Следуя этому шаблону в контексте Китая XIX - XX столетий, можно вполне чётко увидеть ряд, состоящий из деятелей, которые играют роль или "злой эгоистичной мачехи", или "любящего родителя" по отношению к стране и её народу. А кто-то в ряду стоит посередине между этими категориями, что, в отличие от вымышленных идеальных историй, для реальности, в особенности политической, совершенно не редкость. Конечно, в политическом контексте не существует понятий "злой" и "добрый", это лишь условное обозначение, а речь идёт строго про то, сколько пользы руководитель принёс стране. Об этом и в целом о трансформациях Китая в указанную эпоху я расскажу в представленной зарисовке.

Избитый до полусмерти дракон

Китай как таковой - уникальный случай существования нации и государства. Он является в сущности своей даже не столько страной (хотя и ей тоже), сколько огромным цивилизационным пространством, которое объединено культурой, письменностью, социальными и политическими концепциями и многим другим. Центробежные силы здесь настолько сильны, что китайская имперская идея имеет огромную традицию, по непрерывности побившую все рекорды. Хотя можно привести как примеры столь же долгой истории мощного государства Иран и Римскую империю, Китай их все же, на мой взгляд, превосходит, ибо Римская держава, несмотря на более чем две тысячи лет (включая и Византию) истории единого государства, более не существует, а Иран потерял большую часть прежних мощи и влияния. Китай же по сей день выступает как огромная экономическая сила, региональный гегемон с претензией на мировое господство и держава с огромным культурным наследием. Иными словами, это наверное единственная древняя империя, дожившая до наших дней в прежнем величии. Конечно, изменения были, и нынешние КНР и Китайская республика (будет не вполне честно упомянуть только одного из них) и держава Хань времён проповедничества Христа имеют массу отличий, но тем не менее - так или иначе, территориальное ядро страны, язык, культура и даже некоторые особенности социальной организации, наследующей конфуцианской философии, у них явно имеют общие черты, из которых можно сделать вывод о наследовании современной страной этих элементов от более "ранней версии".

И тем не менее современный Китай утратил часть старых порядков - он более не является буквальной империй с императором, а конфуцианство не столь глубоко уже влияет на общество, как раньше, и официально не поддерживается. Причина тому - огромные изменения в государстве, произошедшие с конца XIX столетия по конец столетия XX-го. В Китае и до того случались упадок и разрушение империи, несложно вспомнить Троецарствие III столетия и хаос после падения династии Тан в начале 900-х годов нашей эры, после которых страна всё равно восстанавливалась в прежнем виде. Но не столь давно по историческим меркам произошли иные изменения, которые куда сильнее пошатнули традиционные имперские порядки Поднебесной и заставили её серьёзно менять курс.

К началу XIX столетия Китай занимал примерно такое же положение в мире, как и сейчас - был огромной державой с неоспоримым региональным влиянием, обладал исполинской экономикой (в отличие от нынешнего времени, первой в мире безоговорочно и с большим отрывом от остальных империй) и имел колоссальные производственные мощности. Правившая тогда династия Цин завоевала многие новые территории, следствием чего являются современные границы КНР, весьма отличные от тех, что были при династиях Хань, Тан, Сун и Мин.

