете передумать. Неважно, что выберете в дальнейшем: выйти замуж за Стана, расстаться с ним или навсегда остаться эльфийской монашкой. Я говорю только про данный момент, про сегодняшний день. Прямо сейчас как вы хотите поступить?

Я всегда завидовал умению отца выражать мысли, он умел подбирать слова под своего собеседника, подстраиваясь под его настроение, образование и интеллект.

Настя глубоко вдохнула и выпалила:

- Сейчас я хочу остаться тут и разобраться со своими мыслями.

- Хорошо, так и поступим. У меня к вам одна просьба. Мы вместе выйдем на улицу, и говорить буду я. Вы молчите. Даже если эльф задаст вам прямой вопрос — молчите. Отвечайте только, если я спрошу у вас. Стан, к тебе это тоже относится. Все понятно?

Мы синхронно кивнули. Мне было немного стыдно: я хотел спасти свою девушку, а в результате все свалил на отца. А ведь считал себя уже таким взрослым и самостоятельным.

Позади нашей машины стоял тот самый черный матовый БМВ. Ребятня уже собралась неподалеку и обсуждала вновь прибывших. Мда, сегодня у местных просто праздник какой-то: целый спектакль в два действия с антрактом.

Из БМВ неторопливо вышел невысокий, не более ста семидесяти сантиметров, остроухий мужчина с длинными, сложно переплетенными волосами, как и говорила Крис. Его лицо выражало самодовольство и незыблемую уверенность в себе. Мне он сразу не понравился. Впрочем, он мне не нравился задолго до этой встречи.

- Добрый вечер, господа.

От его голоса я непроизвольно поморщился: снова эти режущие визгливые нотки, присущие эльфам.

- Добрый день и вам, Натаниэль, - сказал отец.

- Мы знакомы? - едва заметно приподнял брови эльф.

- Вы меня не помните, скорее всего, но мы уже встречались. По делу Киселевой три года назад. Вы тогда выступали как эксперт по дошкольному образованию, а я консультировал адвоката Киселевой.

Я удивленно посмотрел на отца. Он не говорил, что знаком с Лаэлисом. Интересно, что это было за дело такое?

Теперь поморщился эльф, похоже, решение суда оказалось не в его пользу.

- Вас так занимают дела эльфийского обучения или это совпадение? - спросил Натаниэль.

- На самом деле, весьма занимают, - сказал отец. - Я всегда считал, что контракт с воспитательницами эльфийских групп противоречит российскому законодательству и больше похож на средневековую кабалу. Но пока это всех устраивало, я не вмешивался.

- Сейчас что-то изменилось? У кого-то есть претензии? - холодно спросил эльф, пристально смотря на Настю. Я чувствовал, как ее потихонечку начинает трясти, несколько раз за время разговора она дергалась вперед, словно желая уйти к эльфу, но сама себя вовремя останавливала.

Отец сделал несколько шагов в сторону эльфа, помолчал, а потом негромко сказал:

- Знаете, Натаниэль, что я ненавижу больше всего? Это лишение разумного свободы выбора. Навязывание своего мнения силой.

После этих слов Настя застыла, а ее лицо превратилось в каменную маску.

- Вы меня в чем-то обвиняете? - повторил эльф.

- Зачем вы сюда приехали, Натаниэль?

- Мне нужно поговорить с Анастасией.

- Настолько, что вы бросили все и проехали двести километров? Или настолько, что вы перевезли девушку в свой дом, не посмотрев ни на приличия, ни на закон, ни на ее желания?

- Я разве кого-то принуждал? Настя, - эльф посмотрел в глаза девушке, - я вас заставил переехать ко мне?

Она было раскрыла рот, но я предупреждающе сжал ее ладонь.

Эльф слегка прищурился и перевел взгляд на меня:

- Так, а вы, я так полагаю, тот самый Стан. А это ваш отец, знаменитый в своем роде адвокат. Вам не кажется, что в этом деле вы будете чересчур предвзяты?

- А вы уверены, что стоит заводить отдельное дело? Не боитесь проиграть?

- В понедельник согласно контракту Анастасия обязана выйти на работу.

- Конечно.

- А вечером прийти ко мне на дополнительные занятия.

- Несомненно.

- И уловка с матерью уже не сработает.

- Безусловно.

Я смотрел на спокойный диалог отца с эльфом и не мог избавиться от ощущения, что они ведут переговоры на нескольких уровнях, из которых я видел только самый верхний.

- Я все же хотел бы переговорить с Анастасией сегодня, раз уж я проехал двести километров.

- Говорите, - махнул рукой отец, но не сдвинулся с места, загораживая проход эльфу.

- Наедине.

Папа негромко рассмеялся. Натаниэль же отошел в сторону так, чтобы видеть Настю, и странным шипящим голосом произнес несколько слов на непонятном языке. Я бы не удивился, если бы за моей спиной вдруг появился портал в иное измерение и оттуда бы вышел сказочный демон. Настя вдруг задрожала и принялась выдергивать руку из моей хватки. Глаза у нее опустели, совсем как сегодня днем.

Я растерялся. Что делать? Ударить ее? Хлопнуть в ладоши? Отпустить? И тут я вспомнил слова, после которых она пришла в себя.

- Все оборотни — жалкие псины. Блохастые ублюдки. Подзаборные шавки, - шепнул я ей на ухо. - А ты...

- Не... не говори больше так никогда, - сказала Настя. Из ее глаз потекли слезы. Она отвернулась от эльфа и крепко обняла меня, уткнувшись носом в плечо. - Не отдавай меня ему. Пожалуйста.

Отец громко, так, чтобы слышала и Настина мама, стоявшая возле калитки, и местные жители, расположившиеся поодаль, спросил:

- Анастасия, вы хотите поехать с Натаниэлем?

