Автор ( Денис Владимирович )
ДАРЬЯ ПОСЛЕДНЯЯ ВЕДЬМА
Пролог
В каждой деревне есть свои легенды. Где-то боятся старую мельницу, где-то — колодец с плохой репутацией.А в Белоярке все боялись одну женщину.
Дарью.
Она жила на самом краю деревни, где заканчивались дома и начинался густой, молчаливый лес.
Старуха, которой никто не знал возраста. Кто-то говорил — ей под сто, другие шептали, что она давно умерла, просто не ушла.
Её не видели на праздниках, она не ходила по гостям, не стояла в очереди за хлебом. Только изредка замечали, как она выходит ранним утром к опушке, собирает травы, и снова исчезает.
О ней говорили шёпотом. Детей пугали её именем.
Но никто не смел приближаться. Не потому что она делала что-то плохое.
А потому что никто не знал — что она охраняет.
А я... я приехала в Белоярку совсем недавно.
И, как все чужаки, поначалу просто не верила.
До того дня, когда увидела свет в её окне.
И чей-то силуэт за стеклом.
Алена приехала в Белоярку в начале осени — когда листья уже начали желтеть, но солнце ещё грело по-летнему. Воздух был прозрачный и резкий, пахло яблоками, дымом и чем-то чуть гниловатым — влажной листвой, старой землёй.
Она вышла из маршрутки с одним рюкзаком и сумкой, глянула по сторонам и глубоко вдохнула.
Тишина деревни встретила её почти равнодушно. Ни одного приветственного взгляда, только курица перебежала дорогу и пропала в траве.
Дом, оставшийся от бабки Лиды, стоял чуть в стороне от остальных — ближе к опушке. Серый, деревянный, с облезлой краской на ставнях, но в целом крепкий. Внутри пахло старым деревом, пылью и чем-то сладким, пряным — словно в доме хранились сушёные травы, хоть Алена их и не видела.
Первые дни она разбирала вещи, убиралась, осваивалась.
Люди на улице встречались редко — в основном пожилые. Они окидывали её быстрым взглядом и почти сразу отворачивались.
Один только старик у колодца посмотрел подольше.
— Новенькая, значит, — пробасил он, когда она подошла за водой.
— Ага. Я внучатая племянница Лиды. Алена, — она улыбнулась. — Говорят, дом цел, вот и решила — почему бы нет.
— Не «говорят», а «говорили». Лиды-то давно нет, — буркнул он. — А ты смотри к Дарьи не приближайся.
— Простите, что?
Но старик отвернулся и больше ничего не сказал.
Позже к ней заглянула соседка — крепкая женщина лет пятидесяти, в вязаной кофте и с сумкой в руках.
— Здрасьте, я Марфа. Тут через два дома живу. Решила навестить. Ты же в доме Лиды?
— Да. Я её племянница. Только в детстве у неё была — толком ничего не помню.
— Хм, — Марфа поставила на стол банку с мёдом и миску яиц. — Вот, от себя. Тут так принято — новеньким что-то приносим.
— Спасибо, — искренне обрадовалась Алена. — А вы Лиду хорошо знали?
— Да все знали. Только... мало кто в гости ходил, — уклончиво сказала Марфа.
Она оглядела комнату, заметила иконы в углу, чуть кивнула.
Перед уходом, уже на пороге, вдруг остановилась и добавила тише:
— Окна не открывай по ночам. Даже если душно будет.
И если услышишь голос — не откликайся. Даже если он... твой.
Алена замерла, чуть улыбнулась:
— Это шутка такая? Деревенская?
— Нет, — спокойно ответила Марфа. — Это совет.
На четвёртый день Алена проснулась очень рано. Было ещё темно, но за окном уже начали просыпаться птицы. В доме стояла тишина, только часы тикали на стене, и в углу поскрипывала старая мебель.
Она встала, накинула кофту и подошла к окну. Лес был неподвижен — густой, почти чёрный силуэт на фоне рассветного неба. Казалось, он дышит. Мягко, медленно.
Алена вдруг поймала себя на мысли, что чувствует... неловкость.
Будто её застукали за подглядыванием.
Она фыркнула, закрыла шторы и пошла на кухню.
Позже, разбирая старый буфет, нашла связку сухих трав, перевязанную чёрной ниткой. Запах был резкий, горьковатый. И ещё — потрёпанная тетрадь в кожаной обложке.
Внутри — пожелтевшие страницы с непонятными символами, перечёркнутыми словами и названиями растений.
«Бабушкины рецепты», — усмехнулась Алена и отложила тетрадь на край стола. Но позже всё-таки вернулась, чтобы полистать.
Многие записи были сделаны странным почерком — мелким, с наклоном влево. Некоторые страницы были испачканы — будто в них капала влага или что-то жирное.
