О ТОМ, ЧТО ДАЁТ МНЕ СИЛ ЖДАТЬ СВОЕГО МУЖА ДАЛЬШЕ
- Я так больше не могу!
- Я так больше н-е мо-гу!, - прошептала я со стиснутыми зубами и разразилась громким рёвом. Картинка со стороны, я так полагаю, была эпичной: холодный ноябрьский вечер, обычный камчатский двор, и только что из багажника на меня «высыпалась» зимняя резина, которую я старательно впихивала туда последние сорок минут. «Высыпалась», больно ударила по коленке, отдавила нос любимых замшевых сапожек, и я под мясо сломала ноготь, в попытках её поймать. Вот был бы рядом муж – у него всё чётко и быстро. Он такие плёвые дела решает за секунду.
А я так больше не могу.
Не могу, потому что уже долго он в заграничной командировке в одной тёплой неспокойной стране и не выходит на связь. Не могу, потому что на меня свалилось абсолютно всё: две моих работы и тренировки сына, его бесконечное: «Мам, мам!» и в два часа ночи, и в пять утра, бои в налоговой и с судебными приставами, сопли/разбитые коленки/сосед-хам, который грозится меня порезать/выходные в очередях за полисом ОСАГО… А главное – бесконечно тянущиеся дни с постоянно звенящей мыслью в голове: «Нельзя плакать при ребёнке! Нельзя плакать при ребёнке!». И сейчас я почти час запихивала шины в багажник, чтобы поехать поменять резину, и эта самая резина порвала во мне натянутую струну последних месяцев ожидания.
Я начала подвывать.
Я так больше не могу.
К моим рыданиям живо подключился пятилетний сын, и на секунду мне показалось, что я сойду с ума прямо во дворе своего дома.
Трёхминутный вой в унисон резко прервала соседка с первого этажа.
- Ульяна, что случилось?!
-
… Он… Не звонит… А в новостях опять показали… Я каждый день вру его маме, что он выходил на связь… И у меня ничего не получается, я ничего не успеваю…Моя мама так далеко, я тут одна…, - попыталась я закончить хотя бы одну фразу, но шквалистый ветер и прерывистые всхлипывания обрывали их где-то посередине.
Зоя Семёновна нахмурилась. Она – жена офицера с тридцатилетним стажем, у её мужа за плечами две Чечни. Но она почему-то меня не поняла.
- Я даю тебе два часа привести себя в порядок. Поезжай куда хочешь, но чтобы вернулась с пустой головой и сухими глазами, -жёстко сказала она и увела плачущего Артурика в подъезд.
Я от злости топнула ногой.
Прыгнула за руль. Печку – на минимум, потому что бросает в жар, «Европу плюс» - на полную. Под задорное щебетание ведущих рыдать не получалось, поэтому я приберегла запас жалости к себе до того момента, пока не доеду до океана.
«Океанушка», - так не солидно и по-домашнему я называю свой лучший душевный антибиотик. Тихий океан лечил меня не раз, я знала, что он поможет и сегодня. Нужно продержаться всего пятнадцать минут, и соленый ветер выдует у меня из головы все дурные мысли.
Поворот налево, направо и снова налево. Камчатское побережье Тихого океана совсем не похоже на Майами бич, но я люблю его больше всех райских курортов мира. Потому что здесь с людей слетают маски.
… Я уже не помню, сколько времени холодная мутная вода слушала мои рыдания. С каждым ударом волны комок внутреннего напряжения, с которым я жила последние дни, распадался на молекулы и превращался в вулканическую пыль. Сумасшедший ветер её тут же подхватывал и уносил куда-то в сторону Японии.
- И я живу этим океаном, - прервал мои уже беззвучные всхлипывания кто-то за спиной.
Я вздрогнула от неожиданности. Позади меня стоял мужчина, возраст которого определить очень сложно. Лицо молодое, но лоб резко пересекала морщина, размером с Марианскую впадину. И глаза – пустые - пустые. Без признаков жизни.