- Нет, - выкрикнула она, не отпуская меня.

- Полагаю, на этом ваш диалог окончен. В понедельник Анастасия выйдет на работу, как и положено, но мы зафиксируем ее текущее состояние у профессионального психолога. На вечерних занятиях у нее будет сопровождающий. При малейшем изменении состояния мы подаем на вас в суд.

Эльф стоял, вытянувшись во весь небольшой рост, и молчал. Через минуту он все же открыл рот:

- Вы пойдете на нарушение контракта?

- Разве Настя что-то нарушила? - мгновенно отреагировал отец. - Она соблюдает все пункты договора. Разве что вы захотите прервать его досрочно.

Лаэлис, не прощаясь, развернулся, сел в машину и уехал.

Я осторожно спросил у папы:

- Мы выиграли?

- Не совсем, - когда отец повернулся к нам, меня поразила усталость на его лице. Они разговаривали недолго, но он так вымотался. - Скорее, временное отступление. Эльф не смог сразу повлиять на Настю, но это не значит, что он не предпримет других попыток.

- И мы на самом деле сможем подать на него в суд?

- Вряд ли. У нас нет никаких доказательств насчет воздействия на Настю. Если бы это причиняло вред ее здоровью или влияло на окружающих, то еще был бы шанс. А так, подумаешь, молодая девушка переехала или рассталась со своим ухажером. Есть еще один вариант, но...

Настя подняла заплаканное лицо и с надеждой посмотрела на папу:
- Какой вариант? Разорвать контракт?

- Нет. Боюсь, вы не сможете оплатить неустойку. В деле с Киселевой защита смогла обойти этот вопрос только за счет беременности, но в вашем случае... Сами понимаете. Другой вариант заключается в том, что психиатр скажет, что вы неспособны выполнять свою работу. Иными словами, вас признают недееспособной.

- Но это же приговор! - воскликнул я. - Так нельзя.

- Согласен. Поэтому пока начнем потихоньку собирать все материалы по вашему делу. Я проконсультируюсь с коллегами. И, Стан, вам с Настей нужно обсудить ваши дальнейшие действия.

После этого отец подошел к калитке и, подняв голову к небу, спросил:

- У тебя все получилось?

С крыши спрыгнул Гришка и протянул папин телефон:

- Все записал. Не уверен насчет звука, далековато было. Там три видеозаписи получилось.

- Молодец.

Гришка горделиво улыбнулся, потом посмотрел на сестру и сразу помрачнел:

- Вы останетесь у нас или уедете?

Отец искоса глянул на нас:

- Думаю, Стану лучше остаться на все выходные, если Лидия Васильевна разрешит, а я, пожалуй, откланяюсь. Заодно поищу психотерапевта.

Мама Насти принялась уговаривать отца остаться хотя бы на ночь, мол, время позднее, но он вежливо отклонил ее приглашение и уехал.

Это были самые необычные выходные в моей жизни.

У Насти были постоянные перепады настроения. В течение нескольких минут она могла расплакаться, рассмеяться, попросить прощения за свое поведение, швырнуть подушкой и кинуться мне на шею. Но чаще всего она сидела как каменная статуя и о чем-то напряженно думала.

Когда я пытался выяснить, что же происходит у нее в голове, она замыкалась еще сильнее.
Настина мама взяла отгулы на работе и очень старалась мне угодить, вплоть до выбора блюд на обед или ужин, от чего мне становилось крайне неловко. В конце концов, в случившемся с ее дочерью была и моя вина. Если бы я не встретил Настю и не начал приставать к ней со своими странными чувствами, то, скорее всего, эльфу бы удалось внедрить ей все, что нужно, безболезненно и незаметно. И с виду у нее было бы все хорошо.

С Вадькой мы наладили если не дружественные, то, как минимум, положительно-нейтральные отношения после того, как я прошел ему сложный момент в игре. Я всего лишь посмотрел видео прохождения несколько раз, а потом повторил его полностью в самой игре.

А вот для Гриши я, видимо, и стал тем самым героем-суперменом, про которого говорил Тихон. Этап обожествления сестры окончился. Это было нормально для мальчика семи-восьми лет, но тринадцатилетнему подростку нужны новые идеалы, и так получилось, что подвернулся я.

Когда у Насти случались светлые минуты, она шла с нами на футбольную площадку и горячо болела за нашу команду. Собственно, с местной ребятней я тоже поладил, даже с Лехой-стриженым. Продемонстрировал им вольную программу по паркуру на спортивной площадке, показал, с чего лучше начинать, и уже к вечеру субботы можно было увидеть, как мальчишки тянули мышцы и учились удерживать равновесие. В такие моменты Настя улыбалась так радостно, что казалось, она пришла в норму. А потом мы возвращались домой, и она снова начинала плакать.

В воскресенье мы собрались уезжать. Гришка стоял в комнате с угрюмым выражением лица. Я протянул ему руку на прощание:

- Счастливо. Был рад познакомиться.

У него дернулась щека:

- Ты это... нормальный парень. Хоть и оборотень. Позаботься там о Насте. И... приезжай еще.

Мы с Настей пошли на трассу и сели в первый же проезжавший автобус. Впереди было три часа поездки.

Сначала Настя сидела спокойно, потом взяла меня за руку и сказала:

- Мне кажется, что я уже никогда не стану нормальной. Разве это нормально — влезать к людям в голову и навязывать свои мысли? Может, Натан делал это и раньше? Может, мои прежние чувства к тебе тоже ненастоящие?

- Прежние? - переспросил я. Ее слова неприятно резанули меня по сердцу, мне захотелось, чтобы она больше ничего не говорила.