Мощные и стабильные государственная и социальная вертикали, богатейшая ресурсная и технологическая база вкупе с огромным населением (спасибо отличному климату и рисоводству) позволяли Китаю вплоть до XIX столетия быть невероятно могущественным. Но был один нюанс - все эти сотни лет и в самом Китае, и в остальном мире господствовало традиционное общество, опирающееся на монархическое устройство и аграрную экономику. Количественные преимущества Китая вместе с его довольно прогрессивными для традиционного общества устоями (так, влияние религии в Поднебесной ещё с античных времён было очень невелико в сравнении с остальным развитым миром, она была куда более светским и рациональным государством) делали его стоящим на недостижимой для остальных высоте. Но именно в эпоху правления Цин, а конкретно во второй половине XVIII столетия, путём индустриализации, Просвещения и развития капитализма Западная Европа и в особенности Великобритания начала стремительно избавляться от традиционных аграрных моделей. Это позволило многократно повысить экономическую эффективность, делая все сферы общества выходящими на качественно новый уровень со всех точек зрения. Более подробно об этом говорилось в другой работе, за конкретным описанием этого процесса лучше последовать туда. А сейчас важно понимать одно - как бы не был велик и огромен Китай, промышленное производство с его технологическим прогрессом, равным по значению изобретению земледелия и колеса на заре цивилизации, сильно обогнало его своим качеством. Государственное управление западных держав тоже превзошло конфуцианское, став более организованным и оперативным.

Эти изменения сделали Китай наконец доступным для европейского колониализма, который в первой своей стадии (XV-первая половина XVIII столетия), когда традиционные устои ещё не уступили индустриальным, оказался бессилен перед Поднебесной и не смог её покорить. Теперь же самая развитая из тогдашних империй, в которой и началась индустриализация - Великобритания, начала "обхаживать" Китай, ища пути подчинить его своей воле. И этого удалось достигнуть, ввозя в Поднебесную опиум из покорённой Лондоном Индии. Этот наркотик ещё раньше приобрёл популярность среди китайцев, но теперь империалисты и капиталисты (как бы по-ленински это не звучало, тут это наиболее точное описание данных субъектов) повысили поставки его в Китай, что стало огромной социальной проблемой.

В конце 1830-х годов цинские власти решили серьёзно бороться с наркотрафиком и уничтожили немалые партии ввезённого губительного товара, а вместе с тем начали "прессовать" в этой сфере британских торговцев. Тогда у Лондона появился повод начать войну (впрочем, изначальная инициатива напасть на Китай исходила скорее от коммерсантов и их лобби в парламенте), что привело к Первой опиумной войне 1840-42 годов, в которой куда лучше организованные и технологически развитые британские армия и флот бесцеремонно разбили Поднебесную, не дав ей и шанса. Это привело к потере части побережья, где появился Гонконг как британская колония, принуждению к невыгодным для Китая торговым условиям и в целом к серьёзному унижению китайского имперского самомнения. В дальнейшем Франция, США и Россия также "зайдут на огонёк" к Китаю, отбирая территории и ставя ему такие условия в экономических отношениях, которые значили превращение в периферию и потерю богатства и влияния. Традиционный порядок показал свою губительность для страны.

Вместе с тем в Китай проникли и христианские миссионеры, которые серьёзно повлияли на народ, озлобленный своей бедностью, а также коррумпированностью и слабостью правительства Цин, неспособного справиться с внешними угрозами. В итоге в 1850 году на юге страны поднялось восстание тайпинов, которые являются результатом смешения представлений китайского крестьянства и христианской доктрины. Они во главе со своим лидером Хун Сюцюанем хотели построить справедливое общество без социального угнетения и беспредела властей. Всё-таки сильно ошибался Александр Сергеевич, называя русский бунт "бессмысленным и беспощадным". Китайский бунт, во всяком случае, куда более ярко демонстрирует эти качества - за время Тайпинского восстания многие ключевые регионы страны будут разрушены, а миллионы людей погибнут. Когда в 1864 году Цин с огромным трудом удалось подавить это эпическое возмущение, держава ослабла катастрофически - помимо людских потерь и разрушений, правительство, отчаянно нуждаясь в силах для борьбы с тайпинами, даст значительную автономию управленцам на местах, разрешив им даже набирать собственные армии. Это помогло подавить восстание, но сильно ослабило власть Пекина.

Если смотреть на картину в целом, то к 1860-м годам Поднебесная окажется в плохом положении - её международный авторитет сильно упадёт, экономика из-за отсталости от передовых индустриальных держав начнёт уменьшаться, немалая часть территорий и населения будут потеряны, а управляемость весомо ослабнет. Цинский дракон окажется в полуживом состоянии, будучи погружённым в периферию и постоянные унижения.

