Автор Волченко П.Н.

Еще раз хочу сказать спасибо двум моим меценатам: @72dron и Буковой А.

Ссылки на предыдущие части:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Бездна Челленджера Глубина Рассказ один, часть 2 (завтра будет новый рассказ по этой же серии)

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть1

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть 2 (будет продолжение серии в третьем рассказе)

Бездна Челленджера Начало конца часть1 рассказ 3

Бездна Челленджера Начало конца 2 часть (завтра новый рассказ серии)

Хлопающий звук вертолетных лопастей. Крики людей. Кто-то выпрыгнул, протянул руки, ему передали тело Димы, Сара проводила взглядом пыльные его ботинки, что пропали из виду там, за границей вертолета. Сама она была словно в трансе, тяжело было разгибать шею, мутило, было плохо, раскалывалась голова и от звуков и от мельтешения, и вообще от всего.

- На выход, - раздался сверху голос, перед собой она видела только военные штаны, высокие ботинки, поднять голову выше – не было сил. Попыталась подняться, ноги подкосились, упала на холодный пол. Захотелось прижаться к его прохладе, заснуть. Не дали.

Ее подхватили под мышки чьи-то сильные руки, потянули прочь из вертолета. И вот уже снаружи, тащат по крыше какого-то здания, видит как отдаляется от нее вертолет, потом дверной проем, звук эха шагов  того, кто ее тащил, дверь захлопывается громко, и всё – звук лопастей отрезает, становится почти тихо, только звук шагов по лестнице, дыхание над головой.

Ниже-ниже по ступеням, ее ноги бахаются о каждую ступеньку, соскальзывают с  той, что выше, бухают об ту, что ниже. Голову мотает, плохо. Она закрывает глаза, становится проще. Боль не уходит, но тошнота отступает. Снова скрип двери, голос над головой:

- Эй, Стив! Куда ее?

- В шестую сказали.

И снова ощущение движения, снова дыхание, снова дверной скрип, а после падение. Просто отпустил ее тот, кто тащил, не уложил, а выронил, и она упала, больно, тяжело приложившись затылком об пол.

- Ты бы ее на койку что ли…

- Сама залезет, - злой, чуть усталый голос. Звук шагов, хлопок двери, тихое «пик» магнитного замка. Тишина. Сара не открывала глаз, ей было плохо, всё  то время, что прошло с того момента, как их закрутило в воздухе, бухнуло о землю, с того времени, как погиб Дима, она была как в каком-то кошмарном сне, от которого не могла очнуться. Ее куда-то тащили, ее везли, забрасывали в вертолет – всё как в тумане, размыто, безвременно, скомкано. Только сейчас – покой, тишина, сон…

Она не видела, не слышала, когда в ее то ли комнату, то ли камеру, зашли двое. Один в простой, обыденной одежде, второй в военке.

- На койку, - приказал тот, что был в обыденной одежде, зевнул, скучая, глянул по сторонам, на голые стены, тут не было окон, тут было тоскливо, тут было неуютно.

Военный легко, без натуги, поднял Сару, бережно уложил на койку, и только тогда тот, что был в простой одежде, приступил к осмотру. Не торопясь, как-то даже скучая что-ли, он раздвинул пальцами ей веки, заглянул в один, потом в другой глаз, распахнул рот, осмотрел слизистые, ватными палочками взял на анализ ДНК, распорядился:

- Позови Эшли, она знает что делать, - вышел. Военный следом, снова закрылась дверь, снова пикнул замок.

Сара с трудом повернула голову на бок, мутило страшно. Ее вырвало желчью, стало чуть-чуть полегче, во рту кисло-горький вкус – противно, но без разницы. Закрыла глаза, и почти сразу провалилась в черную бездну сна.

***

Тело, накрытое простыней, везли по верхнему этажу двое. Один в форме и тактических перчатках толкал каталку, за ним следовал белохалатник в аккуратных очках с золотой оправой. Тот, что катил, говорил как то противно, упрашивающим голосом, что так не шел его крупным габаритам:

- Не знали на какой машине, да и вообще – где он. А их там было, не знаю, под сотню.  Как тут аккуратно то и…

- Я вас услышал, только сами понимаете, что за доклад не я отвечаю, мое дело – только его состояние, анализы образцов. Поэтому…

- Нет – это же я не потому что… просто. Поймете и…

Вошли в грузовой лифт, белохалатник нажал на самую нижнюю кнопку, ввел пароль внизу, на панели, лифт дернулся, быстро заскользил вниз. Военный всё мялся, думая, то ли снова завести тот же разговор, то ли молчать. Хоть и сказал ему этот белохалатник, что ничего он не решает, все же оставалась надежда, что поймут, не выкинут их с товарищем в мир, где сейчас выжить – та еще проблема. А выкинуть – вполне могли. Это раньше пугали увольнениями, деньгами или еще чем-то, а теперь – просто отпустить. Красиво, гуманно, но весьма и весьма летально.

Створка грузового лифта бесшумно отъехала в сторону, перед ними залитый ярким белым светом высокий коридор. И абсолютно нет ощущения, что сейчас они где-то глубоко-глубоко под землей, на минус осточертенно этаже. Прямо у лифта что-то наподобие пропускного пункта, где сидит в аквариуме скучающий солдатик, под потолком же пара пулеметных турелей, и смотрят они прямо на них, вернее даже на него одного – на «виновника» торжества, из-за которого этот, с подводной лодки, должен сейчас попасть в морг, а не выше, туда, где расположился еще живой материал.

- Вперед, - скомандовал оробевшему бойцу белохалатник, кивнул солдатику в аквариуме, тот тоже кивнул этак лениво, и снова уставился в экран своего смартфона. Боец послушно покатил каталку вперед, с опаской поглядывая за следующие за ним стволами турели. Краем глаза он увидел площадку, справа от входа на которой вряд устроились маленькие, юркие электрокары.

Коридор казался бесконечным, он все убегал и убегал вдаль, по сторонам, вместо привычных дверей, были вполне себе такие ангарные автоматические ворота. Все закрытые, на каждых написан номер, рядом панели кодовые, да еще и сканер для руки под ними.

- Нам сюда, - белохалатник зевнул, глянул на часы, - спасибо. Дальше я сам.

- А я?

- А вы – на поверхность.

Боец развернулся, и, почему-то боязливо, скоро, спрятав голову в плечи, поспешил обратно к лифту. Страшно ему было тут, даже не так – жутко. Ему всё казалось, что там, за воротами этими с номерами, таится такое… такое… нет, об этом лучше даже не думать!

Белохалатник проводил его взглядом, и только когда тот поравнялся с аквариумом у лифта, ввел пароль, приложил руку к панели. Воротина перед ним с механическим гулом заскользила вверх, и он вкатил тело в свое царство мертвых.

Кивнул встречному сотруднику, этого, вроде, Морти зовут, новенький, перевели, когда старый Дженкинс заразился.

- Да, Мэл, слушаю вас, - с готовностью остановился Морти, глянул на каталку, на укрытое тело.

- Вези в двенадцатый бокс, раздень, и в анализатор.

- Простите… куда?

- Ах, да… - вздохнул, - Тубус такой стеклянный. Туда.

- Хорошо.

Морти перехватил каталку, отправился вдаль по коридору, а Мэл пошел на свое рабочее место. Бойцу он, конечно же соврал, в его судьбе он конечно же мог принимать участие. Но не сильно хотел выслушивать его нытье. Поэтому сейчас он намеревался высказать руководителю проекта всё то, что он думает об этом безмозглом наемнике и его напарнике, а уже потом заняться мертвецом. В принципе, то, что носитель иммунитета, погиб – не было таким уж фатальным. Тело доставили оперативно, глобальных изменений произойти не должно было. Но всё же… всё же должна быть хоть какая-то этика! А не валить наглухо, а потом извиняться – так дела не делаются!

Он уселся за компьютер, вздохнул, нажал на вызов Вика – своего начальника, пошел гудок скайпа, чернота экрана сменилось на полное, лоснящееся от жира и пота лицо. Потен он был не от загруженности, не от дел, а из-за того, что был жирен он до безобразия.

- Да.

- Там бойцы мне тело доставили…

- Я в курсе, к делу.

- К ногтю бы. Мозгов у них…

- Исполнительные. Тупые, но исполнительные. Я скажу, но кадровый вопрос сейчас…

Тем временем Морти завез тело в двенадцатый бокс, сдернул с него простыню. Пред ним предстало жуткое, сплошь заляпанное кровью тело. От лица толком ничего не осталось. Сплошная корка спекшейся крови, мясо, налипшая гравийка, пыль.

- Экаж тебя, друг, уделало, - он развернулся к металлическому столику, где лежали инструменты, взял ножницы, щелкнул ими пару раз в воздухе, снова к телу, - ничего, сейчас разденем, обмоем – будешь, как новенький.

Острые ножницы легко взрезали одежду, вот уже и рубашку можно сдернуть за рукава, штанины одну и другую тоже взрезался, взялся, чтобы перевернуть тело и отшатнулся. Показалось, что перед ним не мертвец, что живой это человек. Дыхание показалось. Снова подался вперед, нагнулся над телом, прислушиваясь, пытаясь уловить легкий звук дыхания. Показалось? Нет?

***

Сара пришла в себя, открыла глаза. Было уже легче, хоть и голова раскалывалась от боли. Села на койке, посмотрела на руку удивленно, там, на сгибе локтя красовался пластырь. Значит, пока она спала у нее взяли кровь на анализ. Да и вообще. Она была уже почище, обмыли губкой что-ли, переодета в нечто наподобие ночной рубашки.

Кое как поднялась, прошлепала босыми ногами до двери, провернула ручку, потянула – конечно не открылось. Приложила ухо к двери, прислушалась. То ли звукоизоляция была хорошая, то ли там, за дверью, и правда тихо было – ни единого звука не уловила.

Глянула по сторонам, в ее палате было пусто: голые стены, отсутствие окон, лампы дневного света под потолком, койка и мусорное ведро под ней, и рядом, там же, под койкой, поблескивает холодно утка.

Присела на корточки, вытянула ведро заглянула. Бумажка от лейкопластыря, игла от шприца в пластиковом колпачке. Это, видимо, когда кровь у нее брали. Она достала иглу, сняла колпачок. Обычная игла. Хорошая игла. Острая. Задвинула ведро обратно, иглу сжала в кулаке, снова улеглась на койку, уставилась в потолок. Зачем ей игла – еще не знала, но думалось – вдруг пригодится.

***

Мэл, успевший и поговорить на тему наемников, и наслушавшийся от своего руководителя рекомендаций по проведению анализов, и даже чуток поиграв в пасьянс, в конце-концов поднялся, потянулся. Надо идти работать. Морти все еще не появлялся, не заходил, но оно и не странно, сделал свое дело, да и свалил по другим предписанным делам.

Мэл, поправил очки, отправился к анализатору. Там, как и должно было быть, лежало тело, только этот балбес положил его лицом вниз.

- Хоть обмыть додумался, - зло буркнул под нос Мэл, подошел к прозрачному тубусу анализатора, поднатужившись, начал переворачивать тело, и тут же отпрянул, потому что увидел не ободранную физиономию мертвеца, а того самого Морти, с выпученными глазами, с нелепо распахнутым ртом.

- Твою мать, - отступил, споткнулся о свои заплетающиеся ноги, бухнулся на задницу, - Черт! Твою мать…

Тут же его кто-то сграбастал, хотя почему кто-то? Обхватил шею, сдавил, хрипатый, словно голос мертвеца, просипел в ухо:

- Будешь орать, убью.

- Понял-понял, - попытался он закивать, но мешал локоть под подбородком, сглотнул, - не буду кричать.

- Хорошо. Ты кто? Где мы?

- Я – всего лишь наемный работник и…

Рука, охватывавшая шею резко и больно сжалась, так что Мэл захрипел, забился, выстукивая каблуками об пол.

- Еще раз, кто ты и где мы?

- Мэл, я Мэл. Патологоанатом. Это исследовательский центр.

- Чей?

- В смысле?

- Государственный? Частный? Военный? Чей?

- Частный.

- Ясно. Как тут что устроено? Пропускная система. Пароли и…

- Да-да, именно так. Каждая лаборатория пароль и отпечаток руки.  И…

- Это морг? Подвальный этаж?

- Конечно.

- Что тут еще есть? Ну?

- Ничего. Это морг. Что тут еще…

- Не ври, - перед глазами его заблестел лезвием скальпель, - у вас еще тут должен быть интересный морг для интересных мертвецов. Инфицированных. Не ошибаюсь? И вообще – много чего должно быть, если я хоть что-то в этом понимаю.

- Да, конечно есть… - снова сглотнул, взгляд его был прикован к  холодному блеску скальпеля, - И остальное тоже есть, но у меня доступ только до нескольких секторов…

- Каких?

- В274, В282, А116, - он торопливо перечислял, Дмитрий запоминал.

- Я тебя понял. Пошли, - рука отпустила, но тут же ухватила его за шиворот, дернула вверх, - пошли. Выход где?

- Там…  - он пошел вперед, а позади шел этот, из под простыни, - Вот.

- Открывай.

- Сейчас? – он с трудом сдержал радость, что рвалась из него. Сейчас они выйдут в коридор, и это будет всё. Он заорет, бросится вперед, солдатик в аквариуме услышит и всё будет хорошо. Всё будет просто великолепно!

- Нет, блин, завтра. Открывай!

Мэл торопливо набрал комбинацию, но в тот момент, когда уже потянулся рукой к панели, чтобы идентифицировать личность, его снова резко обхватили, оттащили обратно и острая сталь скальпеля единым взмахом взрезала его горло.

Он облапил шею руками, но все одно, видел, чувствовал, как кровь толчками бьет в ладони, меж пальцами, льется. Хрипел, хватал воздух ртом, пытаясь что-то сказать, пролепетать – тщетно. Ноги подкосились, упал бы, но его поддержали, сел, уставился вперед, до сих пор не веря, что это всё – это смерть. Тот, кто убил его, сел напротив на корточки, уставился в глаза, и Мэл тоже в свою очередь смотрел на этого страшного человека.

Лицо изодранное, едва ли не до мяса, разорванная нижняя губа, в прорехе видны зубы, а главное – это глаза. Белесые, будто бельма, лишь зрачки чернеют в них. Острые, тонкие, внимательные. Еще чуть-чуть, и он обмяк, завалился назад, умер.

***

Сара делала вид, что спит. Она лежала с закрытыми глазами, в ее кулаке пряталась хищная, острая игла. Да, это всего лишь игла, всего лишь, но… Она надеялась, что для начала этого хватит. А потом... Об этом лучше не думать, потом все будет по обстоятельствам.

Она то и дело задремывала, но тут же вздрагивала, просыпалась, торопливо сжимала раз-другой кулак, чувствовала, что нет, не потеряла иглу, не выронила, и снова лежала, снова ждала.

Вот пикнул магнитный замок, послышались шаги. Жаль, нельзя открыть глаз. Если это женщина – шанс есть, а если мужчина, или того хуже, кто-то из военных – всё бесполезно. Но нельзя открывать глаза, нельзя подавать вида.

«Я сплю, не бойся, я сплю» - повторяла она в мыслях раз за разом. Скрипнула койка, кто-то уселся рядом, послышалась какая-то возня, щелкнули застежки, наверное пластиковый медицинский чемоданчик открыли. Шарится – самое время. Сара открыла глаза – женщина, повезло. Склонилась над открытым оранжевым ящиком аптечки, или как она там у них называется, выискивает что-то.

Сара резко села, ухватила женщину за голову приставила иглу к глазу:

- Тихо! Не ори, - Сара дышала громко, тяжело.

- Хорошо, - тихо, срывающимся голосом сказала женщина.

- Что у тебя там есть? – мысли скакали в голове, что ей может помочь, выпалила, -  Снотворное. Сильное. Есть?

- Да.

- Показывай.

- Игла. Я…

- Нет, так доставай. Да вывали ты из своего ящика всё! Где?

- Вот, - она через плечо показала ей маленькую склянку с прозрачной жидкостью в ней.

- Кетамин, - прочитала на наклейке, - Сильное?

- Да.

- Вкалывай себе.

Женщина подняла из вороха всякого медицинского, что было рассыпано на простыне, шприц, умело и быстро набрала жидкость в шприц, спросила:

- Вы мне ничего не сделаете?

- Нет. Это чтобы ты не…

- Я поняла. Вот. Вам пригодится, - она достала из кармана пластиковую карточку, - это для двери. И для лифта. Лифт слева от входа. Пойдете, увидите. Только я не знаю, как покинуть здание. Как началось, мы не выходим, а внизу – солдаты, наемники. Извините, мне никогда не нравилось то… то, что мы делаем. Тут хорошо платят.

- Я понимаю, - она убрала руку с иглой от ее лица, - простите меня тоже. Я вам не могу полностью доверять.

- Конечно, - голос женщины стал увереннее, спокойней.

- Тот… Тот с кем мы прилетели. Тело, его…

- На нижний минус увезли. Я там никогда не была. Там лаборатории, зверинец, и остальное. Я слышала, говорили, что у него должен быть иммунитет. Поэтому... Только он всё равно мертв. Вам туда лучше не соваться, там… я не знаю, что именно, но всё самое опасное там. И туда только по коду можно и идентификации. Ищите другое.

- Спасибо. Теперь колите.

- Хорошо. Только это ненадолго, кетамин быстро срабатывает и недолго держит. Минут на пятнадцать – не больше, но я дам вам час. Потом мне надо будет вернуться, или за мной сами придут. Я подниму тревогу, если не…

- Я поняла. У меня час. Колите и снимите халат.

- Хорошо.

Встала, сдернула порывисто с себя халат, глянула на голые ноги Сары, стянула мягкие, удобные белые сабо, поставила на пол, после немного приподняла подол водолазки, на прищеп взяла себе кожу на боку, вколола туда иглу шприца, надавила на поршень. Села на кровать, уже закрывая глаза, сказала:

- Удачи.

- Спасибо.

Сара торопливо обулась, накинула на себя халат, взяла карточку с покрывала, часы с руки спящей сняла, застегнулась, и пошла на выход. Замерла у двери, вдохнула выдохнула для решимости, сказала сама себе:

- Сара, ты сможешь, - приложила карточку к панели, пикнул замок, дверь открылась.

***

Подтащил тело к секционному столу, легко забросил его на холодную, стальную поверхность, обернулся, глянул на инструменты, взял пилу, покрутил ее и так и этак, любуясь тем, как играет яркий белый свет на острых гранях.  Развернулся к телу, приложил зубья пилы к правой руке Мэла, и уже изготовился сделать первое движение, чтобы резануть, отпилить руку, как замер на мгновение, выпустил пилу, та бессильно звякнулась об пол, и будто даже в блеске своем потеряла.

- Что я делаю, что делаю… - отступил от мертвеца, замер, только сейчас осознав, что он натворил. Два тела. Один, удавленный, в анализаторе, второй, вот, перед ним, с распахнутым горлом, - Это же не я, я так не могу… не умею…

Если бы он сейчас видел свое отражение, если бы он мог видеть сейчас свои глаза, он бы увидел, как снова обретает цвет радужка его глаз, как снова лицо его из мертвенно бледного расцветает, наливается румянцем живых красок. Он словно оживал, оживал и осознавал то, что успел натворить.

И так же он осознавал, вспоминал то, что было только что – это были не его, чужие воспоминания. Сам он только-только появился в своем теле, а что было до этого? Кто им руководил? Живые воспоминания были только о том, что они с Сарой несутся по пыльной грунтовой дороге. Вокруг пальба, взрывы, оглушающее рычание мотора, и грохот, откуда-то снизу, полет, чувство, как его, не пристегнутого, мотает по салону, сбрасывает с сиденья, а после – удар, и стремительно, в одно мгновение, скакнувшее к нему лобовое стекло. Нет, не стекло к нему, - это он сам вылетел наружу, и всё – чернота. То, что было после – словно виденный фильм, чужое – не его. Как он открыл глаза, увидел склонившегося над ним чуть растрепанного медика с бейджиком «Морти Стивенсон» . Как рванул, как стал душить, действовать. И потом, затаился, ждал. И… как в памяти отпечатался момент ввода пароля на панели, когда Мэл вводил цифры. И всё это было не человечески расчетливо, холодно. Так просто не бывает, будто бы он мог эти воспоминания, как записи, достать из мозга, как видеоролики с облачного хранилища, посмотреть снова в любую секунду, с той же четкостью, с которой увидел тогда. Это всё был не он. Он сам… он, наверное, умер тогда, погиб тогда на трассе, а теперь, что это? Как это? Это… Это оно? Оно – тот вирус, споры, грибок – что бы то ни было, оно взяло над ним управление, раскачало организм, и теперь вот – он есть, он снова есть и живет. Как это всё возможно?

Дмитрий сглотнул, отступил еще на шаг от стола. Нет. Отпилить руку… он попросту не сможет! Не наберет в себе столько сил и решимости для этого, да и поможет ли это? Что замысливал организм в нем, как он собирался все это… Это сделать?

- Что тут? Где я? – он оглядывался, осматривался, будто не находился тут ближайшие полтора-два часа, - Морг? Какой? Тот?

Это те наемники, это те – заказчик. Значит, если он там, где думает, в этом морге, в этом оборудовании, тут, среди всех этих дверей, отсеков, должны быть и те – зараженные мертвецы. А то, что он сейчас видел, то через что он прошел, подсказывало – смерть носителя, еще не значит смерть в полном смысле этого слова. Это нечто, что угнездилось, изменилось в его теле, способно на многое, на большее. И что-то подсказывало, что эти, эти «как-бы» умершие – могут ему еще пригодиться. Сам того не замечая, он снова отторгался от себя, снова лицо его блекло. Будто включилась программа выживания. Он отступал в сторону, его снова захватывало нечто, сидящее в нем.

Он сдернул как куклу со стола труп Мэла, торопливо зашагал, потащил его за собой по полу к ближайшей двери, не к выходу из отсека, а именно к двери, коих тут было великое множество.  Как ни странно, но на двери была только панель для пароля, для отпечатка ладони не было. Отпустил руку мертвеца, набрал код, пикнуло, дверь открылась – какое-то оборудование, склянки всякие – не то. К следующей двери, те же действия, открыл – тут великое множество пластиковых склянок, в которых в мутновато-желтой жидкости плавают различные образцы – опять не то.

Следующая дверь, повтор действий, пикнувший замок, открытая дверь – вот оно. Высокая стена холодильников. Множество квадратных, поблескивающих металлом, дверц на этой стене – там, внутри, на выкатывающихся ложах – мертвецы.