- Я... я не знаю. Еще совсем недавно было все так замечательно. А теперь большую часть времени я тебя ненавижу. Не потому, что ты — это ты, или потому что ты что-то сделал или сказал не так. А просто. Вот сейчас внутри все ровно, а стоит посмотреть на тебя, как словно ледяной водой окатывает. Я знаю, что эта неприязнь ненастоящая, но чувства-то я испытываю реальные. Поэтому и подумала, а может ли быть так, что и симпатия к тебе была искусственной? Понимаешь? Если так легко внедрить человеку какую-то идею, то вообще что-то в нашей жизни есть настоящее? Может, через те же телевизоры, книги, разговоры и статьи нам каждый день внедряют что-то чуждое.

Я сжал ее руку и ответил:

- Да, ты права. Нам действительно постоянно что-то внушают, но разве это всегда плохо? Изменение общественного мнения, внедрение хороших мыслей, постоянный рост цивилизации, нормы морали. На самом деле, вся история оборотней — это история внушений. Вспомни античность. Оборотни считались элитой человеческого мира. Лучшие воины и лучшие полководцы, гениальные врачи, ставящие диагноз по запаху, философы и писатели, жрецы, охотники.

А потом в наш мир пришло христианство, чьи идеи не были приняты оборотнями, и всего за несколько поколений мы стали чудовищами, слугами дьявола, разносчиками бешенства и других болезней. Как тысячелетняя история сотрудничества всего за сто-сто пятьдесят лет превратилась в геноцид? Только благодаря внушению. Тысячи священников ежедневно клеймили мой народ монстрами, и люди стали нас бояться, уничтожать тех, кто веками жил рядом с ними.

Конечно, всегда были те, кто относился к оборотням хорошо. Единицы. Те,кто смог преодолеть внушение и перешагнуть через навязываемое мнение. Те, кто привык опираться только на свое личное суждение, а не повторять чужие слова.

И именно такие люди смогли все же создать закон о равенстве рас. И лишь благодаря общественному внушению в двадцатом веке я могу сидеть рядом с тобой и разговаривать на равных.

- Ты хочешь сказать, что внушение — это лишь инструмент?

- Да. Главное, как и кто его использует. Можно внушить людям мысль, что измена — это преступление, и провинившихся закидают камнями, а можно сказать, что измена- это нормально, и брак будет носить скорее фиктивный характер. И то, и другое уже было в человеческой истории.

- Тогда как же лучше?

- Лучше всего самому принимать решение, сомневаться в каждой прописной истине, пробовать на зуб любое мнение. Так что сомневайся в настоящих чувствах, которые ты испытываешь, сомневайся в прошлых чувствах. Не доверяй каждой мысли, что приходит тебе в голову. И живи. Поступай так, как считаешь нужным, и делай свои выводы.

- Знаешь, я немного завидую оборотням. Когда смотришь на вас со стороны, то кажется, что все самое необходимое у вас уже есть с рождения. Вы влюбляетесь за секунду и расстаетесь в тот же момент, когда любовь пропадает. Вы твердо знаете, что правильно и что неправильно, можете в одночасье изменить всю жизнь и ни разу не обернуться на прошлое. Гришаня поэтому и подружился с тобой. Он такой же. Непреклонный, вспыльчивый, резкий в суждениях.
Но я другая. Даже если бы я влюбилась в тебя, то никогда бы не смогла подойти и познакомиться. Я бы подумала, что это глупость, и тихо задушила бы чувства внутри себя.

- Просто люди думают, что у них есть время все исправить. Что они еще встретят того самого человека, что успеют найти хорошую работу, что можно не торопиться с детьми. А потом обнаруживают, что времени нет. Оно прошло. Мы же не тешим себя надеждой, что что-то появится потом. У меня есть только сейчас, и оно очень скоротечно. Поэтому если я хочу быть с тобой, я сделаю все, чтобы быть с тобой.

- А если твое решение причинит вред другому? Тогда тоже стоит настаивать на своем?

- Нельзя причинять прямой вред. Но я не понимаю, почему бы я должен ставить кого-то впереди своей жизни. Каждое мое решение — это потенциальный вред кому-то. Я решил поступить в университет? А вдруг из-за этого не сможет поступить тот, кому это больше нужно? Я захотел встречаться с кем-то? А вдруг кто-то другой станет из-за этого несчастным? Если ты думаешь про несчастных осиротевших эльфятах, то не стоит. Детский сад — это сравнительно небольшой промежуток в их жизни, и треть твоей. Так почему ты считаешь свою жизнь менее важной, чем их?

Настя прижалась к моему плечу плотнее:

- Когда ты так говоришь, я чувствую, что все становится на свои места.

- Хочешь, я буду говорить тебе это постоянно. Могу даже написать небольшой трактат о правилах жизни оборотней.

- Значит, ставить свою жизнь во главе всего? - она улыбнулась. - Я запомню.

Часть 21  Часть 20 (ссылки на предыдущие посты в ней)

Я почему-то ожидал, что за хлипким заборчиком соберется толпа деревенских мужиков с вилами, серпами и дубинками. Они должны грозно потрясать своим незамысловатым оружием и орать: «Оборотней на мыло!».

Видимо, я все же пересмотрел сериалов.

Во-первых, они пришли лишь через час, когда я уже запереживал, что местные пересекутся с эльфами, а сражаться на два фронта не сможет даже мой отец. Во-вторых, там было всего три мужика, два из которых по случаю пятницы были изрядно выпимши, с десяток грозно выглядевших женщин и куча детей, среди которых я узнал и тех, с кем играл футбол. В-третьих, кроме насупленных бровей оружия у них не было.