Шальная императрица

Казалось бы, путь очевиден - в своё время Россия, столкнувшись с похожей проблемой, пройдёт под руководством Петра Первого путь вестернизации и прогрессивных реформ, которые позволят ей возвыситься и закрепить свой статус как мировой державы. Мысль о чем-то подобном могла возникнуть и в головах китайского истеблишмента после тайпинского восстания и опиумных войн, и некоторые высокопоставленные лица действительно попытались запустить реформы. Одним из таких был, к примеру, великий князь Гун, который организовал так называемую "политику самоусиления", в рамках которой китайские студенты учили западные языки и науки, а кроме того происходили некоторые толчки в сторону индустриализации и модернизации армии и флота. Вспоминая заявленную аналогию с "плохими" и "хорошими" родственниками, Гуна можно назвать добрым и любящим, но не слишком авторитетным дядюшкой.

Почему я так говорю? Потому что была у Китая того времени куда более яркая и влиятельная фигура - Цыси, вдовствующая императрица, игравшая для него роль эгоистичной злой мачехи. Фактически, после смерти императора Сяньфена в 1861 году она как самая любимая и амбициозная из наложниц покойного монарха и мать малолетнего наследника стала управлять империей. Это личность чрезвычайно интересная - пройдя путь от самой "низшей" наложницы (а в гареме императора действовала система рангов наподобие чиновничьей, что хорошо иллюстрирует уже упомянутую сложность и развитость конфуцианской системы даже в таких вещах) до матери будущего императора, а затем до регентши, Цыси отлично знала цену достижения верховной власти. Едва ли её интересовала судьба державы, скорее личные амбиции и благополучие, а ресурсы страны она рассматривала как материал для обогащения себя и увеличения своего властолюбивого эго. При этом таланта в придворных интригах и дипломатии ей было не занимать, что объясняет её возвышение над князем Гуном и высшим чиновничеством, которые не смогли ограничить власть императрицы. Цыси в своём стремлении сохранить контроль над правительством в сущности не была ни сторонницей, ни противницей реформ, а старалась ослабить обе партии, дабы исключить появление сильного конкурента во власти.

Кстати, о консерваторах - среди чиновничества, которое в Китае традиционно, в отличие от прочих монархий, было основной элитой вместо военных и духовников, консервативные настроения и убеждённость в том, что реформировать государство необязательно и даже вредно, были очень распространены. Это может показаться контринтуитивным - мол, разве после всех унижений и катастроф, которые пережил Китай с 1830-х по 1860-ые, необходимость изменений не могла стать очевидной? Но надо копнуть глубже - в мышление этих людей. Для них все эти события были не более чем "набегами варваров", которым только посули откуп - и отстанут. Для тогдашнего китайца монгол и англичанин были суть одним и тем же - оба приходят извне и стремятся заполучить богатства Китая, прибегая к грубой силе. Веками Поднебесная была столь богата и могущественна, что думать о внешнем мире иначе для большей части элиты было невозможно. А раз европейцы - такие же варвары, что и кочевники, то значит отказываться от старого доброго конфуцианства и имперского устройства вовсе не нужно, просто "задобрить дикарей" (именно так, к примеру, официально объяснялась передача Англии Гонконга) и прекрасно жить дальше, пользуясь благами, что высшему слою давала традиционная система.

Таких субъектов, не желавших ничего менять, было очень много, и они постоянно мешали Гуну и его партии. Вкупе с интригами Цыси, которая хоть крепко и не занимала ни одну из сторон, но тоже была склонна сохранять порядки, которые, собственно, и привели её к власти, это привело к крайне слабому эффекту от реформ, сырости и половинчатости изменений. Реально цинская держава не вывела себя на новый уровень, оставаясь всё такой же консервативной застойной монархией. Максимальный эффект "политики самоусиления" - проникновение некоторых достижений прогресса вроде телеграфа и железных дорог в прибрежные города и закупка слегка староватого вооружения и боевых кораблей европейцев образца 1850-х годов. А сам корень системы, устаревший и серьёзно прогнивший, затронут не был.