Распахнул дверцу, вытянул тело. Черное, пораженное грибком, с паклями проросшей на нем плесени, кожа уже ввалившаяся, почерневшая, растрескавшаяся. Потянулся к мертвецу, ожила, встрепенулась плесень, поднялась к его руке. Раньше такого никогда не видел, не бывало, но это он только отметил, где-то фоном пролетела эта мысль. Все его, именно его – Димы, мысли были мелкими, незначительными. Дмитрий пропадал, отступал, снова уже белые буркала глаз смотрели с его лица.

Он опустил руку к чуть заметно двигавшейся плесени, она охватила его ладонь, ласково, нежно, мягко. Дотронулся до того, что было там, под ней, под плесенью – к коже, где были споровые мешки, где раньше пульсировала жизнь этого непонятного грибка, выпустившего корни, грибницы на поверхность кожи. Притрагивался и чувствовал жизнь в этом угнездившемся в теле организме. Чувствовал, как оно отзывается на прикосновение, снова пошла легкая пульсация на тонких венках-жилах грибниц, и он словно бы слился с этим существом  через касание, смог с ним не то, что общаться, а ощущать его, быть с ним, быть им, отдавать приказы, а вернее даже задавать программу действий.

Мертвец на лежанке, вздрогнул, руки его, до того вытянутые вдоль тела, потянулись к груди, скрючились ослабшие пальцы, он снова жил. Не за счет себя, не за счет человека, а за счет заразы. Эти поганцы, эти грибницы как-то уж очень хорошо, быстро усваивали опыт друг-друга, как дугезия японская – черви, что при поедании друг друга не только передавали питательные вещества, но еще и память. Только тут – не надо было поедать, достаточно было прикосновения, отдачи каких-то микроскопических частиц, от кожи, от… от грибницы, что была и в нем в самом, только он ее не видел, не чувствовал. Ранее не чувствовал, а сейчас – шла в нем пульсация, новая, как биение сердца, или как боль от нарыва. И это было по всему его телу, а может даже уже и не его. Он больше был похож на зрителя, чем на хозяина.

Открыл следующую дверцу, выкатил тело. Это не столь высохшее, не столь обросшее – девушка, молодая, лет этак двадцать пять от силы ей было. Но вот так все сложилось, так жизнь закончилась. Снова руку на плесень, найти жгуты грибницы, снова приказать, ощутить, почувствовать отклик.

Следующая дверь… следующая…

***

Сара торопливо шла по коридорам первого этажа, поглядывала на часы, что она взяла у медсестры. Уже скоро поднимется тревога, начнется переполох, но не видела она пути, не могла найти куда бежать. Окна, забранные решетками как из нутрии так и снаружи, охрана при выходах, да и не идет к этим выходам никто, разве что такие же, как и охранники - ребята при оружии, да в форме цвета хаки. Похоже наружу выбирались только военизированные команды, а все остальные – жили и работали тут, внутри.

Коридоры, люди, коридоры… Она уже устала от всего этого мельтешения, да еще и не проходящая головная боль. Снова стало мутить, тошнить, хорошо, что в ее желудке было пусто, всё что можно было выблевать – уже осталось там, наверху, в ее палате без окон, с голыми стенами, где сейчас придет в себя медсестра, нет – она уже давно пришла в себя, только ждет, и с минуты на минуту – выйдет. И тогда…

Снова лифт, она замерла около него на мгновение, скользнула в голове мысль. Там, внизу, где-то, Дима. Говорят, что он мертв, но она в это не хотела верить, да что там – просто не верила. Не думалось, что он, тот, кто прошел через такую череду испытаний, мог так просто взять и погибнуть. Нет – не верила, просто не верила.

Шагнула к лифту, мимо нее прошел какой-то белохалатник, нажал на кнопку, тут же створка грузового лифта распахнулась. Он глянул на нее вопросительно, сказал:

- Заходите?

- Да-да, - торопливо вошла.

- Вам куда?

- Мне… - начала она говорить, когда они услышали:

- Подождите-подождите, - к ним торопился военный, его лицо было Саре вроде бы чуть-чуть знакомо, может быть… может быть тогда, когда ее везли, она могла, он мог быть одним из…

Военный заскочил в лифт, сказал:

- Минус третий, пожалуйста, - усмехнулся, - Сейчас в арсенал, а после снова на выход.

- Хорошо, - белохалатник нажал на кнопку, снова глянул на Сару, - А вам?

- Минус, - скоро глянула на панель, - пятый.

- Глубоко вам, - нажал, а Сара всё боялась, что вдруг и там, за две кнопки до самой нижней, тоже потребуется код, пароль,  идентификация. Нет, ничего страшного не случилось. Створка лифта закрылась и они заскользили вниз.

Военный мельком взглянул на нее, отвернулся, и тут же, через секунду, снова уставился на Сару. Пристально уставился.

- У вас ссадина на лбу. Вы где так?

- Не заметила, об дверь и… - сглотнула, чуть испуганно взглянула в его сторону.

- А вы в каком отделе работаете?

- Я фельдшер, и… - не знала что сказать.

- На меня посмотрите. Посмотрите, я сказал! – он хватанул ее за руку, белохалатник рядом испуганно отпрянул к стене лифта, - Это же ты. Из Китая тебя везли.

-Я… я… Эшли, я медсестра и…

- Я тебя запомнил, - уже белохалатнику, - на минус четвертый, пожалуйста, нажмите.

- Штаб?

- Штаб, - он держал ее за руку крепко, не отпускал. Больно было.

Мигнул свет, стал красным, раздался записанный голос:

- Внештатная ситуация. Внештатная ситуация. Просьба всем находиться на своих местах. Удерживать позиции. Одеть средства СИЗ. Внештатная ситуация. Внештатная ситуация.

***

Дмитрий, или то что раньше им было, вышел последним. В коридоре уже громыхали, стреляли пулеметы, плевались раскаленным свинцом по бредущим, бегущим к ним телам. Только теперь это были уже другие, не обычные инфицированные мертвецы. Это было новое, страшное, то, что невозможно было уничтожить не спалив это дотла. Пока оставалась в этих телах, сохранялась сеть грибницы, тонких этих жгутиков, ниточек, корешков – всё было бесполезно.

Дима же тащил тело Мэла в другую сторону, туда, где были отсеки, на которые распространялся его доступ. Глянул на ворота, вот – сюда есть доступ.

Оттарабанил на клавиатуре код, приложил руку мертвеца, ворота стали подниматься, рядом, по бетону, высеча искру, с противным звуком, свечкой ушел к потолку рикошет.

«Быстрее-быстрее!» - кричало сознание Дмитрия, таящееся в теле, но сам он – был спокойным. Стоял, ждал, словно робот, и было даже чувство, что пройди навылет через него крупнокалиберная пуля, разорви в мясо его внутренности – тело не умрет, будет жить, будет действовать. Щель под воротами стала достаточно большой, упал, вполз, затащил за собой Мела. Уже изнутри бахнул по большой красной кнопке, воротина пошла вниз.

Было холодно, тело рефлектроно нахохлилось, поежилось, развернулся, изуродованное лицо ощерилось злой улыбкой.

Это был уже конкретный, стопроцентный морг. Длинные, уходящие вдаль проходы, широченные шкафы, или как их обозвать, словно стены убегающие вдаль. И все это были тела, там, внутри, за великим множеством створок, там были мертвецы. Много. Очень много.

На шкафах шли какие-то обозначения, в дополнение к буквам и цифрам была еще и цветовая индикация. Там – слева, превалировал зеленый цвет, справа – все больше и больше квадраты наклеек под цифрами и буквами, становились краснее, багровей.

- Ясно.

Торопливо вправо, открыл, выкатил. Да, это уже не просто инфицированные, это уже конкретно изменившиеся. Сплошь проросшее тело, покрытое богатой сетью черных нитей, от тканей толком ничего не осталось – будто скелет, облепленный черной плотью, закутанный в черное же размочаленное полотнище плесени.

Руку на тело. Отзыв.

К следующему ряду. Выкатить, руку на тело – отзыв. Все было механично, сознание размазалось в череде страшных действий. Оно, темное в нем, создавало свою армию.

Автор Волченко П.Н.

Предыдущие части:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Бездна Челленджера Глубина Рассказ один, часть 2 (завтра будет новый рассказ по этой же серии)

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть1

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть 2 (будет продолжение серии в третьем рассказе)

Бездна Челленджера Начало конца часть1 рассказ 3

Палаточный городок на вершине скалы, родник, бьющий из разлома журчит, рядом  сарайчик сколоченный кое-как над разломом, уходящим в глубь расщелины в скале. Это «душевая». Странная, холодная, обитая изнутри полиэтиленом в несколько слоев, с хорошими уплотнениями на дверях, чтобы ничего наружу не попало.

- Помойтесь тут. Хорошо помойтесь. Новые вещи, респираторы  – снаружи, свое скинете в расщелину, - инструктировал их стоящий в нескольких шагах от них с подветренной стороны солдатик в легком респираторе, -  Голову мыть тщательно. Хорошенько промыть сначала волосы. Потом один поливает, второй задерживает дыхание, снимает респиратор, бросает в расщелину. Не дыша обмыть все лицо. Потом промыть все помещение, тряпки замачиваете в красной бочке. Понятно?

- Да, - кивнул Дима, - только мы не муж и жена и…

- Своих с вами не пущу. Не время для стыда.

- Я…

- Дим, не переживай. Ничего страшного, - Сара положила ему руку на плечо.

Они пошли от уступа, на который только-только поднялись, к сарайчику, солдатик так и стоял, не сводил с них взгляда. Дима мылся первым, хоть и Сара сказала, что ничего страшного, да и жизнь морская чисто в мужской команде у нее была, но все одно – краснел он нещадно в ее присутствии.

Когда мыл ее, старательно пытался не смотреть на интимные подробности.

- Вода пахнет… как уксус, - подала она голос.

- Наверное для обеззараживания.

- Наверное.

Вышел, на улице его уже ждали трое в форме и респираторах. Он торопливо схватил чистую одежду, прикрылся, спросил:

- Может  отвернетесь… пока. К тому же девушка…

- Сперва респиратор. Сразу надевайте.

- Ага, - кивнул, натянул маску и только после приступил к одеванию, солдаты развернулись, ждали, пока Сара не сказала «Можно».

- Кто у вас старший, - перешел к главному Дима, когда они обернулись.

- Зачем? – спросил все тот же, что их инструктировал по поводу помывки.

- Важная информация. И… хотелось бы в это верить, но… лучше поговорить со старшим.

- Я старший, - все он же, - Сяолун.

- Дима, Дмитрий, можно с вами побеседовать без свидетелей. И… у вас есть связь с остальными выжившими? С миром.

- Есть. Прошу за мной.

В его палатке за столиком, на котором громоздилась радиостанция, сидел радист, тоже в респираторе, похоже они их не снимают, в принципе очень правильное решение.

- Можно? – спросил Дмитрий.

- Выйди, - приказал Сяолун, радист сдернул с головы наушники, козырнул, вышел, - Итак? Что вы хотели мне рассказать.

- Сяолун, я знаю, как это все началось. Я был на подводной станции Бездна Челленджера, мы нашли подводную лодку без опознавательных знаков, на которой была эта зараза, - сглотнул, снова припомнил о своей жажде, - персонал станции был инфицирован. Там… Так получилось. Я бежал на спасательной капсуле. Попал в руки тех… тех, кто это разрабатывал, кто проводил эксперименты по этому вот всему. На мне проверялась вакцина. Я был инфицирован и… я жив. Скорее всего – не заразен. Меня, после побега с подводной лодки, подобрал экипаж корабля «Ника»,  я был в беспамятстве три или четыре дня. За это время на судне никто не заразился. То есть – я безопасен. Не знаю навсегда, или в какой-то перспективе, но… во мне есть противоядие от всего этого.

- Документы? – спросил Сяолун.

- Нет конечно, я ничем не могу подтвердить свои слова. Бежал как есть.

- Странно, если бы было иначе, - Сяолун поднялся, прошелся из стороны в сторону по небольшой своей палатке, после чего откинул полог, крикнул, - Шэнли!

Тут же явился радист.

- Срочная радиограмма, - сказал он, - в центральный штаб чрезвычайных ситуаций.

***

Когда они расположились, и в конце то концов поели, а главное – напились вдоволь воды, им рассказали о том, как и что случилось здесь, на земле. Четыре недели назад в одном из госпиталей Манилы произошла вспышка инфекции. Пошла она, как предполагалась и как подтвердил Дмитрий, от Рея, доставленного на берег исследовательским судном.

Распространение заболевания пошло валово, локализовать не удалось. Уже через пару суток, после того, как Рей был доставлен в госпиталь, зараза охватила мир. Прежде чем успели разобраться, что к чему и как от этого обезопаситься, разработали какие-то протоколы – было уже поздно. Цивилизованный мир большей своей частью – рухнул. Да, остались и пилоты, и ученые, сохранились какие-то службы, но людей – единицы. И всё больше в труднодоступных, малосообщающихся с миром местах.

Все это было вполне предсказуемо, а вот то, что было сложно предположить, то чего Дима не знал, не понимал – было особенно интересно. Твари кучковались. Зачем? Пока не понятно. В малых селениях – это было почти не заметно, но вот в городах – при пролетах было видно, что они скапливаются, сходятся, будто сваливают себя в какой-то общий могильник. И не понять, то ли срастаются, то ли же просто кучкуются.

Да, в деревне они видели нечто подобное, видели команду под таким вот завалом тел, но смысл этого действа… В любом случае - ничего хорошего от этого ждать не приходилось.

***

Они с Сарой в выделенной им палатке блаженствовали второй день, когда издали послышался скорый шум винтов, и на горизонте, обозреваемом с высоты их убежища, их скалы, в рассветном свете показалось далекое-далекое пыльное облако идущей колонны машин.

Только послышался шум издали, Дима соскочил, толкнул в плечо дремлющую Сару. Хотел было зевнуть, прикрыв рот ладонью, но рука уперлась в респиратор. Они в них реально и спали, и ходили, и  нужду справляли. Только во время еды снимали, и то, предварительно обработав все слабым уксусным раствором.

Дима выглянул из палатки, торопливо натянул штаны и бросился к той части лагеря, где располагался Сяолун. Внутри у него всё пело, радовалось: сейчас их заберут, погрузят, отвезут куда-то к цивилизации, где будет всё как в старой, доэпидемной жизни, но…

Он сбавил шаг, пошел неспешно поглядывая по сторонам. В лагере творилась нездоровая суета: военные заглядывали в палатки к гражданским, что-то говорили быстро, отрывисто, и поднимался шум, гвалт на горе. Люди выскакивали из палаток, тащили на спинах какие-то узлы, бежали, военные же, сплошь вооруженные, словно бы окапывались, занимали места за камнями, в расщелинах, за деревьями.

Сяолун был на ногах, не в палатке. Распоряжался, приказывал, голос у него был злой, говор резкий, громкий. Вот двое рядовые подхватили веревочные лестницы, побежали к обрыву, вот один кряжистый солдат, закинув на плечо длинную снайперскую винтовку, лезет на высокий каменистый кряж, что торчит чуть в отдалении от центра лагеря.

- Сяолун, что… что происходит? – подбежал к нему Дима.

- Уходите, это не наши.

- А кто тогда?

- Не знаю, но лагерь на востоке молчит, а они должны были пройти через них.

- Может…

- Дмитрий! – рявкнул Сяолун, - Уходи из лагеря немедленно! У меня и без тебя дел по горло.

- Может это, - сглотнул, - может это те… не опознанные. Заказчики.

- Я тоже так думаю, - на скулах Сяолуна заиграли желваки, - поэтому, пойми, ты должен уйти. Должен! Я на тебя надеюсь. Уходите. Удачи.

- И тебе удачи.

Бегом бросился к своей палатке,  откинул полог, крикнул с порога:

- Сара, уходим!

- Как? Куда? Почему?

- Уходим, там по мою душу.

Они торопливо добежали до обрыва, где уже вовсю спускалась многоголосая толпа, один из солдат, узнавший Дмитрия, ухватил его за руку, повел к краю через толпу галдящих людей.

- Сюда, - говорил он, таща его за собой, там уже раскатана, болтается лестница, - это вам, - он вручил ему ременную сбрую с двумя пистолетами в кобурах, - удачи вам.

- А вы?

- Мы дадим вам время. Уезжайте в западном направлении, в Кайпин. Там…

- Где это? – Дима сглотнул, глянул вниз.

- Вот, - солдат вручил карту, - Разберетесь?

- Да. Где мы сейчас?

- Тут, - ткнул он пальцем в карту.

- Спасибо.

И он быстро стал спускаться вниз по лестнице, а шум вертолетов уже был близко, совсем близко. Послышались первые выстрелы, наверное били снайперы, по приближающимся вертолетам. Они с Сарой уже почти спустились, когда наверху грянули взрывы – вертолеты оказались зубастыми. Сверху посыпалось каменное крошево.

Дмитрий соскочил на землю, крикнул:

- Прыгай! – поймал Сару, поспешил среди бегущих  вниз людей, по тропе. Наверху разгорался бой. Стрекотали автоматы, слышались взрывы, то и дело сыпались камни, вот, кому-то из бегущих, прилетел увесистый валун на плечо, тот охнул, осел на землю. Его тут же подхватили, потащили.

Дима то и дело оглядывался, убеждался, что Сара рядом, а потом и вовсе – ухватил ее за руку, они неслись как могли быстро, вот только кряжистая вихлястая тропа, люди, запруженность, не позволяли разогнаться.

Вдали уже виднелись пыльные, несущиеся на всех парах к ним машины – целая автоколонна из джипов.

- Быстрее-быстрее, - кричал не пойми кому Дима, и вихлял, лавировал меж людьми, камнями. Наверху громыхало. Остановился у одного из валунов, глянул через край вниз – вроде не так страшно, вроде бы не обрыв отвесный.

- Давай сюда, - и полез первым, Сара не отставала.

Да – это уже не тропа, не так удобно, но если не беспокоиться за целостность одежды, то и на пузе можно проползти, и на жопе прокатиться. Шуршали, катились камни следом за ними, все вокруг превратилось в какофонию криков, взрывов, шума, стрельбы.

Всё – внизу, бегом к машинам, средь которых затесался и их ржавый рыдван, заскочили, уселись, хлопнули дверьми, Дмитрий занырнул под приборную панель, засуетился с проводами.

- Давай, давай быстрее, - едва не кричала рядом Сара. И вот взревел движок, Дима ударил по газам, сдал назад, вывернул руль, и понесся прочь. Другие тоже летели рядом на своих машинах, и это хорошо – замечательно, среди такой кучи убегающих – хорошо затеряться. Откуда они узнают, за какой из машин надо гнаться.

Послышалась стрельба. Близко, много ближе, чем была гора, Дима быстро глянул в боковое зеркало – это те самые джипы открыли огонь по ускользающим от них машинам. Грохнуло взрывом позади, в зеркале Дима увидел, как одну из машин подбросило в воздух, закружило, она бахнулась на крышу, а после – вспыхнула красным пламенем. Сара закричала.

- Не бойся, уйдем, - Дима вдавливал педаль газа до боли в ноге, но их рыдван и так, шустро скача по кочкам грунтовой дороге, выдавал все, на что был способен.

Грохот пальбы приближался, слышался злой рык моторов джипов, а Дима все повторял и повторял, как мантру:

- Уйдем, уйдем, уйдем…

Сара поскуливала тихо, иногда взвизгивала, когда машину уж слишком подбрасывало на очередной кочке. Уже и так становилось ясно, что уйти будет тяжело, но рядом все еще неслись прочие машины убегающих, оставалась надежда, что затеряются, получится, может быть повезет….

Послышался хлопающий звук лопастей вертолета, и после прямо перед ними на дороге ахнул взрыв, они пролетели через взметнувшееся облако пыли, зацокало крошево об и так уже треснутое лобовое стекло, рыдван вильнул по дороге, но устоял, не перевернулся. Движок уже не рычал, он ревел громогласно. Еще один взрыв, и всё – мгновенная невесомость. Сара вжалась в сидение, вокруг битое стекло, перед глазами медленно кружит земля, машину вертит в воздухе, долгий-долгий, будто растянувшийся в бесконечность крик, и падение. Скрежет сминаемого металла, хруст, треск, и темнота…

Очнулась от того, что услышала голоса. Она висела вверх ногами в перевернутой машине, грудь и плечо гудели от боли перетягивавшего их ремня безопасности. Попыталась проморгаться – получилось. Перед глазами висела красная, кровавая пелена. Было видно высаженное лобовое стекло, что лежало перед машиной на пыльной, рыжей гравийке, а вот Димы рядом не было. Попыталась поднять руки, чтобы отцепить ремень, но нет – ничего не вышло, руки были не послушные, ватные, слабые.

- Что там у тебя? – голос снаружи.

- Этот похоже спекся.

- Китаец?

- Да кто знает? Всю рожу сошкрябал. Вроде нет. Не. Точно не китаец.

- Живой?

- Дохлый, говорю же тебе.

- Тащи все равно. И в машине глянь.

Скрипнула, взвизгнула искореженная дверь, сильные руки в тактических перчатках пролезли мимо нее, клацнул ремень  и Сара бухнулась на крышу машины. Руки ухватили ее, вытащили на воздух, под небо.

- Э, ты меня слышишь? А? – она смотрела вверх, мимо лица склонившегося над ней наемника в тактическом снаряжении, прямо вверх, в яркое утреннее небо. В глубокое, прозрачное, звонкое, - По ходу оглохла. Или контуженная. Э, красавица! Слышишь.

- Да… - просипела она.

- Ты кто?

- Сара.

- Этого знаешь, - он за шкирку подтащил к ней тело, приподнял, чтобы она могла видеть лицо. Красное, сплошь в грязи. Голова безвольно моталась, с губы протянулась длинная, вязкая ниточка крови, - эй, ау, не отрубайся. Знаешь его?

- Да… - сглотнула, - это Дмитрий… Дима…

- Он с подлодки? Ну, не отрубайся. Говори.

- Да.

- Эй, - он отпустил тело, оно бухнулось рядом с Сарой, - Похоже нашли. Этот жмур – наш.

- Черт… угрохали. Ладно. Грузи.

- А девку?

- И ее грузи. Всё! Сворачиваемся!

Сара смотрела в небо и беззвучно плакала, по щекам ее катились слезы.

Автор Волченко П.Н.

