в командировке в Симферополе в довольно хорошем заведении заметил неприличные ошибки в именах сказочных героев. Может быть это украинска мова?
Извиняюсь за педантичность, но глаз колит
Наступил август. Дни становились короче, а вечерами все чаще поднимался туман. Василиса работала над платьем для кикиморы не покладая рук. Ежедневно на закате она отправлялась к знакомому роднику и оставалась там допоздна. Поделку свою она Яге до поры не показывала, и бабка ее не торопила — пусть шьет без посторонней помощи. Видимо, результат нравился мастерице — Васька возвращалась радостная, с сияющими глазами. Чем ближе было окончание работы, чем скорее ей предстояло вернуться домой, тем веселее становилась девушка, успевшая уже соскучиться по родным. Иногда, правда, на ее лицо набегала тень, и Яга, внимательно наблюдавшая за подопечной, однажды не выдержала.
Накинув на плечи шаль, рассовав по карманам фартука какие-то пузырьки и прихватив с собой широкую плоскую керамическую чашу, бабка вышла из избушки рано поутру. Отсутствовала она долго, и вернулась после обеда, погруженная в задумчивость. Вечером, когда Баюн выскользнул на охоту, Колобок задремал у окна, а самовар уютно запыхтел, приглашая к столу, Яга предложила Василисе ароматного чаю с травами и начала разговор так:
- Скоро ли закончишь свою работу?
Васька подтвердила, что да, платье почти готово. Яга покивала каким-то своим мыслям и продолжила:
- Значит, в недалеком времени отправишься домой. Смотри, не забудь — обо мне мачехе и сестрам ни слова. Говори, что на выучку ходила к пожилой мастерице, о которой в детстве от матушки слышала.
- Хорошо, бабушка, - ответила Василиса.
- Теперь слушай меня, - произнесла Яга. - Я свое обещание выполнила — ремеслу тебя обучила, мастерицу из тебя сделала. Теперь и ты мне кое-что пообещай. Когда работу свою закончишь, на следующий день отправимся с тобой на рынок. На деньги, что я за твое рукоделие выручила, купим тебе материи разной, покажу, как выбирать. Как домой вернешься — без дела не сиди, кикимору задобри да за дело принимайся, семье подсобляй. В скором времени все у вас пойдет на лад, и мачеха твоя станет о замужестве твоем да дочерей своих задумываться. Как сестры — дело их, но ты об этом и думать не моги.
На растерянный и огорченный взгляд девушки бабка, усмехнувшись, ответила:
- Видела я, как вы с Ванюшей друг к другу тянетесь, чай, не слепая. Только негоже это — без батюшкиного благословения замуж выходить. Вот как он вернется — тогда пожалуйста, честным пирком да за свадебку.
Василиса ахнула, а довольная Яга заявила:
- Жив он и здоров, Василисушка. Но в Тридесятое царство воротиться не может. На то воля не его. Помочь ему надобно, а как это сделать — над тем подумаю. Пока же вот тебе мой наказ: работу выполняй усердно, по дому помогай, приданое готовь, да никому об этом нашем разговоре не сказывай. Так-то оно лучше — когда меньше болтаешь…
Повеселевшая Васька залпом допила чай, взяла узелок со своим рукоделием и отправилась на родник, а бабка еще долго сидела перед окном, посматривая на звезды и что-то бормоча себе под нос.
***
Когда радостная и смущенная Василиса развернула перед зрителями готовый подарок кикиморе, Яга восхищенно всплеснула руками, Колобок восторженно заверещал, и даже скептичный обыкновенно Баюн покосился одобрительно.
Девушка держала в руках молочно-белое платье. Ткань мягко струилась, мерцая серебром в складках. Ворот и рукава были украшены прозрачным бисером росы. Подол украшало кружево из плавных завитков тумана. На ощупь платье было невесомым и прохладным. Василиса прикрыла тканью руку и поднесла к солнечным лучам. По поляне пронесся восхищенный вздох. Платье растаяло, словно дымка поутру, сделав и руку девушки прозрачной и почти невидимой.
- Вот порадовала старуху, - ласково произнесла Яга. - Стала ты, Василиса, настоящей мастерицей. Могу тебя со спокойной душой к семье отпустить, не пропадешь теперь…
Бабка поспешно отвернулась, но зоркий Колобок успел с удивлением заметить, как заблестели влагой ее глаза.
***
Наступила пора прощаться. Августовское утреннее солнышко пригревало полянку. Воздух был прозрачен и свеж. На крыльце избы лежал узел с тканями и нитками, купленными Ягой и Васькой накануне. Невесомый сверток с платьем кикиморы девушка предусмотрительно спрятала на груди. Кроме него, из своих изделий она взяла с собой только тот нарядный сарафан, сшитый по ее собственной мерке. Перед избушкой собрались все ее новые знакомые: бабка, Колобок, Баюн, Кощей и Леший. Иван стоял чуть поодаль — царевич вызвался проводить Василису до знакомых ей мест. Коня при Ванюше не было, и все присутствующие сделали вид, что так и надо. Видимо, ни Иван, ни Василиса не торопились. Всем собравшимся было грустно и немного неловко — как всегда бывает, когда пора расставаться, и надо что-то сказать, а что — не знаешь.
- Кхм.. - прокашлялся наконец Кощей, но в этот момент из кустов раздался громкий треск и на полянку выкатился запыхавшийся Блазня.
- Фух, думал — опоздаю, ищи потом вас по лесу, - зачастил он. - Обходил я опушки, да третьего дня и наткнулся на это. Думаю — уж не твое ли, девица?
Лукаво улыбаясь, помощник Лешего протянул Василисе сверток из лопухов. Развернув его, девушка радостно вскрикнула — внутри лежала знакомая куколка.
Когда Василиса и Иван скрылись в лесу, остальные немного постояли молча, а потом начали расходиться. Отправляясь домой, Васька оставила каждому из них что-то на память. На Кощее красовался новый кафтан, ладно сидящий на его нестандартной фигуре. Чародей, лишившийся своего привычного изодранного в хлам облачения, выглядел незнакомо и импозантно. Колобок и Баюн делили на двоих лоскутное одеяло. Леший уносил полотенце — пригодится в его шумном и беспокойном хозяйстве. Блазне, нашедшему куклу, обрадованная девушка отдала кусочки меха, чтобы прикрывать зимой огромные мягкие уши.
Вскоре на крыльце избушки остались только Яга и Кощей. Бабка ласково поглаживала расшитую лесными цветами и травами телогрейку.
- Да, мастерство ведовству не чета, - задумчиво произнесла она. - Вот придет Василисушка домой, начнет работать, потом замуж выйдет, детишек станет нянчить... Вроде бы и чудеса своими руками творит, а все не ведьма — ни от людей прятаться не надо, ни травы чародейные ночами по холоду собирать, в темноте спотыкаясь, ни кота содержать, охламона такого...
- Ты не отвлекайся, - предложил Кощей. - Выучила ты ее хорошо, не спорю, но ты же вроде хотела со мной о чем-то посоветоваться?
- И правда, - спохватилась бабка. Она прошла в избу и вернулась с широким блюдом и какими-то бутылочками. Плеснув в емкость загодя припасенную ключевую воду, старуха покрошила туда какие-то травы, капнула разноцветных зелий и зашептала заклинания. Через некоторое время на поверхности появилось нечеткое, размазанное изображение.
- Вот это — купец, Василисин батюшка, - принялась объяснять Яга. - Здесь корабль его, там — команда. А что оно все вместе означает, не пойму что-то.
Кощей склонился над чашей и внимательно всмотрелся в мигающую картинку.
- Сдается мне, без Водяного тебе не разобраться, - с сожалением заключил он через несколько минут.
- Плохо, - протянула бабка. - Водяной-то уж месяцев семь на поверхность не поднимается, захандрил чего-то, старый.
Кощей укоризненно взглянул на нее.
- И зачем я вам только амфибию создавал, сам не знаю, - сказал он. - Только жалобы от вас и слышу, а как свойствами ее воспользоваться — так вы даже не сообразите. Гушка под водой может сутки просидеть. Хватит ей этого времени, чтобы с Водяным посовещаться?
Яга просветлела, убрала реактивы и пригласила Кощея к столу.