Поэтому совершенно неудивительно, что все эти иллюзии перемен рассыпались после новых войн - с Францией за вассальные тогда Пекину королевства Индокитая 1884-85 годов и с Японией за Корею, Тайвань и некоторые другие территории в 1894-1895 годах. Сокрушительные поражения в них ещё больше снизили престиж Китая и показали всю слабость правительства, не способного к настоящим реформам. Китай по-прежнему использовался как рынок сбыта империалистов и делился ими на сферы влияния, временами теряя ещё территории.

В это же время Цыси устранила из политической жизни Гуна и прочих конкурентов, стал де-факто абсолютным монархом. Она присваивала себе средства, предназначенные для реформирования страны, и тратила их на свою роскошную жизнь. Аналогично поступали и те самые "хорошие" чиновники, насквозь коррумпированные. К концу XIX столетия дела в Поднебесной пошли совсем плохо - при некомпетентности правительства и его попустительстве некогда великая империя стала абсолютной периферией империалистических держав, с которой они могли делать что хотели. К примеру, Манчжурию на севере страны, откуда и вышла правящая династия, в 1896 году взяла под частичный контроль Россия вместе с портом Далянь на полуострове Ляодун. Спустя год после разгрома от Японии ещё одна империя вошла в пределы Китая, при этом правительство полностью согласилось(мотивируя союзом с Россией против Японии же, но тем не менее). Аналогичная ситуация была и с прочими империями тех лет, такими как Германия (обосновалась на другом полуострове - Шаньдуне). Цинская империя критически теряла суверенитет, что вкупе с экономическим упадком и разгулом коррупции вызывало крайнее недовольство населения.

При этом часть новшеств из Европы и США всё же проникла в Китай, в основном в крупные прибрежные города. Западное присутствие раздражало низовые слои населения, которые копили недовольство. В 1900 году на антиколониальной волне поднялось восстание ихэтуаней ("боксёров", как их назвали западные СМИ). Они принципиально отказывались от огнестрельного оружия, используя только холодное или вовсе знаменитые китайские боевые искусства. Цыси умело смогла перенаправить гнев восставших с цинской власти на европейцев, позволяя ихэтуаням уничтожать построенную по западному образцу инфраструктуру и атаковать "белых", находившихся в стране. Это спровоцировало европейские державы и Японию и дало им повод снова вторгнуться, окончательно унизив Китай. Войска нескольких империй разбили восставших и ещё более закабалили Поднебесную. США навязали Пекину "политику открытых дверей", которая формально была призвана служить цели открытой и равной торговли мира с Китаем, реально же она уничтожила остатки китайского суверенитета и поставила Китай в состояние нищей полуколонии окончательно.

Добрый доктор и монарх в президентской шкуре

Это событие вкупе с поражением от Японии всё же заставило даже такую неповоротливую и прогнившую систему, как цинская, предпринять первые реальные шаги к трансформации Китая. Древние устои, существовавшие к тому моменту более двух тысячелетий, явно вели в пропасть. Даже Цыси увидела это, и потому сделала две вещи :

- Приказала организовать армейскую группировку, организованную и оснащённую по последним канонам западных держав. Она создавалась с 1895 года и стала известна как Бэйянская армия. Эту организацию надо запомнить, она в будущем сыграет важнейшую роль.

-Отменила конфуцианские экзамены на чиновника, существовавшие без весомых изменений с начала VII столетия. Это случилось в 1905 году.

