Учёный - кремень, море, моржи и белые медведи
О жизни ученого-одиночки на берегу Чукотского моря.
Максим Чакилев несколько месяцев в году проводит на моржовом лежбище. Живет в охотничьем домике, который то и дело сотрясают удары животных весом в тонну, воду носит ведрами из родника, собирает дрова, чтобы топить печку. Связь с внешним миром — только по спутниковому телефону. До ближайшего поселка двенадцать километров пешком по тундре.
Добираться до места работы путь непростой: самолетом из Анадыря в Лаврентия, оттуда — вертолетом до Энурмино, национального села, где живут в основном чукчи. Отсюда 12 километров до лежбища. Рейсы между Энурмино и Лаврентия часто переносят из-за погоды — случалось, что дорога серьезно затягивалась.
Один раз на обратном пути полтора месяца просидел в селе, потом меня на снегоходе вывезли в Лорино и на следующий день — в Лаврентия, чтобы успеть на последний самолет перед Новым годом», — вспоминает ученый.
В Энурмино Максим покупает продукты на весь сезон. Стандартный набор: гречка, макароны, рис, тушенка, чай, сахар, сладости. На мыс Сердце-Камень «забрасывается» на лодке — отвозят местные жители в конце августа или начале сентября. В течение сезона Чакилев изредка наведывается в село, если нужно срочно выйти в Сеть или купить что-то из еды. Общается главным образом с морскими зверобоями: «Для работы это важно, у них можно уточнить, когда встречали моржей, китов, что добыли». У коренного населения квоты на морских млекопитающих, но на расстоянии пяти километров от лежбища, когда там залегают моржи, запрещена не только охота — передвижение любой техники.
Большую часть командировки Чакилев находится в охотничьем домике на берегу моря. «Откуда он взялся, история умалчивает. Бывает, кто-то из местных говорит: мой дед строил. Мне кажется, это охотничий балок, который поставили в советское время, когда в районе был песцовый промысел. Обычная избушка из бруса, внутри — кирпичная печка, деревянные нары, снаружи — просто обрешетка, обмазанная штукатуркой», — описывает Максим.
«Домик постепенно утеплили, полы прикрыли, щели запенили. В этом году привезли стекло — раньше армированная пленка вместо окна была. Это нестрашно, я редко там задерживаюсь до сильных морозов, максимум до минус 25, это было в 2013-м. А так уже в минус десять моржи уходят с лежбища, следом и я уезжаю».
Поначалу местные восприняли «оккупацию» домика в штыки. «В любом маленьком поселке не любят чужаков, но я там уже прижился, меня считают своим, энурминским чукчей. Однако на первых порах говорили: «Домик не ваш, хозяин приедет, выгонит». Потом увидели, что я там не просто так, что-то ремонтирую. Ну и объяснил им: «Ребята, я не из академической науки, а из рыбохозяйственной, стану писать прогнозы, на их основании вам будут выдавать квоты на моржей, китов, ластоногих».
Обычный день Максима в командировке выглядит так. После утренней кружки кофе и сигареты он уходит на север мыса, нужно обойти все залежки, посчитать моржей и других морских млекопитающих: серых китов, горбачей, касаток. Запах там стоит специфический. Чакилев смеется: спасают хронический ринит и привычка.
Первый месяц — ремонт, потому что белые медведи по весне всегда что-то крушат, а моржи доски выламывают. Одна взрослая особь весит в среднем 900 килограммов, когда они дерутся — а это у них постоянно, — дом трясется. Но пока худо-бедно держится. Альтернативы-то нет. Поставить в тундре, подальше от лежбища, палатку нельзя — медведи», — говорит Максим.
В свободное время он читает. Темнеет рано, но бензогенератор дает электричество — несколько канистр топлива ученый всегда привозит с собой. «Отдыхаю от новостей. Понятно, информационный голод, однако ведь есть спутниковая связь, общаюсь с людьми, узнаю, что происходит. Мне лучше в полях, чем в кабинете. Сейчас сижу в Анадыре, отчетами занимаюсь — вот это угнетает», — признается Чакилев.
Ученый замечает, что с каждым сезоном все больше животных гибнет на лежбище. «Моржи часто давят друг друга. За сезон паника случается до двадцати раз — это только то, что я вижу. Они могут испугаться чаек, воронов, медведей. В этом году Чукотское море полностью очистилось ото льда, а моржам нужен субстрат для отдыха. На лежбищах собирается по несколько десятков тысяч особей — они приходят на берег уставшие и ослабленные, может быть, из-за этого многие гибнут в давке», — рассуждает Чакилев.
От белых медведей моржи спасаются в воде, от косаток — прижимаясь друг к другу и образуя большое скопление. Хищные киты нападают только на одиночек.
За годы жизни на мысе Максим хорошо изучил привычки и особенности подопечных. А вот поначалу случались неожиданности. В первую командировку я чуть с ума не сошел: напарник, Леха, был дома, я шел один по тундре вдоль берега и слышал, что постоянно кто-то свистит. Оказалось, моржи, когда выныривают, выдыхают — получается свист. А общаются они криком.
Жить бок о бок с ними непросто. В пик сезона на лежбище скапливается восемьдесят, а то и сто тысяч моржей, они буквально окружают дом — не зайти, не выйти. К «осаде» Максим готовится заранее, набирает воды на несколько дней. Потом млекопитающие постепенно уходят со стоянки. В это время мониторинг Максим проводит, запуская квадрокоптер с крыши.
В дом животные не лезут, а вот гараж обычно открыт. Биолог пытался заколотить дверной проем досками, но моржи выломали. Так что иногда приходится встречать поутру незваных гостей.
«Прихожу, выгоняю их оттуда, потому что в гараже топливо. В 2013-м они все переломали: лодку резиновую двухместную порвали, уничтожили весь уголь, который я набрал на ноябрь. Если зверь агрессивно себя ведет, можно хлопнуть по вибрисам ладошкой — он уйдет. Некоторые огрызаются, но чаще всего просто уползают. Однако когда животное в стаде, так делать нельзя, будет паника. Реакция различается: как психология одного человека и толпы», — объясняет тонкости ученый.
Отличная работа для любящих уединение.Вызывает уважение уверенность в себе, ближайший врач за 200 километров вертолетом в лётную погоду.Четыре месяца только ты ,моржи и медведи.