Прошу прощения, за то, что не порадовал вас вчера продолжением - не было возможности.

Ссылки на предыдущие части:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Бездна Челленджера Глубина Рассказ один, часть 2 (завтра будет новый рассказ по этой же серии)

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть1

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть 2 (будет продолжение серии в третьем рассказе)

Малый траулер «Ника» раскачивался на волнах, дул легкий бриз, на горизонте – ничего, только глубокая синева неба, сливающаяся с еще более глубокой синевой океана. Ни облачка, ни тучки, ни намека на землю – царство геометрических плоскостей.

Капитан судна, уже далеко не молодой Хью Одли, раскачиваясь в такт качки судна, стоял оперевшись на фальшборт площадки рубки, смотрел вдаль, покусывал мундштук трубки, к которой он не то что привык за эти годы, а уже прирос, прикипел. Хоть он и бросил курить уже как лет пять назад, но от привычки пожевывать мундштук пеньковой трубки – он избавиться не мог, да и не хотел.

Неспешно тарахтел движок, не надрывно, спокойно, траулер легко бежал по малым волнам, взрезая гладь океанскую, лицо ласкал приятный ветерок. Хью даже поморщился от удовольствия, от солнечного тепла на небритой щеке, почесал шею. Для себя он решил – это будет его последний рейс. Не так уж он уже и молод, чтобы как юный, да рисковый парень гонять от берега к берегу, с припрятанной в цистерне с питьевой водой контрабандой. Нет, дальше только честный труд, чтобы не скучать по вольным морским просторам, чтобы при легком дуновении ветерка на городской улице, не припоминать о соленом морском бризе – море он не бросит, это точно, но такие вот темные делишки – надо оставлять в прошлом.

Сейчас они шли к берегам Китая, к тихой малой бухте, спрятанной на морском побережье, где без знания фарватара, без лоции – сядешь пузом без вариантов. Чем их там, в Китае, загрузят – не знал, так жилось проще, потом бы простить себя не смог, если бы возил что такое, конкретно криминальное, или, того  хуже, наркотики.

Он вглядывался в даль, глаза уже были не столь остры, как встарь, уже рябило чутка, но все же… все же…

- Эй, Пол, - здоровенный детина с голым торсом вскинул голову, подставляя свое обветренное лицо ярким солнечным лучам, сощурился, - глянь-ка туда, видишь что?

- Есть кеп! – молодцевато козырнул, и тут же, не отрывая руки от загорелого лба, уставился в указанном направлении, - Есть что-то.

- Что?

- Да шут его знает, кеп, вроде рыжее.

- Сам ты рыжий, ирландский сукин сын.

- Не без этого, твоя правда, кеп.

Хью, по привычке,  оставшейся еще со времен, когда курил, сплюнул на палубу надстройки, зашагал в рубку. Там слегка подправил курс штурвалом, сдернул с крючка бинокль, уставился в даль.

- Так это ж плот! – снова сунул трубку в зубы, поддал ходу, - Будем посмотреть, определенно будем.

Траулер плавно набрал ход, понесся по волнам скорее, даже носом стал кивать, взбрыкивать.

- Куда гоним, кеп? – в рубку вошел Сем, моторист, - Где пожар?

- Типун тебе на язык, вон, глянь, видишь что?

Сем встал рядом, прищурился:

- Есть вроде что.

- Плот там, на, - ткнул бинокль в руку Сема.

- Благое дело, благое дело, - Сем смотрел в бинокль и улыбался, - Только я это, кеп, не слышал, чтобы в эфире кто-то СОС орал.

- Там все и узнаем, Джима позови.

- А его зачем?

- Юркий он, или ты за плотом полезешь?

- Есть, кеп!

Вскоре они болтались на волнах рядом со спасательным плотом. Их шлюпку легко приподнимало на пробегающих волнах, а мелкий и юркий Джим, уже перегибался через борт шлюпки, заглядывал под полог оранжевого спасательного плота.

- Ну, что там?

- Мертвяк, и рюкзак. И это… Кеп… у него там ствол.

- Что? Не понял. Какой еще ствол?

- Пистолет у него.

- Валяется?

- Нет, в руке.

- Ясно, двинься, салага, - Хью сам встал, немного неуклюже подобрался к плоту, заглянул. Так и есть, мужик валяется, сухой весь, фиолетовый какой-то даже, на мертвяка и правда похож, рюкзачок брошен на дно, из которого выскользнула пара брусков сухпая, и правда, у мужика этого в руках ствол. Вот только Джим не заметил, что мертвец этот в бисеринках пота, а потому  звание безвременно усопшего ему примерять пока рано.

- Это мы сейчас, плот придержите, - он неуклюже ухнулся в клапан спасательного плота, непривычная мягкость пола легко заботливо промялась под ним, после присел рядом с больным на корточки и, мягко, осторожно, положил свою большую ладонь поверх руки, в которой тот сжимал пистолет.

- Эй, друг, ты как, - второй рукой слегка потряс за плечо, но мнимый мертвецй не открыл глаз, а только замычал слегка, еле-еле, едва слышно. Хью легонько похлопал его по щеке – нет реакции. Аккуратно, нежно, подтянул к себе руку с пистолетом, высвободил его из слабых пальцев больного, сунул за пояс. После чего хватанул больного под мышки, подтащил к клапану, крикнул:

- Принимайте, - и перевалил тело наружу. Там его тут же подхватили, уложили на дно шлюпки, следом выбрался и сам старина Хью.

- Найтуйте плот, такой неплохо стоит.

- Что с ним? Это не заразно? – забеспокоился Джим.

- Если заразно, ты заразился, когда заглядывал, - похлопал матроса по плечу, - не знаю что с ним, но не бросать же. А? Как считаешь?

- Нет конечно.

- И я о том, сынок. Как ты, так и с тобой, в океане по другому нельзя.

- Сообщим? – это уже Сем подал голос.

- Какой сообщим! У нас с тобой груз. Радиомолчание! Нас  тут не было.

***

Больного отдали под наблюдение Сары. Конечно же она не была врачом, откуда на их утлом суденышке взяться дипломированному доку, она была у них за кока, готовила, да и вообще – попросту радовала глаз. Хоть и говорят, что баба на корабле – к беде, Хью все одно взял эту девчонку к себе на судно, когда увидел ее, худющую, грязную, такую жалостливую в одном из портов Манчестера. Относился к ней, как к дочери, запала она ему в сердце чем-то, зацепила душу. Мелкая, кареглазая, востроносенькая, и со взглядом таким пронзительным-пронзительным, будто смотрит тебе в самое нутро, и ищет там что-то доброе, отзывчивое. Хорошая девчонка, очень хорошая.

Прижилась, пристыла она к команде, Пол в порту как нажрется, так постоянно тельняшку на груди рвал, кричал, что он за Сару, кого хошь на британский флаг порвет. Хороший тоже парень, хоть и замахнуть лишний раз не дурак.

- Кто он? – спросила Сара.

- А кто ж его знает, у него при себе документов не было, - сказал, покряхтывая, Сем, когда тащили больного в медотсек, - ух, и тяжелый жлобяра.

- И не говори, - поддакнул Джим, держащий ноги больного.

Медотсек только назывался так громко, так по настоящему, а на самом деле – это была малая каютка, где разместилась одна койка, белый шкафчик со всякими лекарствами, все больше просроченными, да еще внизу здоровенный ящик, щедро наполненный бинтами, лейкопластырями и прочими перекисями.

Больного аккуратно уложили на койку, тут же подоспела и Сара с мокрым компрессом.

- Может ну его, компресс, он же не температурит, - начал Джим.

- А ты знаешь, что еще делать надо? – спросил чуть резко Хью, - Я тоже академиев на медика не заканчивал. Не мешай ей, у нее чутье женское. Сара, занимайся, считай это твое домашнее животное. Выхаживай, - тут же в сторону, - Сем, пошерсти там в диапазонах, может и правда кто-то СОС кричит.

- Будет сделано! – отчеканил Сем, и быстро исчез из лазарета.

***

Плаванье проходило спокойно. Они, отплывая, с того места, где подобрали неизвестного, и не догадывались, какой кавардак начался там, неподалеку, как раз над самым глубоким местом на маленьком земном шарике, над Марианской впадиной. Уже через десяток другой часов там кружили быстроходные суда, рыскали, изыскивали сигнал, полученный сутками ранее от спасательного отсека, что погрузился глубоко-глубоко. Опускали батискафы, кружили, взлетали с этих суденышек квадракоптеры – осматривали с высот своих ровную гладь океана. И пройди они тут  на своей «Нике» лишь на четыре, на пять часов позднее, то не ушли бы они так далеко – приметили бы их хвост, нагнали, взяли.

Но Хью и весь экипаж его траулера и ведать не ведал о творившемся. Они спокойно бороздили волны, без забот,  без хлопот, что называется – точно по расписанию. Разве что только по радио бередило: всякая муть там перла, про какую-то внеочередную эпидемию, про какие-то ужасти страшные, новые, модные. Не успели еще от ковида отойти, а эти уже изнова какую-то гадость придумали и теперь по эфирам запугивают. Да, страшно, конечно, но так – не сильно, чутка лишь, поэтому Хью был спокоен, и спокойно рулил, шел по волнам, изредка внося поправки в курс, и все ждал, когда же там появится долгожданный Китай на горизонте.

Уже за спиной остались Манила, скоро уже и Тайвань будет, но надо дальше, дальше, к деревушке, что неподалеку от Шаньтоу. Именно там их и ждали, ожидали неведомые желтолицые ребята со своим интересным грузом.

Больной даже не намеревался приходить в себя, но ему становилось лучше. Сходила мертвенная синева с его кожи, губы от сизых, перешли к состоянию просто белесых, обветренных, да и морок его будто отступал, беспамятство его стало спокойнее, больше не вздрагивал, не мычал, а все больше был похож на обычного спящего человека. Сара кое-как подкармливала его бульёнчиком, хорошо, что глотательный рефлекс все еще работал, меняла при помощи команды белье на койке, и, судя по всему, со дня на день неизвестный должен был прийти в себя и поведать весьма и весьма интересную историю о своих злоключениях.

Стемнело, красные закатные сумерки раскатились  по-над океаном широко, ярко, ало. Солнце погружалось за горизонт на западе, там, за полоской приближающейся земли. Уже почти на месте, уже почти добрались.

- Кеп, - в рубку шагнул Сем, следом за ним Арчер, - заходим ночью.

- Арчер, осилишь провести по фарватеру? – Хью достал изжеванную трубку изо рта.

- Чего бы нет, - молодцевато отер нос большим пальцем, - не впервой.

- Тогда заходим  ночью. Только Саре передайте, что может малость потрясет, боюсь зацепим. Пусть она с этим, Джон Доу сегодня ночью посидит.

Малый траулер «Ника»  выписывал вензеля во тьме ночной, крался тихо, неспешно, пробираясь мимо высоких, отвесных берегов, протискиваясь меж неровностями дна морского, вклиниваясь в тихо журчащие протоки. Уже ближе к утру зашли в неприметную бухточку, которую то и не видать с высоты птичьего полета: над нею все больше заросли, зелень, сюда, если не знать, то и не подумаешь, что можно зарулить на судне. Встали у малого, самодельного причала, засвистели в клюзах разматывающиеся швартовы, затянули на кнехтах булини, встали.

Хью спустился в медотсек, где на стуле  рядом с койкой их Джона Доу дремала Сара, уронив на колени какой-то роман в мягкой обложке. Он тихонько прикоснулся к ее руке,  встрепенулась, открыла глаза.

- Сара, как он?

- Хорошо, тихо прошли. Я вот, - смущенно, - даже уснула.

- Да, получилось, даже не качало. Сара, мы пойдем по темному – меньше глаз. Часа через три будем.

- Хорошо, поняла, - кивнула, и только сейчас заметила, что они шепотом общаются, будто боятся разбудить своего нечаянного пассажира, и уже в полный голос сказала, - Ни пуха ни пера.

- К черту.

Хью затопотал вверх, на палубу, а Сара еще раз смокнула компресс в ведре, положила на лоб своему подопечному, собралась было снова усесться на стул, снова погрузиться в чтение, как…

- А… - очень слабый, сиплый голос, и следом слова с вопросительной интонацией на непонятном языке. Она положила книгу на стул, повернулась к больному.

- Все хорошо, милый, все хорошо, ты в безопасности.

- Где я? – голос уже чуть сильнее, громче. Уже не сипение, а шепот.

- На траулере «Ника». Мы подобрали тебя в океане. Ты был… - она не договорила, он ухватил ее за руку слабой рукой, и, смотря ей в глаза, выпалил:

- Вы… вы без масок? Вы… Сколько я здесь?

- Три… нет, четыре дня.

- Вы… вы всегда… вы всегда так были?

- Как?

- Без маски, без респиратора?

- Да… - она округлила глаза, испуганно приложила ладошку ко рту, - вы больны, да? Вы заразны?

- Нет, - на его иссохшем, измученном лице вспыхнула яркая, белозубая улыбка – счастливая улыбка, - нет, я уже не болен.

Он закрыл глаза, но так и не отпустил ее руки, дыхание его стало ровнее, тише и он уснул, просто уснул, а не впал в беспамятство, как то было раньше. Сара подождала еще чуть-чуть, не двигаясь, и только потом, нежно, аккуратно, убрала его руку со своей, села на стул, и снова погрузилась в чтение, а после, сама того не заметив, уснула.

Когда она проснулась, больной все так же еще спал. Взглянула на часы – время уже было к девяти утра, значит Хью и остальные уже должны были вернуться, просто не заходили, просто не разбудили.

Сара потянулась, распрямилась. Она вся затекла на этом неудобном стуле, ноги покалывали тысячи иголочек, возобновляя кровоснабжение. Отложила книжку в сторону, положила ладонь на лоб больного -  нормально, ни холодного пота, ни температуры.

Встала, поднялась по трапу на верхнюю палубу, глянула по сторонам. Солнце поднялось уже, наступал день, вокруг была тенистая зелень, лазурь прозрачной воды у берегов, неспешные барашки волн плескались о борта корабля, берега. Она глянула в сторону рубки, Хью там не было, да и на палубе  пусто. Сунула пальцы в рот, свистнула зычно, но никто не отозвался. Тишина утренняя, плеск волн, пение птиц там, в зеленых зарослях, и больше никаких звуков.

- Может спят, - сказала сама себе, спустилась по трапу в кубрик, глянула по сторонам. Никого. Никто не храпит, никто не сопит, на койках пусто, разве что вонь пота и тухлых носков режет ноздри.

Сбегала в свою каюту, взяла сотовый телефон. У них не было принято названивать друг-дружке, когда происходили такие вылазки, но приплыли то они сюда часов этак в пять утра, и команда уже должна была вернуться. Сара нервничала, переживала.

Набрала номер Джима, он, как самый молодой, в наименьшей степени ненавидел гаджеты, пошли гудки, долгие, нудные, потом отбой, тишина, сброс вызова. Набрала Сема. Тот всегда был обязательный, хоть и вредный, мог отчитать, за то что звонит не вовремя, но… но всегда брал телефон, всегда… но не сейчас.

Набрала уже Хью, уселась на табурет, что прямо у трапа, и слушала гудки, повторяя себе под нос:

- Возьми трубку, ну пожалуйста, возьми трубку…

- Не берут, - она взвизгнула, подпрыгнула, обернулась. Сзади, на ступеньках трапа, стоял больной. По всему было видно, что путь сюда для него был не простым, он тяжело дышал, но на лице его иссохшем, симпатичном, была все та же улыбка, как и вчера.

- Да, ушли, сказали что скоро будут, а вот…

- Тебя как зовут?

- Сара.

- Я Дима. Сара, судя по бухточке, судя по вашему кораблю, вы занимаетесь не совсем законными делами?

- Дима, мы тебя спасли и…

- Я понимаю. Нет-нет-нет. Я не хочу сказать ничего плохого. Я вам премного благодарен, - и он приложив руку к груди поклонился, - но просто… на таких вот делах – бывают обстоятельства, поэтому я думаю не стоит уж слишком беспокоиться.

- Бывают… Но… Это все, как-то… По радио вон говорили, а тут у них в Китае такие карантины, если попадутся…

- Карантины? – Дима встрепенулся как-то уж очень резко, прямо вскинулся, - Что случилось? Что?

- Ну я точно не знаю. Мы особо не слушали. Говорили, что началась какая-то эпидемия, ну как с ковидом было, помнишь, и там опять…

- Когда началось?

- Да я что, помню… ну… - она закусила губу, - по моему недели две назад, ну… может три, - порывисто пожала плечами, - я не помню точно.

- Две, три недели… - сказал он задумчиво, дыхание его стало тяжелым, взгляд посуровел, - на связь ни с кем не выходили?

- Ты сам сказал, какими мы делами занимаемся. Лишний раз не…

- Понятно-понятно, - насупился, - у вас на судне респираторы есть? Противогазы? Что-то фильтрующее?

- Да, конечно.

- Ладно, Сара, показывай где, и я пойду на берег, что-то у меня предчувствие нехорошее.

- А я? – она испуганно вскинула брови, - одна тут?

- Пойдем вместе. Еще бы топор… оружие… есть?

- Есть, - она часто закивала, - топор есть. Оружия – нет.

- Тоже неплохо.

***

Деревня была пустая. Старые, уютные домики залитые желтым солнечным светом, протоптанные тропинки в траве, ниспадающие каскады рисовых полей за деревней, а там – дальше, сизые горы – красота, вот только – пусто.

Они с Сарой шли по натоптанной каменистой дорожке, оба громко дышали через респираторы, Дима нес в руке красный пожарный топор, прихваченный с пожарного же щита. Он еще был очень слаб, поэтому шли они неспешно, медленно, частенько останавливаясь, чтобы он мог отдохнуть.

- Почему никого нет? – тихо спросила Сара, обычный респиратор почти не глушил звуки, поэтому голос звучал чисто, не приглушенно.

- Посмотрим, - Дима громко выдохнул, перехватил топор покрепче, - посмотрим почему.

Они подошли к ближайшему деревянному домику, давнему, почерневшему от времени, Дима глянул по сторонам, шмыгнул носом, сказал тихо:

- Сара, подожди здесь, я быстро.

- Но я…

- Сара! Если что, кричи… только не очень громко.

- Хорошо, - кивнула, всхлипнула.

Дима вошел в дом, двигался осторожно, боясь того, что мог увидеть. В голове стучала только одна мысль: лишь бы не плесень, лишь бы не плесень. Он сдвинул в сторону сёдзи, глянул в проем, и тут же отступил назад. Там, в углу комнаты, сидело нечто черное, чуть разлохмаченное, сгорбленное. Оно не оно… пока не понятно. Но все равно, это черная лохматость – она пугала, он прекрасно помнил то, что видел там, на подводной станции, на подлодке – воспоминания были живы, ничуть не притупились за время его беспамятства. Для него это было не как вчера, для него это и было именно вчера.

Вдохнул глубоко, выдохнул, снова заглянул в комнату и отпрянул. Тварь уже, оказывается, соскочила, уже была у самого проема сёдзи, прямо перед его носом. И он не ошибся – это было именно то, что он и думал. Тело, облепленное черной плесенью, иссохшееся, споровое. Тварь рванула вслед за ним, прямо через такую хлипкую перегородку сёдзи, треснули тонкие ее рейки, разорвалась белая рисовая бумага, и Дима, отступая, пятясь, наотмашь рубанул топором по этой страхолюдине. Удар! Но нет… Топор чвакнул, тварь не остановилась, новый замах, зашипели споровые мешки, обдав его землисто серым облачком, и снова удар топора – клювом уже, не лезвием – клевец глубоко ушел в тело твари, та, вздрогнув, замерла.  Дима выпустил топор из рук, отступил на шаг, и тварь ухнулась на колени, завалилась вперед, упала на пол.

Дима осторожно шагнул к телу, выдернул топор, и ногой перевернул убитого лицом вверх. Какое там лицо… Лица не было. Все тело поросло черными паклями, высохло, грибковые наросты торчали над этим жутким мехом из плесени, поблескивали своей сыростью, и, будто бы даже слега пульсировали. Топором он надавил на один из наростов и тут же из него пыхнуло еще одним споровым облачком.

- Ясно… Рей… Вот же сволочь…

Развернулся, зло, быстро вышел из дома. Сара, усевшаяся на перевернутую корзину у дома, соскочила, уставилась на него широко открытыми  глазами.

- Что там?

- Ничего хорошего. Сара, - подошел к ней, посмотрел пристально в глаза, - Не снимай респиратор. Что бы не случилось, не снимай! Даже когда вокруг все нормально – не снимай. Это очень важно! Поняла? Отвечай, поняла?!

- Да-да, я поняла. Что там?

- Это… это… Ты не поверишь, это надо увидеть. Все вокруг – заражено. Это грибок. Смертельный. Заразишься – все, смерть. Я такое уже видел. Там… потом расскажу. Главное – не снимай респиратор. Пошли.

- Куда?

- В город. Найдем машину и…

- А наши. Хью и…

- Сара, они уже мертвы. Всё. Я не шучу.

На малой площадке, перед выездом из деревни вдали виднелась машина. Дима зашагал туда скорым шагом, держа топор обеими руками, хоть и знал, хоть и думалось ему, что еще только заболевшие люди по домам разошлись, чтобы отлежаться, но все одно – страшно было. Дошел до машины, старенького, с ржавыми пятнами рыдвана, глянул вперед, крикнул назад, через плечо:

- Стой там. Жди.

- Что там? – подала голос Сара.

- Жди там.

Но Сара не стала ждать, побежала вперед, Дима только головой помотал. Подбежала, взглянула вперед, отступила на шаг, вскинув руки к лицу, и заревела. И было от чего. Там, впереди, за машинами, у самого большого, самого богатого дома в этой деревушке, с первым этажом, выложенным из камня, на земле валялось огромное нечто. Спутанное, переплетенное, охваченное черными жгутами плесени, щупалец корней – вязанка из многих тел, уже уничтоженных страшным грибком и новых, еще живых. Надо полагать как раз – команда «Ники».  Европейцы, молодые и старые, один так и не выпустивший трубку из зубов – они были оплетены этими щупальцами корнями, еще дышали, а корни, прижимающиеся к их телам, мерно пульсировали, будто неведомые сосуды, артерии, втягивающие из их тел живительные соки.

- Это… - сквозь всхлипы начала Сара.

- Знаю. Это и есть твои, - она порывисто двинулась вперед, он обхватил ее рукой, не пустил, - мы ничего не сделаем. Ничего. Уже всё. Поздно. Поехали.