Впрочем, эти первые серьёзные шаги, которые действительно начали менять страну, династия сделала от безысходности и на последнем издыхании, поскольку уже после смерти вдовствующей императрицы, что испустила дух старой, но до конца держащей власть, в 1908 году, для старого порядка пошёл обратный отсчёт. Уже в 1912 году власть династии Цин пала, а вместе с ней пала и традиционная китайская имперская система.

Возникает вопрос - а кто её сверг? До сих пор я говорил только о восстаниях низовых слоёв общества или о грызне элит, и не упомянул того, что во второй половине XIX столетия в тех самых крупных городах с новшествами из Европы и США и в китайской диаспоре за рубежом возникла интеллигенция, настроенная на решительные изменения в стране. Из неё выделился такой деятель, как Сунь Ятсен, врач по образованию, который страстно желал Китаю реформ и восстановления стабильности и благополучия. Им ещё в 1894 году было образовано Общество возрождения Китая, которое в дальнейшем станет партией Гоминьдан. Революционеры и их лидер после смерти Цыси, которая к концу Цин фактически одна держала на плаву умирающую империю, начнут стремительно набирать силу и популярность.

Осенью 1911 года случилась Синьхайская революция, в ходе которой революционные силы отобьют у цинских властей южный Китай, который был дальше от родной для династии Манчжурии и более европеезирован. Сунь Ятсен, бывший до того в эмиграции, вернётся на родину как герой и лидер нового порядка. Этот человек, сформировавший так называемые "три народных принципа" - национализм, народовластие и народное благосостояние и активно выступавший за изменения, по праву считается "отцом" нового Китая, лишённого устаревших концепций старины. Его, в отличие от Гуна и Цыси, можно назвать любящим родным родителем, который имел авторитет и положительное влияние на судьбу страны.

Впрочем, не он "добил" власть императоров Цин. Это сделала другая фигура, которая в современном Китае (по обе стороны пролива) не почитается вообще, в отличие от Ятсена как основателя Республики. Помните, я подчеркнул важность современной и относительно мощной Бэйянской армии? Так вот, её лидером с 1901 года был Юань Шикай, один из приближенных Цыси, человек консервативный и авторитарный. Когда юг Китая заняли революционеры, ещё владевшие севером старые власти обратились к нему и его армии за помощью в защите от республиканцев, что он не вполне исполнил - вступив в переговоры с Сунь Ятсеном, Шикай совершил удивительный трюк - мирно разрешил конфликт между уже республиканским югом и ещё монархическим севером, сместив Цин и объединив страну под своей властью, став президентом свежеобразованной Китайской республики. Наличие подготовленной армии, куда более сильной, чем сырые отряды революционеров, помогло ему добиться власти - все понимали, что реальная сила сейчас у него. Сунь Ятсен, пробыв лишь несколько месяцев временным президентом, уступил ему власть. Шикай стал в феврале 1912 года президентом как компромисс между двумя частями страны.

Новый руководитель, однако, занял место Цыси как жестокого приёмного родителя китайского народа. Буквально с самого начала своего президентства он стремился реставрировать монархию, только уже как основатель собственной династии. Как военный по профессии, Шикай правил авторитарно, проводя репрессии. А между тем ни единой реформы, которая бы реально начала улучшать страну, не было проведено. Застой и упадок, бывшие перманентными при поздней Цин, продолжились и даже перспективы их прекращения не виднелось. Внешние унижения тоже не пропали - в начале 1915 года правительство Шикая приняло очередные унизительные требования от Японии, чем вызвало массу возмущения. Последней каплей стало провозглашение Шикая императором в декабре 1915 года, после которого его быстро свергнут, а страна, и без того уже очень децентрализованная, с уходом последней "крепкой руки", окончательно распадётся на де-факто независимые провинции, периодически конфликтовавшие друг с другом.

