Двести лет тому назад декабристы разбудили тринадцатилетнего Сашу Герцена, а когда этот барчук возмужал, он своей революционной агитацией поразил Российскую империю в самое сердце.

На самом деле мало кто знает, что Александр Иванович Герцен больше был эротоманом, чем революционером. Любвеобилие этому языкастому колоколу величайшей русской смуты досталось от его батюшки богатого крепостника Ивана Алексеевича Яковлева.

В 1811 году в Штутгарте помещик Яковлев соблазнил 15-летнюю дочь мелкого клерка и заделал ей ребенка. Отец нашего героя, обладавший скверным чувством юмора, дал своему незаконнорожденному сыну фамилию Герцен (vom Herzen), что в переводе с немецкого означает «Из сердца». Право слово учитывая пикантную ситуацию с рождением Александра, ему вполне бы подошла фамилия производная от «vom Penis» - «Из члена».

Первым другом мальчика стала его двоюродная сестра Наташа Захарьина, внебрачная дочь обер-прокурора Святейшего синода, Александра Алексеевича Яковлева. В 1838 году Герцен узнав, что тетка Натальи решила выдать ее замуж за некого московского хлыща, да еще отвалить ему 100 000 рублей приданного, похитил сестру из ее золотой клетки и 9 мая венчался с ней во владимирской «Церкви Казанской иконы Божией Матери».

Герцена воспитывал гувернер француз, радостно встретивший Французскую революцию и бежавший в Россию после установления в стране бонапартизма. Этот тихий вольнодумец первым начал «скармливать» своему подопечному запрещенную иностранную литературу. Отечественный «самиздат» Александру приносил учитель русской словесности некий Иван Протопопов.

Руссо, Шиллер, Вольтер, Гете перегрузили воображение пылкого Саши. Повзрослев, и осознав, сколько горя своим вредительством он принес Родине, Герцен пожалел, что еще в юности не попал в дом умалишенных.

В декабре 1820 года отец обманом зачислил 8-летнего сына в «Экспедицию кремлевских строений». Мальчишка нигде не служил, но уже в 11 лет получил низший гражданский чин 14-го класса, став «коллежским регистратором».

В 13 лет у Герцена произошла судьбоносная встреча с Николаем Огаревым. После подавления Декабрьского восстания 1825 года друзья поклялись до последнего вздоха бороться с «мерзким» русским царизмом.

В 1829 году Герцен на платной основе поступил на физмат МГУ, где он создал революционную ячейку, наверное, первую в русской университетской среде. В свободное от учебы время молодые бунтари читали запрещенную литературу, дискутировали, и строили планы по революционному преобразованию страны.

В 1831 году Александр устроил в «универе» травлю профессора слишком сильно ратовавшего за развитие России в роли непобедимой православной монархии. Вместо исключения из МГУ «проклятый царизм» дал Герцену трибуну для его публичных выступлений.

В 1833 он выпустился из ВУЗа, получив серебряную медаль за дипломную работу «Математическое изложение астрономической системы Коперника».

В июле 1835 Герцена арестовали за клевету на личность императора и его ближайших сподвижников. Дерзкого барчука законопатили в Вятку, но не на каторгу, как кто-то мог бы подумать, а в канцелярию к местному губернатору.

Изворотливый ссыльный долго думал как ему перевестись поближе к дому, и узнав что вскоре в рамках своего «Большого выезда по России» город посетит цесаревич Александр Николаевич он устроил для наследника престола выставку самобытных мастеров. Герцен лично провел для венценосного гостя экскурсию и своей подачей материала растрогал его до глубины души.

В перерывах между подготовкой экспонатов и их искусствоведческой атрибуции 23-летний ссыльный соблазнил 25-летнюю Прасковью Медведеву, насильно выданную замуж за нелюбимого мужа.

Через месяц после выставочной «виктории» Герцена перевели в более «комфортабельный» Владимир. В этом городе он женился на похищенной им двоюродной сестре Наталье Захарьиной.