Отец вздохнул:

- Жаль, что так мало людей. С толпой проще работать.

И вышел, запретив мне появляться на виду у незваных гостей. Лидия Васильевна выпила какое-то остро пахнущее лекарство и пошла за отцом. Гришка взлетел на крышу сарая, не желая пропускать такое зрелище, а Вадька с Настей остались со мной, на кухне. Впрочем, мы открыли окно для лучшей слышимости.

- Добрый вечер! – доброжелательно поздоровался папа. – Вы из-за машины? Если кому-то мешает, могу переставить.

Какая-то тетка, потрясая кулаками, с легкими подвизгиваниями возопила:

- Это что же делается-то? Приехали, моего Лешеньку избили до полусмерти, а сами в кусты? Гляньте-гляньте, люди добрые, будто и не знают ничего!

- Ах, вот вы по какому делу. В таком случае я прошу прощения у вас и вашего сына. Стан слишком силен и слишком вспыльчив.

- Да что мне с того прощения! – продолжила орать она, не особо вслушиваясь в слова отца.

- И я готов возместить вам все затраты на лечение. Вы уже отвезли сына в больницу? Есть заключение врача? Если нужно, я сам готов отвезти его на своей машине.

Женщина озадаченно замолчала. Она ожидала отказа, оправданий, агрессии, но никак не полной капитуляции противника. Как сражаться, если враг сразу сдался? Да и у сыночка ее не было никаких травм, то есть и возмещать ей ничего не станут.

Гришка расхохотался с крыши:- Да он его даже не ударил. А если и есть синяки, то после футбола.

Мальчишки за спинами матерей расшумелись, загалдели, все-таки свидетелей столкновения было многовато.

- Да какая у нас больница? Ближайшая только в райцентре, и то уже закрыта, – неуверенно сказала она.

- Травмпункт должен работать, - немедленно ответил отец. – Давайте мальчика, я его отвезу. Вы, конечно, поедете с нами.

- Вот еще, делать мне нечего, кататься по больницам, - обрадовался женщина, обретя хоть какую-то почву под ногами. «Бедолага , - пожалел я ее, - попалась на классический папин прием: прогнуться под соперника, а потом нанести контрудар».

- Следовательно, я делаю вывод, что травм у вашего сына нет, раз вы отказываетесь отвозить его в больницу. Верно?

- Ну синяк на ноге…

- Как я и говорил, мой сын очень сильный и очень вспыльчивый, - отец полностью проигнорировал ее слова, – но никогда не нападает просто так. Скорее всего, ваш сын сказал ему что-то неприятное. Я прошу повторить то, что сказал ваш сын, дабы до конца разобраться в ситуации. И если мой сын был неправ, я конечно же извинюсь перед вашим сыном.

- А… ну… откуда ж мне знать?

- А кто-нибудь из присутствующих знает? – повысил голос папа, внимательно осмотрел толпу. Кстати, за время разговора люди потихоньку прибывали, но оставались в стороне, в качестве зрителей. Кто-то уже начал лузгать семечки, мне почему-то смертельно захотелось попкорна.

Гришка молчал, не желая выносить на всеобщее обозрение информацию про сестру, но кто-то из мальчишек, мне показалось, что он играл в моей команде, крикнул:

- Леха гришкину сестру обзывал.

- Да, шлюхой, - отозвался другой.

- А еще собачьей подстилкой.

- И Стана блохастым называл.

Я прикрыл глаза: лишь услышав эти слова, захотел снова кого-нибудь убить.

- Хмм, видимо, это ваш сын должен извиниться перед Анастасией. Или вы имеете что-то против оборотней? – внезапно мягкие спокойные интонации отца сменились на напряженные и даже угрожающие. – Или в вашей деревне до сих пор бытуют средневековые нравы? Может, тогда уж сразу забьете нас камнями или подожжете машину? Чего уж мелочиться?

Тетка попятилась назад. Если бы отец сразу начал с такого наезда, она бы нашлась с ответом, но сейчас она даже не понимала, как из обвинителя превратилась в подсудимого.

- Нет. С чего вы…- забормотала она. – Мой Лешенька не это хотел сказать. Лешка, подлец, а ну-ка быстро сюда! – перенаправила она свою агрессию.

С неохотой из толпы выполз тот самый стриженый:- Ну.

- Ты матери не нукай. Чего ты наговорил мне? Алеевых вздумал позорить? Ну-ка быстро извинись, - прорычала она и, поворачиваясь к отцу, сменила голос на медовый, - вы уж простите, я недопоняла.

- Лидия Васильевна, вам решать, принимать извинения или нет, - сказал отец.

Мама Насти вдруг засмущалась, раскраснелась, махнула рукой:

- Да чего уж там, конечно. С кем не бывает?

После этого отец снова обвел толпу суровым взглядом и громко объявил:

- А чтобы больше не было недопониманий, я скажу всем. Да, мой сын ухаживает за Анастасией.

В толпе ахнули, молодежи там за время разговора прибавилось много, в том числе и девушки пришли. И они с большим интересом отнеслись к словам отца. Думаю, что они тоже насмотрелись романтических фильмов, но для пущего эффекта я решил выйти на улицу. Внешности своей я не стеснялся, пусть уж лучше Алеевым завидуют, чем презирают.

Я снял пиджак, оставшись в тонкой футболке, подошел к отцу и ощутил себя суперзвездой. Меня аж в пот бросило от жарких взглядов девушек.

Отец же продолжал:

- И если Анастасия согласится, то думаю, что и свадьба не за горами.

Кто-то из девушек крикнул:

- Согласится. А если не согласится, пусть он к нам идет.

- А у вас еще сыновья есть? – спросила другая, заливаясь смехом.