- Я тоже живу этим океаном, - уже громче сказал он. – Моя жена умерла почти сразу после родов, а дочка не проснулась однажды утром. «Синдром внезапной детской смертности», - с сожалением констатировали врачи. Ты правильно сделала, что приехала сюда. Иди, умой лицо, шею, не бойся холодной воды и намочить ноги. Давай я подержу твоё пальто.
Я даже не смогла выдавить из себя что-то приличествующее ситуации типа: «Мне очень жаль» или «Мои искренние соболезнования». Просто пошла и сделала так, как посоветовал этот непонятно откуда появившийся молодой человек. Обжигающе-холодная солёная вода смешивалась со слезами и дышать становилось всё легче. Через десять минут я молча вернулась за своими вещами.
- Тебя докинуть до города?
- Нет, спасибо, я ещё постою. Удачи. Знай, всё наладится.
Моя любимая машина радостно моргнула фарами при снятии с «сигналки». Печку – на полную, «Европу плюс» - на минимум. Под задорное щебетание ведущих мне не хотелось растерять переполняющее меня чувство благодарности к случайному незнакомцу, который одномоментно потерял всё, но смог после этого помогать другим. Его слова: «Давай я подержу твоё пальто» - дают мне сил ждать своего мужа дальше.
Дорога домой прошла под карусель из воспоминаний.
… В 1995 году не стало моего папы, которого я почти не помню. Мама сначала долго плакала, а потом у неё, наконец, появился румянец на щеках. В 1997 на пороге нашего «женского общежития» появился мужчина с голубыми и очень добрыми глазами. Он держал маму за руку и сказал мне: «У меня были одни пацаны, а теперь и дочки есть! Иди сюда, я так долго тебя искал. Прости, доча, что задержался!». Этот мужчина стал мне родным, хотя у него трое своих родных детей. Его бесконечная забота о нас и нашей маме даёт мне силы ждать своего мужа дальше, даже несмотря на то, что его нет рядом уже очень давно.
… Два дня до первого сентября. Ключи – на шее, коленки – в зелёнке, мне – уже девять. Навстречу бежит самый лучший друг во дворе Леха Старостин, и как-то странно держится за низ живота. Под глазом – ссадина, сам грязный как чёрт. Подбегает, а у него из-под футболки торчит окровавленная мордаха замызганного котёнка. Отбил у местной шпаны - они зачем-то пытались порезать несчастному котейке шкуру. Пока рядом со мной будут такие неравнодушные люди, как Леха Старостин – это будет давать мне силы ждать своего мужа дальше.
… Первый курс журфака я помню смутно: мы много пили, мало спали и бесконечно смеялись. Пары прогуливали в соседнем от учебного корпуса Покровском парке во Владивостоке, там же стоит Покровский кафедральный собор. Каждый день мы видели женщину, которая жила здесь же, в парке, и просила милостыню. Звали её, кажется, Ольга, и по её лицу было видно – пьёт. Я, цветущая и семнадцатилетняя, тогда презренно морщила носик, мол: «А работать не пробовала?».
К защите диплома эта женщина исчезла, говорят, умерла от водки. И только пару лет назад настоятель храма рассказал мне, что на собранные милостыней деньги Ольга покупала не только алкоголь, но и сладости приходской ребятне . Пока в мире будут жить люди с такой большой душой, как у Ольги – это будет давать мне силы ждать своего мужа дальше.
… «Юля, я люблю тебя!», - появилось в статусе на страничке в соц сети у человека, которого я любила всей душой. Я ведь Уля! Но надежд, что он просто перепутал букву – не было. Осознание происходящего больно щёлкнуло по носу – он любит другую. Нескончаемый водопад из слёз за минуту смыл тушь, на покупку которой я вбухала половину стипендии.
- Не грусти, рёва-корёва, скоро Новый год. Будешь некрасивой, вон нос уже распух. На, съешь лучше конфетку, - сказал сидящий рядом старичок интеллигентного вида и протянул «Мишку на севере». Я так и прыснула со смеху. Пока меня будут окружать люди, способные рассмешить, даже когда очень плохо - это будет давать мне сил ждать своего мужа дальше.
