От автора. Предлагаемый материал является седьмым постом цикла «Воспоминания о жизни в СССР» : https://zalipaka.icu/series/vospominaniya_o_zhizni_v_sssr_1593
Состав группы № 17
На практике после первого курса я заболел воспалением лёгких, вылечившись сразу поехал в институт на занятия. Наша группа из-за отсева после экзаменов уменьшилась на несколько студентов, и в основном сформировалась на втором курсе. Фото студентов группы (почти всех) представлены на рис.1, рис 2.
Рис. 1 Студенты гр. №17. (фото из личного архива)
Рис. 2 Студенты гр. №17. Тимаков и Фёдоров из другой.
(фото из личного архива)
Группа состояла в основном из выпускников школ 1950 г., но были и раньше окончившие среднюю школу. Парторг (секретарь партийной орг.группы) В.А. Чернышев отслужил в армии, староста группы Н.И. Живчиков попал в плен и работал в Доре, где немцы изготовляли ракеты. Никаким ущемлениям он не подвергался. Комсоргом группы ( секр.комсомольской орг. группы) был я. Я привожу фотографии студентов ещё и потому, что, быть может, кто-то из их потомков прочитает этот пост и установит связь со мной.
Отношение к событиям в СССР и за рубежом
В СССР и мире происходило много важных и интересных событий. К достижениям внутри страны, например, к открытию канала Волга-Дон, мы относились как к должному. Естественно, радовались этому. О многих событиях (начале создания у нас подводного атомного флота и др.) просто не знали. Международными событиями как-то не очень интересовались, хотя их и освещали в прессе. Так, совершенно пропустили зимние олимпийские игры в Норвегии, а летние в Финляндии запомнились только тем, что в них впервые участвовали спортсмены из СССР. Самые важные события обсуждались на комсомольских и партийных собраниях.
Быт
В институте часть студентов, Толя Федосеев из нашей комнаты и др., начали знакомиться и встречаться с девушками. У некоторых это переросло в большое чувство и они потом составили семьи. У меня в институте сохранилась влюблённость со школы в одноклассницу Марину Алексанину . Она поступила в Ленинградский университет. И мы с ней переписывались, а виделись только на каникулах в Грязях (об этом в конце поста).
Состав комнаты, где я проживал тоже определился (рис.3) и не менялся до конца обучения.
Рис. 3. Состав комнаты. Первый ряд: брат А. Федосеева (просто посетитель) А. Федосеев, М. Кузьмин. Второй ряд: А. Ковалёв, Ю. Шабакин. Отсутствует Ю. Черкасов (фото из личного архива)
В то время цены не повышались (инфляции не было), а каждый год снижались в среднем процентов на 5. Мы продолжали подрабатывать на разгрузке вагонов. Но для удешевления питания мы образовали «коммуну», складывались по 200 рублей в месяц (точно не помню), покупали продукты и готовили первое блюдо на обед, в основном гороховый суп в большой алюминиевой кастрюле. Часто к нам на обед приходили студенты и из других комнат. На рис.4 это показано в утрированном виде. Конечно, все из одной кастрюли так повседневно не ели.
Рис. 4. Вкусен гороховый суп (фото из личного архива)
Жили спокойно, но со мной было одно происшествие. Сижу я как–то вечером у себя на кровати. Вдруг в комнату врывается староста курса Треханкин. Остановился около меня с ошалевшим видом:
– Ты почему здесь сидишь?»
– Как почему, а где же мне ещё сидеть?
– Тебя же зарезали!
И только тут он пришёл в себя. Оказывается, ему это из милиции сообщили и дали указания собрать мои вещи. Вот поэтому, может, в соответствии с известной приметой я и живу так долго.
Учёба
Занятия шли своим чередом. Студенты стабильно учились, и отсева с курса не было. Мы продолжали изучать предметы общетехнические. Обычно трудно усваивается Теория механизмов и машин (ТММ), поэтому ТММ иронично расшифровывают как "Ты моя могила". Но у нас с этим предметом затруднений не было. Сопротивление материалов преподавал очень хорошо и даже интересно И.С. Синяговский. Он учил за формулами видеть сущность явлений, что очень помогало при анализе напряжённого состояния изделий –деталей и сборочных единиц машин и позднее в практической работе. Очень квалифицированным был преподаватель по Деталям машин Гутьяр – автор одноимённого справочника, которым мы пользовались как учебником. На двери его кафедры висело объявление, что он даёт консультации по математике , физике, теоретической механике.