Пока он выбивал стекло в машине, пока маялся с проводкой, чтобы завести ржавый рыдван, Сара рыдала, утирая грязными руками лицо. Вот и взревел двигатель, задребезжал проржавевший глушитель, Дима вынырнул из машины, крикнул:

- Поехали.

***

Машина катила по дороге. В города они уже больше не заезжали, хватило одного пригорода, через который они проехали в первый раз. Дымы не прогоревших пожарищ над домами, развал, пустота, мертвые тела на дороге, черные лохматые инфицированные твари, что вскидывались всем телом, когда мимо них проезжал их старенький рыдван. Объезжали заторы на дорогах сплошь из перемятых в труху машин, мертвые пробки, где надо было красться, а в это время страшными ломанными движениями к ним приближались черные лохматые твари. Страшно было смотреть по сторонам, Дима дергал ручку скоростей, порывисто сдавал назад, гнал по тротуарам, пытаясь лавировать меж зараженными, но не всегда удавалось – садил на капот, глухой удар, разбежавшиеся трещины на лобовом стекле. И так несколько раз.

Сара поглядывала по сторонам, задирала голову, обозревая высокие этажи, она все надеялась увидеть полотнища, где будет написано, о том, куда податься выжившим, но нет – тщетно, никаких указателей, никакой информации.

Кое-как прорвались они через этот мертвый ад города, вырвались на простор уездной дороги, и покатили дальше по широкой асфальтовой полосе. И тут, конечно же, тоже были заторы, и тут были черные лохматые твари - встречались, но в целом было много проще объезжать их по широким просторам вокруг.

- Смотри, - Сара тряхнула его за плечо, - там.

Дима послушно повернул голову, и увидел вдали, на горном кряже, белое полотнище, с какими-то иероглифами.

- Ты понимаешь, что там написано? – спросил он.

- Нет конечно.

Он повернул руль, и они скатились с асфальта на пыльную грунтовку. Тут же затрещало мелкое крошево об днище их проржавевшего рыдвана, зашумело. Катили неторопливо, медленно, чем дальше, тем медленнее. Было немного страшно от того, что их там – под этим полотнищем могло ждать. Всего лишь второй день в пути, всего лишь вторые сутки в этом мире, а уже – уже появилась привычка бояться всего, ожидать подвоха за каждым поворотом.

Подъехали к поросшей мелким кустарником скале, у которой уже было припарковано этак с десятка два машин, как легковых, гражданских, так и военных грузовичков. Прямо от них, вверх, меж камней, меж этих скудных зарослей, взбегала извилистая тропка, что терялась там – в выси, меж валунов и камней.

- Ну что, дальше только пешком. Пойдем? – Дима открыл скрипучую дверь со своей стороны.

- Пойдем, - со вздохом, согласилась Сара.

Выбрались, пошли вверх по извилистой тропе. Кое где приходилось взбираться на пузе, прижавшись телом к камням, но они шли, шли и ждали окрика, или чего-то страшного, ужасного, хоть и верилось в то, что тварям одолеть такой подъем было бы не очень просто. Но это только если твари поднимались, а если заражение случилось уже там – в высях, прямо под этим белым полотнищем.

И вот площадка, перед ними лишь ровная, взметающаяся ввысь стена скалы, и никакого пути наверх.

- Наверное свернули не туда, - предположила Сара. После восхождения она была какая-то выцветшая, серая, покрытая пылью, грязью, только глаза ее карие поблескивали все так же ярко.

- Где не туда? Больше некуда было, - он приложил ладонь козырьком ко лбу, взглянул наверх, туда, где солнце мешало видеть вершину – слепило.

- Эй! – закричал он громко, - Там есть кто?

Тишина, только эхо отозвалось.

- Ладно, посидим, потом пойдем вниз, - он бухнулся задницей прямо на землю, посмотрел вниз, на расстилающуюся перед ними равнину, - смотри. Там озеро вроде блестит. Доедем, помоемся, поедим хоть.

- А это не опасно? – Сара не снимала респиратор ни разу за это время, как собственно и Дима, и не ели они за это время ничего, не пили, рот уже высох от жажды.

- А с голоду помирать, что ли… от жажды… - сглотнул, язык шершаво покорябал нёбо, - Теперь всё опасно. Но жить как-то надо.

Она тоже села рядом, сложила руки на колени, и так же уставилась вдаль. Отсюда мир был обычный, привычный, но это только отсюда. Да и вообще – смерть была на них самих, в той пыли, что их облепила. Где прицепилась смертельная спора – не знаешь, не заметишь, но только снимешь респиратор и… об этом лучше даже и не думать.

Что-то зашуршало позади, негромко, мягко, шмякнулось о камень скалы. Дима резко обернулся, и увидел веревочную лестницу. Глянул вверх, но солнце как раз поднялось над самой скалой – ничего не разглядеть, сколько не прикрывайся от палящего света.

- Пошли, - поднялся, шагнул к лестнице.

- А там…

- А у нас есть выбор? – он ухватился за перекладины, полез.

Автор Волченко П.Н.

Ссылки на предыдущие части:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Бездна Челленджера Глубина Рассказ один, часть 2 (завтра будет новый рассказ по этой же серии)

Бездна Челленджера Подъем с глубины Рассказ 2 часть1

Дверь открылась, за нею стоял сам Администратор со свитой. Был тут и Джейк, и уже знакомые белохалатники, позади маячил Вилли.

- Здравствуйте, здравствуйте, - администратор прошел к койке, на которой лежал Дмитрий и старательно не смотрел в его сторону, - отдыхаете, набираетесь сил?

Дмитрий перевернулся на другой бок, показав администратору свою спину,  промолчал.

- Очень верно с вашей стороны, знаете ли, внутренний ресурс, силы вам еще пригодятся.

- Зачем вы пришли? – спросил Дмитрий не глядя в его сторону, - Нужна еще какая-то информация?

- Да, не помешает. Был один момент радиопередачи в эфире, как нам сообщили. Кратковременный, закодированный. Не подскажете, в каких случаях информация с вашего судна передавалась именно в кодированной форме?

- В случаях нештатных ситуаций. Вы же это и сами понимаете.

- Конечно понимаю. Но меня смущает длительность передачи информации. Слишком коротко, буквально один импульс знаковой белиберды. Что это могло быть? – Дмитрий молчал, говорить ничего не хотелось, - Вы беспокоитесь за проверку вакцины? Давайте так, я даю вам еще неделю спокойствия, обещаю, что в это время вас не тронут, а вы мне за это…

- Какая, к черту, разница! Неделя! – Дмитрий рывком перевернулся в сторону администратора, соскочил с койки, Джейк напрягся, но Дмитрий не сделал никакого порывистого движения вперед.

- А что вы хотите? Вы же взвешенный человек, прекрасно осознаете свои пожелания, - Джейк все же сделал шаг вперед, заслонив одним плечом администратора.

- Я хочу чтобы вы меня отпустили. Нормальным, живым. Но этого же не будет?

- Конечно нет. Во всяком случае не сейчас. Могу вам предложить заточение в стиле «Железной маски» - вы же читали классику, знаете о чем я говорю.

- Да, и до последних дней валандаться на вашей посудине. Контракт же вы мне не предложите.

- Знаете, можно было бы и предложить. Вы человек опытный, знакомы с нашей глубоководной тематикой, иногда нам нужны новые образцы со дна, но… Я бы не хотел давать вам свободу передвижения. Простите… Но вы человек, как мне кажется, излишне подверженный принципиальным воззрениям, - он улыбнулся, - Обычно это очень хорошо, но в нашем случае – это явный минус. Не сработаемся.

- Тогда я бы хотел, чтобы на мне испытывали что-то принципиально новое, и как можно в более сжатые сроки. Да, не проверенное ранее, но я видел, - кивок в сторону пустого аквариума, где раньше сидел Амади, - что происходит при использовании вашего основного направления. Есть у вас что-то новенькое?

- Да, была пара предположительных наработок, - кивнул, - я так понимаю это и будет ваше согласие на сотрудничество?

- Да. Такая кратковременность кодированного сигнала, если бы вы еще распечатку мне показали, характерна для тяжелого несчастного случая, ну или смерти члена экипажа на судне. Передали информацию о пострадавшем. Капитан судна сам принимает решение, что делать дальше. Я удовлетворил ваш интерес?

- Да, а я удовлетворю ваше желание. Что-то еще?

- Книги. Можно какую-нибудь художественную литературу. И сроки – не называйте мне их, вообще не называйте. Пусть все будет внезапно.

- Конечно. Вилли, - тут же рядом появился Вилли, особенно сейчас, когда он находился рядом с Джейком, он выглядел наиболее комично, хотя будучи один… - Ты слышал пожелания нашего гостя. Принеси ему… нет, привези ему, пожалуйста, полную тележку книг. Спасибо вам, Дмитрий, больше не смею вас беспокоить по нашим суматошным делам. Удачи…

- Засуньте ее знаете куда… - Дмитрий смотрел, как выходит вся эта делегация, дождался, когда закроется за ними дверь, когда растворятся, исчезнут они в коридорах научного блока, и только тогда сел на койку, обхватил руками голову. Может действительно…  действительно стоило согласиться на вечное заключение на подлодке. Может быть освободили бы, или, того лучше, попривыкли бы к нему, да и приняли бы в штат подлодки. Хотя… кого он обманывает. Его и так и этак пустили бы в расход, словам сильным мира сего верить – глупо. Сегодня ты им нужен, завтра… а в завтра тебе уже нет места.

Он посмотрел на того альбиноса, что сидел в правом от него аквариуме. Альбиносу этому, оказывается, уже давно ввели споры, и давно же ввели какую-то вакцину, сродни той, что вводили Амади. Только альбинос, вместо реактивного процесса, показывал очень замедленные реакции. Он мог целыми сутками сидеть недвижно на своей койке, а любое его перемещение превращалось, как у ленивца, в очень долговременный процесс. Когда он вставал – это было куда как больше похоже на процесс прорастания, Дмитрий просто диву давался, как хватало сил в этом тщедушном теле на то, чтобы медленно-медленно, едва ли не в течении часа, встать, распрямиться.

Сейчас альбинос брел в сторону дверей. Брел уже давно, едва ли не со вчерашнего дня, во всяком случае начал он свой поход еще до того, как Дмитрий лег спать, а сейчас находился где-то на середине пути, и глазом заметить его движения – было очень сложно, если только смотреть не моргая долго-долго. И то потом спишешь на усталость глаз.

Появился Вилли, везя полную каталку книг. Дмитрию хватило одного взгляда, чтобы понять, что Вилли набрасывал книги без разбора. Тут все больше были талмуды по органической и неорганической химии, биологии, и прочее крепко научное, тяжеловесное. Среди горы этой он выбрал три томика именно художественной литературы, бухнулся на койку с книжкой, и провалился в чтение.

***

Проснулся ночью, соскочил от чувства, будто на него смотрят, пристально, истово, жадно. Было темно, отключение света на «условную ночь», только светились мониторы там, за прозрачными стенами, и привычная тишина. Дмитрий завертел головой по сторонам, силясь разглядеть хоть что-то в этой непроглядной темноте, и все таки – увидел, узрел то, от чего у него зашевелились волосы на загривке. С той стороны, где был аквариум альбиноса, там, за стенкой, в паре шагов от него, стоял недвижный, черный силуэт, распялив руки по стеклу. Как он так быстро, с учетом своей неповоротливости, оказался тут, здесь, у стены, ведь до выключения света он был  у двери! Почти двое суток туда добирался, а тут в раз оказался тут. Фонарик бы, посветить, взглянуть в его бледное лицо, разглядеть – какие в нем произошли изменения.

В волшебную силу вакцины Дмитрий не верил. Как сказал один из белохалатников, не было у них ни разу, чтобы человек хотя бы вернулся в нормальное состояние более чем на полчаса, потом неизменно шла смерть.

Дмитрий поднялся, шагнул к силуэту, тот не двигался. Сделал еще шаг, оказавшись у самого стекла, у самой стены, приложил ладонь к ее гладкой поверхности, и тут же силуэт за стеклом ожил. Расширился, расщеперился то ли щупальцами, то ли вспух длинными лохмами плесени и вдарил, вдарил всем телом по стеклу, так, что оно затрещало. Противным, режущим звуком, разбежались по прозрачной стене трещины. Еще один удар, и мелодичным звоном, острым дождем осыпалось стекло, раскатилось по полу, и тварь, неуловимо быстрая, стремительная, охватила его, Дмитрия, всем своим существом. Мягким, податливым, пушистым, сырым именно таким, какими и должны быть волокна плесени.

Он вскочил, заорал, и только сейчас понял, что это не правда - только сон. И он и вправду укутан в кокон сырого от холодного пота, одеяла, в податливое, мягкое, сковывающее.

Во время проснулся. Как раз в то время, когда увидел, как тащатся к нему белохалатники с Вилли, а к соседу, что таки дошел до выхода, цельной процессией подтягивается толпа в противочумных костюмах и дезинфекторы за ними с баллонами своими на тележках.

Распахнулись двери, зашел первым Вилли, следом за ним белохалатник в кругленьких очочках с очень культурным, сухим лицом. Похож чем-то на папу Карло, что потом еще в Электронике играл.

- Здравствуйте, - произнес этот самый папа Карло, блеснув отсветом на очках, - вы не будете сопротивляться?

- Нет конечно, - дабы показать праведность своих слов он сам закатал рукав, - Колите.

- Нет-нет, это не в руку. Сначала мы вас вакцинируем, потом заразим. У этой вакцины такая методика действия. Ставить надо в артерию. Бедро, шея. Куда удобнее?

- Давайте в шею.

- Хорошо, - он извлек из нагрудного кармана футляр, в котором находился шприц, - голову поднимите, пожалуйста. Вот так, к свету. Спасибо.

Дмитрию было видно краем глаза, что происходило там, по соседству. Те, в противочумных костюмах, открыли дверь в соседний аквариум, тот, что был самым крупным из этой компании, толкнул в грудь альбиноса, чтобы он отлетел, упал поближе к центру своего отсека, но… Дмитрий даже поначалу не понял, что произошло. Альбинос не отлетел, он будто прилип к руке здоровяка, да еще и белесый туман обеззараживающий, которым обдали вход те, что были в свите замутил, забелил происходящее, и, когда туман стал таять, Дмитрий увидел…

Альбинос приник к телу здоровяка, обвил его, пророс вокруг, охватил множеством черных жгутиков, паклями плесени черной, и одежда, пижама на нем рассыпалась клочьями, трещала под напором все новых и новых отростков.

Дмитрий даже укола не почувствовал. Папа Карло, увлеченный своей медицинской функцией не замечал ничего, вот Вилли, тот, увидев происходящее, вдохнул глубоко, ломанулся к двери, распахнул ее – понесся по коридору прочь. Тут же стало слышно и шипение исторгаемого из раструбов газа, и крики, шум там, в коридоре за стеклянными стенами.

- А? Что? – папа Карло оглянулся, в руке его был пустой шприц, - Куда это?

- Куда надо, - Дмитрий оттолкнул его, субтильный белохалатник отлетел в сторону, попытался закричать, но поздно. Дмитрий отвесил ему хороший пинок в живот, у белохалатника перехватило дыхание, он как рыба беззвучно открывал  рот. Дмитрий шустро, пока там, по соседству, творилась эта адская кутерьма, стащил халат с папы Карло, очки с пола подобрал, нацепил все это и бегом бросился в открытые двери.

Не туда, не в глубь, не за Вилли. Этой дороги он не знал, надо мимо этих, в противочумных, а там… Альбинос растащился в стороны, изрыгался землисто-коричневыми облачками спор, охватывал тех, в противочумных костюмах, расползался на составляющие стремительно. Жуть. Дмитрий влетел в это буро-белое облако в котором был и газ обеззараживающий, и споры, и понесся дальше по коридорам, разнося на себе, за собой, заразу. Один из тех, что с баллонами, бросился за ним, ухватил за плечо, Дмитрий развернулся, чтобы отвесить увесисто и больно, но опоздал. Один из отростков от альбиноса обвил противочумника, потащил, оторвал от Дмитрия рывком, и противочумник глухо заорал под своей маской, его потащило по полу.

Бежать!

Он летел по коридорам, без мыслей, без каких либо рассуждений. А на подлодке уже громыхала, противно завывая, сигнализация, под потолком желто-красным светом закружили проблесковые маячки. На подлодке начал твориться кавардак.

Выбегали люди. Кто в околовоенной форме, кто в халатах, кто в костюмах защиты.

Дмитрий резко затормозил у ближайшего щитка, за которым были серые, с двумя фильтрами, респираторы, открыл дверцу, хватанул один, быстро натянул. Да, конечно не маска, что закрывает всё, отблесками слепит, не давая разглядеть лицо, но всё же – только глаза теперь видны и лоб – всё же проще, если вдруг пересечется взглядом с кем-то, кто его видел, кто его узнать может.

И дальше. Он бежал туда, куда бежали остальные. Может там такая же эвакуационная площадка, как на той подлодке, с которой он всплыл, может там…

Он увидел администратора с извечным своим спутником – Джейком. Оба в масках, да еще и с подсумками фильтров, от которых тянется шланг к лицу. Но спутать их с другими – было невозможно. Такая лысина, такие габариты как у Джейка – дело редкое, а такой лоск, такая хозяйственность даже в торопливых движениях, как у администратора – это встречается и того реже.

Побежал, поспешил за ними.

Они не бежали в панике, они хоть и торопливо, но все же просто шли. Джейк раздвигал перед собой людей, а администратор шел в его кильватере, не отставал. На ходу Дмитрий поглядывал по сторонам, вот пробегает мимо белохалатник, под мышкой ноутбук. В сумятице никто не заметил хорошего прямого удара от Дмитрия этому ботанику, тот повалился, но еще до того как он коснулся пола, Дмитрий уже выхватил ноут у него, ускорился.

Поворот, тут уже людей поменьше, встречные всё больше в рабочих комбезах, обслуживающий персонал. Дмитрий не отставал, но  держался на расстоянии. Эти двое точно знали, куда надо идти в подобной, экстренной ситуации, уж они то его точно выведут.

Еще поворот, тут уже нет никого, пустой гулкий коридор, и шум того творящегося хаоса в основных тоннелях, доносится приглушенно, отзвуками. Дмитрий сглотнул – время подходит. Надо действовать, или его заметят.

Он ускорил шаг, на него не обратили внимания, прибавил еще чуть, администратор начал оглядываться, разворачивать голову, уже блеснуло стекло его маски, Дмитрий бросился вперед бегом, и со всего разгона, со всего маху, приложил тяжелым ноутбуком по голове Джейка. Тот рухнул прямо на ходу, повалился лицом вперед, распластался, заскреб огромными своими руками. Дмитрий еще дважды, с размаха, саданул ноутбуком ему по затылку, и сильно, наотмашь, пнул по виску, по лицу, да так, что стекло на маска рассадилось сетью трещин. Все, больше не двигается.

- Здравствуйте, администратор, - запыхавшись проговорил Дмитрий, а тот смотрел на него, на лице, за стеклом маски, в глазах его, застыл ужас, - неожиданная встреча, не находите.

И только сейчас администратор понял, что нет у него защиты, что ситуация – критическая, он развернулся, хотел было побежать, но не успел, Дмитрий ухватил его за рукав, резко дернул на себя, перехватил на удушение, свободной рукой ухватился за маску:

- Хотите подышать свежим воздухом? А, администратор?

- Нет, Дмитрий, нет. Я же всегда…

- Куда вы шли?

- В резервный отсек управления.

- Мне мозги не компосируй. Я вашу породу знаю. Слинять же? А? Пошли. Куда идем?

- Я говорю прав…

- Снимаю маску, - и он правда потащил маску с лица.

- Нет-нет! – заорал администратор, - Остановитесь!

- Идем?

- Идем, - кивнул администратор.

И они пошли. Дмитрий боялся, что вот сейчас, навстречу, вывернет этак с пяток другой кого, да какой там! Хотя бы один человек – этого уже будет достаточно. Завяжется схватка и тогда… Везло. Они торопливо шли по пустым тоннелям подводной лодки, и вот администратор останавливается перед дверью, около которой цифровой электронный замок.

- Сюда.

- Ну так открывайте.

- Там одноместное.

- А Джейка вы в карман хотели положить? Или он такой весь из себя героически жертвенный? Не врите.

- Хорошо, - администратор торопливо оттарабанил по цифрам на панели, пшикнула пневматика, дверь приоткрылась.

Дмитрий втолкнул администратора вперед, шагнул следом. Это уже была не капсула. Это был целый отсек. Даже с диванчиком, с компьютером, радиостанцией, и кучей прочего мусора.

Администратор снова оттарабанил что-то на панели с внутренней стороны, дверь щелкнула замками, сам по себе закрутился штурвал задрайки. Послышался звук, шипение, отсек чуть качнуло.

- Мы не глубоко, - сглотнув, сказал администратор, - шестьдесят метров. Скоро будем на поверхности.

- Как здесь что работает? – спросил Дмитрий, - Как подать сигнал, остальное всё тоже - рассказывайте.

- Нет, - со смешком ответил администратор, - этого я вам не скажу. Зачем я тогда? Нет-нет-нет, спасибо, увольте.

- Хорошо, как знаете, - Дмитрий тяжело уселся на диван, удобный кстати, посмотрел в окошки иллюминаторов, там уже пропадала тьма, светлело, и вот – свет, всплыли, качаются на волнах. Администратор тем временем обходил стол с компьютером, будто в задумчивости подходил к радиостанции. Дмитрий следил за ним краем глаза, и приметил руку, вдруг занырнувшую под стол. Бросился на пол – вовремя – грянул выстрел, вспухла белой набивкой кожа дивана.

Перекатился, еще один выстрел высек рядом с ним искру из железного пола, противным шмелем прожужжал рикошет. Бросок вперед, в ноги администратору, почувствовал горячий рывок в плече под аккомпанемент следующего раската стрельбы, повалил администратора на пол.

Администратор был слаб, Дмитрий почти не чувствовал его сопротивления. Резким ударом выбил из поднимающейся руки пистолет, тот отлетел в сторону, и со всего маху, тяжело, яростно, врезал наотмашь по виску. Хрустнуло, то ли маска, то ли черепушка. Администратор дернулся, задрожал мелко, и затих. Маска медленно становилась прозрачной, сходила на нет запотелость от дыхания на стекле, и стало ясно – администратор не дышит. Всё.