***
С опушки леса виден был Василисин родной город. Она и Иван стояли у кромки леса, освещенные закатными солнечными лучами. Момент расставания можно было бы назвать печальным и даже немного трагичным, если бы между влюбленными не происходило какое-то бурное обсуждение. Иван на чем-то настаивал, Васька отнекивалась. В конце концов Василиса, непримиримо расправив плечи, решительно направилась к дороге, а Ваня, проводив ее взглядом, понуро скрылся в лесу.
Добравшись на следующий день до избушке Яги, царевич заглянул внутрь. Бабка, ожидавшая его возвращения, уже напекла блинов. Мрачный Иван поприветствовал хозяйку и прошел к столу. Есть не хотелось. Прихлебывая пустой чай, Ваня вяло отвечал на расспросы бабки о том, благополучно ли они добрались. Уяснив, что в дороге между спутниками произошла какая-то размолвка, Яга наконец задала наводящий вопрос:
- Что Васенька про свои планы рассказывала? Скоро ли к нам в гости соберется?
Иван, насупившись еще больше, нехотя ответил:
- Кто ее знает. Может, и не соберется никогда. Хотел ее до дома проводить — не пустила, руками замахала. Когда свидимся, спросил — не ответила...
Царевич горько вздохнул, а Яга довольно подытожила:
- Молодец девка, сдержала слово. Даже тебе не проболталась, значит, можно не беспокоиться. А ты не кручинься. С семьей ее познакомиться успеешь, тем более, что она там пока не в полном комплекте. Прежде, чем вам с Василисой на будущее планы строить, надо ее батюшку отыскать.
Иван встрепенулся.
- А он живой?! Бабушка, давайте я поеду! Пока не отыщу — не вернусь...
Яга пристально посмотрела на спасателя-добровольца и не сразу ответила:
- Поедешь, почему бы и нет. Только не один.
***
После возвращения Василисы жизнь в купеческом доме пошла своим чередом. Правда, не сразу. Первое время, конечно, соседки пошумели. Зато мачеха, на удивление, Ваське слова дурного не сказала, молча впустила в дом, выслушала рассказ про швею-мастерицу и рассмотрела пошитую новоявленной рукодельницей обнову — нарядный сарафан. Ее дочери в это время опасливо выглядывали из-за двери, но, увидев, что Прасковья не гневается, подошли ближе. Агафья даже зашмыгала носом и в конце концов порывисто обняла сводную сестру.
Да и соседки быстро затихли, когда увидели, какие чудесные вещи выходят из Василисиных рук. Первое время Прасковья продавала ее изделия на рынке, а потом молва об умелой швее пошла по городу. Прошло всего месяца два, и заказы посыпались на девушку, как из рога изобилия. Васька не успевала обмерять, кроить и сметывать. Городские модницы щеголяли в изысканных блузах тончайшего полотна и замысловатого фасона юбках, зажиточные хозяйки подавали пироги на расшитых затейливыми узорами рушниках.
В первый вечер после своего возвращения Василиса долго сидела у себя в комнате. Смотрела на звезды в оконце, держала в руках куклу и вспоминала о маменьке. Потом вздохнула и бережно убрала игрушку на дно сундучка. Уложив поверх нее материалы для работы, Васька прислушалась и тихонько спустилась вниз. Прошмыгнув на кухню, девушка взяла блюдце, налила молока до краев и поставила за печку, подальше от досужих глаз. Домовой без нее, должно быть, совсем оголодал, потому что через минуту из-за печи донеслось слабое позвякивание. Улыбнувшись, Василиса прокралась в светлицу. Незаконченное рукоделье сестер лежало на лавках. Девушка подошла к окну и достала из-за пазухи сверток с волшебным платьем из туманного полотна. Раскинув изделие на подоконнике, мастерица полюбовалась серебристым блеском ткани при свете месяца, а потом пошла к себе. Едва выйдя за порог комнаты, Васька услышала за спиной тихий счастливый смех.
С тех пор дела в доме пошли на лад. Работа у рукодельниц спорилась, все повеселели, и только мачеха нет-нет, да и поглядывала на девушек с затаенной печалью. К старшей, Настасье, давно приглядывался один знакомый приказчик, мужчина неглупый, порядочный и честный, и Прасковья даже как-то обмолвилась, что вот-де, мол, вернулся бы супруг, тогда бы можно было девчонок замуж отдавать честь по чести, с благословения главы семьи, и не беспокоиться, что чей-то муж тут новые порядки заведет...
Василиса ответ на это только молча улыбнулась и продолжила работать. В свободное от заказов время девушка вышивала нарядный кушак из красного шелка, украшенный золотистыми причудливыми перьями неведомых птиц. Вернется батюшка. Баба Яга слов на ветер не бросает.
ххх: Ну что, кого ждете? Сына/дочку?
ууу: Пока не не знаем, зато имя уже выбрали!
ххх: ?
ууу: Если мальчик - Вася, девочка - Василиса.
ууу: Я предлагала "Авось, пронесет!", но муж сократил :)))
К Лешему отправили сразу несколько гонцов — поблизости Яга обнаружила филина, сипуху и пару сычиков. В путь к Жар-птичьему холму отправились почти все — в избе остались лишь Баюн и Колобок. Бабка, по своему обыкновению, полетела в ступе, Иван и Кощей поскакали верхами. Василисе был выдан волшебный клубок и в придачу к нему — Блазня, чтоб сопроводил и не дал сбиться с пути. Выдвинулись быстро — на сборы ушло около получаса. Времени действительно терять было нельзя, браконьеры исчезли из-под надзора Блазни уже давно, и если смогут добраться до холма раньше них — пиши пропало. Жар-птичьи перья были редкостью даже в Тридесятом лесу. У Яги и Кощея было несколько — воспитанница бабки прошлым летом добыла. Перья им очень пригодились — свету каждое дает, как несколько лучин, и при этом, в отличие от последних, время использования не ограничено, да и опасности пожара нет. Люди, особенно кто побогаче, естественно, очень быстро поймут, насколько это удобно. Спрос на товар браконьеров будет большой, а цена — высокой, охотники наверняка об этом знают и постараются из своего нынешнего похода извлечь максимальную выгоду. Сколько птиц они успеют подстрелить прежде, чем бестолковая стая сообразит, что надо спасаться? Исчезнут ли Жар-птицы после этого из Тридесятого леса надолго или навсегда? После предыдущей охоты эти создания исчезли на много лет. За этот срок само существование их люди стали относить к области легенд, сказок и выдумок...
Защитники природы сгинули в лесу, и на поляне остались только нахохленная избушка, мрачный кот и сурово нахмурившийся Колобок.
***
Лес был окутан предрассветными сумерками. Деревья мирно дремали в уютной темноте, иногда сонно вздыхая в такт дуновению ветерка. Леший, который видел ночью едва ли не лучше, чем днем, продолжал начатую накануне работу.
В целом его поход шел хорошо. Леший любил такие неспешные долгие прогулки и никогда не торопился из них возвращаться. Случалось даже, что отсутствовал по нескольку месяцев. Путешествия эти состояли из нежных рассветов, пламенеющих закатов, звездных ночей и огромного количества любимых Лешим деревьев, птиц и зверей.
Поход близился к завершению. Не было каких-то неожиданных проблем или необычных происшествий. Эта часть леса была хоть и удалена от Лешева постоянного обиталища, но довольно спокойна. Люди жили далеко отсюда, что автоматически означало, что они тут не блуждали и не терялись. Также это значило, что они тут не охотились, и не рубили деревья, и не вредили угодьям каким-либо иным способом. Большинство хлопот Лешему в его вотчине доставляла именно человеческая жизнедеятельность. Все остальное не требовало сложных действий и серьезных усилий — лесные обитатели, как правило, справлялись со всем сами.