Из семи групп факультета выделялись две: 16-я и 17-я. Их прозвали гвардейскими. Они лидировали по успеваемости и между собой соревновались, но не по принуждению, а на основе задора самих студентов. В ответе на один из комментариев к предыдущему посту я упомянул примитивный аппарат для копирования чертежей – дироскоп (сдулограф). Он состоял из обычного стекла, которое клали на подставки, чаще всего на спинки сдвинутых стульев. Под него на сиденье одного из стульев клали электролампочку на тарелку. Сверху на стекло клали чертёж с прикреплённым к нему чистым листом ватманской бумаги и карандашом копировали чертёж. Чертежи сдавали, выполненные карандашом.
Случилось такое, что мне самому со своего чертежа пришлось делать на нём копию. Дело было так. Я в соответствии с заданием сделал сборочный чертёж – поршень в сборе с шатуном на 0,5 листа. Постарался сделать как можно лучше, выдержал и соотношение толщины всех линий. Самому даже понравился. Потом один из знакомых студентов попросил дать его ему для копирования, так как он не успевает сделать чертёж к сроку. Назвал какую-то уважительную причину. Посочувствовал я ему и дал чертёж. Он потом принёс его и оставил в нашей комнате, когда меня не было в общежитии. Увидел я чертёж и обомлел. Все контурные линии такие чёткие и блестящие были размазаны, бумага казалась не свежей. Вероятно, не один он, а несколько человек сделали с него копию. Сдавать его в таком виде было стыдно и обидно. Я так старался. Положил я его на дироскоп и сам у себя содрал.
О военной кафедре
С перво курса начались занятия и на военной кафедре. На втором курсе им уделялось уже большое внимание . Они были включены в общее расписание и продолжались в процессе всего обучения для всех студентов. Нас готовили командовать передвижными ремонтными подразделениями для эвакуации с поля боя повреждённой техники и её ремонта. Но на первых курсах до начала изучения специальных дисциплин обучали строю, умению владеть оружием и тактике. Преподавали военные дисциплины бывшие фронтовики, например, майор Альметов – танкист со шрамами от ожогов, покрывавшими практически всё лицо (не раз горел в танке). Тактику преподавал командир полка подполковник Иванов, который должен был быть произведён в генерал – майоры. Человек интересной судьбы. Передаю эту историю так, как слышал в институте.
Он с самого начала войны командовал полком, имел звание полковника, но не имел высшего военного образования. В конце войны армия, в которой он служил, перешла в подчинение маршала Жукова, когда он был назначен командующим 1-ым Белорусским фронтом. Начало штурма Берлина 16 апреля 1945 г. в районе Зееловских высот неожиданностью для немцев не стало, и наши армии встретили яростное сопротивление врага. Однажды Жуков прибыл в штаб этой армии и с первого взгляда на карту заявил начальнику штаба: «Вы что, воевать разучились или и не умели? Почему вот на этом направлении один полк расположен?»
– Товарищ маршал, это же полк Иванова.
– А ещё Петрова и Сидорова!
–Нет, товарищ маршал, ещё такой только …(От авт.: Я забыл фамилию его командира, хотя он тоже преподавал на этой кафедре, но не нашей 17-й группе.)
– Так, значит вы эти полки ставите вместо дивизий, обрекая их на уничтожение? Сколько раз за войну в них сменился списочный состав?
–Товарищ маршал, у них потери за всю войну даже меньше, чем в других полках.
После подтверждения этого Командующим армией и членом Военного Совета Жуков отдал приказ о представлении их к производству в генерал–майоры, разумно определив, что если воюют на генеральском уровне, то и должны быть генералами.
Но после взятия Берлина их солдаты немного «пошалили». Жуков ввёл строгие меры наказания за преступления против мирного населения. Иванову и его товарищу пришёл приказ: найти и выдать этих людей для предания военному трибуналу. Но они своих подчинённых не выдали. За это Жуков применил к ним своё наименьшее наказание: снял (срубил, как выражаются военные) по звезде с погон. Поэтому тактике нас учили специалисты высшей квалификации. Они говорили, что тактику мы изучили на таком уровне, что можем командовать полком. Но так как тогда знания давали на порядок выше, чем официально указывалось, и с учётом опыта преподавателей – тактику мы изучили на уровне командира дивизии.