Дмитрий потрогал плечо, скривился от боли, но все же обрадовался – просто чиркнуло по коже, оцарапало больно и жарко, но ничего страшного не случилось.

Встал, походил по спасательному отсеку.  Пооткрывал ящики, вмонтированные в стены. Из одного выволок скатку желтого спасательного плота. Прямо на боку этой тяжелой скатки была нарисована инструкция: схематичный черный человечек дергает шнурок, на следующей картинке бросает надувающийся плот на волны, на следующей плот на волнах.

Хорошо. Это уже что-то. Пошарил еще. Нашел сухпаи, тоже неплохо. Скидал их в рюкзак, найденный тут же. Стал обшаривать спасательный отсек на предмет потопления. Вот, на столе, рядом с клавиатурой, красная кнопка под откидывающейся прозрачной крышкой. Да не сложно догадаться. И тут ему поплохело. Скрутило, замутило, почувствовал как тяжело тянет в груди. Ну да, у них тут эта гадость была усовершенствованной, Амади вон - через полчаса уже готов был, так и с ним, с Дмитрием, эта штука затягивать не будет.

Покачиваясь подошел к двери, стал крутить штурвал. Тяжело шел, нехотя, по лицу бежали струйки холодного пота. Он инфицирован, куда же он лезет то… Надежда на вакцину? Какая там надежда… Но… Так не хочется умирать.

Открутил задрайку, потянул дверь на себя, та подалась легко, распахнулась, в глаза ударил яркий свет дня, дохнуло свежим океанским воздухом, бризом. Кое-как дотащил скатку плота до двери, привязал, к проушине отсека, выбросил, дернув за шнур, с громким хлопком, шипением, плот раскрылся, стал раскладываться, наполняться.

Поднял с пола набитый сухпаями рюкзак, накинул лямки на плечо, покачиваясь дошел до стола, откинул защитную крышку с кнопки, нажал. Тут же вспыхнула иллюминация проблесковых маячков. Пошел обратный отсчет, произносимый громогласным, но приятным женским голосом.

- Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь…

Дмитрий подобрал с пола пистолет.

- Сорок девять, сорок восемь…

С трудом перешагнул через дверной проем, встал на пандус спасательного отсека. Его мутило, тошнило, глаза застилали черные мушки…

- Двадцать шесть, двадцать пять…

Подтянул плот к пандусу, шагнул, едва не упав в воду, в распахнутый его клапан.

- Четырнадцать, тринадцать…

Непослушные руки все никак не могли развязать узла, которым он был принайтован к спасательному отсеку.

- Семь, шесть…

Все – тросик безвольно упал в воду.

-Три, два, один…

Зашипело, вспучилась вода вокруг спасательного отсека. Он стал крениться, погружаться, похоже там тоже были кингстоны. Величаво, медленно он уходил все глубже и глубже, пока не остался на поверхности лишь уголок от него, а вот уже и нет, только легкие, неспешные волны там, где только что был спасательный отсек.

Дмитрий обессилено упал на дно спасательного плота, сжимая в руках пистолет. Мысль была только одна: будет кашель, будут споры – выстрел в дно, всю оставшуюся обойму – в дно! И пускай он пойдет, вместе с плотом, туда же, в пучины, во тьму, в бездну… Но, Господи, как же хочется жить!

- Как хочется жить, - сипло, побелевшими губами, почти неслышно прошептал он, - как хочется жить…  

Ссылки на предыдущие части:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Бездна Челленджера Глубина Рассказ один, часть 2 (завтра будет новый рассказ по этой же серии)

Автор Волченко П.Н.

- Что было передано на поверхность? – и тяжелая зуботычина снова повалила Дмитрия на пол малогабаритной камеры.

- Ничего, нами не было ничего передано.

- У тебя нашли образцы, раскладки – вы же там что-то начали исследовать?  И что, ни слова на поверхность? – избивавший его солдафон был крупен, тяжел, бородат и лыс. На его распаренном лице щерилась злая ухмылка, - Вы, яйцеголовые ученые находите жутко опасные споры, прорыв научный, и молчите?

- Да, в тряпочку, - Дмитрий сплюнул кровь на металлический пол, голову кружило, тошнило, - Указание начальника станции, Андрея Викторовича, не сообщать. Он боялся, что, если мы нарвались на какие-то секретные государственные дела, наш проект прикроют. Поэтому…

- Я тебя еще раз спрашиваю, что передали на поверхность! – солдафон навис над ним, заслонив свет лампочки под потолком, Дмитрий сжался, предчувствуя хороший такой удар по ребрам здоровенным ботинком, но…

- Джейк, я думаю наш гость говорит правду, в его словах есть логика. Дмитрий, я правильно выговариваю ваше имя?

Здоровяк Джейк отступил в сторону, открывая обзор на ранее не видимого для Дмитрия куратора допроса. Это был стройный, чуть пожилой господин в удобной, повседневной одежде: футболка, джинсы, стоптанные кроссовки. Больше всего он напоминал этакого туриста на отдыхе где-нибудь на курорте, вот только взгляд у него был острый, цепкий, похожий на взгляд Андрея Викторовича.

- Да, правильно.

- Дмитрий, я так понимаю, что вы не намерены препятствовать дальнейшему излиянию информации? Иначе у нас под рукой всегда есть Джейк.

- Да, не намерен.

- Итак, Дмитрий. Есть ли вероятность того, что все же что-то могло попасть на поверхность? Какими либо путями? Не как информация, а как кто-нибудь еще спасшийся, или же… - он пощелкал пальцами, - давайте, накидывайте варианты, как еще что-то могло всплыть на поверхность, - улыбнулся, - двоякое звучание получилось. Удачный каламбур.

- Нет, я не знаю как еще что-то могло попасть на поверхность, - он припомнил Рея, за стеклом двери лаборатории, но конечно же про него он ничего не сказал, - камера. На камере видно, как произошло заражение Джессики, репортера, мы не знали о том, что она инфицирована. После карантина наш старший устроил банкет, я сбежал первый из каюткомпании, остальные не успели защититься. Инфицированы были все и…

- А как же персонал, который отсутствовал на банкете? – он присел рядом с Дмитрием на корточки, протянул ему руку, - Вставайте, не удобно так общаться сверху вниз.

Дмитрий поднялся, уселся на полку койки, торчащую из стены.

- Вентиляция… у нас общая система вентиляции на станции… - начал Дмитрий.

- Хорошо, я проверю ваши слова, - он посмотрел в непонимающие глаза Дмитрия, - Да-да, не удивляйтесь, у меня есть доступ до информации о вашей станции. Продолжайте, что было после заражения.

- После. Я сразу надел маску, люди распределились в своих отсеках. Болезнь развивалась очень быстро, Андрей Викторович, это наш начальник, он попросил проследить за развитием всего этого. И… Все есть на моей камере. Посмотрите записи.

- Да, есть. Я видел. И запись этой вашей глупышки Джессики тоже посмотрел. До чего миловидная и до чего глупая особа была. Эх, жаль, что такая красота пропала втуне. То есть вы, Дмитрий, предполагаете, что наша маленькая тайна никому не известна?

- Да, - он твердо кивнул, за что тут же поплатился острой головной болью.

- Джейки, закрой, пожалуйста, камеру. И принеси Дмитрию чего-нибудь перекусить. Он все же наш гость, - уже выходя из камеры, добавил, - Вы, Дмитрий, отдыхайте. О дальнейшем не беспокойтесь. Все будет хорошо, - и улыбнулся.

***

Пока возносился через глубины, Дмитрий прошел и через страх, и через ужас, и клял себя за то, что спасся, и молился небесам, благодаря за, то что вырвался оттуда, от тварей. Долгий взлет, почти полтора часа до поверхности. А потом капсула выскочила мячиком на поверхность, бухнулась обратно на волны, разбросав в стороны брызги, закачалась медленно, плавно. В обзорный иллюминатор слепяще-ярко бил солнечный свет.

Дмитрий закрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом на лице. Что делать, он особо не представлял. Вскоре, как он надеялся, его капсулу приметят с их корабля, что курсировал над станцией «Бездна Челленджера», подплывут. Снаружи капсулу они не откроют, замки внутри, разве что болгарками вскрывать, за это время он напишет им все, изложит, что тут и как, почему его просто так, без защитных средств нельзя на волю. Опасен, опасность, страшная биологическая опасность. А сейчас – только валятся, расслабиться – отдыхать. Оказывается он  так устал там, внизу, так его вымотало это постоянное чувство жути, ощущение всеобъемлющей смерти вокруг.

Сам того не заметив, Дмитрий задремал, и проснулся тогда, когда почувствовал-услышал легкие скрябающие звуки об обшивку капсулы. Открыл глаза, сел, думая увидеть катер рядом, а чуть поодаль – высокий черный борт корабля, на котором свои, знакомые, люди. Но… Нет. Рядом с ним на волнах болталась резиновая лодка, в которой сидела пара людей в масках, в одежде, околовоенного стиля, но без знаков отличия. Судя по звукам третий, которого не было видно, прихватывал его капсулу на трос. И судна – судна вблизи никакого видно не было. Когда мотнуло капсулу на волнах, он все же увидел в отдалении торчащую над гладью воды надстройку подводной лодки.

- Да что же… - он ничего не понимал, поэтому приник маской, лицом к окошку иллюминатора и истово всматривался и в неизвестных, и пытался разглядеть подводную лодку. Вот и третий появился в зоне видимости, тоже ничем не приметный, тоже в маске. Из всего происходящего можно было понять только одно: эта троица, да и те, в подводной лодке, были «в теме» - знали чего бояться, а это, в свою очередь, давало очень толстый намек, на то, что они прекрасно знали о той, давно брошенной подводной лодке там, на дне.

Только как они его так быстро нашли. Забасил, затрещал мотор их лодки, звук доносился слабо, глухо в капсулу, и они понеслись по волнам в сторону подлодки. Капсула подпрыгивала, взбрыкивала  на волнах, но Дмитрий не спешил усесться обратно в кресло, пристегнуться. Нет, он вглядывался в верхнюю палубу подлодки, в надстройку, пытаясь увидеть хоть что-то, что подскажет – кто они, что они…

Лодка встала у борта. Троица шустро перебралась на верхнюю палубу, капсулу подтянули к борту.

- Нет, ребят, так просто вы меня не достанете, - злорадно проговорил Дмитрий. Да, он, конечно, попался, он в их власти, но все же он испытывал какое-то легкое чувство злорадства, от того, что им придется помучаться еще с ним, повозиться, вскрывая капсулу, но…

Из распахнутого люка верхней палубы явился еще один неизвестный, подошел к борту, жестами, будто крутя штурвал, показал Дмитрию, открывай мол. Тот помотал головой. Тогда этот неизвестный пожал плечами, достал из нагрудного кармана что-то похожее на смартфон, что-то нажал, и тут же в капсуле все зашумело, зашипело, его, Дмитрия, обдало жаром пара, в воздухе повисла светло-желтая взвесь какого-то газа, и, не будь он в маске, может это бы плохо для него закончилось. В следующее мгновение щелкнули запоры задрайки, и с, легким шипением, люк капсулы распахнулся.

Всё… Достали.

***

- Дмитрий, - окошко в двери камеры раскрылось, там, за дверью, стоял все тот же пожилой господин, - Не хотите ли прогуляться с нами?

- Куда?

- Вам будет весьма интересно взглянуть. Пойдемте-пойдемте, заодно станете получше понимать, что тут у нас вообще происходит.

- Ладно… - он поднялся со шконки, потянулся, - пойдемте прогуляемся.

Всё было так похоже на то, что он видел там, внизу, на дне. Больше всего походило на то, что обе эти лодки выполнялись по одному проекту. Только эта подлодка была жива. По ней ходили люди, кто в белых халатах, кто в костюмах биологической защиты, правда без масок, но это там, в отсеках наденут. А главное – не было той пыли напополам со спорами, что так  густо устилала пол на той подлодке в глубине, в бездне.

- Сюда, Дмитрий, - сказал он и Дмитрий послушно прошел в дверь, следом за ним вошел Джейк – конвоир, ну и последним уже пожилой.

- Как вы понимаете – это у нас центр управления, капитанская рубка. Здесь у нас основной офицерский состав, - кивнул в сторону занятых своими делами людей, - Мы сейчас на перископной глубине, так что вы все можете увидеть в лучших подробностях. Сюда пожалуйста. Вот, знакомы с этой машинерией? Ну да кого я спрашиваю? Конечно знакомы!

Дмитрий, вдруг почувствовал какую-то дрожь, почему-то ему страшно стало. Но все же он подошел к перископу, ручки его откинул, приник глазами к окулярам – океан, ровная гладь, чистые небеса, ни облачка.

- Левее, Дмитрий, левее доворачивайте, вот, вот так! Видите?

Дмитрий смотрел на свое, на уже почти родное, научно исследовательское судно, что называлось так же, как и станция «Бездна Челленджера». Он бы узнал эти обрисы из тысячи, да и видно даже название на борту.

- Вижу, - он сглотнул, - зачем мне это?

- А вы дальше смотрите.  Итан, давайте, публика жаждет.

Послышался тихий шипяще-пузырящийся звук, его ни с чем нельзя было спутать, хоть Дмитрий раньше и ни  разу такого звука не слышал – торпеды!

- Зачем! Зачем вы! – он оторвался от окуляров, но Джейк ухватил здоровенной, сильной рукой Дмитрий за затылок и нещадно впечатал его лицо в окуляры перископа.

- Так надо, Дмитрий. Так надо. Вы думаете, что… - в этот момент там, на научно-исследовательском судне, грянул алыми с черными лоскутами дыма, взрыв, и тут же – следующий, еще через мгновение лодку чуть повело – взрывная волна дошла, - Вот, попадание. Итан, можете ставить зарубку на пульте. С почином вас. Дмитрий, разве вы могли предположить, что ваше судно будет вот так прямо спокойно барражировать над станцией из года в год, не получая ни единой весточки? Нет конечно! Через  день другой они бы отправились к вам. А тогда… тогда уже информацию будет не поймать.

- Зачем вы мне это показали, - дернул плечом, - Да отпусти ты! Не буду я трепыхаться! Зачем вы мне это показали?

- Чтобы вы понимали всю серьезность сложившейся ситуации. Понимаете, нам необходимо знать все, о том, что там, - ткнул пальцем вниз, - произошло. И все возможные пути утечки информации. Понимаете? Все. Капсулы эвакуационные, послания ваши эти с радиомаячками, кстати, хорошая идея, как и у нас в капсулах - нам нужно знать всё.

- Я вам уже всё рассказал, - он свесил голову, утер нос, одну бровь саднило, это, похоже, когда его к окуляром с размаху приложили – рассек.

- Всё? Жаль, Джейк, профилактику, - и тут же Дмитрия согнуло вдвое, он хватал ртом воздух, не в силах вдохнуть. Это Джейк приложил своим увесистым кулаком в живот.

- Дмитрий. Зачем вы так. На ваших записях прекрасно виден некий Рей. Неприятный типчик, как по моему скромному мнению, заносчивый. И он был в очень даже хорошем здравии, когда вы виделись с ним в последний раз. Итак. Что вы нам можете про него рассказать?

- Ничего. Он правда… не очень… не очень приятный человек, - закашливаясь, перхая, сипло ответил Дмитрий, - Я его предупредил, но вы сами видели – он упертый донельзя. Я думаю, что он там.

- Вы думаете, или же пытаетесь отвести от него угрозу? Более конкретной и правдивой информации у вас нет? Джейк же может и палец сломать, да и вообще, он у нас такой сообразительный затейник! Вам лучше даже этого не знать. Итак, Дмитрий. Я жду.

- В последний раз, - Дмитрий сглотнул. В голове его стремительно проносились мысли, логические цепочки, но… Судно уничтожено. Прямо сейчас погружается, идет на дно. Так что уже всё не имеет никакого значения. Разве что отвести подозрения от самой станции, дабы эти ребятки не спустились туда, и там бы не устроили такого же фейерверка на глубине. Вдруг он еще жив, вдруг он… - В последний раз я видел его тогда же, когда и вы. На том обходе. Потом… Потом я сбежал со станции, запрыгнул в экзоскаф и всплыл на вашей капсуле. Но могу сказать, что Рей – тот еще трусливый подонок. Но он еще подонок и самовлюбленный, честолюбивый. Думаю, что он до последнего был на станции, а как стал гаснуть свет в коридорах, понял, что всё – ситуация полетела в тартарары. Скорее всего он эвакуировался. И…  Что теперь говорить.

- Като, подскажи, были ли радиопередачи с судна за сутки?

- Нет, сер! – отчеканил крупный негр в армейских штанах, в футболке.

- Очень хорошо. Спасибо.  Да, Дмитрий, видите, ситуация очень серьезная. До вашей станции мы доберемся чуть позднее, глубоко, знаете ли. Подготовка занимает время. Если бы вы мне еще подсказали, где найти нашу подлодку, было бы просто великолепно.

- Тоже… Тоже взорвете?

- Конечно. Да, рискованно, высвободим наши интересные наработки, и кто знает, как оно поведет себя в открытой среде. Но… Думаю, что всплыть это – не сможет, не осилит. Как то вплетется в упорядоченную цепочку ареала обитания, да там и останется. Я хочу в это верить.

- Кто вы?

- Я? Можете ко мне обращаться администратор. Не капитан, а управляющий всего этого, - развел руки в стороны, - царства. Представитель заказчика.

- Кто заказчик?

- А этого вам, да и всем остальным, знать не положено, Дмитрий. Мы просто наемные работники. Вот и всё.

- И для чего вас наняли?

- Дмитрий, как по мне – вы зарываетесь. Чуть меньше гонора, чуть больше должного понимания серьезности сложившегося положения. Может быть проживете чуть-чуть подольше.

- И на том спасибо.

- Всегда пожалуйста, Дмитрий, всегда пожалуйста. А теперь отдыхайте, набирайтесь сил. Джейк, проводи нашего гостя.

***

Загромыхал замок в двери, скрипнули петли, дверь распахнулась:

- На выход, - рявкнул Джейк, чей силуэт обрисовался в дверном проеме.

- Куда мы?

- Не твоего ума дела. На выход!

Дмитрий слез с койки, уселся, обул ботинки, зашнуровался, встал. Эх, ему бы кастет, вот бы он с этим Джейком поговорил бы по мужски… Нет, кастета на Джейка мало, тут нужна бейсбольная бита, или, того лучше – пистолет. Такой шкаф хрен опрокинешь.

Снова коридоры, снова капитанская рубка, администратор, упершись руками об стол, смотрит в монитор, за столом сидит какой-то из офицеров.

- О, Дмитрий, - администратор оглянулся, - очень рад вас видеть. Подойдите. Подойдите, давайте вместе посмотрим. Тут очень интересно. Смотрите, узнаете?

- Да, наша станция, - он был спокоен, потому как веры в то, что там остался кто-то живой, особо уже и не было, - красивая, да?

- Да, - администратор кивнул. Станция и правда была красивая отсюда: подсвеченная вокруг прожекторами габаритными, дно вокруг ровное, нереальное. Как будто станция на обратной стороне Луны, или еще где на другой планете, в космическом пространстве, - А теперь, Дмитрий, в каком направлении нам двигаться, чтобы обнаружить наше судно. Нашу подводную лодку.

- На север. Тут недалеко, - небольшой толчок, ощущение движения, изображение на экране стало смещаться, Дмитрий смотрел на экран. Вон и флажки, за которые он заходил, чуть поблескивают в свете прожекторов подводной лодки, дальше, - Сейчас будет обрывчик, да-да, вот, за лебедкой, ниже идем.

Подводная лодка пошла ниже, и вот, вот она – вторая подводная лодка. Здоровая, матово отсвечивающая, облепленная слизью.

- Спасибо, Дмитрий. Джейк, отведи нашего гостя в зверинец.

- Зверинец? – Джейк удивился.

- Да, необходимость в нем отпала, - Дмитрий  даже дышать перестал после этих слов, пробежал холодок вдоль позвоночника.

- Что это такое - зверинец? – выпалил срывающимся голосом он.

- Пошли, - Джейк ухватил его за шкирку, как щенка, потащил прочь.

- Что такое зверинец! – заорал Дмитрий, но на него уже никто не обращал внимания. Снова послышался шуршащий, пузырящийся звук, снова торпеды, но уже по подлодке, а не по научно исследовательскому судну. Но этого Дмитрий уже не слышал, да и не почувствовал малой встряски от взрыва, потому как он дергался, рвался из сильных рук Джейка, а тот тащил и тащил его вперед по коридорам подводной лодки.

Зверинец оказался больше всего похож на клинику. Все те же койки большой общей палаты, капельницы, приборы, люди на койках, единственной разницей было то, что каждая из коек была окружена стенками из какого-то прочного, прозрачного материала, типа плексиглаза, да еще в каждом таком аквариуме было по унитазу. Люди в этих своих прозрачных отсеках кто лежал, кто бродил в отведенных ему шести квадратных метрах, кто-то стучал бессильно по стеклу ладонями, кричал, наружу доносились приглушенные, едва слышимые звуки голоса, слабые отзвуки хлопков ладоней об стены. Деловито ходил медперсонал у стен, смотрели на пациентов, хотя нет – не медперсонал, ученые, и это были отнюдь не пациенты –лабораторные крысы.

- Новенького куда, - зло бросил Джейк одному из стоявших у стены белохалатников. Тот сощурился, посмотрел через толстые линзы очков на Дмитрия, спросил.

- Кто это?

- Не твое дело.

- Кто вы?

- Я… аквалангист с базы Бездна Челленджера, Дмитрий, Дима. И…

- Хорошо, тогда в седьмой блок, - сказал белохалатник, и отвернулся, потеряв всякий интерес к новому подопытному.

Джейк потащил его вперед, дальше, мимо прозрачных стен, а там, за стенами этими, чем дальше, тем больше он видел «результаты исследований» этой жуткой лаборатории. Вон скелетоподобное тело, будто обросшее черными, длинными волосами – паклями висела на нем плесень, и пол его палаты уже устилала тонкая землистая пыль – споры. А вон там, за стеклом, нечто уже совсем не похожее на человека, тело в наростах, все та же плесень черная, но рост – не человечески высок, вытянут, хоть и сгорблен, голова висит безвольно, движения медленные, скорее растительные, чем человеческие. Когда они проходили рядом, существо быстро всем корпусом повернулось к ним, плесень на нем подалась вперед, будто змеи потянулись, а голова все так же безвольно болталась, не принимая участия в действе. Она будто уже и не нужна была существу – отмирала.