На одном листе, в самом низу, она заметила надпись, выцарапанную поверх текста:
" Она слышит всегда.."
В тот же вечер она решила прогуляться. Осень в деревне была красивой: клены горели рыжим, трава начала оседать, а от прудов поднимался лёгкий туман.
Возле магазина встретила ту же Марфу.
— Как, обживаешься? — спросила та, поправляя косынку.
— Да, потихоньку. Дом странный, конечно. Трава в буфете, какие-то записи... Вы не знаете, чем бабка моя увлекалась?
Марфа чуть помолчала, потом пожала плечами:
— Лида... знала, как с людьми говорить, причем включая Дарью.. Но ты лучше не копай. У каждого в этой деревне — своя тишина.
— Это угроза?
— Это совет. Второй, — сказала Марфа и ушла, не попрощавшись.
На следующий день всё шло обычно — Алена убиралась во дворе, пыталась подключить интернет, но сеть упорно не ловила. Днём зашла соседка Марфа, принесла пирожки,положила на стол, это тебе на здоровье... Вечером Алена решила снова прогуляться.
Сумерки ложились на деревню быстро — синие, вязкие. Ветер шуршал в листве, как будто кто-то тихо перешёптывался.
На опушке, возле старого орешника, Алена вдруг остановилась. Воздух стал густым и чуть влажным, как перед грозой. Ветки деревьев склонились чуть ниже обычного. Её будто окружало что-то невидимое — мягкое, но тревожное.
— Ты слышишь? — раздался тихий женский голос.
Алена вздрогнула и обернулась. Рядом никого не было.
— Кто здесь?
Тишина. Только листья колыхались, будто от дыхания.
— Хватит! — сказала она чуть громче. — Если это шутка — прекратите.
— Хочешь Мудрости , — шепнул голос, уже ближе, почти у уха.
Алена резко обернулась — перед ней стояла женщина. Высокая, с длинной седой косой, в чёрной шали, которая колыхалась, словно ветер гулял только в ней. Лицо было почти спокойным, но в глазах — тёмный лес, осенние сумерки и что-то ещё... очень древнее.
— Ты... Дарья? — с трудом выговорила Алена.
— А ты — кровь Лиды. Я чувствую. Ты разбудила дом. Тетрадь тронула. — Она посмотрела поверх её плеча, в сторону деревни. — Ты чувствуешь, как я дышу тобой?
— Я… ничего не чувствую. Я просто… живу в её доме. Работаю удалённо, не больше.
Дарья подошла ближе. От неё пахло дымом, травами и сырой землёй.
— Я знаю кто ты. Я живу долго очень, мне 97 лет , — мне нужен покой, мне нужен отдых, я призвала Лидыну Кровь, Что бы передать силу свою,. Иначе всё уйдёт в землю коту под хвост..…
— Подождите! Это всё… настоящее?
— Настоящее — то, что у меня есть, а остальное все сомнение.
И Дарья развернулась и ушла.
Алена осталась стоять одна. Сердце стучало, дыхание сбилось. Где-то в лесу закричала сова. Ночь потихоньку вступала в силу.
Алена пошла быстрым шагом, Деревня встретила её всё той же тишиной — будто ничего не случилось. Только свет в одном окне — у Марфы.
Она постучала резко, громко.
— Откройте! Пожалуйста!
Щёлкнул замок. Дверь приоткрылась, и на пороге показалась Марфа в халате и с пледом на плечах.
— Ты чего? — спросила она, но увидев лицо Алены, сразу отступила в сторону. — Заходи.
Алена вбежала внутрь, тяжело дыша.
— Я… Я её видела. Дарью. Она говорила со мной!
Марфа поставила чайник на плиту, медленно кивнула:
— Садись. Вон Руки дрожат — пей воду.
— Она такое мне сказала.. Хочет какуето силу передать..
— На самом деле, — просто сказала Марфа. — Не простая она ведьма я еще маленькая была, она уже так выглядела как сейчас, она старая и очень мудрая..
— Но мне не нужна ее сила..
— Алена… — Марфа присела напротив, глядя в глаза. Силу нельзя просто так бросить. Она искала кому отдать. . И, видать, нашла, выбрала тебя..
— Но я не умею! Я не хочу! Я... я обычная. Я приехала работать, жить спокойно. Не быть частью… этого!
Марфа помолчала. Потом тихо сказала:
— Никто не хочет. Сначала. А потом понимают — это не выбор. Это будто зов. Не зря же ты сюда приехала.
Чайник засвистел. Марфа встала, залила две кружки.
— Пей. А утром поговорим ещё. Ночью лучше не принимать решений, и ложись вон в ту комнату..
Алена медленно взяла кружку, глядя в пар, который медленно поднимался верх .