- Есть, только мелковаты, еще в школу не ходят, - рассмеялся отец.

Теперь можно и расслабиться. Ко мне подошли парнишки, стали спрашивать, надолго ли я тут, сможем ли мы еще сыграть в футбол, люблю ли баскетбол. Лидию Васильевну обступили женщины и пытались побольше разузнать о нас, насколько я слышал, их больше интересовал размер моей зарплаты, есть ли квартира, машина. Подвыпившие мужики предлагали отцу отметить радостное событие, причем я не понял, какое именно: то ли свадьбу, то ли примирение.

Стриженый с матерью в суматохе скрылись. Гришка слез с крыши и принялся горячо обсуждать что-то с друзьями, периодически поглядывая на меня. Девчонки же издалека стреляли глазками, причем как в мою сторону, так и в сторону отца.

Я наскоро отговорился и вернулся в дом. Там, за столом, возле открытого окна сидела Настя и плакала, рядом крутился растерянный Вадька:

- Она сидела-сидела, а потом как услышала… ну это… про шлюху, так и разревелась. А чего реветь-то? Все ж хорошо закончилось.

Я опустился перед ней на колени:

- Насть, ну ты чего? Расстроилась? Это просто глупый мальчишка. Хочешь, он и перед тобой извинится?

Она замотала головой, не убирая ладоней с лица. Сквозь всхлипывания я смог разобрать лишь:

- Не… Нет…Неправильно...

Я вопросительно взглянул на Вадьку, тот пожал плечами.

- Что неправильно? – спросил я.

Она вскочила и убежала в ванную, где сразу зашумела вода. Видимо, она не хотела показываться передо мной с заплаканным лицом.

В это время в дом вошли и остальные: отец, Лидия Васильевна, Гришка. Мальчишка яростно жестикулировал и что-то доказывал моему папе.

- Что-то не так? – спросил папа, увидев мое лицо.

- Кажется, Настя очнулась.

Через минуту Настя вышла из ванной, глаза ее были красными и слегка припухшими. Она вымучила слабую улыбку в сторону отца:

- Здравствуйте. Меня зовут Настя. Вы – отец Стана, верно?

- Да, приятно познакомиться. Зовите меня просто Алексей, в конце концов, я младше вас, - и подмигнул ей.

- Я прошу прощения за доставленные неудобства. Вам пришлось так далеко ехать, да еще и тут такое.

- Не беспокойтесь, я все равно хотел познакомиться с вами.

Я слушал их церемониальные фразы и понимал, что если не вмешаюсь, они тут будут до полуночи обмениваться любезностями, поэтому взял Настю за руку и повел ее в зал:

- Пап, Настя, рад, что вы так мило общаетесь, но у нас мало времени. Пойдем немного поговорим.

В зале девушка села на диван и замолчала, потупив глаза.

- Настя, ты помнишь, что было на этой неделе?

- Вроде, - неуверенно протянул она. – Помню Оборотень-парк, помню, как ты сказал, что я переду к тебе. На следующий день я отработала в садике, потом пошла в университет на занятия. Натан сказал, что группа перейдет полностью под мое начало уже через месяц, а потом… Потом как-то смутно. Он говорил, что для ускорения обучения мне нужно переехать к нему в дом. Там после ужина он усаживал меня в кресло и постоянно что-то говорил-говорил-говорил. Я что-то подписывала. Потом мне привезли вещи из общежития.

- Помнишь, что он говорил?

- Всплывают какие-то куски. Про долг перед эльфятами. Про нормы поведения. Про важность работы. Помню, ты ко мне приходил в садик. Когда это было?

- Сегодня утром.

- А ощущение будто давным-давно. Когда я с тобой говорила, казалось, что я делаю что-то очень плохое, стыдное. И что я должна отвернуться и уйти. Но это было бы невежливо.

Я улыбнулся:

- Ты такая воспитанная?

Настя внезапно вскрикнула:

- Не смейся! – и притихла, испугавшись. – У меня и сейчас такие мысли.

- Какие?

- Что я не должна с тобой встречаться, что это помешает моей работе, что я очень плохо поступила, уехав домой. Вот только… когда я услышала, как тебя назвали собакой и… это было так несправедливо, так нечестно, что я как будто проснулась. Но сейчас снова начинаю засыпать. И голос… голос Натана, который мне шепчет, что я нарушаю все правила, что мне нужно вернуться обратно, и тогда будет все хорошо. Что это такое? – ее губы задрожали.

Я осторожно обнял ее, она же съежилась в клубочек, словно желая оттолкнуть меня и боясь этого.

- Ты помнишь, как мы гуляли по парку? Помнишь свои мысли? Свои чувства? Ты тогда тоже думала, что делаешь что-то плохое или неправильное?

- Нет. Наоборот, мне казалось, что я попала в сказку.

- Так вот, это и есть единственные правильные мысли и ощущения. Все, что появилось потом, - это наносное. Чужие слова. Чужие идеи.

- А что же теперь делать?

- Самое главное – это вытащить тебя от эльфов, оградить от этого Натана. Тогда ты сможешь прийти в себя и решить, как будет лучше. Мы найдем хорошего специалиста и вычистим твою голову от эльфийской бредятины. А пока тебе нужно бороться с этими ощущениями. Вспоминай что-нибудь хорошее и держись за это.

После этих слов она немножко расслабилась и прижалась ко мне. Как маленький волчонок.

Из-за окна раздался гомон, и я увидел несколько любопытных носов, расплющенных о стекло. Я шутливо погрозил им кулаком, и детские мордашки сразу исчезли из вида.

Внезапно Настя встала и нервно прошлась по комнате:

- То есть Натан меня гипнотизировал? Как это возможно? Зачем? Я же и так работаю с эльфами.