Наследие Сунь Ятсена

В общем, цинский военный Шикай оказался плох как правитель и ничего Китаю не дал, лишь усугубив положение. Вместе с ним совсем умерла последняя надежда монархистов, которых, впрочем, после "успехов" Цин уже и не было. Ну хорошо, подумает читатель, но что такого хорошего сделал Сунь Ятсен, ведь он и вовсе управлял всего несколько месяцев? И тут правда странно - по сути, непосредственно основатель Гоминьдана мало что сделал как президент, но его идеологическое влияние очень велико - именно он сформулировал концепции реформирования государства, полного отказа от устаревших устоев и укрепления национализма, призванного объединить ползуче разваливавшуюся ещё с восстания тайпинов страну. Его идеи позволили двум группам - Гоминьдану с одной стороны и Коммунистической партии Китая (КПК) с другой, объединиться вокруг фигуры революционера (которого они обе по сей день почитают) и покончить в конце 1920-х и с последователями Шикая - бэйянскими милитаристами, и с прочими самопровозглашёнными лидерами регионов. В дальнейшем эти силы и их лидеры - Мао Цзэдун и Чан Кайши, хоть сами совершат много ошибок, будут враждовать и даже разделят страну на два правительства, что продолжается до сегодняшнего дня (что не сесть хорошо, конечно), но наконец уведут Китай от губительной традиционной системы, от которой так долго не могли отказаться. А это уже даст базу для прихода новых "отцов" Китая - Дэн Сяопина и тайваньских реформаторов. В итоге вся цепочка, начавшаяся на Сунь Ятсене, приведёт и КНР, и Китайскую республику на Тайване к процветанию.

Первую жену будущему главному коммунисту Китая выбрал отец. 20-летняя невеста Ло Исю была на 6 лет старше мужа. Но дело было даже не в возрасте. Мао она не нравилась, жениться он в принципе не хотел. "Люди, живущие в условиях законного брака, представляются мне бригадой насильников. Я в нее не войду», — говорил молодой Мао. Поэтому после свадьбы сбежал из дома, оставив молодую жену в позоре. Она вернулась к родителям и вскоре умерла от распространенной в доантибиотиковую эру дизентерии.

Первой своей женой Мао называл дочь своего профессора Ян Кайхуэй, на которой женился в возрасте 28 лет в 1921 году. Это была настоящая боевая подруга китайского коммуниста: не только жена и мать, но и связник, казначей, партийный товарищ. Может, Мао так и прожил бы с ней всю жизнь, однако Кайхуэй была схвачена чанкайшистами и казнена за коммунистические взгляды на глазах у сыновей.

Хотя еще при жизни второй жены Мао завел роман с 17-летней Хэ Цзычжэнь — комсомольским вожаком деревенской бедноты. Мао она соблазнила сама, прислав молодому партийцу, прибывшему в ее деревню, на ужин пару гусей и фляжку водки. Мао поблагодарил за подарок и пригласил разделить с ним скромную трапезу. Если бы к гусям прилагался рис или овощи, то история могла бы сложиться иначе. Но водка внесла свои коррективы, и Цзычжэнь осталась с Мао до утра, а там и почти на полжизни. Третья жена родила шестерых детей, но из-за сложной политической обстановки и постоянных перемещений Китайской народной армии по стране их приходилось отдавать на воспитание крестьянам. Попытки потом найти их успехом не увенчались.

Цзычжэнь провела рядом с Мао самые трудные годы. Не бросила его и когда мужа исключили из ЦК партии и начали преследовать свои же коммунисты. Позднее Мао укрепил свои позиции и авторитет, но годы лишений сказались на характере жены. Она стала мелочной, склочной, постоянно и не без причины ревновала мужа и устраивала скандалы. Не брезговала и рукоприкладством.

Однако когда дошло до угроз пристрелить соперниц, Мао отправил жену в СССР на учебу. Там случилось еще одно потрясение — умер сын, родившийся уже в Москве. А затем старшую дочку, которая тоже простудилась в холодной Москве и была отправлена из детсада в больницу, нерадивый медик признал умершей и отправил в морг. Там ее простуженной, но живой нашла безутешная мать. Истерика, которую закатила врачам Цзычжэнь, вышла из-под контроля, и китаянку отправили в психиатрическое отделение. В психушке третья жена Мао провела 6 лет и только затем ей разрешили вернуться на родину, но не разрешили приближаться к мужу, поселив в Харбине опять же под присмотром психиатров.