Значительная часть обхода Лешего напоминала беззаботную прогулку и любование природой. Накануне хранитель леса наткнулся на свалившегося в овраг олененка, который, хоть и не пострадал, но выбраться не мог, и беспомощно кричал внизу. Вытащив потеряшку и вернув его матери, Леший направился дальше в прекрасном расположении духа. Потом он набрел на высокую, мощную сосну и с удовольствием побеседовал со старой знакомой. Вечером Леший вышел к небольшой полянке, и вот тут его подстерегала неприятность. Роскошный многолетний вяз лежал на земле, листва его уже пожухла, а остатки ствола торчали острыми обломками. Видимо, дерево не выдержало порыва ветра и сломалось, бывает. Расстроенный Леший внимательно осмотрел поверженного гиганта. Вернуть вяз к жизни было нельзя, но из пенька тянулся ввысь робкий, тоненький отросток. Всю ночь Леший неутомимо трудился, и сейчас на поляне почти не осталось следов происшедшего. Ствол поваленного вяза поглотила земля, пенек практически превратился в труху, а на его месте трепетало листвой юное, тонкое, полное сил деревце.
Леший удовлетворенно отряхивал ветки, когда мимо его лица скользнула мягкая бесшумная тень. Сипуха хрипло вскрикнула, заложила еще один круг и приземлилась на гостеприимно подставленное Лешим плечо. Лесной хозяин любил всех своих подопечных, и ласково приветствовал птицу. Однако, по мере того, как он слушал сообщение Яги, все больше хмурилось его чело и все серьезнее становился взгляд. В конце концов, грозно заскрипев, Леший развернулся и решительно двинулся к деревьям. Сипуха, поколебавшись, метнулась следом.
***
Двое уже который день продирались через чащу. Оба устали, оба были злы. Их поход начинался вполне безобидно — в летнем лесу мало чего можно всерьез опасаться, особенно когда ты хорошо вооружен. Но чем дальше, тем больше им казалось, что странные слухи об этом лесе возникли не на пустом месте.
Они работали вместе несколько лет. Били зверей на мясо и пушнину. Хорошо знали свое дело и не опасались заходить далеко в чащу. Денег от их промысла им хватало, особенно учитывая, что ограничения на добычу зверя и птицы соблюдать нужным они не считали. Приходилось, конечно, иногда срываться с привычного места и искать новые угодья — дичь на старых уходила, или начинали возмущаться охотники, или интересовалась ими стража... Но это компаньонов не пугало — лес, он везде одинаков. Хороший следопыт и меткий стрелок в нем не пропадет.
Прибыв в очередной поселок, двое отправились с местный кабак — осмотреться, что за народ тут живет, как с охотой, и, главное — как со сбытом дичи. Там-то и увидели они этого слегка захмелевшего старичка, который охотно поддержал разговор о зверье, его повадках и нравах. За окном темнело, народ потихоньку расходился, а истории старичка были неиссякаемы. Двое слушали, усмехаясь, и мотали на ус. Наконец, когда в помещении никого, кроме них и зевающего хозяина, не осталось, их собеседник внезапно понизил голос и сообщил:
- Вся эта охота, сынки, это так, себе на прокорм да людям на потеху. Настоящая охота, скажу я вам — она не на зайцев, и не на медведя даже.
- На кого ж тогда? - лениво протянул старший из браконьеров.
- А вот и послушай, - хитро прищурился старичок. - Бывает, скажу я вам, такое зверье, что может, только раз в жизни и увидишь.
И он рассказал им про чудесных птиц, оперение которых горит, как огонь. Пожилой пьяница оказался охотником из той невезучей группы, которой довелось подстрелить Жар-птицу, и которые видели, что после этого бывает. То есть необыкновенную дичь он наблюдал вблизи, знал ее повадки, а что самое главное, сам того не подозревая, навел компаньонов на мысль, как из такой бестолковой добычи извлечь немалую выгоду. Глядя перед собой затуманенным хмелем взглядом, старичок мечтательно произнес:
- Дааа, до сих пор вижу ее, как сейчас. Лежит в траве перед нами, а на поляне от нее — светло, как днем от ясного солнца...
Попрощавшись с собеседником, двое обсудили услышанное. Оба были опытными охотниками, и знали, что байки, рассказанные стариком — не выдумка. Все, кроме последней. Про птицу-огонь слышать им ни разу не доводилось. Решив между собой, что дед заврался, они переночевали и отправились дальше.
На этом бы вся история и закончилась, если бы несчастливый случай не привел их на небольшой рынок. Там-то, стоя в очереди за провизией, один из них и услышал разговор двух расфуфыренных барышень. Речь шла о какой-то соплячке, которая чуть не стала женой младшего царского сына, и, стараясь себя показать и втереться в венценосную семью, изготовила какое-то необыкновенной красы полотенце. Якобы сияет оно, словно закатный луч, а изображены на нем чудо-птицы — золотые перья, огненные хвосты...
Все это заставило компаньонов повернуть назад и найти того старичка. Расспросив его предметно, они выяснили много подробностей о редкой добыче, в частности — что по неведомым причинам она обитает в глухом лесу, но приземляется при этом исключительно на холмы, причем предпочитает места, заросшие полынью. И что несколько таких холмов дедку известны, а один из них — не так и далеко. Он, конечно, уже не молод и в лес отправиться у него сил не хватит, но рассказать молодому поколению о местоположении заветной полянки, да еще и нарисовать карту — это можно. Разумеется, если они хотят только посмотреть на такое диво...
Заверив старичка, что уж глаза-то у них на месте и посмотрят они как следует, двое взяли самодельную карту, пополнили запасы еды и снаряжения и выдвинулись в путь.
До искомого холма оставалось идти не так уж далеко, когда из бурелома на них вывалился огромный медведь. Напарники обрадовались и приготовились к схватке — медвежьи шкуры на рынке ценились дорого, но косолапый как-то быстро ретировался, и сколько они не искали, не смогли обнаружить его следов. Сразу после этого им пришлось огибать затхлое болото, которое не значилось на их карте, и они чуть не потеряли путь. А потом на них напала какая-то ветвистая и покрытая корой дрянь. Они израсходовали много стрел, прежде чем поняли, что чудовищу они нипочем, и тогда один из них догадался ткнуть в мерзкую морду тлеющей головешкой. Тварь дико завыла и скрылась, но впоследствии они не раз слышали, как она ломится сквозь заросли неподалеку. Приходилось идти остерегаясь, с оглядкой и опаской. Но двое все равно упорно двигались вперед.
Почти добравшись до места, они увидели ее. Золотистая птица летела между деревьями не так далеко от них. Подстрелить на лету ее, однако, не удалось. Компаньоны бросились в погоню и плутали по лесу всю ночь, но безуспешно. На рассвете от преследования пришлось отказаться, поскольку золотистое создание исчезло из виду, но в сумерках оно снова мелькнуло между деревьями.
Так продолжалось долго. Пару раз им пришлось вернуться к поселению, пополнить запасы провизии, но потом они снова шли в чащу, туда, где в последний раз видели свою жертву. Охотники выслеживали драгоценную добычу больше месяца. За это время им, ко всему в лесу привычным, довелось натерпеться страху. С тех пор, как проклятая птица попалась им на глаза, прочая живность вокруг будто испарилась. Не удавалось подстрелить даже зайца, чтобы не возвращаться к людям за едой. Временами слышались странные звуки — топот, вой, крики. В густой тьме ночами им мерещились чудовища. Однажды они заметили вдалеке в высшей степени странного белого всадника, которому в чаще взяться было и вовсе неоткуда, и который быстро скрылся в глубине леса, спугнув их добычу. Они плутали между деревьями день за днем, теряя силы, временами утрачивая представление о том, где находятся и как выйти к людям. Оба недобро косились друг на друга, оба винили в происходящем напарника и прикидывали, как выбраться из этого гиблого места. Наконец, они угодили в болото, где на них кинулось чудовище, похожее видом на утопленницу, и, убегая, они случайно наткнулись на узкую, полузаросшую тропинку. Тропинка означала людей, и, голодные, измученные и усталые, компаньоны к ним все-таки вышли, оказавшись при этом на другом краю леса. До знакомого поселка, в котором обитал дедок, им пришлось добираться несколько дней, наняв для этой цели телегу.