Я молчал, не зная, что ей ответить. Мне тоже было непонятно поведение этого Лаэлиса, но я с ним не общался, в подробностях работу воспитательниц не знал.

- Недавно он говорил про контракт, который я подписала. Сказал, что мне запрещены любые романтические отношения, хотя прямым текстом об этом не сказано. Но почему? Неужто думает, что я буду хуже работать? Ведь у нас не может быть детей, так что никакой угрозы для работы нет.

Хотя я прекрасно знал об этом и даже, помнится, сам использовал подобный довод при разговоре с Настей, но ее слова почему-то больно резанули по сердцу. Не может быть детей. И я никогда не смогу взять на руки маленького пушистого волчонка и назвать его своим сыном.

В комнату резко вошел отец:

- Приехали. Готовьтесь.

С подачи @NatataN и @DaenurDuott,

Предлагаю накидать варианты "Что не так с Леем". Напоминаю, это эльфеныш-беспризорник.

Небольшая выдержка из текста (Часть 16):
- Так он бездомный? У него нет семьи? – я удивился еще сильнее, чем когда услышал про его возраст. Эльфы ведь ничего не делают просто так. Они даже в туалет ходят с церемониями и по часам. Прежде чем зачать ребенка, они годами подбирают пару, ползают по генеалогическим деревьям, смотрят на звезды, гадают по… черт его знает чему. Зачинают тоже по часам и с благословения всех живущих родственников, с рождения каждый детеныш находится под опекой специально выбранного и одобренного эльфа. У бедного эльфеныша нет шансов ни в заброшку с друзьями сходить, ни, тем более, потеряться.
Кто-нибудь вообще видел эльфенышей до двадцати лет?
В нашей школе не было эльфийского класса, но в соседней было отдано целое крыло под них, и я видел, как они разговаривают. Крайне вежливо и церемониально. Не потому, что они такие замечательные, а потому, что ритуальные фразы помогают им выстраивать общение .Нет, к университету они уже немного раскачиваются и становятся похожими на живых нормальных существ. Но я сам видел Лея, сам с ним разговаривал. И он вел себя поумнее, чем человеческие дети его возраста.
- Лей никогда не рассказывал, откуда он взялся и что делал до приезда сюда, а мы особо и не спрашивали. Но так-то да, бездомный. Но он нормальный. Умный. Подрабатывает то на стройке, то газеты разносит, объявления расклеивает. Наркоту, даже слабенькую, не трогает и нам запрещает. Ты не подумай, мы ему книги таскаем, учебники приносим, он нам с домашкой помогает. Голова у него варит.


Какие уже есть варианты:
1. предположение что беспризорник - полукровка, плод любви эльфа и человека, автор упоминал что это возможно. Так что скорее всего это причина того, что он так быстро развивается. А вот чей он могу только догадываться. Могу предположить что он Натаниэля. От какой нить нянечки которая скрыла факт беременности годовым отпуском.

2. Судя по тому, что Стан поверил, что эльфу может быть не 80, а 20, он на нюх определяет расу, и может быть, болезни у обортней и людей. А вот возраст эльфа он может определить?В таком случае эльф может быть не ребенком, а небольшого роста (карлик?). И ему может быть и 100 лет, и 400... И тогда он уже взрослый, который притворяется беспризорником, ведя какую-то свою игру... Но зачем ему надзирать за районом? или скрываться от своих?

3. Эльф действительно ребенок, но эльф чистокровный, а не полулюдь. И все дело может быть в том, что... В общем, судя по тому, как заторможены эльфийские дети, может быть, то, как эльфы воспитывают детей в младенчестве, включает в себя элементы гипноза? Настолько сильного, что они до взрослости не могут отойти? Потому и такие тормоза, а при ином воспитании могут развиваться нормально?А тут беспризорник, которого могли воспитывать иначе, чем обычных эльфов - а может, нарочно? эксперименты натаниэля?Или вообще не воспитывать. Или, может, он просто устойчив к гипнозу по какой-то причине - мутация?... В общем, на него не действует гипноз, который обычно тормозит эльфийских детишек.Но в таком случае все равно остается загадкой, куда делись его родители.

Слова автора:Сразу скажу, что у меня есть точное понимание, что с ним и как, поэтому я не буду подсказывать, намекать или как-то спойлерить.

хотелось бы придумать какой-нибудь подарок наиболее близко угадавшему, но у меня нет идей, а что именно я могу подарить. Если появятся какие-то варианты - буду рада услышать.
например, небольшой рассказ о детстве любого героя, или на любую заданную тему, или очерк с моим мнением по любому вопросу.)))

Часть 20 (ссылки на все предыдущие части в ней)

Сначала Гришке этот городской парень не понравился: в белых кроссовочках, с длинными волосами, завязанными в хвост, тоненький пиджачок. Все знают, кто ходит с длинными волосами. И что ему понадобилось в их деревне?

Когда он сказал, что хочет сыграть в футбол, парни заулыбались, еще бы, такой шанс показать городскому хлыщу, как играют нормальные пацаны. Гришка приготовился непрерывно ловить голы на воротах, но в результате на его половину поля мяч толком и не залетал.

Это было как волшебство. Мяч сам тянулся к белым кроссовкам, ребята из другой команды, Гришка сам видел, пытались подловить новенького, делали подножки, толкали, но он каждый раз уворачивался, перепрыгивал через выставленные ноги, подныривал и ни на секунду не отпускал мяч.

Хоть Гришка смотрел футбол по телевизору и знал, как играют профессиональные игроки, но увидеть такое вживую было по-настоящему удивительно. Поэтому когда городской сказал, что приехал к его семье, Алеев был даже рад, он уже хотел поближе познакомиться с этим человеком.