Вот же ирония судьбы — ненавидимая мужем Хэ Цзычжэнь после его смерти в 1976 году была освобождена, пристроена на должность-синекуру при ВСНП (всекитайском собрании народных представителей — китайском парламенте). А в 1984 году была удостоена личного мемориала.

А что Мао? А Мао, сбагрив жену в СССР, в 1937 году закрутил роман с молодой актрисой, ставшей его четвертой и последней женой. Для нее Мао стал третьим и последним мужем. Ли Шумэн (она же Ли Цзиньхай, она же Ли Юньхэ, она же Лань Пин, она же Цзян Цин, она же Ли Цзинь, она же Жуньцин, она же Элла Кацнельбоген) была опытной сердцеедкой. Побывала замужем за богатым торговцем, от которого ушла к актеру, которого бросила ради перспективного режиссера. Брошенный муж наглотался головок от фосфорных спичек, но выжил. История попала в прессу и добавила скандальности к репутации актрисы.

Мао увидел ее на одном из выступлений и немедленно пригласил ее на свою лекцию по марксизму-ленинизму. "Сошлись жаба и гадюка", как говорили завистники, посмеиваясь над страстью 45-летнего коммуниста к 24-летней карьеристке при живой жене.

Но и Пинь не была наивной дурочкой — на лекциях она садилась только в первые ряды, хлопала громче всех, задавала больше всех вопросов. И покорила-таки Мао, за которым безуспешно гонялись актрисы, певицы, балерины, проводницы и официантки. На Пинь Мао решил жениться официально, однако товарищи по партии не давали ему разрешения на развод с больной женой.

Вопрос о женитьбе Мао даже был вынесен на заседание Политбюро. Партийцы постановили женитьбу разрешить, однако оставить Пинь в домохозяйках. Домохозяйка взяла себе партийный псевдоним Цзян Цин, вступила в Компартию Китая и активно занялась политикой. Сначала закулисной — почти 10 лет действительно занималась домом и семьей, как того хотели партийцы. Однако после перенесенного рака и удаления матки интимная жизнь с Мао прекратилась. А вот начавшаяся культурная революция дала ей возможность подняться на высшие ступени власти. Для китайской молодежи 1960-х — начала 1970-х годов она была кумиром, лидером, вдохновителем. Была министром культуры, возглавила движение хунвэйбинов, писала пачками либретто для оперы о сильных независимых женщинах, которые равнялись на великого Мао. Неизвестно, чем бы все закончилось, ведь Мао опять нашел себе новую пассию — проводницу спецпоезда. Но в сентябре 1976-го на 83-м году Мао скончался от второго инфаркта.

Его вдова Цзян Цин отказалась принимать соболезнования как родственница вождя — только как его соратница и продолжательница его дела. Даже на траурном венке вдовы было написано не традиционное "от любящей жены", а "моему учителю, председателю Мао Цзэдуну от ученицы и товарища Цзян Цин". Вдова решила стать "красной императрицей", не хуже, чем знаменитая Цыси.

Но ее планам было не суждено сбыться. Через 4 недели после смерти мужа она была схвачена и через год осуждена по делу "банды четырех" как инициатор, вдохновитель и реализатор культурной революции, которую признали ошибкой.

Следствие длилось 5 лет. Последнюю жену великого кормчего приговорили к смертной казни, но затем в 1983 году заменили ее на пожизненное заключение. Причиной гуманного отношения стал смертельный диагноз — рак горла. 14 мая 1991 на 77 году жизни вдова Мао, лежавшая в больнице, сделала петлю из пояса халата и покончила жизнь самоубийством в больничной душевой.