В мае 1840 году он уже жил в Санкт-Петербурге, откуда спустя год его за оскорбление высоких полицейских чинов выслали в Новгород. В этом городе Герцен возглавил интеллектуальную группировку «западников» резко враждовавших с альянсом «славянофилов» под руководством Виссариона Белинского.

В мае 1846 года Александр похоронил отца, а спустя год после смерти родителя навечно покинул пределы Российской империи. За свое будущее молодой барчук мог быть спокоен, батюшка оставил ему в наследство 1 500 крепостных душ, полмиллиона рублей на банковских вкладах, недвижимое имущество, и земельные угодья.

Александр Иванович участвовал во Франции в Февральской революции 1848 года, а спустя год опасаясь ареста бежал из Парижа по купленному на черном рынке румынскому паспорту.

В эмиграции жена Наталья вдохнувшая воздух «свободы» и воочию увидевшая европейские свободные нравы наставила Герцену рога с немецким борзописцем Георгом Гервегом. Это был опытный «ходок» не брезговавший спать с первыми европейскими красавицами и разводить их мужей-рогоносцев на деньги.

Герцен не стал исключением из правил, по факту он содержал семью любовника своей супруги, не зная, что тот вытворяет у него за спиной. Когда кто-то по «доброте душевной» рассказал ему, чем жена за его спиной занимается с другом семьи Гервегом, то любовник вызвал «рогоносца» на дуэль. Александру Ивановичу был настолько мерзок этот человек, что о благородном поединке не могло быть и речи.

Состоятельный литератор откупился от жадного Гервега, а тот, получив деньги через свою супругу-подельницу опубликовал свою интимную переписку с Натальей Александровной.

Герцен нашел в себе силы простить жену, к тому же супругов сплотила трагедия произошедшая 16 ноября 1851 года. В этот день в Средиземном море во время кораблекрушения парохода «Город Грасс» утонула мать писателя и его глухой от природы сын Николай.

В апреле 1852 года Наталья Александровна родила мужу шестого ребенка. Мальчик Владимир скончался утром 2 мая, а вечером этого же дня умерла его 34-летняя мать.

В 1857 году Герцен перебрался в Лондон, где он создал «Вольную русскую типографию», революционную газету «Колокол» и между делом увел у друга Огарева его супругу Наталью Тучкову. Детей от прежнего мужа у нее не было, а в браке с Герценом она родила дочь Елизавету наложившую на себя руки в 1875 году и близнецов Алексея и Елену умерших во младенчестве от дифтерита.

Поразительно, что Огарев на лучшего друга не обиделся, а ушел жить к лондонской проститутке Мэри Сэтерленд, чьи ласки он впервые купил в далеком 1839 году.

Как тут не процитировать старый забойный хит:

«Вот такая вот музыка

Такая, блин, вечная молодость».

Говорили, что Огарев после расставания с Тучковой вечно бухал, а его новая пассия неплохо боксировавшая вечерами отрабатывала на слабохарактерном русском хахале свои не женские удары.

31 мая 1877 года перебрав джина, Николай Платонович упал в канаву, получил тяжелые ушибы и скончался на руках Мэри. В районе, где они ютились в скромной квартирке, поговаривали, что Мэри налопавшись горячительных напитков, забила этого странного русского насмерть, а ее дружки полицейские помогли превратить убийство в пьяную смерть по неосторожности.

С 1857 по 1867 год Герцен и Огарев выпускали в Лондоне и Женеве антирусскую газету «Колокол». Главные опусы этой газетенки периодически читал император Александр II, и это несмотря на то, что во время «Крымской войны» (1853-1856гг.) беглый литератор неоднократно призывал, русских солдат и казаков сдаваться.

В дни польского восстания 1863-1864гг., Александр Иванович разродился такой вот «братской просьбой» к русским воинам:

«Несправедливый, подтасованный польский набор совершился! Сила одолела еще раз правду; еще черное дело прибавилось в формуляр русского правительства, еще черная тень отбросилась на вас, на нас, на весь народ русский. Бессильные отстранить удар от многострадальной груди польской, нам надобно употребить все средства, чтоб облегчить его боль участьем, смягчить горе деятельным сочувствием. За этим-то мы и обращаемся к ротным начальникам и офицерам, к старым солдатам, дядькам и учителям.

