Гражданку можно было без проблем отправить домой, но никто этим заморачиваться не стал.

До принятия присяги было две недели, и мы познавали азы армейской жизни.

Подворотнички, правильная заправка кроватей, покраска табуреток, строевая ходьба,  подъём и отбой на скорость,  выполнение одной из главных команд – «Упал-отжался»

На дворе заканчивался 1988 год и это был первый год, когда в пограничную часть привезли довольно большое количество новобранцев из солнечного Узбекистана.

-Комсомольцы есть? - с какой-то издёвкой спросил нас лейтенант Алтунин, ставший командиром нашей учебной заставы.

Я называл его «трагический лейтенант»

Ни один его рассказ не обходился без двух трупов и это минимум, плюс-  он пополнил речевой оборот многих новобранцев словом - «супостаты»

Его коньком было после команды отбой пожелать нам приятных поллюций (Ровно до тех пор, пока я в ответ не пожелал взаимности)

Всей заставе, кроме меня, после этого пришлось три раза исполнить команду «подъём-отбой» но меня никто не проклинал, а, скорее, наоборот.

- Бойцы, ещё раз спрашиваю, - комсомольцы есть?

- Алексеев комсомолец, сдал меня с потрохами Писарев, сука.

- Его майор Кириллов комсоргом назначил, когда мы сюда ехали. Подытожил Игорёк.

- Вот и чудно, будет и на нашей учебной заставе комсоргом,- решительно сказал лейтенант.

-Алексеев, есть возражения?

Ну а чего возражать, если это почти бессмысленно? Так я опять стал комсоргом.

Делов-то!

Готовили из нас кавалеристов.

В нашей учебной заставе оказалось несколько москвичей и ребят из Подмосковья, были ребята из Новгорода, чуваши, белорусы, украинцы и десять узбеков.

По-русски они понимали всё прекрасно, но только когда им было нужно.

Но, в принципе, тащили службу наравне со всеми, за исключением одного бойца, который служить явно не хотел и косил от службы, как только мог.

Не знаю кем он был, но все узбеки его слушали и, как мне казалось, побаивались.

Даже наши молодые сержанты ничего не могли с ним поделать.

А если ты не можешь ничего сделать сам, значит надо чтобы воздействовал коллектив. Принятие присяги ничем особенным не запомнилось.

Начались учебные будни.

Запланированный марш-бросок до стрельбища с оружием не предвещал никаких проблем. Всего-то три километра.

Но в планы косящего от службы узбека это не входило.

- У меня нога болит, - заявил он сержантам.

Один из сержантов сводил его в санчасть, где его ноги осмотрели, признали симулянтом, дали витаминку и отправили готовится к марш-броску.

- Он косит, не хочет бегать, - сказал мне тихо один из узбеков, когда никого не было рядом.

Ну так мы все это прекрасно понимали.

Бегоооом, –марш! -  скомандовали сержанты.

И мы побежали. Не знаю когда у сержантов возник этот план и был ли он вообще, но команды они давали нам по очереди.

Мы пробегали метров 200, боец, с якобы больной ногой, оставался позади строя.

- Правое плечо вперед, - кричал сержант.

Мы возвращались назад, пробегали мимо идущего пешком бойца и когда он вновь оставался позади нас, сержанты повторяли команду.

- Правое плечо вперед!

Какое-то время узбек оказывался в общем строю.

Когда мы снова убегали вперед метров на 100-150, сержанты повторяли сие действо.

Стало ясно, что путь на полигон может стать очень тяжелым, для нас, бойцов первого месяца службы.

В очередной раз, когда узбек оказался в строю, я решил высказать всё то, что думаю по этому поводу.

Суть моего высказывания была простая.

Хватит косить! Его же друзья уже еле ноги передвигают и из-за него все страдают.

Наверное, сержанты предполагали, что так и будет, но дальнейшее развитие событий их явно не обрадовало.

- Посёл на куй, это не твоё дело, - услышал я в ответ.

Хук справа прошел неплохо. Узбек упал, но быстро встал и схватив автомат (без патронов) попер на меня.

Кровь текла у него из разбитой губы. Почти все узбеки встали за ним, готовые к драке, но за мной тут же встали ребята Новгородцы и почти все остальные.

Лишь вмешательство сержантов предотвратило драку.

Это залёт воин, пронеслось у меня в голове.

Сейчас сержанты мне устроят «упал-отжался» Но ничего не произошло.

Один из сержантов остался с узбеком, а мы неспешным темпом побежали на стрельбище. Другой сержант отозвал меня в сторону и с интересом поинтересовался, попал ли я?

Похоже, что я действительно «попал»

После стрельб мы вернулись в казарму.

- Алексеев, зайди в канцелярию, - с какой-то грустью обратился ко мне «трагический лейтенант»

И я пошёл.

- Что за дела, боец? - с ходу пошел в атаку особист. Это чего за рукоприкладство?

- Да таким как ты не место в погранвойсках!

-Да мы тебя в советскую армию отправим служить!

- Да ты не достоин быть пограничником!

Лейтенант Загоруйко довольно быстро сказал всё, что думал на основе полученной откуда-то информации.

- А кто по-вашему достоин, - товарищ лейтенант?

- Этот узбек, который служить не хочет? - вступил я в разговор.

- И чем так плоха советская армия, что вы пытаетесь меня ей напугать?

- Меня не надо пугать, мне нестрашно.

Мне действительно было нестрашно.

И похоже, что лейтенант это чувствовал.

- Запомни Алексеев, - это погранвойска.

Никаких рукоприкладств. Это тебе не гражданка.

Чтобы такого больше не было. Я буду за тобой присматривать. Так можно и в дисбат загреметь. Тебя ясно?

Мне всё было яснее ясного. Спорить не имело никакого смысла.

- Ладно, для начала мы тебя по комсомольской линии пропесочим, - подытожил особист.  

- Кто у вас комсорг?

(рука-лицо)

зы. Ни одного узбека на нашей заставе на границе не было. Как и на двух соседних.

Служил ли кто-то из них на других заставах я не знаю, но похоже, что все они в итоге остались нести службу в части.