Вообще Стан был необычным. Несмотря на то, что Гришка был младше, он разговаривал с ним, как с равным, без типичной для взрослых снисходительности. Рассказал про свою работу, про паркур, который мальчик видел только в фильмах, про то, как познакомился с Настей.

И вот тут у Гришки появились двоякие чувства. С одной стороны, он был рад за сестру, раз она смогла найти такого хорошего парня: спортивного, а это для Гришки было немаловажно, высокого, с нормальной работой, адекватного. Он немного переживал, что Настя останется одинокой, ведь в деревне она так и не смогла подцепить никого. С другой стороны, Гришке был неприятен сам факт, что его сестра встречается с кем-либо. Мальчик с детства привык, что она заботится только о нем, и даже пять лет ее отсутствия не повлияли на его ощущения. Мысль о том, что Настю обнимает и целует какой-то посторонний человек, была отвратительна.

Но Стан так здорово играл в футбол!

И когда Леха назвал Стана блохастым, Гришка не сразу догадался, о чем он говорит. Настя, такая добрая, светлая, идеальная, и встречается с оборотнем. Мальчика замутило от одной лишь мысли об этом.

Если бы Леха промолчал, то Гришка бы обрушил свою злость на оборотня, но услышав оскорбления в адрес любимой сестры, мальчик захотел наброситься на Леху и вбить его слова ему же в глотку. И он уже собирался сделать это, как вдруг Стан сделал шаг и поднял Леху в воздух. Гришка сам видел, как его ноги болтаются в воздухе, в нескольких сантиметрах от земли. Это было как в кино!

Вспыхнувшая было злость сменилась благодарностью, и Гришка протянул оборотню руку.Потом они вместе пошли к шоссе, встречать Настю, и Гришка постоянно поглядывал на Стана, пытаясь найти в нем хоть какие-то оборотнические черты. Но на нем не росла шерсть, уши выглядели совершенно человеческими, и хвоста тоже не было. Обычный парень.

Стан заметил взгляды, бросаемые Гришкой, но ничего не сказал, лишь улыбнулся.Запинаясь, мальчик спросил:- А Настя знает?

- Конечно. Знала с самого начала, - с готовностью ответил оборотень.

- И как она…, - Гришка замялся.

- Ее не смущает. Она видела меня в обеих формах.

- Но ведь… ведь у вас не может быть детей, - мальчик сказал и вспыхнул алым.

- Для меня это неважно. Я просто хочу быть рядом с ней.

Гришка удивленно посмотрел на Стана. Деревенские парни никогда бы не сказали ничего подобного. Они говорят: «клевая телка», «трахнуть бы такую», в крайнем случае «я на нее запал». Насколько же надо быть крутым, чтобы вот так спокойно признаться в любви! Реально как в кино.

Да и вообще этот оборотень словно пришел из типичного девчачьего фильма. И внешне, и по поведению. А тут еще Настька в беду попала, а он, как сказочный принц, спасает ее от коварного длинноухого злодея.

Гришка еще немного поболтал со Станом, а потом у оборотня зазвонил телефон. Он взял трубку и включил громкую связь.

- Значит, так, - раздался резкий женский голос, - докладываю. К пяти часам подъехал серый мерс с двумя длинноухими. Они сначала в машине сидели, ждали, потом, когда почти все воспитательницы вышли, один из них пошел в садик. Через минуту выскочил, как ошпаренный, с телефоном в руках.Эх, не тот факультет я выбрала. Надо было в следаки идти. Потом прилетел черный матовый БМВ, оттуда вышел (хорошо, что я сидела) эльф как из старинных легенд. Невысокий, с длинными по пояс волосами с легкой проседью, заплетенными каким-то хитрым способом. Вроде бы косички, а вроде бы и распущенные. Интересно, сколько времени он их заплетает?

- Крис, - укоризненно произнес Стан.

- Ладно-ладно. Но, Стан, у него в руках была трость. Трость! Представляешь? И костюм а-ля «я пришел из девятнадцатого века». Он подошел к какой-то толстенькой тете, пошептался с ней, потом развернулся, сел обратно в БМВ, к нему присоединились два эльфа из первой тачки. И он уехал. Учти, Стан, я за ними проследила до выезда из города, они на юг рванули. Это, случаем, не в твою сторону?

- В мою.

- Стан, ты только скажи. Я соберу ребят, и мы приедем.

- Не нужно, - грустно улыбнулся оборотень. – Спасибо, Крис.

- Держи меня в курсе. И если передумаешь, то сразу звони, я машину пока на стоянку не буду ставить.

Гришка восхищенно посмотрел на Стана:- Это твоя подруга? Она тоже?

- Да, Крис тоже оборотень. Она друг, - задумчиво сказал Стан, - хороший друг.

Мальчик задумался, а есть ли у него такие друзья, которые готовы за секунду собраться и поехать на выручку? Вспомнил, что никто из них не вступился за Настю, когда Леха поливал ее грязью.

Гришка и Стан сидели на пыльной скамейке на остановке возле шоссе и ждали. Мимо пролетали машины, обдавая потоками горячего воздуха. Потом оборотень сходил в магазинчик на заправке, купил бутылку воды. Время тянулось еле-еле, загустев на жаре до состояния патоки.

Наконец потрепанный автобус затормозил возле них, и из него вышла худенькая девушка.

- Настя, - вскрикнул Гришка и вдруг замялся. Раньше он бежал к сестре и обнимал ее, но тогда он был маленьким. Сейчас ему уже тринадцать лет, и такое поведение будет выглядеть несолидно.Поэтому мальчик подавил первый порыв и степенно подошел к Насте:- Как доехала?