Марфа сидела у стола, уже одетая, с чашкой чая в руках. Утро было туманным, но в доме было тепло.
— Выспалась? — спросила она спокойно.
Алена кивнула, всё ещё чувствуя, как будто ночь оставила на ней невидимую тяжесть.
— Расскажи мне всё. Только честно, — сказала она. — Про Лиду. Про Дарью. Про эту силу.
Марфа поставила чашку и на секунду прикрыла глаза, будто собираясь с мыслями.
- Твоя прабабка, Лида… она была сильной женщиной. Не только по характеру. В ней жила настоящая, старая сила. Та, что идёт не из книг, а из самой земли. Она была ведьмой, как и Дарья. Когда-то в деревне было две силы, два полюса — Лида и Дарья. Но со временем стало ясно: двум таким не место рядом. Слишком велико напряжение. Слишком хрупкий мир вокруг.
— И что… Лида ушла?
— Да. По собственной воле. Она не проиграла — она выбрала. Ушла на покой. Мирно. Отдала силу Дарье, чтобы та хранила деревню дальше. И прожила потом долгую, спокойную жизнь. Умерла своей смертью, без боли и без проклятий. Это было её решение.
Алена слушала, затаив дыхание.
— А теперь Дарья…
— Дарья старая. Очень старая. Даже больше, чем кажется. Её сила держит лес, землю, границу между тем и этим миром. Но она устала. И теперь, в знак благодарности Лиде — за её выбор, за доверие, за мир — Дарья хочет передать силу тебе. Её не интересует просто кровь. Ей важна преемственность. Дар.
— Но почему я? Я обычная. Я не готова...
Марфа покачала головой:
— Никто не бывает готов. Но если бы ты не была нужной, тебя бы сюда не потянуло. Сила сама зовёт. А она — мудрая. Если выбрала тебя, значит, ты способна.
Алена опустила глаза, сжимая чашку.
— Она не хочет отдать силу, чтобы избавиться?
— Нет, — твёрдо ответила Марфа. — Она хочет, чтобы всё, что она хранила, не ушло в землю. Дарья могла бы просто исчезнуть. Но вместо этого — она решила передать всё тебе. Как когда-то Лида — ей.
— Это честь, Алена. И если ты примешь её — ты будешь не одна. Я помогу. Дом поможет. И память — память тех, кто были до.
С того разговора у Марфы прошли сутки. Алена почти не ела, не спала, ходила по дому, как в тумане. Её мысли крутились вокруг одного: взять ли эту силу? Что это за ответственность? И почему именно она?
Сначала она хотела уехать. Бросить всё — дом, тетрадь, деревню. Вернуться в город, где всё просто, где тебя не зовёт лес, не шепчут травы, не глядят в душу древние женщины.
Но с каждым часом внутри зрела странная тяжесть — не тревога, а как будто что-то, что ждёт... её согласия.
И вот — ближе к вечеру, когда деревня уже начала замирать, и только воронья карканье нарушало тишину, Алена встала, надела куртку и пошла.
Дом Дарьи стоял на самом краю Белоярки, там, где деревня упиралась в лес. Он казался будто вырезанным из другого времени: старые, покосившиеся ставни, тёмная кровля, густые заросли у крыльца. В окна не светило ни одной лампы.
Алена остановилась у калитки, сердце билось гулко. В голове всё ещё крутились сомнения, но ноги сами сделали шаг. Потом второй. Она прошла по скрипящим доскам крыльца и подняла руку.
Постучала. Один раз. Потом ещё.
Тишина. Только ветер шелестел сухой травой.
— Дарья? — негромко позвала она.
Никто не ответил.
Алена уже хотела повернуть назад, но дверь вдруг сама приоткрылась — медленно, с долгим скрипом.
Внутри было темно. Запах — трав, пыли, сырой земли. Где-то глубоко внутри дома послышался тяжёлый вдох. Потом — голос.
— Входи. Раз пришла.
Алена шагнула внутрь. Её глаза привыкали к полумраку. Она увидела Дарью — та лежала на широкой лавке у печи, укрытая старым платком. Глаза её были открыты, и в них снова отражался весь лес.
— Днём я слаба, — сказала Дарья. — Ночь — моё время. Но я знала, что ты придёшь.
Алена подошла ближе.
— Я долго думала, — выдохнула она. — Я не понимаю всего этого. Я боюсь. Но… я чувствую, что должна. Это будто зов. Я не хочу силы ради власти. Но я не могу отвернуться.
Дарья кивнула едва заметно. В её лице не было ни радости, ни печали — только древняя, спокойная усталость.
— Лида тоже боялась. Но приняла. А потом передала всё мне — не потому, что я была сильнее. А потому, что была готова.
— Вы… были близки?