Там, отдохнув и обдумав положение дел, двое пришли к выводу, что не все бабьи сказки — вымысел. Что с того, что раньше им подобное не встречалось? За этот месяц они повидали такого, что впору поверить и в нечистую силу. Поговорив с жителями поселка, они выяснили, где живет ведунья, и, не мешкая, обратились к ней. Старая карга выслушала их рассказ, в котором они предусмотрительно умолчали о своих истинных намерениях, и предложила невезучим охотникам обереги. С этими цацками на шеях двое вернулись в лес, следуя своим самым первым маршрутом, не отступая от карты и полные решимости добыть наконец золотую птицу. А лучше — несколько. По мере продвижения вглубь чащи их уверенность в успехе росла. Оберег действовал. Не было больше никаких медведей, чудовищ и болот, не мерещились никакие белые всадники. Никто не сверкал перьями и не уводил их с пути. И вот, наконец, в предрассветных сумерках они вышли к заветной цели — перед ними возвышался покрытый полынью холм.
***
Леший подошел к Жар-птичьей стоянке на рассвете. Полынь загадочно серебрилась в первых утренних лучах. Кое-где в примятой траве виднелись следы. Птицы, по своему обыкновению, прилетали после заката и исчезали еще до восхода солнца. Если браконьеры не успели похозяйничать здесь ночью, а на это было непохоже, то до вечера их жертвам ничего не грозит. Сейчас на полянке никого не было, но ясно чувствовалось чужое присутствие неподалеку. Леший внимательно прислушался к своим ощущениям, скрупулезно изучил полянку, сделал вывод, что успел как раз вовремя и неохотно побрел к незваным гостям.
Настроение у него было препаскудным. Проучить зарвавшегося охотника — дело святое, это и ему, и его помощникам приходилось делать не раз. Но обычно для этого было достаточно хорошенько припугнуть людей. Как понял Леший из сообщения сипухи, эти мужчины были не из трусливых. Что с ними делать и как предотвратить разбой, Леший пока не представлял. По доброй воле жадные до наживы браконьеры отсюда не уберутся, это было ясно. Даже если и удастся обратить их в бегство, где гарантия, что они не вернутся через несколько дней, да еще и с подмогой? Тем не менее, мысль о насилии применительно к кому бы то ни было была Лешему глубоко отвратительна. Не убивать же их, в самом-то деле. Погруженный в тяжкие раздумья, он не спеша пробирался сквозь лес, ориентируясь сначала по смутному осознанию недоброго присутствия, а после — по едва уловимому запаху дыма и тихим голосам.
Компаньоны, обнаружив наконец-то заповедное место и обследовав холм, почувствовали себя вознагражденными за все предыдущие мытарства. Во-первых, на земле обнаружились следы, ни на какие из известных им не похожие, но принадлежащие явно птицам. Во-вторых, один из них, покопавшись в полыни на верхушке холма, издал торжествующий возглас и продемонстрировал напарнику перо. Оно было совсем крохотным, не больше фаланги пальца, но светилось ровным и ярким светом.
Убедившись, что искомая дичь действительно водится в этих местах, мужчины благоразумно удалились от места охоты и разбили лагерь примерно в версте к северу, где приветливо сверкало под лучами солнца небольшое лесное озерцо. Здесь они развели костер и перекусили, обсуждая стратегию на вечер. После завтрака один из них устроился, привольно вытянув ноги, на берегу, и принялся ладить силки, а второй натянул лук и внимательно осмотрелся в поисках цели, желая потренироваться.
Подобравшийся вплотную к озеру Леший затаился среди деревьев. Так и не придумав, как поступить с нарушителями спокойствия, он решил сначала за ними понаблюдать. Он увидел двоих крепких высоких мужчин, и с первого взгляда на них укрепился в самых худших своих подозрениях. Судя по ловким движения, жесткому взгляду и общему суровому виду, избавиться от них будет непросто.
Солнце поднималось все выше, позолотив поверхность воды. Где-то в вершинах деревьев, невидимые охотникам, щебетали птицы. Ласковый солнечный зайчик мелькнул на берегу, мягким теплом прошелся по телу Лешего, и перепрыгнул на сипуху, которая давным-давно догнала лесного хозяина и теперь, с наступлением утра, мирно дремала на его плече. Не удовлетворившись прогулкой по перьям птицы, он скользнул по ее голове и наконец добрался до глаз.
Ночная хищница, не ожидавшая такого подвоха, возмущенно завопила спросонья и вспорхнула над Лешим, стремясь уклониться от яркого света. Стрелок на берегу моментально развернулся и вскинул лук. Прозвенела тетива, стрела со свистом рассекла воздух. Обомлевший Леший только и успел заслониться ветвями, когда она с неприятным чмоканьем вонзилась в цель.
***
Яга, Кощей и Иван прибыли к месту назначения почти одновременно. Несколькими минутами позже из ниоткуда вывалились Васька с Блазней. Жар-птичий холм пустовал, следов ночного побоища было не видно. Спасатели перевели дух.
- Ну и что будем делать? - начал Кощей, но тут до их слуха донесся приглушенный человеческий вскрик. Один вскрик — и больше ничего... Вся компания, не сговариваясь, бросилась через лес на звук.
На берегу лесного озерца стоял Леший. У его корней были беспорядочно разбросаны припасы, оружие и одежда. Лесной хозяин держал стрелу. Кора на одной из его ветвей была содрана и светлела свежими щепками.
- Едва успел, - пояснил он, повернувшись к вновь прибывшим. - Чуть-чуть бы помедлил — и пристрелили бы вашу вестницу.
Шокированная произошедшим сипуха сидела на валуне и глуповато таращилась в пространство. Леший размахнулся и швырнул стрелу далеко в воду.
- А где, собственно, сами стрелки? - уточнила Яга.
Людей в пределах видимости не было. Леший загадочно хмыкнул.
- О них не беспокойся, - заявил он. - Что ж, думаю, самое время собрать этот хлам, не люблю, когда в лесу валяется мусор. И еще я бы выпил чаю.
С этими словами он решительно направился к деревьям. Иван и Василиса принялись собирать барахло охотников в мешки. Яга, Кощей и Блазня, чуть помедлив, пошли за Лешим.
Перед тем, как исчезнуть в чаще, Яга обернулась и еще раз осмотрела берег. Ее взгляд остановился на двух мощных, крепких деревьях, стоявших у самой воды. Стройный клен и раскидистый ясень шумели листвой на ветру. Звук навевал легкую, светлую грусть, и вместе с тем, почему-то — надежду.
(продолжение следует...)
Кощей и Яга вернулись на полянку почти одновременно, когда уже близился рассвет. Усталые охотники увидели следующую картину: Иван-царевич и Василиса попивали чай, сидя на крыльце, конь пасся на краю полянки, а Колобок и Баюн удобно устроились на подоконнике. Последние двое далеко не ушли: наслушавшись подозрительных шорохов ночного леса и перепугавшись безобидного сычика, Колобок поспешно вернулся к избе. Нелегко быть аппетитной выпечкой — так и норовят съесть. Кот же счел недостойным себя продолжать дозор в одиночку, и, половив мышей вокруг избы, отправился спать. Зато Иван и Васька вернулись с добычей, которая, плотно упакованная в белесый кокон, стояла тут же, перед крыльцом. Присутствующие глаз с нее не спускали, опасаясь какой-нибудь коварной выходки, но, как видно, чудо-веревка держала надежно — кокон вел себя смирно и враждебности больше не проявлял.
Перебивая друг друга, Василиса и царевич рассказали о своих приключениях. Яга покачала головой и подошла к пленнику. Внимательно изучив веревку, бабка обратилась к ученице:
- Откуда взяла?
Василиса смущенно объяснила, что как-то само собой получилось. Увидев грозящую Ивану опасность, девушка действовала почти неосознанно. Под ногами у нее клубился туман, и необходимая Ваське веревка потянулась из него сама собой, словно нитка из кудели, повинуясь еле заметным движениям пальцев. Девушка даже не была уверена, удастся ли ей повторить этот трюк.
- Трюки — у скоморохов на ярмарке, - серьезно возразила Яга. - Они для развлечения служат. А рукоделие — вещь серьезная. Настоящего мастерства в нем достигнуть непросто. Зато и результат впечатляет. Такую веревку сплести — не всякой ведьме под силу.
- Что ж, давайте посмотрим, кто под ней скрывается, - предложил Кощей. Чародей шагнул вперед и резко дернул узел.