…Возвращалась ночью из клуба, денег на такси – в обрез. По счастливой случайности двум нетрезвым ребятам ехать в тот же дом, что и мне, так что «раскинем» сумму за поездку на троих. Парни уже зашли в мой подъезд, а водитель, пока я копалась в сумке и искала деньги, резко рванул с места. На моё испуганное: «Что вы делаете?» уверенно ответил: «Морды мне их не нравятся, и взгляд какой-то сальный. Давай сделаем ещё кружок, чтобы они тебя не дождались в подъезде». Пока мне будут помогать люди, которые не живут по принципу: «Моя хата с краю» - это будет давать мне сил ждать своего мужа дальше.
…Перевод супруга на Камчатку. Восьмой месяц беременности, денег – шесть тысяч рублей, и мы втроём - я, муж и кошка, на краю земли. Жить нам негде. Пока я ждала своего доблестного вояку на КПП новой воинской части, разговорилась с капитаном Арисовым. Выложила ему всё как на духу. Он выслушал и молча протянул мне ключи от своей «двушки» в новостройке. Сам офицер не жил там ни одного дня, потому что только закончил ремонт. «А я что? Я и в казарме могу перекантоваться. Вы-то нет!», - прервал мои причитания о «неудобности ситуации» мужчина. Этим летом у нас дома жила семья приехавшего на Камчатку по распределению молодого лейтенанта. Пока круг человеческой взаимопомощи не разорвётся – это будет давать мне силы ждать своего мужа дальше.
… «Вот возьму и разведусь, сил моих больше нет терпеть его бесконечное отсутствие дома!», - бились мысли в моей голове. После жаркой ссоры сидящий за рулём муж тоже обиженно сопел. А потом резко свернул с дороги, остановился, достал лопату и пошёл тушить горящие на обочине деревья. Пока мой муж будет оставаться человеком, которому «не всё равно, что будет после нас» - это будет давать мне сил ждать его дальше.
… - Сынок, я не буду брать это печенье, мама скоро перестанет влезать в джинсы, - говорю я Артурику в магазине, пытаясь откреститься от покупки очередного вкуснопахнующий сдобного соблазна.
- Артур, давай я тебе куплю, ты маме только одну печеньку дай, раз она такая вредная, - влезает в разговор мой друг.
- Мама, я тебе дам печенек сколько ты захочешь. Ты всё равно самая красивая! - шепотом говорит мой сын и деловито направляется к кассе с пакетом наперевес. Пока мой сын будет заботиться обо мне так же, как и я о нём – это будет давать мне сил ждать своего мужа дальше.
…Перед глазами всплыло рассерженное лицо Зои Семёновны, которая сейчас, наверняка, кормит блинчиками моего сына. Её строгая отповедь тоже даёт мне сил ждать своего мужа дальше. Ведь иногда так важно иметь рядом людей, которые приведут тебя в чувство.
Слайды в калейдоскопе моих воспоминаний сменялись один за другим. И неожиданно пришло осознание, что все эти люди, которых я сегодня вспомнила – жители моей страны. И именно они создают образ будущего России. Создают, когда останавливаются возле плачущего ребёнка и запуская ракеты в космос. Создают, когда везут в ветеринарку сшибленную машиной собаку и отстаивают интересы нашей страны на международной арене. Создают, когда получают Нобелевскую и читая своим детям на ночь «Дядю Стёпу». Это люди, которые творят историю прямо сейчас, и не только у стен Кремля, но и во владивостоксих электричках и камчатских автобусах. Это сухенькие старички и пышущие румянцем молодые ребята. Они каждый день учат меня, как жить по чести и справедливости, а я буду учить этому своих детей.
И пока такой колесо «человеческой нормальности» крутится как заведённое – у России великое будущее! Могущественное, независимое и счастливое!