Где-то кому-то, что-то вкалывали, где-то кого-то держали, кто-то ломился в стекла, бросался на них, кто-то, тупо сидел, свесив голову, смотря в никуда.

- Кто они? Кто эти люди? – Дмитрий уже не трепыхался, просто шел впереди Джейка.

- Мусор. Как и ты, - Джейк хохотнул.

- А седьмой блок это?

- Вакцина. Туда самых здоровых тащат. Как по мне, ты дохляк, зря Глисс тебя туда отправил. Нам сюда, - крепко хватанул  за рукав, рванул к ближайшему пустому отсеку, распахнул дверь, закинул Дмитрия туда, закрывая дверь, сказал, - Прости если что.  Работа. И это… - удивительно было видеть на лице этого страшного здоровяка виноватую улыбку, - Удачи тебе.

Такая же прозрачная, плексиглазовая дверь с армированным кантом, захлопнулась и все звуки пропали, наступила тишина.

Андрей глянул по сторонам. С одной стороны от него разместился тучный негр с разукрашенной побоями рожей, который беспрестанно ходил туда-сюда по своему аквариуму, с другой же, на койке, неподвижно сидел сгорбившийся сухощавый паренек. Бледный, белый. Может альбинос. А может – это последствия каких-то экспериментов над ним.

Дмитрий тоже уселся на койку, а после и вовсе лег, расположился поудобнее, закрыл глаза, задремал. Проснулся он от того, что распахнулась дверь в его аквариум, вошли трое. Двое белохалатников, один – чуть уменьшенная пародия на Джейка. Чуть меньше ростом, лицо чуть менее звериное, вместо бороды – небритость. Но, надо полагать, функционал у него был тот же.

- Мы сейчас возьмем анализы, вы не будете сопротивляться? – спросил один из белохалатников.

- Не думаю, - усмехнулся Дмитрий, смерив взглядом пародию на Джейка, - ваша горилла ведь для этого?

- А, вы про Вилли? Да, для этого.

- Ладно. Делайте что надо.

- Хорошо, руку, пожалуйста.

Дмитрий протянул руку, белохалатник умело накинул на плечо жгут, затянул, вогнал иглу в вену, Дмитрий смотрел, как шприц заполняется его кровью.

- Все, спасибо большое, ваточку подержите подольше. И вот, - извлек из кармана пластиковые баночки, - Это для кала, это для мочи. Будьте любезны, в первый же подход по делам нам предоставить результаты.

- Буду, конечно буду любезен.

- Спасибо. А теперь, отдыхайте.

Они вышли, захлопнулась за ними дверь, и снова тишина. Но они не ушли. Отправились в аквариум к тучному негру. Дмитрий с интересом наблюдал, что будет происходить. Белохалатник приложил карточку к двери, та только начала открываться, и негр рванул вперед. Он был действительно здоровый, действительно мощный, и та скорость с какой он бросился вперед совсем не сочеталась с его внешностью. Вилли среагировал мгновенно: оттолкнул белохалатника, навалился плечом вперед, и увесистым кулаком впечатал тяжелый удар негру в живот, повалил его, навалился локтем на сизую от кровоподтека щеку, закричал что-то – не разобрать слов, очень уж все приглушенно.

Бросились вперед белохалатники. Один придавливал руку, второй что-то вкалывал, а после Вилли наотмашь хорошенько приложил негру по роже и вся троица выскочила из аквариума. Захлопнулась дверь, а негр валялся на полу, прикрывал глаза рукой и вздрагивал от рыданий.

Дмитрий встал, подошел к прозрачной стене постучал. Никакой реакции. Он несколько раз бахнул кулаком об стенку и только тогда негр глянул в его сторону. Дмитрий подышал на прозрачную стенку и написал: «Что случилось».

Негр, отирая кровь с расквашенной губы, поднялся, подошел, и кровь вывел: «Меня заразили».

Дмитрий снова надышал на стекло, написал: «Это блок вакцин. Еще не все потеряно»

Негр стер рукавом своей пижамы первую надпись, снова кровью: «Все подыхают».

Дмитрий: «но есть надежда».

Негр: «Лучше сдохнуть»

Дмитрий: «Удачи»

Негр: «Спасибо»

Они разошлись по своим койкам, Дмитрий уселся, негр улегся. Дмитрий думал, что процесс пойдет так же, как и у них на станции. Через сутки – вялость, спутанность мыслей, кашель. Через двое – вегетативное состояние, через трое – стадия активного заражения. Но нет, уже через полчаса он увидел, что негр начал закашливаться, увидел те самые споры, срывающиеся с его губ. Нда, значит у них, тут, грибок уже куда как более шустрый, чем там, на дне.

Негр уселся, помахал Дмитрию рукой, шатаясь побрел к стене. Кровь, конечно же, у него уже не шла. Поэтому он подышал на стену, так же как это раньше делал сам Дмитрий, кое-как вывел на запотевшем стекле:

«Я Амади. Молись за меня»

«Я Дима, помолюсь»

«Спасибо»

«Верь и надейся» - вывел Дмитрий на стекле.

Амади хотел еще что-то написать, снова подышал на стекло, но вместо этого просто приложил свою здоровую пятерню на запотевшее стекло, развернулся, и, пошатываясь, пошел к койке. Не дошел, рухнул по пути, свернулся калачиком, и больше не двигался. Медленно сходила на нет белесая запотевшая часть с отпечатком руки, и вот уже всё – нет ничего, только маленькие, едва заметные крупицы спор темнеют.

- Держись, Амади, - сказал вслух на русском Дмитрий, спиной отошел от стекла, уселся на койку и, не отрываясь, продолжал смотреть на своего сокамерника. Тот лежал недвижно, и, вроде бы, даже не дышал. Во всяком случае не заметно было движения его боков, спины. И вдруг он выпрямился, как-то резко, рывком, выгнулся, и не человеческими движениями стал подниматься. Ломанными какими-то, скомканными, рывками.

Дмитрий наблюдал. Амади поднялся на четвереньки, вскинул голову. На смуглой его коже темнели черные нарывы, глаза стали прозрачными, белыми, пропала радужка, остались только черные точки зрачков. Они уставились на Дмитрия, а после он, все так же, на четвереньках, рывками, двинулся к стеклу, Жуткое, нечеловеческое, страшное зрелище. Это был уже не Амади, это уже было нечто иное, управляемое чуждым, странным грибком, угнездившимся в его теле.

Амади бухнулся головой об стекло, не понял что происходит, еще удар, глухой, едва слышимый. А после один из нарывов на его лице выплеснул струю жидкости, что медленно, словно кисель какой,  потянулась вниз по стеклу. В ней, в этой слизи желтовато-зеленоватой, много и часто виднелись крупицы – споры. Так, и методика заражения тоже чуть изменилась. Чтобы налипала, иссыхала и после снова попадала в дыхательные пути. На случай долговременного перемещения объекта заражения. Увеличение ареала.

Заметил краем глаза движения, повернулся. К аквариуму Амади подходила троица в прочных, противочумных костюмах. Судя по габариту одного из подходящих, это был Вилли: широкие плечи, тяжелая поступь, движения человека, привыкшего к стычкам – тяжеловесные, но чуть кошачьи, плавные. Следом за троицей еще четверо с какими-то баллонами на тележках. Карточка, распахивается дверь, троица заходит, а эти, что следом, тут же дают из баллонов струи белесого газа, тот оседает будто хлопьями.

Те, трое, что зашли, идут к Амади, Вилли переворачивает его, придавливает, фиксирует, и снова укол, этот уже в грудную клетку, будто прямо в сердце, судя по длине иглы. Выходят, закрывается за ними дверь, и уже их хорошенько обдают из баллонов. Уходят. Всё, снова никого, только Амади распластанный на полу, раскинувший в стороны руки, лежит недвижно.

Дмитрий поднялся, подошел к стеклу. Наблюдал. Амади не двигался. Дмитрий кулаком постучал в стекло. Нет реакции. Несколько раз бахнул ботинком об стену. И тут Амади дернулся, повернул голову в сторону. Уставился на Дмитрия, нет, не на него даже, а сквозь. Глаза его будто и не видели ничего. Но глаза уже походили на человеческие, стала проявляться радужка.

Он, двигаясь как марионетка, как безвольная кукла на ниточках, уселся. И будто невидимый кукловод бросил его, обвис, уселся, как брошенная в угол игрушка. Ноги расставлены в стороны, сам вперед завалился, голова свесилась, руки безвольно брошены. Не двигается больше. Только бледнеет, бледнеет. Жутко это было видеть, как бледнеет негр, человек с темной кожей. Он будто выцветал, становился пепельно-серым, а после начал осыпаться. Именно осыпаться, пылью, песчинками. Как в кино. Медленно, очень медленно, на коже его прорисовывались едва заметные трещинки, расширялись, и сыпалась плоть на пол сероватым песком. Обнажилась кость черепа на лбу, и эта прореха в коже становилась все больше, все шире.

Дмитрий отошел от стекла, уселся на койку, смотря невидящим взглядом в стену, улегся, уставился сквозь потолок, в никуда. Сил закрыть глаза не было. Вот так и он в скорости осыплется, пропадет, развеется прахом. Хороша вакцина. Очень хороша. Надежна.

Все же закрыл глаза. Уснул.

Ссылка на предыдущую часть:

Бездна Челленджера ГЛУБИНА Рассказ 1 Часть 1из2

Автор Волченко П.Н.

Еще раз спасибо и низкий поклон моему "спонсору" @72dron

Пригашен свет, пусты бокалы, и тихой музыки напев, вальсируют, кружатся пары, стихает праздник отшумев.

Рядом присел Чейз, подтянулась и Джесс, в ее руке наполненный красным вином пластиковый бокал вина.

- Покурить бы, - начал Чейз, на станции на курение было наложено вето, как и на всяком подводном судне, - Веришь, пока в карантине расслаблялся, об одном мечтал – затянуться.

- Так ты ж не куришь, вроде…

- Курил, бросил. А тут пробило, прямо до кишок, - усмехнулся, - сам от себя не ожидал. От страха наверное.

- Наверное. А у тебя как? – толкнул плечом Джесс, а та, вдруг, привалилась к нему, положила свою блондинистую головку ему на плечо и сказала чуть пьяненько:

- А я тоже курить хотела и выпить еще. А больше всего – с бокальчиком и в темноте в ванной полежать, отмокнуть. Глаза закрывала, и видела… - вздохнула, - а потом засыпала, и с криками просыпалась. Мне всё эти – мертвецы виделись. Жуть как вспомню.

- Ты их вблизи видела?

- Знаешь, мне и издали хватило. Спасибо, на всю жизнь хватит. Ну не на жизнь, так на годик точно.

- Тебя проинструктировали?

- А, ну то, что молчать, в репортаж не включать, бла-бла-бла там всякое, - зевнула, чуть потянулась спиной, - Дим, я ж свободная пресса. Проплатят, помолчу в тряпочку. Дело обычное, не в первый раз. Только репортаж бы вышел – считай Пулировцевская в кармане! - вздохнула, - И записи… Ваши то мне записи не отдадут?

- Не отдадут, - усмехнулся, - пока гриф «секретно» не снимут. А это… Нескоро это будет, - он, то ли осмелев от хмеля, то ли просто набравшись храбрости, закинул ей руку на плечо, прислонился щекой к ее голове, - да и к лучшему. Я бы не хотел, чтобы исследования те, оттуда, продолжили. А их продолжат, ты в этом не сомневайся, Джесс. За такую гадость ваш госдеп душу продаст, да еще и в долги залезут.

- Ну, знаешь, ваш этот, тоже такую наработку просто так не отпустил бы. У вас еще есть КГБ?

- Нет, теперь ФСБ. Тоже ребята ушлые.

- Вот, они бы за такую находку ухватились.

- Это да… это конечно…

- Да и вообще, - она вдруг резко сорвалась с его плеча, ухватила бутылку, налила в бокал, залпом выпила, - Я скажу.

Встала, прошла на центр кают-компании, встала там в ожидании. Стихла музыка, остановились танцующие, кто-то, стоящий у входа щелкнул выключателем, включив обычный свет.

- Я хотела бы вам сказать… - ее голос немного дрожал, хоть и репортер, хоть и привычная к выступлениям, к работе на камеру, но сейчас она почему-то не тараторила, а говорила даже чуть испуганно, - Я хочу сказать вам всем большое спасибо за то, что вы так лояльно отнесли к нашей… к моей глупости. Да, к моей. Это было нужно мне, и вы это все прекрасно понимаете. Но… - она бросила скорый взгляд сначала на Андрея Викторовича, а потом на Дмитрия, выпрямилась, вскинула голову, и голос ее зазвенел зло, - но я против вашей трусости! Вы все поджали хвосты, замолчали, не желаете, чтобы ушла информация, чтобы… А ведь это жизни! Жизни людей, там, на лодке, там погибшие от… от….

Она согнулась, ухватившись за живот, все в зале молчали, ждали, и только Андрей Викторович шагнул вперед, будто желая помочь согнувшейся почему-то Джессике и… Она разразилась кашлем. Диким, неостановимым, и Дмитрий увидел… Увидел то, что остальные не могли бы увидеть – черная, чуть землистого отсвета пыль, что едва заметным туманом поплыла по воздуху. Как там, как на подводной лодке. И он закричал:

- Всем вон! Заражение! – выскочил из-за стола, бегом, вдоль по стеночке, задержав дыхание, помчался прочь, но остальные… Какая-то из лаборанток вдруг, почему-то, завизжала остро и пронзительно, Андрей Викторович, выдернув из кармана платок, приложив его к лицу, бросился к Джессике, и вообще – сумятица, суматоха. Единственно что – это Рей, промчался, с такой неподходящей для его внешностью стремительностью, мимо Джессики на выход следом за Дмитрием, выскочил в коридор.

Дмитрий же уже бежал к ближайшей лаборатории, влетел в двери, распахнул шкаф с средствами индивидуальной защиты, выхватил оттуда дыхательную маску, на голову натянул, подхватил за ремешки еще штук пять и понесся обратно – раздавать. А там уже творилось светопреставление: народ валом несся по коридору, он врезался в эту толпу, его едва не смели с пути, и в кают-компании тоже творился дурдом. В уголках сидели плачущие, перепуганные девушки и тетеньки – научные сотрудники,  Чейз с Андреем Викторовичем суетились у замотанной в скатерть Джессики, битое стекло под ногами, снедь разбросанная – идиотизм, дурдом на выезде.

Дмитрий подлетел к Андрею Викторовичу, к Чейзу, протянул маски.

- Зря, я, наверное уже. Девушкам раздайте, - в голосе начальника станции не было ни тени эмоций, просто давал указания, распоряжения. И Дмитрий отправился раздавать маски сидящим по углам, в отдалении, сотрудницам.

***

- Что имеем, - Андрей Викторович закашлялся сдавленно, прикрыл рот ладонью, но все одно – видно было темные споры, взвившиеся в воздух, - у Джессики развитие паразита было замедленно в виду анабиозного состояния спор. Долгий период не было возможности у них для распространения. В первый раз с таким встречаюсь, даже не слышал о таком раньше, но факт остается фактом. Вы то себя, Дмитрий, как ощущаете?

Они были в его кабинете, только вчера они все так радовались окончанию карантина, радовались, что не зацепило их смертельной заразой, а вот сегодня…

- Нормально, - голос Дмитрия был приглушенным из за маски, он как ее тогда одел, так и не снимал нигде.

- Это хорошо, - он уселся в свое кресло, - кроме вас еще кто-то в норме? Вы сделали обход, как я просил?

- Да. Сделал, - Дмитрий говорил жестко, даже зло, - заражены даже те, кто не присутствовал на банкете. Обслуживающий персонал в том числе. Наверное заражение произошло через систему вентиляции. Ничего не могу сказать про Рея, он закрылся в своей лаборатории, разговаривал со мною через стекло. На вид – здоров, доподлинно – не знаю о его состоянии. Все плохо.

- Как Джессика? Она жива?

- Я к ней еще не заходил.

- Это вы зря, загляните, хоть будем знать, что нас ждет.

- А может…

- Никаких может. Мы сейчас не в том состоянии, чтобы производить какие-то научные изыскания, Дима, мне даже говорить тяжело, в голове путаница, каша. А думать… я рефлексирую то с трудом, - вздохнул, - знаете что, Дима, я бы на вашем месте сейчас же отправился в эвакуационный отсек, произвел бы полную санобработку. Вы знаете как это делать? – Дмитрий кивнул, - Вот, полную санобработку, уселся бы в капсулу да и вон отсюда. Хотя нет, не слушайте меня. Очень хорошо, если бы вы проследили течение развития грибка. Когда и что происходит. Как оно происходит – стадии. Это очень помогло бы. Да, записи… То что мы успели посмотреть и образцы сегментированные. Одиннадцатый и шестнадцатый лабораторные отсеки – информация там. Записи журналов дублировались на флешках. Каких… нет – не вспомню, голова болит, все возьмите – это пригодится. Там хорошо поработали , но неделя же только была, одна неделя, это не срок. Да и вообще в жизни ничего не успелось толком, у меня же внук родился. Да-да, Дима, я когда получил назначение старшего, узнал в тот же день, что внук родился. Ванечка. Я и подумал тогда – все одно к одному, и назначение, и вот – внук. К счастью оно. А как повернулось. Повернулось вот… повороты на физкультуре делали, это я еще тогда совсем был маленький, четвертый класс… - он уже бредил, свесилась голова на грудь, глаза полуприкрыты, только вот речь – он все говорил, говорил, говорил. Слова уже были совсем бессвязные, тихие, и от этого было особенно страшно.

Дмитрий подошел к столу, за которым задремал Андрей Викторович, выдвинул ящик, достал оттуда нагрудную камеру, повесил на клипсу-зажим на свой комбез. Нажал на кнопку запуска. Съемка началась.

- Время инфицирования около четырнадцати часов назад, - заговорил он вслух, - на данный момент у инфицированных наблюдается спутанность сознания, при кашле с мокротой выделяются споры. Андрей Викторович попросил, чтобы я вел съемки течения болезни… простите, развития грибка. Или плесени. То, что я видел там, на подлодке было больше похоже на плесень, - вздохнул, - у меня вызывает опасение то, что там, на подлодке, на телах я обнаружил следы пулевых отверстий. Не знаю. Может у них так было заведено, для скорейшего избавления от инфицированных, чтобы не помещать их в карантин, или же… я не знаю причин именно физического их устранения. Не знаю. Причиной заражения считаю… считает Андрей Викторович, длительное анабиозное состояние спор, попавших в организм Джессики, невозможность их выявить в спящем состоянии, - усмехнулся, - Она наш нулевой пациента. Нд… Немного напрягает сам факт ее заражения. Мы все были в масках, заразилась только она. Не знаю… Немного страшно. Вдруг моя тоже не удержит. Да – это не вирус, крупное зерно, полагаюсь на фильтры. Страшно.

Он снова вздохнул, и, как ему и говорил Андрей Викторович, отправился в зону карантина, к Джессике. Коридоры станции были пусты, давила тишина, было чувство, будто он остался один, один на всей станции, во всех этих коридорах, во всех этих отсеках – один. Так, возможно, скоро и станет…

Коридоры, повороты, белый свет с потолка, тишина. Вот и дверь, Дмитрий все так же смотрел вперед, и даже не взглянул в квадратное оконце в двери, рука его легла на ручку. Еще чуть, и он бы опустил ее вниз, распахнул дверь, и только после бы посмотрел туда, но нет – повезло, повернул голову, и встретился взглядом со слепыми бельмами на бледном лице репортерши. Именно так, именно бледно белое с темными прожилками вен лицо, так как обычно изображают живых мертвецов в малобюджетных фильмах про зомби. Слепые, белесые буркала глаз, что уставились на него не моргая, мертвенно, синие губы, нижняя отвисла, протянулась капля слюны. Но самое жуткое было не в этом. На щеке Джессики  то ли язвы, то ли нарост. Черный, мерзкий, сочащийся каким-то темным соком.

Дмитрий замер у двери, у оконца. Он думал, все так же, в аналогии с фильмами о зомби, что она сейчас рванется, начнет долбить руками по стеклу, скалить пасть, но нет. Джессика стояла недвижно, только капля вязкой слюны с нижней губы оттягивалась все дальше и дальше. И вот она сорвалась, и все – нет больше движения.

- Ладно, - сказал он сам себе, - попробуем не торопясь.

Положил руку на дверную ручку, надавил, вниз. И там, в отсеке, точно так же сейчас ручка пошла вниз, и Джесс, тварь эта, должна как-то отреагировать, или же, если она в сознании, в норме, не предпринять действий. Джесс не двигалась, и поэтому он все же надавил на ручку до щелчка язычка замка, и медленно-медленно, потянул дверь на себя. Если рванет, бросится на него, он успеет навалиться плечом на дверь, защелкнуть замок.

Открыл дверь, Джесс не двигалась.

- Джесс, ты как? – спросил он, но она молчала, - Ты можешь говорить? Двигаться? – никакой реакции.

Он протянул руку вперед, легонько толкнул ее плечо, она чуть качнулась и снова встала, как и раньше. Как-то еще управляется с собой, может еще поддерживать равновесие, но прочее – это уже вне ее сил. Значит все, скоро будет уже финал.

- Это Джессика. Наш нулевой пациент, - заговорил он для записи, что вела его нагрудная камера, - Время начала развития спор у нее большее. Насколько – не могу предположить. По сути – это следующая фаза заболевания. Похоже она перешла в полурастительное состояние. Отзывов на вербальные раздражители нет, - помахал у нее перед глазами, снял камеру, включил фонарик, поднес к ее глазам, Джесс даже не попыталась закрыть веки, - на свет  тоже не реагирует. На кожном покрове появилось… - приблизил свет фонарика ко лбу, рассмотрел. Больше всего это напоминало какие-то гнойники, только не красные, а уже загнившие, темно бурового, скорее даже черного цвета. Достал из кармана карандаш, упер его в гнойник, надавил слегка, тот вдавливался легко, но гнойник не лопался. Давил сильнее – никакой реакции, - На кожном покрове появились гнойники. Пока назову это так. Плотные, не лопаются. Не знаю, что еще осмотреть. Я не врач.

Он тихо прикрыл дверь перед носом недвижной Джессики, щелкнул замок.

- Вернусь, чтобы увидеть развитие болезни позднее. Я не знаю как описать ее состояние. Сейчас иду в лабораторию за результатами первичных исследований.