Веревка развязалась, кокон крутанулся вокруг своей оси, и из него выпало невысокое существо. Василиса и Иван ожидали увидеть подобие коряги, покрытое корой, мхом и ветками, с которым они сражались на тропинке, но облик пленника оказался иным. Под витками веревки обнаружился зверек размером с крупную лису, покрытый короткой серой шерстью с густым бархатным подшерстком. На голове зверька торчала пара больших круглых ушей, широкий нос и маленькие желтые глазки придавали мордочке добродушное выражение. Пленник поднялся на задние лапы и виновато посмотрел на Ягу и Кощея.
- Блазня, - пораженно констатировала бабка. - Ты пошто, супостат такой, безобразничаешь?! Только Леший отлучился...
Перед ними понуро стоял помощник Лешего. Основной его задачей было ограждать Тридесятый лес от людей, а людей — от Тридесятого леса, и с этой целью он отпугивал незваных гостей, как мог. Как правило, Блазня наводил на них морок — чтобы показалось им в чаще что-то жуткое, и желание туда идти пропало. За это его и прозвали Блазней — от слова «поблазниться», то есть «показаться». Реального вреда он причинить не мог, и единственным оружием его были иллюзии. Порой Блазня мог и сам прикинуться чудовищем, иногда силился изобразить самого Лешего, но сейчас он был таким маленьким и несчастным, что Василиса его почти пожалела.
- В том и дело, что дяденьки Лешего нет, - чуть не плача, возразил Блазня Яге. - Самому-то мне с ними не справиться было, вот я и старался их отвадить, как мог...
- Подожди-ка. О ком речь, не пойму? - нахмурилась Яга.
- О браконьерах, - горестно выдохнул ее собеседник и, видя непонимающие лица вокруг, принялся за рассказ.
Во время нечастых отлучек Лешего жизнь Блазни, как правило, шла своим спокойным и размеренным ходом. Им давно были примечены основные тропы, которыми пользовались люди в своих посещениях леса. Как правило, пути эти вели к грибным или ягодным полянкам, и далеко в чащу не углублялись. Имелось также несколько проезжих дорог, которые вели краем леса торговые караваны и путешественников. Здесь требовалось только присмотреть, чтобы никто ненароком не заблудился. Сложнее было с охотниками, хотя и у тех были свои привычные угодья, дальше которых они обычно старались не заходить. Иногда, впрочем, и их требовалось отпугнуть — например, если в азарте погони незадачливый преследователь двигался прямиком в непролазный бурелом, или если непомерные аппетиты людей угрожали популяции животных.
В то ясное летнее утро Блазня, как всегда, совершал свой обход, не ожидая от него никаких сюрпризов. Внезапно он почуял присутствие людей в стороне от хоженых троп. Незаметно подобравшись поближе, помощник Лешего увидел двоих мужчин. Оба были ему незнакомы, оба плечисты и высоки, оба производили угрожающее впечатление. Слишком ловко они двигались, слишком бесшумно пробирались через лес и слишком много оружия было на них навешано. Блазня, порадовавшись своей незаметности, последовал за ними. Весь день страж выслеживал людей, а люди, в свою очередь, выслеживали кого-то еще. Определить, что они ищут, Блазне не удавалось, но все трое углублялись все дальше в чащу. Ближе к вечеру мужчины спугнули зайца, и один из них ловко подстрелил ушастого на бегу. Блазня поморщился, но стерпел — охотники приходили в лес за дичью, с этим приходилось мириться. Но двое не стали искать добычу в кустах, а поспешно отправились дальше. Скрипя зубами от бессильной злости, Блазня продолжил слежку. Когда солнце скрылось за деревьями, мужчины устроились на ночлег, не разводя огня. Оба были немногословны, однако преследователю удалось выяснить, что явились они в Тридесятый лес за каким-то редким и ценным животным. Проломав себе голову едва не до рассвета, Блазня сообразил последовать по направлению их пути. Оказавшись через несколько часов у покрытого полынью холма, страж леса содрогнулся. И действительно, редкие и ценные создания...
Много лет назад, когда кто-то из людей впервые увидел Жар-птиц и рассказал о прекрасных существах остальным, охота на них едва не приобрела массовый характер. Мало ли желающих заполучить чудо-птицу, сверкавшую и переливавшуюся, как слиток золота, горящую, словно живой огонь? Жар-птицу хотели правители, бояре, купцы. Простому люду необыкновенные создания тоже были в диковинку, хотелось если не изловить их, так хоть посмотреть. Охотники наводнили Тридесятый лес.
Очень скоро, однако, про чудесных созданий выяснилось множество неприятных подробностей. Во-первых, птицы были исключительно пугливы и недоверчивы, скрывались в самой непролазной чаще и на глаза не попадались. Во-вторых, при всем своем изяществе и красоте они могли за себя постоять — яркое оперение испуганных Жар-птиц хоть и не обжигало, но горело, словно солнце в ясный полдень, а от пронзительных воплей не спасали даже плотно завязанные уши. Несколько человек едва не потеряли зрение и слух, пытаясь настигнуть жертву. В конце концов, кто-то из охотников додумался подстрелить чудо-птицу, и тут же выяснилась еще одна деталь — ни один лекарь не смог вылечить раненую, и драгоценная добыча в конце концов испустила дух на руках у целителей, после чего оказалось, что мясо ее к пище совершенно непригодно. В сокровищнице царя оказалось искусно сработанное позолоченное чучело, но надежа жаждал пополнить свой зверинец. Стремясь угодить государю, охотники сменили тактику. Соорудив ловушку, они исхитрились-таки захватить одну из птиц, и доставили ее прямиком в покои царя-батюшки. Но их жертва, безусловно являясь усладой для зрения, столь немилосердно терзала слух владельца, что ловцам было категорически приказано вернуть ее обратно в стаю, чтоб, чего доброго, не надумала вернуться.
С той поры Жар-птиц оставили в покое, но оголтелая, хоть и недолгая, охота сделала свое дело — красавицы надолго покинули здешние места. Вернулись они лишь недавно, причем в местах дислокации стали весьма избирательны. Холм в глубине Тридесятого леса привлекал их горьким запахом полыни, к которой птицы почему-то были неравнодушны, и с конца прошлой весны стаю можно было увидеть именно на нем. Леший периодически рассыпал на холме загодя припасенные семена и сушеные ягоды, чтобы чудо-создания прижились в его лесу и больше не улетали. Нет, охотников к ним допускать нельзя, дядька за это уши оборвет. И вот Блазня начал бороться с непрошеными гостями в меру своих сил. Мужчины, на беду, оказались не из пугливых, и в стража полетели каленые стрелы и острые ножи, а потом — и немудреные присловья-заклинания, бытовавшие среди охотников. Хуже всего было то, что эти двое быстро сообразили использовать огонь, против которого Блазня, как и любая нечисть, был бессилен. Сбить их с пути и заманить подальше к краю леса удалось лишь после того, как страж додумался прикинуться их жертвой. Эта уловка работала довольно долго и оставалась эффективной — браконьеры послушно следовали за Блазней сквозь любой бурелом. Воодушевившись, страж увлек было их за собою в глухую чашу, подальше от заветного холма, но неожиданно для него самого они неделю назад оказались в непосредственной близости от бабкиной избушки. Яга только крякнула, поняв, какой неожиданный побочный эффект возымело ее заклинание, призванное оградить от непрошенных гостей. Блазня потерял своих преследователей из виду, а охотники, похоже, сумели как-то выбраться из леса и с тех пор пропали. Браконьеры оказались опытны и хитры, и, по-видимому, догадались, что кто-то их водит за нос. Им удалось исчезнуть из поля зрения Блазни, и все это время фальшивая Жар-птица впустую металась по лесу. Ее преследователи бесследно пропали.
- А меня ты зачем морочил?! - дослушав рассказ, возмутился царевич.
- А зачем ты за мной погнался? - парировал Блазня. - Я тебя вообще не трогал, а когда ты стал меня преследовать, рассудил так — кто за Жар-птицей охотится, тем у нас не рады.
Иван смущенно замолчал, а страж продолжил:
- Я и вреда-то никому не причинил. Только что теперь делать, не знаю... Чтобы от меня спрятаться, им самого немудреного оберега достаточно.
- Неудивительно, что зверье ничего мне не сообщило, - хмыкнула Яга. - Иллюзии на них не действуют, а к тебе они уже привыкли и ничего необычного в том не усмотрели. Теперь надо Лешего предупредить. От него оберег не поможет. Жар-птичий холм как раз в той части леса, через которую он будет возвращаться. Судя по тому, что ты рассказал, примерное его расположение охотникам известно, они именно к нему изначально и направлялись. Значит, снова туда двинут. Надо устроить засаду и их перехватить.