Девушка посмотрела на него отсутствующим взглядом:- Гриша? Мама сказала, что у тебя сломана нога. Это неправда?

- Ну это, - растерялся Гриша и оглянулся на оборотня. Тот подошел с теплой улыбкой и взял девушку за руки:- Настя, хорошо, что ты приехала.
- Дома все хорошо? – еще раз спросила девушка. – Тогда мне нужно вернуться. Натаниэль будет недоволен.

Гриша ничего не понимал. Почему она… она же всегда так радовалась их встречам, тормошила, трепала по голове. Стан говорил что-то про ее состояние, но мальчик не воспринял его слова всерьез. Это же Настя! Как она может быть такой странной?

Он не выдержал, схватил сестру за плечи и крикнул:- Насть! Ты чего? Это же я! Какой еще Натаниэль? Пойдем домой, к маме, к Вадику, они тебя ждут. Ты так давно не приезжала и сразу хочешь вернуться?

Стан мягко отстранил мальчика:- Она не виновата. Как раз поэтому я и приехал к вам. Настя, сегодня уже поздно возвращаться. Давай ты переночуешь у матери, а завтра с утра мы с отцом отвезем тебя обратно. Хорошо?

- Хорошо, - равнодушно ответила девушка. - Как дела у мамы? Она не болеет?

Несмотря на вопросы, ее голос оставался таким же размеренным и спокойным. Гришка почувствовал, еще немного, и он расплачется. А ведь он уже совсем взрослый. И перед Станом было бы очень стыдно.

Поэтому мальчик взял себя в руки и ответил:- С мамой все хорошо. Сейчас каждый день малину собирает и варенье крутит, так что сможешь свежих ягод поесть. Вадик все время в танчики рубится, скоро совсем ослепнет за своим компьютером. А еще мы недавно крыльцо покрасили. Забор надо обновить, но все никак.

Настя кивнула, и все трое потихоньку направились к дому. Но Гришка видел, что его сестра постоянно оглядывается, словно сомневается, а правильно ли она поступает.

Дома мама сразу засыпала Настю вопросами, усадила ее за стол, напоила чаем и все не сводила глаз с дочери. Даже Вадик, этот компьютерный крот, выполз на кухню.

Отец у Стана оказался не таким, как ожидал Гришка. Он был пониже Стана, но гораздо шире в плечах, такой кряжистый мужик из старинных сказок. Мальчик бы не удивился, если б ему сказали, что Алексей может перекидываться в медведя.

При этом оба оборотня вели себя крайне деликатно. Они не вмешивались в диалог, а точнее монолог мамы, лишь внимательно приглядывались к Насте и обменивались взглядами.

В сенях что-то загрохотало, и в дверь ввалилась тетка Олька, соседка Алеевых, главная сплетница на селе. «Странно, что она не прибежала, как только увидела незнакомую машину перед домом, - подумал Гришка, - наверное, была на дальнем огороде. Или ей сказали, что это не просто городские, а еще и оборотни».

- Лидочек, я хотела у тебя муки немного спросить, а у тебя тут гости? Родственники или так? Ой, и Настенька приехала. Как учеба, работа?

Мама недовольно встала, вывела гостью в сени и принялась что-то тихо ей объяснять. Гришка же прислушивался к разговору Стана и его отца, пока Вадька рассказывал Насте про последнюю игру.

- Ты видишь? Она как зомби. Более того, она увидела здорового Гришку и захотела сразу развернуться и уехать, - еле слышно сказал Стан.

- На первый взгляд, ничего необычного. Просто спокойная девушка с хорошей выдержкой, но я ее и не видел раньше, - ответил ему отец.

- Через пару часов сюда нагрянут эльфы во главе с Лаэлисом, нужно что-то сделать за это время, иначе они ее увезут.

- К специалисту бы ее, но их и в городе нормальных нет. Самые лучшие психотерапевты как раз эльфы, так что не знаю, что и делать. Ты говорил, раньше была похожая ситуация.

- Там было все еще хуже – она вообще не реагировала на происходящее, ничего не видела, не слышала, не разговаривала. И достаточно было хлопка, чтобы вывести ее из этого состояния.

- Может, также нужно устроить какую-то встряску? Но как бы хуже не стало.

Вернулась мама, села на стул, открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг расплакалась. Вадик застыл на месте, а Гришка бросился к матери:- Мам, ты что?

- Ну вот зачем вы приехали, - сквозь слезы сказала она, - теперь по всей деревни ходят слухи, что Настя спуталась с оборотнями. Ее и так тут не любили, а теперь и вовсе задразнят, и мальчишкам достанется не меньше.

- Мам! - протестующе закричал Гришка.

- Говорят, что вот он избил нашего деревенского на глазах у всех и хвастался, что ничего ему не будет, раз полицейский.

- Мам, Леха сам нарвался. Знаешь, что он про Настю говорил? – продолжал кричать Гришка. – Кого ты слушаешь? Эту дуру, которая только и делает, что языком про всех чешет? Я сам там был. Никого Стан не избивал.

- Уезжайте, - попросила мама. – Уезжайте подобру-поздорову, пока с машиной вашей ничего не сделали.

Неожиданно отец Стана рассмеялся и громко хлопнул рукой по столу:- Мда, вот, сын, умеешь ты влипать в неприятности. Совсем я расслабился в этих городах, забыл, каково это – быть изгоем, быть всегда виноватым. Ты, поди, и вовсе такого никогда не встречал.

Гришка ошарашенно смотрел на него и не понимал, чего тот смеется.

- Что ж, - продолжал мужчина, - теперь ты увидишь, почему я решил стать адвокатом.