— Мы были двумя сторонами. Но в одной деревне две ведьмы — это слишком. Она ушла на покой. Своей смертью. Мирно. И я хранила это место. До сего дня.
Алена стояла молча. Дарья протянула руку — хрупкую, но всё ещё сильную
Алена держала руку Дарьи. Внутри всё дрожало — от страха, от непонимания, от предчувствия. Воздух в доме стал вязким, как мёд, но в нём уже не чувствовалось пыли. Только трава. Только сырость земли и тонкий запах можжевельника.
— Закрой глаза, — прошептала Дарья.
Алена послушалась.
— Не бойся. Они придут не к тебе. А ко мне. Ты — просто мост. Пока.
Темнота стала плотной. Где-то внутри неё — треск, будто ломались сухие ветки. И звук шагов. Много шагов. Но не по полу — по воздуху, по тени, по времени.
Сначала в доме потемнело, даже огонь в печи словно затух под чьим-то взглядом. Потом — стук. Негромкий, но глубокий. Как если бы кто-то постучал в землю под домом. Ещё. И ещё.
Из теней проступили фигуры.
Тёмные, неясные, будто вылепленные из дыма и праха. Одни — с рогами, другие — с длинными лицами, усыпанными знаками. Без глаз. Без рта. Но каждый — нес сомнение, силу, знание.
Они окружили Дарью и Алену кольцом, но не приближались. Только смотрели. Проверяли.
Дарья с трудом поднялась — глаза её сверкнули янтарём.
— Я — Лесная. Я — Старая. Я — та, что держала порог. И я передаю.
Из её рта пошёл дым. Он поднимался вверх, изгибался, сплетаясь в узоры — руны, знаки, силуэты растений, лиц, зверей. Этот дым потянулся к Алене.
Сначала он обжигал, потом холодил, потом впитывался под кожу — не как боль, а как знание. Как правда, которой всегда боялась.
Одна из теней шагнула ближе. Положила длинную ладонь на её голову. Губ не было, но голос был:
— Принято. Выдержит. Порог не падёт.
Другие фигуры зашептали — странно, многоголосо. Словно лес шумел во снах. Одобряли. Принимали.
Дарья осела на подушки, лицо её стало спокойным — впервые за много лет.
— Хранительница — выдохнула она. — Моё имя теперь — твоё. Но ты выберешь своё. Пойдёшь своей тропой.
И — затихла.
Алена опустила голову. В ушах звенело. В теле — огонь и лёд, слова на непонятных языках, тёплая тяжесть земли и шорох крыльев.
Дарья слабо улыбнулась, глаза её уже были затуманены, но в них ещё мерцала сила.
— Иди домой, Алена... — прошептала она, голос был едва слышен, как ветер в травах. — Отдохни. Выспись. Завтра всё станет другим. Возьми с собой мою книгу — большую, на столе. Она теперь твоя. Без неё не справишься.
Алена обернулась, взгляд её упал на массивный том в кожаной обложке — тёмно-зелёный, с выцветшими золотыми узорами. Она подошла, взяла его. Она была тяжёлой. Не только физически — словно в ней лежали годы, судьбы, тайны, вес целой жизни.
— Спасибо, — сказала она тихо.
Дарья кивнула, почти незаметно. Легла обратно, закрыв глаза. Алена стояла, не двигаясь, пока не услышала, как в стенах дома затихло эхо чужих голосов, как лес за окном стал дышать мягче.
Она вышла в вечернюю прохладу, прижимая книгу к груди.
На утро Алена вернулась.
Шла уже как будто иначе — тише, внимательнее, слушая каждый шорох вокруг. Ветер гладил её щёки, а птицы замолкали, когда она проходила мимо. Она постучала в дверь Дарьиного дома. Не сразу, но толкнула её — она была незаперта.
Внутри стояла тишина. Всё так же — как будто ничего не изменилось.
Только Дарья лежала спокойно, руки сложены на груди, лицо — ровное, светлое. Будто уснула. Как будто знала, что так будет. На подоконнике — свежие травы. На лице — мир.
Алена подошла ближе. Склонилась. Слёзы сами стекали по щекам, но сердце было спокойно. Не было боли — только тяжёлое, тихое принятие.
Дарья ушла. В землю, в корни, в туман. В покой.
А книга в руках Алены — дышала.
Алёна опустила голову,
Надо бы похоронить по-человечески. Не прятать. Не бояться. Пусть земля примет её.
Она выдохнула.
А потом… уехать. В город. На пару недель. Выдохнуть. Переварить всё это. А потом — вернусь. Если сердце скажет, что пора.
Конец первой части!
Спасибо за внимание!
Друзья если нравятся мои рассказы можете подписаться на ютуб там все мои рассказы.
https://youtu.be/a6plk88EcSo