- Не пойму я что-то, - недовольно вмешался Кощей. - Вроде уже все поняли, что охота на Жар-птиц — дело безнадежное? Содержать их дорого, сложно и шумно, на еду непригодны...
- И в самом деле, - припомнил царевич. - И кстати — насколько я знаю, батюшка охоту на редких зверей и птиц вовсе запретил, у них Жар-птицу никто не осмелится купить в обход царской воли...
- А они и не будут продавать Жар-птицу, - грустно сказал Блазня. - И содержать ее им ни к чему, живая она им не нужна. Они за перьями охотятся.
(Продолжение следует)
© Copyright: Анчутка
В избушке было тесно — на совещание по поводу Жар-птицы собрались Яга, Кощей, Иван и Василиса. Колобок и Баюн присутствовали без права голоса. Впрочем, молодежь тоже в основном помалкивала. Василиса слушала вполуха — вчерашняя неудача, встреча с болотницей и присутствие царевича образовали в мыслях девушки сумбур. Царевич, напротив, темой заинтересовался, в надежде взять реванш за свое позорное приземление в овраг.
- А я говорю — не летают они поодиночке, - настаивала Яга. - И раненую стая не бросила бы!
- С другой стороны — было дело, что царские ловцы на них успешно охотились, - возражал ей Кощей. - Там и стая не помогла — увезли они свою жертву в зверинец, как миленькую.
- Ловцы действовали иначе, - вмешался Иван. Рассказы о поимке Жар-птицы он слышал в батюшкином дворце еще в детстве, правда, считал их тогда нянькиными баснями. Было это давно, и саму прекрасную пленницу ни царевич, ни его братья не видели — по некоторым причинам счастливый обладатель красавицы довольно скоро выпустил ее обратно в Тридесятый лес. - Они сооружали хитроумную ловушку и сыпали туда отборного пшена. Когда птица попадала внутрь, дверца захлопывалась, охотникам оставалось только переждать, когда стая прекратит метаться и улетит восвояси. Стрелять они, конечно, не стреляли — зачем им раненая и покалеченная пленница? Дедушка животных любил, особенно редких. Особенно ценных. Он бы за такое ловцам головы снял.
- Видишь? - подхватила Яга. - Нет, что-то с этой тварью летучей не так. Тем более, что она уже больше месяца по всему лесу мечется, и что — до сих пор не окочурилась?
Кощей задумчиво смотрел перед собой.
- Что мы про нее знаем? - вопросил чародей. - Ведет себя нетипично для их вида — во-первых. Во-вторых, все, кто с ней встретился, имели после этого неприятности. Иван...
- Все помнят эту историю, - мрачно перебил царевич.
- Ага, - рассеянно согласился Кощей. - Теперь мы знаем еще о двух людях, которых это создание едва не утопило в болоте. Василисе повезло больше всех — у нее не было сил преследовать беглянку, и поэтому она лишь отклонилась дальше в чащу леса.
В избушке ненадолго повисло молчание.
- Надо ее изловить! - постановила Яга. - Не потерплю, чтобы вокруг моего дома неизвестно что по лесу шлялось и людей изводило. Не говоря уже о том, что на ее яркий хвост сюда может столько шпаны понабежать — не выгоним. У меня тут, между прочим, коттедж в экологически чистом районе, мне непрошеные гости даром не нужны — и без Жар-птиц их хватает. Загадят тут все, убирай потом за ними.
- Тогда надо собираться, - заметил Кощей. - Откладывать дело в долгий ящик не будем, неизвестно, каких еще бед она может натворить.
- Баюн и Колобок пусть отправляются на север, - распорядилась Яга. - Я на ступе облечу западную часть — там бурелом сплошной, вы себе шеи переломаете. Ты, Коша, двигай в южную сторону, именно там находится болото и возможно, она до сих пор прячется поблизости. Иван — на восток. Васька, оставайся здесь...
- А можно, я тоже поеду? - неожиданно спросила Василиса. Послушав про чудо-птиц, девушка испытала непреодолимое желание посмотреть на одну из них вблизи. А уж когда царевич изъявил готовность поехать вместе с ней, отговаривать Ваську стало абсолютно бесполезно. Яга, поразмыслив, решила не возражать. Лес в восточной части был наиболее безопасным, потому она и отправляла туда неопытного Ивана. Да и потом — все-таки недаром Ванюша столько тренировался, уж от мелкой нечисти он свою девушку сумеет защитить, а опасной ни Яга, ни Кощей поблизости не чувствовали.
- Эх, жаль, Лешего нет, уж он бы ее живо отыскал! - посетовала напоследок бабка и захромала к ступе. Охотники на Жар-птицу быстро собрали пожитки, бабка наказали избушке бдеть за окрестностями и себя в обиду не давать, и все разъехались в разные стороны.
***
Белоснежный конь медленно пробирался через чащу. Справа от него журчал родник, почти заглушая разговор седоков — так тихо они беседовали. Вечерний лес замер в лучах заходящего солнца, между деревьев густели тени, становилось прохладнее. Животное покорно следовало вдоль водоема, не пытаясь свернуть с выбранного не им пути. Иван и Василиса, первую версту честно старавшиеся смотреть по сторонам и искать следы Жар-птицы, сейчас на окружающую действительность почти не обращали внимания. Таинственное существо, причиняющее случайно или намеренно неприятности людям, вылетело у обоих из головы. Возможно, они так и проехали бы мимо разгадки этих странных происшествий, если бы не конь, который вдруг насторожился и замер. Через пару минут до его пассажиров дошло, что размеренное покачивание животного, сопровождавшее их движение по лесной тропинке, прекратилось. Посмотрев вперед, они увидели слабое розоватое сияние.
Проинструктированный Ягой царевич спешился и замер, прислонившись к дереву. Василиса, спрыгнув на землю, ухватила коня под уздцы и потащила его в сторону родника, под прикрытие кустов, освобождая тропинку. Моментально промокли ноги — трава была покрыта росой. Девушку пробрал озноб — от воды ощутимо тянуло холодом и медленно поднимался туман, расползаясь все шире. Достигая тропы, он принимал причудливый оранжево-желтый окрас. Существо, которое они выслеживали, приближалось к засаде.
Жар-птица вынырнула из-за деревьев неожиданно. Только что в лесу никого не было кроме них, а в следующий момент перед Иваном на тропинке оказалось странное создание, напоминающее помесь лебедя с павлином. Создание переливалось всеми оттенками красного и золотого, и его можно было бы назвать красивым, если бы не какая-то вопиющая неправильность во всем его облике. Лапы были слишком голенасты, хвост, при всей его длине, жидковат, крылья костлявы, а шея лысовата. Жар-птице явно не хватало изящества и грациозности. Неуклюже сделав несколько шагов, она застыла, прислушиваясь.
Яга или Кощей, конечно, поняли бы, в чем дело. Иван, никогда в жизни не видевший Жар-птиц, подвоха не заподозрил и с диким криком выскочил из своего укрытия, стремясь накинуть на беглянку припасенную для этой цели веревку.
Почуяв на себе путы, существо издало возмущенный вопль и рванулось из рук ловца. С неожиданной силой лягнув царевича, птица отпрыгнула с тропы и попыталась расправить крылья. В руках у Ивана осталось несколько ярких перьев, которые на его глазах пожухли, скукожились и превратились в куски бурой шерсти. Птица в это время, побившись в веревках и окончательно запутавшись, угрожающе заклекотала и встряхнулась. Золотые перья полетели в разные стороны, крылья изменили форму, длинная шея втянулась в плечи. На месте Жар-птицы оказалось корявое коричневатое создание, местами покрытое мхом, а местами — листвой. Ошеломленный охотник смотрел, как его жертва практически без усилий разрывает путы и угрожающе надвигается на него.