В ваши роты, команды, взводы вскоре поступят несчастные жертвы польского набора; вырванные без очереди из семейств по указанию полиции, оторванные от отечества, они, невинные колодники, отправляются в мрачный, дальний край, о котором они слышали одни ужасные предания, в снежных тундрах которого безвестно погибли их деды, их отцы, лучшие люди их, - их ведут туда служить годы и годы чужому царю, чужому делу, чужому народу... без друзей, без языка, без родины, которую бы защищали, без этого последнего утешения для рекрута.

Друзья, братья, русские воины, примите новых товарищей с распростертыми объятиями; покажите им, что русский народ добрее, лучше русского правительства. У вас есть общее поле, не весела и ваша жизнь; расскажите им об вашей горькой доле, о двадцатилетней лямке, о голоде, о воровстве начальства, о том, как вас наказывали и как вами наказывали крестьян; скажите им, что и у вас - после Севастополя - пала повязка с глаз, что и ваше терпение приходит к концу, что крестьянская кровь, которую вас заставляли лить, вас душит, бродит в ваших жилах, не дает спать... что от нее испытанные герои, как Красовский, пошли на каторгу, юноши, как Сливицкий и Арнгольдт, - на тот свет. Да, скажите им это!

А главное, полюбите их, остальное все само сделается.

Под серой солдатской шинелью легко хранится здоровое, теплое сердце. Человек, обреченный на кровавое, безжалостное ремесло, там где-то на дне души бережет запас великой и простой нежности. Через седые усы, по загорелым щекам воина, наглядевшегося бог знает каких ужасов, участвовавшего в них, чаще льется слеза, чем по толстенькой щечке мирного гражданина, сделавшего из семейного эгоизма и безучастия ко всему вне своего забора добродетель.

Одинокий бессемейник артели и казарм, лишенный всякой ласки и всякой улыбки, солдат ищет возле себя полюбить что-нибудь и крепко привязывается.

Полюбите же, друзья, выкраденных польских рекрутов, как меньших братий, как детей полка, и да будет над вами благословение несчастных матерей и сестер их. Матерей, которые с 1831 года только провожали сыновей своих на казнь, в ссылку, в изгнание... Сестер, которые не знают другого цвета, как черный цвет траура!».

Печатается по тексту К, л. 155 от 1 февраля 1863 г., стр. 1288 - 1289, где опубликовано впервые, с подписью: И - р. Автограф неизвестен.

Забавно, но когда в 1855 году Герцен вознамерился вместе с Марксом пройтись в одной митинговой колонне по Лондону, тот с какой-то запредельной нацистской брезгливостью написал товарищу Энгельсу: «Я с Герценом, не хочу никогда и нигде, фигурировать вместе, так как не держусь того мнения, будто «Old Europe» может быть обновлена русской кровью». Так чистокровный еврей из рода потомственных раввинов отзывался о русском Герцене как о человеке с «грязной кровью».

Дурачок Маркс даже не догадывался, что полвека спустя после его смерти немцы будут отправлять таких как он «олд европейцев» в газовые камеры. В 1944-1945гг. советские воины проведут денацификацию «Старой Европы» («Old Europe») правда, сделают это слишком мягко, не осознавая какую ошибку они допускают.

Герцен, чей род вел свое происхождение от боярина Андрея Кобылы, первого летописного предка императорского дома Романовых до сатанинского исступления ненавидел помазанника Божьего. Наш «революционный звонарь» считал, что царская система обучения отвращает учеников не только от пороков, но и от гражданского достоинства, из российских школ в мир выходят покорные люди-автоматы заточенные на выполнение приказов и циркуляров.

9 января 1870 года Александр Иванович Герцен скончался в Париже от пневмонии.