Проходя лаборатории, в которой заперся Рей, постучал в стекло. Никакой реакции. Попытался надавить на ручку – нет, заперто как и раньше.

- Эй, Рей! Ты там? Живой? Мне нужно знать.

- Уходи! Убирайся! – раздался злой, противный голос изнутри.

- Ты там не кашляешь? Здоровье как? Это… Эта хрень по вентиляции…

- Если бы ты был чуточку умнее, и информированнее, знал бы, что моя, - «моя» прозвучало с особым нажимом, - лаборатория с внутренним циклом очистки! Убирайся!

- Хорошо. Я еще зайду.

По дороге Дмитрий заглядывал в отсеки, где находились прочие инфицированные и кругом и всюду он видел одну и ту же картину. Вялые, сонные, бормочущие. Губы испачканные мокротой с темными пятнышками спор. Жуткая картина. Еще живые, еще помнящие себя, а скоро – скоро они будут, как Джесс. Слепые, недвижные. А в итоге – станут такими же, как и те, там, на подлодке этой проклятой.

***

- С момента заражения, - он посмотрел на часы, - порядка двадцати шести часов. Условно сутки. Направляюсь на третий обход зараженных.

Он подошел к двери своей каюты, своего отсека, провернул ключ в замке. Хоть все и были больше похожи на мертвецов, но ему все равно было страшно. Когда он делал второй обход, при очередном взгляде на Джессику, ему стало страшно. Нагноений на коже стало много больше, сама она, кожа ее, потемнела, на вид казалась высохшей, щеки впали, кожа облепила череп.

Что же будет при этом обходе…

Дмитрий подошел к ближайшему отсеку, где лежали инфицированные – Мария и ее муж Джеймс, глянул в оконце и замер. Оба они, супружеская чета, стояли у самой двери. Как и Джессика при первом осмотре: белые буркала глаз, мертвенная белизна лица, гнойники на коже.

- Интересно, почему они встают? И…  - вопросов было много. Что заставляет их вставать, что заставляет вообще двигаться, и почему они идут к первому препятствию на их пути, к дверям. Что это? Кратковременное прозрение, попытка найти помощь? Или? Неизвестно…

- Так, - заговорил для камеры, - исходя из состояния заразившихся, могу сказать, что, предположительно, споры в организме Джессики стали действовать на сутки ранее, чем у остальных. Хотя точно – не могу ничего сказать, - усмехнулся, - да и не мое это дело. Это вы там, - он повысил голос, - высоколобые ученые разбираться будете, это вы там, - он уже кричал, - будете строить свои эти, гипотезы эти, думать будете, предполагать!

Понял что орет, что сорвался на истерику, почувствовал  горячие слезы на щеках, замолчал. Сделал несколько глубоких вдохов выдохов.

- Извините. Сорвался. Продолжу обход.

Проходя мимо двери Рея уже привычно постучал, перекинулся с ним парой ругательств, отправился дальше, к Джессике. Уставился в окно ее двери непонимающе. За окном была темнота. Мрак.

Снял камеру с груди, включил на ней фонарь, поднес к самому стеклу. Свет фонарика на камере был слабоват, разглядеть там, во тьме что-то было сложно, но все же он видел в метрах пяти от двери сгорбленный силуэт Джессики, тень от нее за спиной легла на стену, волосы патлами висели, лица не видно.

- Она… Она отошла от двери. Снова активность, - надавил на ручку, двери, при этом продолжая наблюдая за Джессикой. Не двигалась. Открыл дверь, хотел уже было сделать шаг вперед, но Джессика резко, ломанным каким-то движением вскинула голову и он увидел, что из наростов, гнойников на ее лице проросли лохмотья плесени. Отпрянул, а она, как непонимающая собака, повернула голову на бок, и такими же ломанными, не человеческими движениями, сделала шаг вперед. Еще один. Он захлопнул дверь. Щелкнул замок.

- Нулевой пациент стал проявлять активность. Опасную или нет… не знаю, - он тяжело дышал, сердце в груди заходилось, бухало, от заполошного дыхания стекло маски запотело.  Захотелось снять ее к чертям, протереть изнутри, но… глупо. Очень глупая мысль.

Присел, привалившись спиной к двери, отдышался, дождался когда сойдет на нет белесая муть с запотевшей маски, снова встал, уставился в окно. Прямо напротив него, как и раньше, стояла Джессика. Стояла и пялилась на него. Глаза ее стали из белесых буркал полностью черными, ни белков, ни зрачков – сплошная чернота. И она уже совсем не была похожа на себя. Иссохшая, почерневшая, растрескавшаяся кожа, из которой сочится белесая сукровица, и черные лохмотья плесени, свисающие из разросшихся гнойников. Она пялилась на него, вглядывалась и тут из одного пучка плесени вдарила темненькая струйка, Дмитрий отпрянул, но все же увидел, что не жидкость это была – споры. Грибница, или же плесень, или что там за организм такой – атаковало. Пыталось инфицировать.

- Паразит вошел в активную фазу. Эта хрень может управлять человеком. Тварь намеренно пыталась меня заразить.

Он бросился к Рею, стал стучать, замолотил кулаками в стекло, в дверь.

- Рей, они становятся активными! Джессика… Она пыталась меня заразить! Слышишь? Они двигаются. Паразит их берет под контроль. Надо валить отсюда.

- И что? – все таки он соблаговолил появиться в оконце, пред очи Дмитрия, - Мне теперь молиться на тебя?

- Отсюда  надо бежать!

- Уйду. У меня есть культура, я веду исследования. Ты мне мешаешь. Проваливай!

- Рей! Ты не понимаешь, потом…

- У меня нобелевка будет. Эвакуационными капсулами я умею пользоваться. Уйди! Проваливай! – его мерзкая рожица скривилась от злобы, - Плебей!

- Я дверь вышибу.

- Попробуй. Идиот! -  и он снова пропал, отошел от двери.

***

Дмитрий проснулся, взглянул на часы.

- Двое суток с момента заражения, - он сел, хотел протереть глаза, пальцы уперлись в стекло маски, - зараженные… предполагаю, что все они уже стали подвижными, как и Джессика, - вздохнул тяжело, - Иду на обход. Главное – увидеть состояние Джессики. Простите, но я надеюсь, что она умерла. Хотелось бы… На всякий случай беру с собой вот, - повернулся к столу, там лежал кусок тяжелой трубы, что он взял вчера в мастерской, и здоровый, больше похожий на дубинку, фонарь, - пожелайте мне удачи.

Сунул фонарь за пояс комбеза, взял в руки трубу, пошел к двери, остановился. За дверью было темно. Свет в коридоре не горел.

- Приплыли… - выдернул фонарь из под ремня, посветил в окно. Стоят. Ждут. Высохшие мертвенные рожи, плесень на них, черные, непроглядные глаза, будто и нет их вовсе, будто там, в глазницах – бездна, черная бездна, как и бездна Челленджера – тьма.

Отошел от двери. Сел на койку, та скрипнула под ним, охватил голову. Всё. Доигрался в ученого, доследился за развитием процесса. Как они вырвались то? Как… Что вообще… Выдохнул долго и протяжно. Его колотило, тело била дрожь.

Послышался звук, резкий, злой – взглянул в сторону двери, ручка чуть трепыхалась. Пытаются открыть. И если бы дверь не была заперта… Разобрались. Твари. Твари! Твари!!!

- Твари!!! – зло заорал он, долбанул трубой об стену, - ТВАРИ!!! Так, всё. Хватит, Дим… Успокойся. Все нормально. Надо бежать… Твою мать! Твою мать!!! – эвакуационные капсулы были в другом крыле станции, туда задолбаешься прорываться, - Твою мать… - еще чуть, и он бы заревел.

- Экзоскафы… - сказал сам себе тихо, а после закричал радостно, - Шлюз близко! Близко! Всё. Уже проще. Не далеко. Два коридора бегом. Они истощены, ты видел как они… Джесс – двигаются. Не опасны, - засмеялся глупо, как идиот, - Зато теперь понятно, почему тех расстреляли. Теперь ясно. И что дает экзоскаф? Что?

Зло стал чесать темечко.

- Вырвусь, дальше? Лодка… Вариант. Это тоже вариант. Подлодка. И информация. Не потерять информацию…

Он сграбастал с тумбочки рюкзак, в котором были все флешки, все запакованные образцы из лабораторий, надел на себя, снова подошел к двери, посветил в окно. Стоят твари, ждут…

- Ну… С богом! – поворот ключа, надавить на ручку, распахнуть дверь, удар тяжелой трубы по ближайшей черноглазой морде твари, выхватить фонарь из-за пояса, светить, бежать вложившись всем телом в плечо, расталкивая в стороны тела! И все это в отчаянной тишине, где он слышал только себя, а твари, что тянулись к нему, извергая из глубин мотков плесени на него черные споры, были безмолвны, нереальны.

Добежал до поворота, свернул – там будет шлюзовая, распахнуть створки, захлопнуть, и он будет у экзоскафов. Будет…

Светит вперед, бежит. Не оглядываться, не оглядываться – бежать! Рычаг, что распахнет створки шлюзовой, дернуть – створки пошли в стороны, свет ударил по глазам. Да, там, у экзоскафов – горел свет. А тут… тьма. Как? Ну как? Как они его выключили, как додумались? Они могут входить в контакт с разумом носителя. Прочь – не о том думаешь.

Не удержался, оглянулся, и замер. Из темноты на свет шагало копошащееся, огромное, как медуза, или оживший стог, состоящий из тонких мелких змей – нечто. А поверх всего этого, жуткого, сплошь живого, безвольно трепыхалась из стороны в сторону белобрысая, неузнаваемая голова. Это… это наверное было Джессикой, когда-то это было ею.

Створки  шлюзовой разошлись немного и Дмитрий спиной выпал наружу, тут же соскочил, бросился к рычагу шлюзовой с внутренней стороны, дернул его, створки стали сходиться, отрезая от него то нечто, во что превратилась миленькая, глупенькая Джесс.

И тут только до него дошло, что он натворил, вскрылись кингстоны, полилась вода в шлюзовую, потоком полилась, свирепо.

- Твою мать, - оглянулся, вон они. Экзоскафы стоят с закрытыми капсулами. Да – любой можно открыть, но это время – время которого с каждой секундой все меньше, уровень воды быстро повышался, а потом еще время на то чтобы закрыть его, чтобы загерметизироваться. А тот, что тандемный, открыт, как раз открыта капсула, в которой сидела Джесс. Условно пассажирская. Ничего страшного, там тоже есть пульт, можно переключить управление и на нее – на пассажирскую.

Бегом, взметая брызги воды, что уже до колена поднялась, добежал до экзоскафа, вспрыгнул, взлетел в капсулу, даже не выдвигая мостков для подъема, бухнулся в наклонное кресло, что то тихо звякнуло об пол капсулы, упало – пофиг, потом. Кнопку включения, потянуть рычаг съема с блокировки, тумблер закрытия, поползло сиденье с дном капсулы вверх, а внизу, уже под самыми ногами, уже подбираясь к капсуле ярилась набирающаяся в шлюзовую вода. Уже вот заливает чуток, уже под подошвами хлюпает. Все – закрылась капсула! Теперь провернуть штурвал затяжки, рычаг блокировки – герметизация!

Вовремя!

Стали расходиться в стороны створки выходного шлюза, сейчас долбанет давлением. Дмитрий привычно включил прожекторы на экзоскафе, вспыхнул яркий свет, устремился во тьму бездны.

Прямо. Прямо. Прямо. Как хорошо, что тогда они не кружили. Вот и флажки обследованной территории. Уже недалеко. Еще пятьдесят метров, и там будет вбитая в грунт лебедка. Зацепить ее за карабин и спуск.

Теперь снова прямо, мимо  гейзеров из которых все так же мутно изливается жидкий диоксид углерода, и вот она – причина всех бед и теперь единственный шанс на спасение. Подлодка. Подойти, манипулятор хватается за рычаг утопленный в корпус, рывок, медленно расходятся створки шлюза. Войти, прошагать тяжелыми стопами экзоскафа внутрь, и снова рычаг. Всё. Внутри. Всё. Тут уже все мертвы, тут нечего бояться. А где капсулы – он уже знал, не зря в первый раз они так долго блуждали по этим пустым, темным коридорам усыпанным взвесью из пыли и спор.

Когда насосы затихли, когда в шлюзовой не осталось воды, он разблокировал капсулу, открыл ее, что-то звякнуло об пол там, внизу. Выпало из капсулы. Наверное то, что выпало из обивки кресла, когда он запрыгивал. Соскочил на пол, посветил фонариком – камера. Нагрудная камера Джессики. Так вот куда она ее дела! Спрятала под обивку.

Включил ее, на экранчике, что был на обратной стороне, высветился список записей. Включил последнюю.

Джессики не видно, слышен ее приглушенный маской голос:

- Я нашла интересный люк, вот, - рывок изображения – это она сдернула клипсу камеры с груди, показывает люк. А люк и правда интересный – на нем, как же он этого тогда не заметил, черные, надо полагать кровавые отпечатки рук, - Мне кажется, что все тайны сокрыты именно там. Посмотрим.

Она развернула камеру объективом к себе, вытянула руку, будто селфи делала.

- Я уверена, что все записи, все данные об этой подводной лодке – будут засекречены. Я постараюсь, да твою же мать! Меня наверное не слышно толком, маска эта чертова! – свободной рукой она сдернула с головы маску, встряхнула головой, улыбнулась, - Фу… Как легко дышать! Не представляете! Я уверена, что все данные об этой подводной лодке будут засекречены. Я попытаюсь спрятать эту запись, эту камеру в капсуле. Надеюсь не найдут. Вы должны знать, что здесь, на самом дне Марианской впадины, кто-то вел какие-то странные исследования. Подводная лодка пуста, мы ее нашли случайно. И сейчас вместе взглянем, что там, - она повернулась, показала вблизи отпечатки ладоней на люке, - что там сокрыто.

В кадре появилась ее рука, потянула люк тот заскрипел распахиваясь, открылся. Она заглянула туда, да – все как и тогда, мертвецы, тела, черная плесень. Джессика завизжала, запись оборвалась.

Так вот значит, как оно все случилось… Как она вдохнула эти споры. Дура. Какая же она все таки непроходимая дура!

- Идиотка, - заорал Дмитрий, - Дебилка… Ну почему… почему ты не сказала… Идиотка…

Сунул камеру в карман, побежал по коридорам подлодки. Вот и местный эвакуационный отсек, что поразил его тогда своей скудностью – всего три двухместных капсулы, а тел там, за люком, было много больше десяти. Спастись должны были только избранные.

Влез в капсулу, затянул, захлопнул за собой тяжелый люк, провернул несколько раз штурвал, задраился. Дернул рычаг фиксации люка. Пристегнулся. Протянул руку к рычагу у кресла, крашеному в желто-черную полоску, дернул на себя. Лязг, шипение удара воды, тряхнуло, толчок, и капсула взметнулась ввысь, вознеслась…

- Все закончилось. Все закончилось. Все закончилось, - раз за разом повторял себе Дмитрий и все хотел утереть нечаянные, непрошенные слезы, но руки всякий раз натыкались на плексиглаз маски.

Автор Волченко П.Н.

- А тут что у вас? – Джесс, миловидная блондинка, ткнула ухоженным ноготочком в сторону какого-то  здоровенного механизма, стоящего на постаменте из трех весьма габаритных, пухлых баллонов.

- Это у нас компрессор, - со вздохом сказал Дмитрий. Эта Джесс его уже утомила донельзя. Прислали сверху репортершу, а он  теперь ей тут все показывай, рассказывай, да мучайся. Ладно если бы прислали какого члена-корреспондента с должным багажом знаний. Какого-нибудь сухонького, седовласого, в очочках – это было бы идеально! Ему бы Дмитрий с превеликим удовольствием показал бы тут каждый закуток, рассказал бы о том, что и как они тут делают, а эта… доходяжная пигалица, которой или инопланетян подавай, или скандал селебрити, или еще что из той же оперы. Ну не в зуб же ногой!

Ну нашли мы новые виды бактерий, несколько видов микроорганизмов, для нас – это прорыв, для всего научного мира – это прорыв! А для нее… Для нее – это все не то. Теперь вот она решила показать широкой общественности супер-пупер оснащенность станции, что будет сулить миру огромные прорывы в глубины познания. А на оснащение это смотрит и вентиль от системного блока отличить не может. С кем она, интересно, там, у себя в своем научном журнальчике, спит, что ее сюда отправили?

- Хм… - задумалась Джесс, приложила все тот же ухоженный пальчик к губкам бантиком, - а зачем он?

- Воздух качать.

- А зачем его… качать?

- Для работы пневматических систем, - возвел очи горе, - Когда на станцию заходили, видели шлюз открывался? Это пневматика. Балансировка станции на пневмоцилиндрах, и… - О, здравствуйте, Рей! Познакомьтесь. Это Рей Вассерман, начальник лаборатории репликации ДНК.

- А, это и есть та самая репортерная штучка? – он улыбнулся, улыбочка эта на его пухлом, противном лице, Дмитрию не понравилась. Но все же ответил.

- Да-да. Познакомьтесь. Джессика. Рей. У него очень интересные…

- Подождите, Джессика, я бы сразу вам хотел сказать. Не суйтесь ко мне ни-ко-гда. И если вы, красавица, на чем ваши достоинства и заканчиваются, хотя бы посмотрите в мою сторону…

- Все-все, Рей, идите, мы вас больше не отвлекаем, - торопливо перебил его Дмитрий. Рей, этот мелкий, толстенький ученый, гордо развернулся  и зашагал прочь своей переваливающейся походкой, - Извините. Попадаются у на вот такие, неуживчивые. Простите.

- Да ничего страшного. Ой, а это что за штучка? – и ее волшебный ноготочек указал куда-то в сторону и снова надо объяснять, но не успел. Взвыл дурниной компрессор, и Джессика завизжала громко и испуганно. Дмитрий улыбнулся откровенно и радостно.

***

Дмитрий был начальником звена аквалангистов подводной станции Челленджер, ну и находилась эта станция, как не сложно догадаться из названия, в Бездне Челленджера, а та, в свою очередь, в Марианской впадине. Станция располагалась в середке серпа Бездны Челленджера на глубине десять тысяч шестьсот метров. Тут была самая широкая, и относительно ровная часть бездны. Целью создания станции было изучение глубоководной жизни, что, по логике, не очень то и способна была тут существовать. Но она существовала! И была весьма оригинальна, разнообразна. К примеру те же самые гигантские амебы ксенофиофоры. Амеба, что она есть в нашем, обычном понимании – штуковина, которую разве что в микроскоп углядишь. А эти – в десять сантиметров вымахали, да еще и были невероятно токсичны! Ну там креветки, крабы полупрозрачные, микроорганизмы просто толпами – все тут было! Прямо океанариум перенасыщенный вместо мертвой пустыни дна. Да и само дно тут было иное, нежели чем где бы то ни было в океане. Что мы видим по всяким там каналам дискавери. Там водоросли, тут камушки, а вон там – там у нас кораллы различные произрастают, песочком все это поверх присыпано.

Тут о песочке вспоминать не приходилось. Все покрыто какой-то серожелтой слизью. Это то что осталось от прочей органики, что гоняет по более верхним океаническим слоям, а попадая сюда, на глубины, превращается… Ну запихните под пресс кусок мяса с костями, и посмотрите во что это превратится. Ну и тут нечто подобное. Поэтому выходы в специальных экзоскафах за пределы глубоководной станции для Дмитрия Захарова и его команды превращались в нечто с родни выходу на просторы иных планет. Все тут было непривычным, ненормальным, и даже страшно себе представить, что бы случилось, если бы где-то, хоть как-то, хоть чуточку повредился бы экзоскаф. Диким, страшным давлением воды их бы попросту на куски бы порезало тонкой струйкой внутри их капсул управления.

Но в целом работа Дмитрию очень даже нравилась. Было в ней что-то такое, яркое, героическое, чувство, что делаешь не простое, шаляй-валяй обычное, а нечто важное, что может оставить след в истории

В его каюте вспыхнул проблесковый маячок – выход. Опять там биологи что-то удумали, определили какое-то направление, и вот он, Дмитрий Захаров, со своей командой сейчас должны будут угнездиться в своих здоровых экзоскафах и выйти на склизкий грунт бездны Челленджера – шагнуть на неизведанную планету.

Дмитрий соскочил с койки, немного размялся, накинул на шею полотенце, и отправился в командный отсек, где обычно и происходил брифинг перед выходом за пределы глубоководной станции.

Зашел в командный и тут же скривился, будто от души откусил от самого кислого лимона в мире. В отсеке стоял Андрей Викторович, начальник станции, а рядом с ним, радостно поблескивая голубыми глазенками, застыла в нервном нетерпении Джессика.

- Здравствуйте, Дмитрий Александрович, - Андрей Викторович вздохнул тяжело.

- Здравствуйте, - Дмитрий кивнул, уже предчувствуя весь дальнейший диалог.

- Тут такое дело… Возьмете парочку своих ребят на подстраховку, выйдете в тандемном экзоскафе вместе с Джессикой, - продолжил по-русски, чтобы репортер не поняла, - иначе она с нас не слезет. Покажите ей интересное что-нибудь, вы местность уже неплохо знаете. Пускай поснимает там, и свалит уже от нас.

- Я вас понял, - Дмитрий козырнул.

Через пятнадцать минут они уже были в шлюзе, уже в тесных капсулах экзоскафов, высоких роботов, больше всего напоминавших этаких беременных трансформеров. Вместе с ним в звене отправились Чейз и Ичиро. Оба парни проверенные, оба знающие цену риску, оба молчаливые, суровые.

За спинами экзоскафов медленно и мощно сошлись толстенные створки шлюза, послышался лязг сработки винтовых фиксаторов, а после под нормальным давлением подалась вода из малых кингстонов. Вода хлестала, и вот уже добралась до уровня камер экзоскафов, заколыхалась прямо на экранах, что были у них перед глазами, и вот уже шлюз полный. Медленно, неспешно расходятся створки во вне, в мир бездны Челленджера. Вот оно - инопланетье.

- Начнем помолясь, - сказал Дмитрий и его экзоскаф сделал первый шаг в сторону выхода. За ним последовали и Чейз и Ичиро.

- Движение – норма, - отчитался Ичиро.

- Норма, - вторил ему Чейз.

Вспыхнули прожектора на плечах экзоскафов, прорезая извечную тьму бездны. Лучи хоть и били ярко, но они рассеивались, меркли во тьме, и уже в десяти метрах вновь становилась тьма. Грунт под тяжелыми стопами экзоскафов даже не проседал, уселся, спрессовался в монолит, как ни странно, но Джессика все еще молчала, не говорила ни слова. Капсулы их были раздельны, молчание напрягало.