Василиса осторожно выглянула из-за кустов и вскрикнула. Озарявший тропу свет исчез, и теперь там в неясном сумраке кто-то копошился, кряхтел и сопел. Судя по звукам, в нескольких шагах от нее разворачивалась нешуточная потасовка царевича с неведомым противником. Присмотревшись, Васька увидела жуткое страшилище, которое Иван, пыхтя, пытался связать обрывками веревки. Дело это было совершенно безнадежное, обрывки соперника не устрашали нисколько и были, кроме прочего, слишком коротки. Как победить чудовище радикально, идей у Ивана не было, единственный вариант, который он видел — это захватить супостата в плен. Подзадоривали его небольшие размеры боровшегося с ним существа — на крупную нечисть оно явно не тянуло. Силы царевича, однако, иссякали — лиходей казался крепкой корягой, которой пинки и удары нипочем. Извернувшись, Ваня выскользнул из захвата и огляделся. Заметив бледное лицо Васьки, торчащее из-за ближайшего куста, царевич невежливо, но емко рявкнул ей:
- Драпай!
Девушка послушно скрылась, и Иван остался один на один с чудовищем.
Василиса, убравшись с глаз долой, наутек не кинулась. Вернуться к избушке она, конечно, могла бы, но не бросать же возлюбленного на растерзание неведомой твари? Да и коня придется оставить. Одно дело — ехать неспешным шагом, опираясь на крепкое плечо опытного всадника, и совсем другое — удирать сквозь лес. Верховой езде Васька никогда не обучалась и в седле сидела как мешок. Кроме того, позвать на помощь она все равно не сможет — где искать Ягу или Кощея, девушка понятия не имела, разве что бездумно ехать от избушки на запад или на юг... Пока еще она кого-нибудь найдет, да пока они сюда вернутся, от Ивана уже и костей не останется. Василиса всхлипнула и огляделась. Нет, убегать при сложившихся обстоятельствах — идея не из лучших.
Из-за кустов донеслись вопли и треск. Похоже, схватка близится к завершению, и что-то подсказывало Ваське, что исход будет не в пользу охотников. Храбро продравшись сквозь заросли, девушка поспешила на помощь.
Покрасневший от натуги царевич силился стянуть лапы чудовища кушаком. Существо взревело и одним движением разорвало ткань в клочья. Василиса застыла, лихорадочно соображая. Следовало срочно добыть веревку, иначе делу не поможешь. Снять сбрую с коня?..
Тропинку было почти не разглядеть — нити тумана, припадая к земле, извивались вокруг противников. Девушка замерла, всматриваясь себе под ноги, а потом решительно наклонилась.
Царевича тем временем охватило отчаяние. Существо было слишком сильно, чтобы его связать, и достаточно выносливо, чтобы продержаться в схватке хоть до утра. Оставалось одно — признать свое поражение и бежать. Измученный Иван в очередной раз увернулся от корявой лапы, и в этот момент на голову чудовищу упал моток прочной, матово-белой веревки.
Пока дезориентированный противник вслепую отмахивался от неожиданной помехи, царевич, не раздумывая, схватил веревку, успев мимоходом подивиться неведомому материалу, из которого она изготовлена, и опутал ею лапы существа. Злодей взревел и задергался, пытаясь освободиться. Тщетно — эластичные путы послушно растягивались и тут же возвращались в исходное состояние, но не рвались.
Довольный Иван обмотал чудовище с ног до головы, погрузил супостата на коня, взял скакуна за уздечку, а Василису — за руку, и направился в сторону избушки Яги.
Василиса рукодельничала, придвинувшись к окну. Девушка уже больше месяца жила у Яги. Шаг за шагом, стежок за стежком она приближалась к своей цели. Все новые и новые изделия ложились на лавку, все быстрее и быстрее шла работа. С сумками она покончила давно, после чего изготовила несколько ярких фартуков с вышивкой, освоила шитье рубах из разных тканей, включая тонкий батист, и наскоро сметала лоскутное одеяльце. Одеяльце годилось разве что Баюну, но Яга заявила, что тут главное — понять принцип, а уж после этого получится сшивать разноцветные лоскуты в полотно любого размера. О рушниках-полотенцах и говорить было нечего, ими бабка была обеспечена надолго. Швы у девушки получались ровные, стежки мелкие и аккуратные, вышивка затейливая. Отдыхая от трудов, Василиса прогуливалась по лесу вокруг избушки и примечала: где-то ветка прихотливо изогнулась, где-то цветы по поляне рассыпаны так, что глаз не оторвать, где-то листья в удивительный узор сложились. Эту красоту она старалась передать в своих работах, и Яга ее очень хвалила. Сейчас Васька корпела над сарафаном. Бабка велела ученице снять с себя самой мерки, вместе с девушкой выбрала фасон и цвет, и теперь придирчиво проверяла, ладно ли выходит. На примере сарафана Яга хотела научить Василису разным техникам украшения — начиная от кружев и заканчивая вышивкой бисером, поэтому получалось нарядно.
Сегодня Васька засиделась за работой дольше обычного. День выдался пасмурный и рано стемнело. Яга уже накрыла стол к ужину и терпеливо ждала рукодельницу. Наконец голодный Баюн хищно прыгнул на край тесьмы. Девушка вздрогнула и отложила шитье. Они принялись за еду. За окном тихо-тихо пошел теплый летний дождь.
- Кафтан еще бархатный пошьешь, - вещала Яга, - и душегрею тоже, с оторочкой. Надо тебе и с мехом уметь работать.
Василиса кивала, соглашаясь.
- Получается у тебя хорошо, видать — талант по наследству от матери достался, - благодушно продолжала старуха. - Узнавала я про нее на рынке-то. До сих пор ее там торговки пожилые помнит. Даже до столицы ее работы добрались, вишь ты! Шила для всяких знатных боярынь, а особенно любила кукол мастерить. Разных делала — бывало, изготовит такую, что от заказчицы не отличишь. Иногда наряжала их в богатые платья — что у царицы, а иногда и вовсе в простенький сарафан, а все равно загляденье.
Взгляд девушки затуманился.
- Бабушка, - несмело спросила она. - А как же моя куколка? Вот ты говоришь — по дому мне суседко помогал. А остальное?
- Куклу твою я не видела, - серьезно ответила Яга. - Но сдается мне, что была она сильным оберегом, специально для тебя изготовленным. Чтобы и после смерти матушка твоя могла от тебя беду отвести.
Дождь прекратился. Из приоткрытого окна вкусно пахло умытой травой. Немного помолчав, Василиса высказала то, о чем давно думала:
- Значит, все-таки знала матушка ведовство?
- Не обязательно, - возразила ей бабка. - Иногда, знаешь, хорошая мастерица — лучше ведуньи. Так тонко свою работу чувствует, что любой материал ей подвластен и покорен, а готовая вещь служит хозяину верой и правдой. А порой и вовсе чудесными свойствами наделяет свое изделие, и превращается тогда оно в могучий артефакт, какой и не всякой ведьме под силу создать. Знаю я одну мастерицу, что любую колдунью за пояс заткнет. Такое может изготовить, что мы с Кощеем только диву даемся, а ведь обычная женщина, к ворожбе от природы вовсе не способная.
Василиса встрепенулась, сгорая от любопытства, что же это за чудо-мастерица, но в этот момент раздался стук. Девушка в испуге отпрянула от окна — снаружи к нему прижалось бледное сплюснутое лицо.
- А вот и гости к нам пожаловали, - обрадовалась Яга. - Давно уж вас жду!
С этими словами старуха распахнула дверь, и на пороге показались двое — высокий худой старик, в котором девушка не без опаски признала давешнего черного всадника, и его спутник, закутанный в промокший плащ. Иван ради похода к Яге сменил облачение с кольчуги на гражданское, что статного парня вовсе не испортило. За несколько месяцев тренировок Ваня возмужал. В избушке Яги стоял красавец — мускулистый стройный стан, твердый взгляд синих глаз, здоровый румянец на всю щеку и золотые кудри, упавшие на чело. Василиса уставилась на незнакомца во все глаза.
У дверей между тем образовалась небольшая суматоха. Бабка сетовала, что-де долго ждать пришлось гостей. Кощей на это возражал, что пришли бы и раньше, да полвечера плутали, отыскивая в переплетении лесных тропинок путь к избушке и что это вообще за безобразие. Яга объясняла ему, что замучили уже искатели приключений грядки топтать и холодное оружие под ногами разбрасывать, вот и пришлось им задачу усложнить и все дороги перепутать.
