Четвёртый не лишний
Министерство просвещения подготовило законопроект по «защите прав детей», согласно которому предлагается ограничить количество усыновляемых детей – до трех на семью вместе с кровными. Многие приемные родители уже называют его "людоедским" и считают, что сотни детей потеряют из-за этого закона возможность найти себе семью.
Я прекрасно понимаю, почему проект этого закона появился. Не часто, но бывает, когда, особенно в сельской местности, детские деньги - это практически единственный способ приличного заработка. Особеннно если этих детей много. Тогда дети становятся статьей дохода, что в корне неверно.
С другой стороны, именно многодетные родители и берут в семью ещё малышей. Их сердце, натренированное любовью, выдерживает возросшую нагрузку. Теперь вычеркнут таких родителей из списков потенциальных усыновителей? Это неразумно. Даже преступно.
Неужели нельзя решить вопрос иначе?
В ФБ запущен флешмоб - #четвёртый_не_лишний. (https://www.livejournal.com/rsearch/?tags=%23%D1%87%D0%B5%D1...) Вот одна из семейных историй в рамках этого флешмоба.
Рощина с Василием Рощиным. (https://www.livejournal.com/rsearch/?tags=%23%D1%87%D0%B5%D1...)
#четвёртый_не_лишний
Здравствуйте. Мы со слов министра Васильевой "так называемые родители" троих самодельных и пятерых приемных детей. Васильева же считает, что семья наша должна выглядеть иначе. Что с тремя детьми брать приемных нельзя.
У нас есть девочка Маша. Маше было 10 лет. К ней никто ни разу не приходил, чтобы познакомиться и стать ей родителями. С Машей паровозиком шли еще 2 брата и 2 сестры, да и характеризовали девочку как "тупую, необучаемую и психованную". Маша не умела заварить чай и сделать себе бутерброд. С трудом читала и считала на пальцах в пределах десятка. Обладала крайне небогатым словарным запасом. Не умела плакать, только зло кричать, а потом мучаться виной и истязать себя. Не умела играть в игрушки и следить за своим же вещами. Сейчас Маша всё это умеет, и даже больше. Она запоем читает, без умолку болтает, она спит в обнимку с мягкими игрушками и учится в обычной школе. У нее есть свои личные вещи и она спустя три года научилась с ними обращаться. Что было бы с Машей, останься она в детдоме? Да то же, что с ее мамой - изнасилования, алкоголь, скатывание на дно.
А еще у нас есть мальчик Саид. Ему было почти 7 лет. За ним никто ни разу не пришел. Ведь с ним в паровозе шли сестры и братья, да и сам мальчик смуглый, имя нерусское, немаленький опять же. В детдоме он постоянно нервозно грыз ногти, не знал, что в холодильнике еда холодная. а на плите горячая. Что за забором детдома есть много интересного. Он не видел моря, на берегу которого родился. Мечтал о мороженом, которого никогда не пробовал. У него было плохое зрение, испорченные спонсорскими сладостями зубки, и уже необратимые сложности с ногами и спиной - никто в детдоме не озаботился очками, стоматологом и ортопедической обувью. Он не знал, как и остальные, что трусы бывают личные. И игрушки бывают твои собственные. И что булочки, которые он так любит, бывают не только по праздникам. Что было бы, останься он там? Он такой доверчивый... Скорее всего, постоял бы на шухере, помогая старшим однокашникам, а потом тюрьма. А потом снова. Сейчас Саид мечтает стать клоуном, обожает конструировать и любит читать, хорошо учится в школе, и многое умеет и знает.
Регине, в ее почти 6 лет до диагноза "умственная отсталость" оставался год. Потом коррекционный интернат, ПНИ. Потом было бы то же, что с ее мамой. Регина почти не умела говорить и постоянно прикидывалась ветошью, так проще выживать в детдоме. Она не знала мира дальше, чем забор детдома. В этом году она пойдет в школу, и совсем не для умственно отсталых детей. Регина занимается танцами, рисует и лепит.
Лёша за 4 года своей жизни не видел ничего, кроме дома ребенка и больниц. Лёша всего боится. Лёша уничтожает всё, чего боится и пытается убить всех, кого боится. Совсем недавно Леша перестал пытаться убивать. И тоже пойдет в школу. Тут министр Васильева еще сказала, что адаптация должна проходить так, как скажет опека. А Леша не робот, ему все равно, что скажет опека, ему очень-очень страшно. Но если он не будет делать так, как считает его должным опека, Лешу, значит, надо обратно в детдом? А Леша только недавно поверил, что мама и папа, братья и сестры никуда не исчезнут. И даже не перестанут его любить несмотря на всего его фокусы. Но кого это интересует? У Леши в детдоме было два пути - психушка, или затаиться, а после детдома выпустить свой страх и попасть на зону строгого режима. Там, в строгаче, вообще довольно много его старших товарищей, и будет еще много тех, с кем он сидел на соседнем горшке тогда, когда приказано, а не тогда, когда он хочет в туалет. Он, кстати, перестал спрашивать разрешения сходить в туалет. Это было его реальностью долгие 4 года.
Василиса в свои 2,5 года всех ненавидела. Просто всех ненавидела. И боялась. Ее ждала, возможно, судьба чуть интереснее, чем старших, она была любимицей у воспитателей и очень-очень спокойная. Возможно, она даже бы училась в общеобразовательном классе. Только это было бы никому ненужным. А ведь ее мама тоже неплохо училась. Но Вася повторила бы ее судьбу.
Сейчас Василиса никого не ненавидит и сворачивается уютным котиком на ручках у всех членов семьи, кто может ее поднять)
Дети с берега Охотского моря. Дети аборигенов, живущих этим морем. Дети, которые ни разу не видели этого моря, сидя за забором детдома. Но что до них министру Васильевой? Министр Васильева, видевшая разные моря, считает, что если у нас не хватает квадратных метров, то детям у нас делать нечего. Да, нам тесно. Да, у нас много проблем, в том числе бытовых и финансовых. Только у наших детей есть шанс, которого не было в детдоме. И мы вернули им друг друга и общение с кровной семьей, которой никто не дал шансов. И мы думали взять еще детей, когда подрастут старшие. Только теперь с легкой руки нихрена не знающей об этих детях так называемой министра Васильевой, нам это заказано. Не только нам. Большинству, кто недавно созрел сделать то же, теперь не вытащить из системы детей.