- Джессика, у вас все в порядке.

- Да, - голос тихий, испуганный, с придыханием.

- Что-то случилось? Что с голосом?

- Все нормально. Мне страшно.

- Обычное дело. В первый раз всем страшно. Вы хорошо  держитесь.

- Спасибо.

- Что желаете увидеть?

- Давайте просто побродим. Извините, а запись ведется того, что… ну то что мы видим?

- Конечно ведется. Потом все можете посмотреть, и прошлые выходы тоже все записаны, можно будет просмотреть архивы. Я думал Андрей Викторович вам должен был сообщить об этом.

- Да, он говорил, но я хотела сама чтобы… Вы понимаете.

- Понимаю. Только, Джессика, тут проблема одна есть. Вот то что вы сейчас видите, - и он повел корпусом экзоскафа из стороны в сторону, вверх и вниз – это все что вы можете тут увидеть. Вон, взгляните, сейчас, - он поймал в фокус камеры пульсирующую, извивающуюся тушку ксенофиофора, - это почти все разнообразие местной фауны. Можно еще бокоплавов поискать, в их покрове, кстати, содержатся соединения алюминия. Редкое явление. Прозрачные такие, беленькие.  А в остальном – пусто тут. В основном заборы грунта производим, редко что конкретно ловим вот этими, - нажал на выброс сетевого садка, так похожего на обычный сачок для бабочек. Тот послушно выпростался из манипулятора, заколыхался перед камерой белесой своей материей, - приспособлениями. В остальном тут не так интересно. Слизни, пинпонговые деревья, амфиподы… растений нет. Не разнообразно.

- Но фантастично.

- Тут вы правы. Есть такое ощущение. Сколько не выхожу, каждый раз чувство, что не в нашем мире. Непривычно тут все.

- Дмитрий, вы помолчите пожалуйста, я хочу почувствовать все вот это, вот это вот ощущение глубины, бездны.

- Конечно-конечно, умолкаю.

Дмитрий переключился на общение с Чейзом и Ичиро:

- Ребят просто шагаем вперед. Контроль позади меня. Друг друга держать в видимости.

- Принято, - почти одновременный ответ от обоих сопровождающих.

Экзоскаф Дмитрия шагал вперед, шаг за шагом удаляясь от родной подводной станции, и если развернуться сейчас, прорезать лучами прожекторов тьму – ничего уже позади не будет. Только тьма, только мертвая чернота. Отошли уже далеко. И если только представить попытаться забыть, что там, где-то, есть станция – легко можно запаниковать, раствориться в страхе перед окружающей тьмой, глубиной.

Дмитрий повел лучами прожекторов по сторонам – вон стоят поблескивая металлические штыри с приваренными к ним красными флажками-косынками. Зона, за которую не выходили, зона устойчивого грунта. Захотелось чуточку поозорничать, дать Джессике ощущение того, что сейчас она находится там, где до этого не бывал ни один человек до нее…

- Джесс, - заговорил он с этакой лукавостью в голосе, - видите флажки?

- Конечно.

- Это граница, за которую не выходил до нас никто. Не желаете ли прогулять? Вырваться туда, где не ступала нога человека.

- А можно? – ее голос задрожал от возбуждения, от предчувствия.

- Ну а кто нам может помешать?

- Хочу, конечно очень хочу!

- Только там будет все так же.

- Но мы же будем первыми!

- Конечно.

Переключил связь на общение со станцией:

- Андрей Викторович, вы здесь?

- Да, слушаю.

- Репортер хочет выйти за флажки. Мы не далеко.

- Нда, Дмитрий Александрович, вы прямо как маленький. Только врать не надо. Вы сами и хотите прогуляться.

- Есть немного.

- Под вашу ответственность. Пятьдесят метров. Не более.

- Слушаюсь!

Отключил связь, спросил:

- Слышали, парни.

- Да, - Чейз радовался, хоть и был серьезен, хоть и был суров, но билась в нем тоненькая жилка авантюризма.

Дмитрий остановился на границе, обозначенной флажками, и шагнул во вне, шаг туда, где до него никто и никогда не бывал. Один шаг, второй, и дальше – дальше, все отдаляясь в глубины неизведанного.

- Дмитрий, - голос Андрея Викторовича из динамиков, - Скоро конец плато. Осторожнее.

- Я вас услышал. Дойдем до края, глянем ниже и… -  тяжелая стопа экзоскафа бухнула о дно бездны Челленджера, и тут же  он почувствовал что-то не то, будто просело больше чем должно было, и медленно, как в кошмарном сне, земля под ним стала проваливаться. Нет, не проваливаться – обламываться, проседать, крениться – это уступ под его ногой треснул и сейчас…

Джессика завизжала, когда поняла, что происходит нечто нештатное, Дмитрий же попытался развернуться, повалиться, чтобы ухватиться манипуляторами экзоскафа за откловшийся кусок уступа, они покатились вниз, из динамиков доносился голос Ичиро, краем камеры зацепило то, как они оба, Чейз и Ичиро застыли на краю слома длинного уступа. Они с Джессикой катились вниз склону, как по горке, манипуляторы бессильно царапали каменное, осклизлое дно.

Всё. Встали. Остановилось движение.

- Кэп! Кэп! Слышите меня, - раз за разом повторял голос Ичиро из динамиков.

- Да, слышу, - отозвался Дмитрий. Подогнул ноги экзоскафа под себя, уперся манипуляторами в грунт, поднялся. Встал, - Экзоскаф в норме. Джессика, вы как?

- В норме.

- Пассажир в норме. Зацепите там лебедку, уклон большой, не поднимусь.

- Принято, - это уже Чейз ответил.

Дмитрий развернулся, освещая открывшийся провал, вернее не провал, а то что было ниже плато, на котором стояла станция. Всё тут то же, все так же, разве что размещение ниже метров на двадцать. Хотя нет, вон, чуть в отдалении – горочки торчат, из них в высь поднимается нечто мутное, расплывчатое. Диоксид углерода в жидком состоянии. А за ними… В свете прожекторов экзоскафа высветилось то, чего тут быть не могло: прямолинейное что-то, равномерное, геометрическое.

- Что это? – голос у Джессики стал тихий, она почти шептала, - Что это? Еще одна станция?

- Не знаю. Не должно тут быть ничего, - Дмитрий зашагал вперед, прожектора рыскали по этому, по непонятному, по тому чего тут быть не должно.

Да, станция, или просто весьма странно оборудованная подводная лодка. Большие врата шлюза, как и у них на станции, ну может чуть меньше, но сама конструкция – это не станция, это плавсредство, это подводная лодка с возможностью выхода на глубине, да еще и оборудованная чем то наподобие посадочных лап, как у космических аппаратов. И судя по всему – стояла эта подлодка тут очень и очень давно. На лапах ее посадочных уже наросла слизь, занесло их, на бортах, на уступах – тоже полно отложений. Скорее всего уже не один год она тут, а может и не десятилетие.

- Нет, этого тут точно не может быть, - сказал себе под нос Дмитрий, переключился на связь с базой, - Андрей Викторович. Андрей Викторович! Меня слышно? Мы обнаружили… Мы обнаружили подводную лодку, - повел прожекторами из стороны в сторону, освещая борта в обе стороны от шлюза, - без опознавательных знаков. Принадлежность определить не могу.

Он замолчал, ответа не было. Может отошел Андрей Викторович из командного отсека, бывает. Ну да ничего. Вернется, прослушает записи. Дмитрий подошел к высокой арке шлюза, замер у рычага утопленного в металл шлюза.  Встал. Ожидал ответа.

- Чего вы застыли? Дима? Тяните рычаг. Открывайте!

- Нельзя. Надо дождаться ответа.

- И что потом? Возвращаться? Дима! Это же сенсация! Открывайте! Ну подумайте, не взорвется же тут все, если вы рычаг дернете!

- Была не была,  - манипулятор потянулся к рычагу, ухватился, потянул на себя, тут же вспыхнуло ранее не заметное, под цвет металла, табло над нишей – запустился обратный отсчет. Как и у них, на станции, сейчас в шлюзовую  должна подаваться вода, и по наполнению – створки распахнутся. Десять… девять… восемь… три… два… один…

Пошла вибрация, он почувствовал ее через экзоскаф, створки шлюза распахнулись, свет прожекторов осветил его внутренности. Два малых батискафа с торчащими вперед манипуляторами, стены, потолок, пол, темнота.

- Кэп, - к свету его прожекторов добавился свет еще одного экзоскафа, - Чейз. Что у вас?

- Сам не видишь? Ичиро где?

- Спускаюсь, сейчас в зацепе на лебедке, - голос из динамиков.

- Нас видишь?

- Да.

- Мы с Чейзом во внутрь. Жди у шлюза.

- Вас понял.

- Дмитрий Александрович. Меня глаза не обманывают?

- Да, Андрей Викторович, мы нашли… не знаю. Подлодку, - усмехнулся, - модернизированную.

- И что вы намереваетесь сделать?

- Зайти и осмотреться.

- Я против.

- Андрей Викторович, я, как представитель свободной прессы, против вашего заявления! Общественность должна знать о том, что тут происходит! Понимаете, что мы нашли…

- Я думаю, не вам судить о том, что должен делать мой человек. Это не безопасно.

- И что? Вы просто бросите эту находку, забудете о ней?

- Нет. Но для начала необходимо связаться с поверхностью. Узнать о том…

- Ранее производились исследования бездны Челленджера на стационарных аппаратах?

- Нет. У меня нет такой информации.

- Значит это секретная информация и вам не позв…

- Я вас услышал, Джессика. Дмитрий, вход разрешаю. Действовать с максимальной осторожностью. С максимальной! Ты меня услышал.

- Да, Андрей Викторович.

- Джессика.

- Что? – ответила она с вызовом.

- Если там, внутри, будут военные разработки, будут опознавательные знаки какой либо из стран, спонсировавших нашу миссию и прочее – информацию своему начальству не передаете. Это первое. В любом случае, информацию не распространять до тех пор, пока мы не получим зеленый свет от руководства. Это важно. Я не хочу, чтобы наша миссия из-за этого вот… ну вы меня поняли. Тут все поставлено на карту!

- Да, поняла. Я буду послушной девочкой.

Дмитрий прошел в шлюз, следом за ним прошагал Чейз. Снаружи светил прожекторами экзоскаф Ичиро.  Еще один рычаг обнаружился обнаружилась там же, где и у них на станции – в стене у внутренних створок шлюза. Потянул его, медленно сошлись створки, вспыхнул свет, заработали насосы, откачивая воду из шлюза. Вода пошла на убыль. Пара минут и готово.

- Одеть дыхательные маски, ничего не трогать.

- А дыхательные маски зачем, - возмутилась Джессика, она еще когда усаживались в капсулы все нервничала, что прическу попортит, а теперь вот – всю красоту ее коту под хвост.

- Вы знаете, что тут случилось? – устало сказал Дмитрий, - Я, к примеру, не знаю. Поэтому надо.

Он отжал стопора в капсуле, включил гидравлику на разгерметизацию, выбрался наружу. Очень приятный это был момент, когда выползаешь из экзоскафа и снова можешь двигаться, можешь выпрямиться в конце-то концов – это многого стоит.

Из соседнего экзоскафа соскочил на пол, звякнув подошвами об металлический пол, Чейз.

- Кэп, - начал он без лишних предисловий, голос через маску доносился приглушенно, - может, - кивок в сторону пассажирской капсулы, - не надо?

- Чейз… ну потом же наслушаемся.

- Ладно, - горестно кивнул Чейз, - открывайте.

- Андрей Викторович, мы внутри, вы меня слышите? – тишина, - Ичиро, слышишь? – и снова нет ответа.

- Похоже борта глушат, - задумчиво сказал Чейз, пока Джессика выползала из своей капсулы, - Только зачем это надо?

- Может средство маскировки?

- Может.

Внутри подводной лодки было пусто и очень пыльно. Еще и не было освещения. Давненько тут это посудина, ой как давненько. В свете фонарей их нагрудных камер были видны проплывающие пылинки, звук их шагов разносился далеко, гулко. Дмитрий нагнулся, провел пальцем по пыли на полу, поднес ближе к свету фонаря. Темная сильно пыль, какая-то землисто-черная, да и слишком уж тут ее много.

- Горничную им бы сюда, - буркнула под нос Джессика.

- Не шуми, - тихо сказал Чейз.

- Я думаю тут никого живого нет, - отозвался Дмитрий, - заброшено.

- Я тоже так думаю, но я боюсь не их, а того из-за чего тут никого живого нет, - парировал Чейз и все примолкли, дальше шли молча.

Жутко тут было, в темноте, в этих пляшущих отсветах от их камер, среди теней, мрака, и такого слабого света их фонариков. Низкие потолки, прямо над головой, иногда и пригнуться надо, чтобы головой не тюкнуться, лабораторные отсеки сплошь заблокированные, разве что через толстенное окошечко плексиглазовое видно, что внутри научное оборудование стоит, схожее с тем, что у них на станции, пара открытых кают, с двухъярусными койками, и ничего больше. И везде, и всюду эта черная, легкая пыль, что плывет туманом в свете фонарей.

Коридоры, закутки, вот площадка большая, люки внизу.

- Что это? – задумчиво присел у люка.

- Похоже на эвакуационные капсулы. Как у нас, - отозвался Чейз.

- Маловато как-то их тут… - взялся за штурвал, потянул, люк открылся, - Смотри. На месте. Все капсулы на месте. А экипаж тогда где?

- Черт их знает, пойдемте дальше.

- Кэп, как думаешь, что у них тут, что они тут исследовали?

- Похоже, что то же самое, что и мы, только…  - оглянулся. Никого, - Где Джесс?

- Не знаю, - Чейз завертел головой, замелькал свет фонарика его нагрудной камеры по стенам, - Черт!

И тут издали послышался визг Джессики, они с Чейзом бросились обратно, туда, откуда доносился крик.

Пробежали по площадке эвакуационной, потом еще по коридору, услышали плачь, всхлипывания из-за поворота,  мимо которого прошли с минут пять назад – туда! Увидели Джессику, что сидела привалившись спиной к стене. Руки вскинуты к маске, к лицу, и слышно только быстрое, громкое ее дыхание, всхлипывание приглушенное.

- Джесс, ты…

- Там, - ткнула пальцем вперед, - они там…

- Постой с ней, - бросил Дмитрий через плечо Чейзу и зашагал вперед к открытому высокому люку со штурвалом задрайки. Нагнулся, заглянул. Темно. Толком не видать. Лохмотья какие-то на полу разве что. Пролез во внутрь, выпрямился.

Это было чем то вроде складского помещения. Достаточно большое, с множеством стеллажей, на которых стояли и ящики, и коробки, плясали тени в свете фонарика. Но еще тут было страшно – тела на полу. Странные. Одновременно и истлевшие, будто скелетированные, и местами же наоборот вздутые, будто бы опухшие, покрытые черными разлохмаченными шишаками, наростами, больше похожими на какую-то плесень жуткую. Тела, много тел, с десяток, а может и того больше.

Дмитрий сдернул камеру с груди, подошел ближе, направив объектив на мертвецов стал говорить:

- Предположительно – экипаж. Мертвы. Полагаю, что тут большая его часть. Причины смерти, - шагнул к ближайшему телу присел на корточки, медленно провел светом фонарика над ним, - Огнестрельное ранение в голову, - посветил на соседнее тело, то же самое, - Предполагаю, что тела истощены при жизни, - протянул камеру к мертвецу, показывая как почерневшая кожа облепила кости, - иначе был бы процесс разложения, а не мумификации. На телах присутствует паразитирующая плесень, - провел камерой над черными лохмотьями, - так же видны грибкообразные наросты. Сухие на вид, - пригляделся, прищурился, - пустые образования на телах, похожи на спорангии, споровые мешки. Предполагаю, что пыль в коридорах насыщена спорами, поэтому имеет землистый цвет. Так же предполагаю, что споры могут быть живы и сегодня, в виду того, что волокна плесени на данный момент еще не иссохли, - вздохнул, сказал натужно, механично, - Есть вероятность инфицирования и нас. Необходимо помещение в карантин, обследование.

Встал, снова повесил камеру на грудь, зашагал к выходу.

- Что там? – спросил Чейз сразу.

- Все плохо. Экипаж мертв. Поражение грибком. Возможно и мы тоже инфицированы. Маски не снимать до обеззараживания. Чем только его проводить… Черт! Черт-черт-черт! Какого хрена мы сюда поперлись… - выдохнул, успокоился, - Похоже они тут что-то с чем-то скрещивали. Доигрались. Поэтому нет опознавательных знаков. Будем надеяться, что распространяется эта зараза не контактно, а аэрогенно.

Джессика зарыдала в голос, сквозь всхлипы спросила:

- Мы умрем? Да? Мы тоже так умрем?

- Помолчите, пожалуйста, Джессика. Возьмите себя в руки. Мы уходим. Чейз, помоги ей.

И снова черные коридоры, снова тени, пыль в свете фонариков, шлюз. Чейз тут же полез в свою капсулу на экзоскафе, Дмитрий же помог забраться Джессике в ее сиденье, сказал перед закрытием.

- Джесс, не снимай маску, ни в коем случае. Ты меня поняла? – она часто-часто закивала, и снова разревелась, - Ну и славно. Будь хорошей девочкой, Джесс. Не снимай маску. Неудобно, но надо. Потерпи и все будет хорошо.

Он задраил ее капсулу, залез в свою, устроился поудобнее, включил управление экзоскафом, вышел на связь с Чейзом:

- Готов?

- Готов.

- Открываю кингстоны, - манипулятор экзоскафа потянулся к рычагу.

***

- Как себя чувствуете? – донесся голос из динамиков под потолком отсека.

- Самочувствие хорошее. Болей, повышения температуры, озноба, прочего дискомфорта не ощущаю, - Дмитрий сидел на стуле, если бы захотел поваляться, полежать, поспать, тут была кушетка. Его разместили в отдельном отсеке. Так же и Джессика и Чейз находились каждый в своем помещении, дабы в случае заражения одного не заразить остальных. У всех у них уже взяли кровь на анализ, соскобы с кожи, со слизистых, так же были взяты на анализ и волосы и ногти. Ну и конечно, после того как их хорошенько прожарили в дико горячем водяном паре, после всех этих ультрафиолетовых излучений и жуткого душа с гипохлоридом кальция, после которого вся кожа горела, уже никаких спор на них не было. Да и вообще на их коже после этого не могло ничего живого, бактериального остаться.

- Дмитрий, - это уже Андрей Викторович говорил, - отнеситесь серьезно к вопросам. После санобработки вы можете что-то списать на остаточные явления, но…

- Андрей Викторович, я все прекрасно понимаю. Вы, вон, лучше Джессике лекции читайте. Ей нужнее. И успокойте ее. Записи видели? Что предполагаете?

- Да, записи отсмотрел. Не знаю, что предполагать. Ума не приложу. Ребята по вашим капсулам кое-что подобрали, пока еще результатов нет. Но исследуют. Кстати, ты не знаешь, где камера Джессики? Не видел?

- Нет, наверное там отлетела. По записям видно, как мы бежали, гляньте.

- Глянем. Отдыхай, Дим, восстанавливайся. И если что…

- Если что, то сразу же начну кричать как погорелец. Не дурак.

- Хорошо.

***

Почти неделя в карантине прошла мучительно долго. Передача пищи с последующей суетой за дверью – обеззараживали, томительное ожидание. Особенно поганым было то, что гадить приходилось в судно, ну и по малой нужде – тоже, не оборудован был отсек отдельным туалетом. Увы. Да и помыться хотелось очень, а вместо этого – таз воды, да губка. Вонь доканывала, въедалась в кожу, в ноздри, уже доходило до того, что принюхиваешься к еде, чуть не нос туда суешь, а все одно – вонь.

А после радостное сообщение, что ничего не обнаружено, что все в норме, распахнутая дверь, а за ней, уже не извечные анонимы в костюмах полной биологической защиты, а обычные, вполне себе узнаваемые люди, лица их. Правда лица сморщенные, прикрывающие носы руками, а Андрей Викторович так и вовсе скупую слезу пустил, то ли на радостЯх, то ли от зловонной вони, что поселилась в этом уже можно сказать «отхожем» отсеке.

Шаг во вне для Дмитрия был шагом в новый мир – в мир жизни. Никто из них, никто из тех, кто стоял там, за дверью не мог понять всех его чувств, всего его счастья. Для них он просто вышел, а для себя – для себя он выжил! Не заразился, не исчез, не умер, не погиб…

- Ну привет-привет, - Андрей Викторович оттолкнул в сторону протянутую для рукопожатия ладонь Дмитрия, и не смотря на вонь, на немытость его, обхватил его, обнял, к себе прижал, - Только ты мне больше таких ЧП на борту не устраивай. Всё под угрозу поставил, всё!

- Ну я ж…

- Да ладно, ладно. На поверхности ни сном ни духом о нашей чертовщине. И запроса я по подлодке не давал. Потом. Позже, планомерно, когда границы исследований расширять будем. Но направление я уж задам, прям туда и задам – не беспокойся!

Тем временем Дмитрий все жал и жал руки своим знакомцам, своим товарищам по станции, народ радовался, а Ичиро, так и вовсе поклонился церемониально, согнувшись в прямой угол, руки по швам.

- Я должен был пойти с вами, - склонил голову, пряча взгляд.

- Ты выполнял приказ. И не беспокойся, сидеть в карантине – совсем не похоже на подвиг, или на геройские мучения. Это просто – мучения, - он схватил руку товарища, крепко пожал ее, отступил стыдливо, сказал тихо, - руки потом помой…

И только Рей Вассерман стоял в сторонке, чуть боком повернувшись. Дмитрий подошел и к нему, хотел было протянуть руку, но этот извечно странный биолог только плечом мотнул, скривился брезгливо. Дмитрий отступил, не любил он его, да и сейчас симпатии к этому лысеющему мелкорослику у него не добавилось.

На плечо ухнула рука Андрея Викторовича:

- Ну ты, друг, давай: мыться, бриться, перышки почистить и через пару часов отпразднуем, устроим банкет в вашу честь, открытие обмоем. Ты знаешь, споры эти ваши – это чудо какое-то! Там понамешано всего и сразу! Ну ладно, всё на потом, давай-давай, беги в душ, амбре от тебя я скажу…