Летом, после сдачи экзаменов нас направили в лагеря (на практику по военному делу) во 2-ю гвардейскую Краснознамённую Таманскую имени М.И. Калинина МСД, располагавшуюся в посёлке Алабино Наро-Фоминского района Московской области. Не помню точно, с какого вокзала мы ехали в Алабино. По – моему, с Белорусского до Голицына. Сходим с электрички, а Толя Райский (на вид здоровяк, но плохой ходок) и спрашивает: «А когда машины подадут?» Какие машины? Построили нас в колонну, и марш- бросок на 14 км до казарм. Там переодели в б/у форму и началась служба да такая, что за месяц с небольшим нам преподали почти все солдатские премудрости. Вооружили нас 7,62 мм магазинными карабинами образца 1944 года. Автомат Калашникова только показали как большой секрет, пояснив все его достоинства (рис.5). Распорядок дня был как при срочной службе. Жили в казарме, сами себя обслуживали как в армии. Кормили нас в общей для всех военнослужащих столовой, были на солдатском пайке.
Рис. 5. Карабин (а), автомат Калашникова образца 1947 г.(б). (фото из открытых источников)
Мы и окапывались, и держали оборону, и в атаку в сопровождении танков ходили, что было опасно, если танки начинали маневрировать как в бою. Самое неприятное, когда по тебе стреляют из станкового пулемёта. Один звук подавляет. Так и хочется лечь, хотя знаешь, что стреляют холостыми. Начали готовиться к подъёму по тревоге и форсированию реки ночью на подручных средствах с полной выкладкой. Но потом выяснилось, что очень многие студенты не умеют или плохо плавают. Тогда от этого отказались из опасения, что могут быть утонувшие. Так что мы освоили то, что призывники осваивают примерно за год службы. Нагрузка была большая, особенно у того, кому достался ручной пулемёт. А большая железная коробка с патронами к нему досталась Толе Райскому, и он её на стоянках "забывал" взять. Поэтому по приказу старшины Дорожкина возвращался за ней на какое бы расстояние взвод не ушёл. Из солдатских баек запомнилась только одна – о посещении дивизии маршалом Жуковым. С уважением рассказывали как он хорошо в его возраста плавал. По окончании «службы» сделали фотографию своего взвода совместно с отцами-командирами (рис. 6).
Рис. 6. Наш взвод. В 1-м ряду справа-налево – Черкасов (из нашей комнаты), Сапунов, я, ... (фото из личного архива)
Дополнительно показываю фото моего друга со времени обучения в института (рис. 7). Он был из семьи военного. Его отец был демобилизован после войны в звании майора, участвовал во взятии Кенигсберга. Он рассказывал, как его удалось быстро взять с использованием танков в уличных боях, чего не смог сделать Грачёв в Грозном.
Рис. 7. Надпись на обороте: На память Мстиславу от Бурякова Анатолия в дни совместного овладевания военными науками. 14/V||– 52. (фото из личного архива)
Так закончился `1951–1952 учебный год. На летних каникулах встретились одноклассники. Очень обрадовались друг другу. Класс был дружный. Я с нетерпением ждал встречи с Мариной,
в которую был влюблён ещё в школе. Но она ко мне питала только дружеские чувства. Причём, с моими чувствами совершенно не считалась.
Рис. 8. Марина. (фото из личного архива)
И если я надеялся на взаимность, то сильно ошибся. Приведу один пример. Летом на каникулах в Грязях моя мать получила 2 пригласительных билета на какое-то торжественное мероприятие в ж/д доме культуры с концертом при участи известных артистов и отдала их мне: "Сходи и Марину пригласишь". Когда я ей передал билет, она сказала совершенно спокойно: "Отдай мне и второй билет". Ну, я не только сильно расстроился, но и обозлился. Второй билет ей не отдал. Через несколько лет при встрече с ней и разговорах о прошлом я ей напомнил этот случай. Она искренне удивилась: " Не помню. Неужели я могла так мерзко поступить?" Наши отношения менялись в разное время. Но мы до сих пор хорошо относимся друг к другу. Общаемся – теперь уже по телефону. Телефон убил эпистолярный жанр. Может быть и к лучшему, так как письма писать я не любил и не умел в отличие от Марины, каждое письмо которой было как небольшая новелла. Я думал она станет писательницей, а не учительницей.
На летних каникулах в Грязях мы отдыхали на природе в основном в составе класса. Это эмоционально отметила Марина в надписи на обороте фотографии (рис. 9).
Рис 9. Я помню этот пикник: было очень жарко, кругом стрекотали кузнечики, а мы резвились себе, забыв про цивилизацию, про свои "немолодые" годы.
Слава, я забыла, были там цветы? (фото из личного архива)
Приближался 1953 г. Год начала великих потрясений и изменений. Но об этом в следующем посте...
Из рецензий на предыдущие посты данной серии видно, что исторический материал представляет большой интерес для пользователей пикабу. Поэтому прошу вас, при желании, задавать интересующие вас вопросы, относящиеся к этому времени, по любой тематике. Я с удовольствием и, по возможности, обстоятельно на них отвечу.