В это время царевич, с трудом выпутавшийся из длиннополого плаща, обернулся, чтобы поприветствовать бабку, и замер. Он знал, что Серый и Гушка отправились в дозор на границы Тридесятого леса, и никаких гостей у Яги не ожидал. Тем не менее, напротив него сидела светловолосая девушка с серьезными серыми глазами. Ваня на своем коротком веку красавиц повидал сверх меры — при дворе царя-батюшки обретался сонм хорошеньких барышень, да и Гушка-подружка тоже была девчонкой симпатичной. Кроме того, царевич видел русалок, о чьем очаровании ходили по Тридесятому царству легенды. Тем не менее, в сердце Ванюши жила лишь одна страсть — к путешествиям и приключениям, и никакие смазливые барышни не могли ее поколебать. Но в лице этой девушки было что-то, что заставило Ивана сперва покраснеть, потом натолкнуться на лавку, а потом неуклюже взгромоздиться за стол и смущенно засопеть. Некоторое время Ваня сидел, не поднимая глаз от скатерти, и слышал в основном шум в ушах. Потом, однако, до него стали доходить звуки из внешнего мира, и царевичу стало дурно. Кощей, нимало не беспокоясь о впечатлении, которое рассказ может произвести на светловолосую, в подробностях повествовал о позорной погоне Ивана за Жар-птицей.
- Ну и сверзился в овраг наш стажер, чуть шею себе не свернул, - заключил чародей. - А птицы и след простыл.
- Странно, - протянула бабка. - не слыхала я, чтоб Жар-птица от стаи отбилась.
- Иван утверждает, что летело сие создание весьма нетипично, - пояснил Кощей. - Будто бы припадая к земле, словно ее ранил кто.
- Да кому она нужна? - возразила Яга. - Ни один хищник сроду на них не посягал, поскольку известно — мясо Жар-птиц несъедобно и гарью отдает.
- Разве что охотник малоопытный? - предположил Кощей.
- Возможно, - задумчиво протянула бабка. - Только вот вопрос — как малоопытный охотник исхитрился к пугливой стае подобраться?
- Темное и запутанное дело, - резюмировал Кощей. - Я на следующий день тот овраг и его окрестности прочесал. Ничего не обнаружил, и слухов о раненой по лесу не слыхать.
- Порасспрошу и я, кого смогу, - пообещала Яга. - Птиц небесных и зверей лесных. Только с той поры уж дней десять прошло, поди? Птица либо стаю догнала, либо окочурилась где-нибудь в чаще.
- Расспросить, однако, надо, - постановил старик. - Не хватало еще, чтоб в нашем лесу на них охотиться начали. И без того это вид редкий, на грани исчезновения находится. Впору в Красную книгу заносить.
- Ты еще Колобка туда занеси — он вообще в единственном экземпляре, - ехидно предложила бабка.
Кощей посмотрел на Колобка таким долгим и пристальным взглядом, что шарообразный питомец Яги забеспокоился и счел за лучшее откатиться за самовар.
- Нет, - решил наконец Кощей. - Результаты случайного применения магических артефактов занесению в Красную книгу не подлежат.
Колобок вздохнул с облегчением, а гости принялись прощаться. Иван и Василиса сдержанно пожелали друг другу всего доброго. Медленно шагая по тропинке, царевич поминутно оглядывался на удаляющуюся избушку. Василиса стояла на пороге, вдыхая свежий после дождя воздух и любуясь освещенными луной деревьями. По странному совпадению, ее интересовала именно та часть леса, в сторону которой уходил Иван.
***
Дни в избушке пошли своим чередом. Порасспросив птиц и зверей на предмет Жар-птицы, Яга ничего не узнала и успокоилась. Каждый день бабка навещала ребятишек Лешего, доила корову, полола грядки и стряпала обед. Василиса упражнялась в шитье, прибиралась и помогала по дому. Баюн охотился, ел и спал, а Колобок старался везде успеть и за всеми уследить. Были, правда, и изменения в привычном распорядке: несколько вечеров подряд затворниц навещали гости. Маршруты тренировок царевича пролегали поблизости, и Иван, уставший во время занятий, предлагал Кощею передохнуть у Яги, попить чаю, а то и помочь, чем нужно — дров наколоть или воды принести. В один из таких визитов Яга заставила Кощея побыть моделью для Василисиного творчества — девушка как раз осваивала пошив мужского кафтана, и бабка приговаривала, что ей будет полезно попрактиковаться в работе на нестандартной фигуре. Кощей морщился, но терпел. Васька снимала мерки, царевич отдыхал за самоваром. Дней через пять наставник с неудовольствием заметил, что утомляется стажер теперь быстрее и чаще, чем в начале своего ученичества. Озаренный некой счастливой догадкой, Кощей перенес тренировки в другую часть леса, и заезжать к Яге стало не по пути. Почти сразу после этого Василиса полюбила долгие прогулки по вечерней чаще, а Ваня после занятий начал бесследно исчезать. Яга несколько раз видела обоих медленно прогуливающимися по тропе вдоль родника и ведущими тихую неспешную беседу. Содержанием разговора бабка интересоваться не стала, хотя могла бы. Только с умилением покачала головой да шугнула не в меру любопытного Колобка.
В углу горницы скопилось уже порядочно Василисиных изделий. В один прекрасный день Яга поднялась раньше обычного, собрала часть рукоделья в котомку, запрыгнула в ступу и отправилась в столицу. Вернулась старуха с пустым мешком и с кошельком, полным монет. Рубахи, рушники, фартуки и дерюжные модные сумки разлетелись на рынке вмиг, как горячие пирожки. Довольная Яга подсчитала барыш и заявила:
- Ну что ж, теперь можно и настоящее мастерство осваивать!
Василиса как раз корпела над сложным, по заграничному манеру скроенным шелковым платьем. Фасон был непривычный, материал — капризный, а украсить изделие требовалось богато и изысканно, под стать какой-нибудь княжне. С интересом взглянув на Ягу, девушка подивилась про себя — это ли не настоящее мастерство? Но бабка безапелляционно заявила, что платье можно пока отложить, а сейчас лучше перекусить и отдохнуть. Вечером, объяснила старуха, они пойдут за новым материалом для работы.
Солнце уже скрылось за деревьями и лес погрузился в таинственный полумрак, когда на пороге избушки показались две фигуры. Одна из них уверенно пошла вперед, чуть заметно прихрамывая. Вторая последовала за первой, перехватив поудобнее котомку.
Они довольно долго шли по едва заметным тропинкам. На лес спустилась ночь. Яга двигалась ловко и проворно, Васька часто спотыкалась. Наконец, бабка обогнула развесистую ель и остановилась. Василиса выглянула из-за спины старухи и ахнула.
Перед спутницами была озаренная лунным светом полянка. Тут и там на ней белели мелкие соцветия гвоздики. В темноте под деревьями горели, словно свечки, лепестки ослинника. На пригорке склонялись под тяжестью росы чашечки дурмана. Роса покрывала и близлежащие кусты, серебрилась на еловых иголках, вспыхивала искрами в траве. Над поляной витал нежный аромат цветов.
- Вот и моя чародейская клумба, - с удовлетворением объявила Яга. - Цветы эти только ночью распускаются. Роса их поливает, звездный свет согревает, луна освещает.
Потянув за собой обалдевшую Ваську, Яга продолжила гораздо менее поэтично:
- Сейчас попробуем с тобой добыть материалу на платье кикиморе. Обычными-то шелками ее не соблазнишь, надо чего позатейливее придумать.
С этими словами бабка вышла в центр полянки и замерла, обратив лицо к луне. Лучи ночного светила ярко очертили ее фигуру, скользнули по вытянутым к небу рукам. Яга полюбовалась на них, сделала неуловимое движение кистью и лунный свет покорно повис на ее ладонях тяжелой, дорогой тканью, серебристой парчой, почти черной в складках. Старуха небрежно бросила ткань на землю и подошла к цветам. Ее пальцы прошлись сквозь гвоздики, как гребень сквозь волосы, и в пригоршне у ведьмы остались мельчайшие белые лепестки. Бабка подкинула их в воздух — и к ее ногам упали десятки миниатюрных розеток тончайшего кружева. Почти не обратив на них внимания, Яга двигалась дальше, к темным ветвям елей. Резко встряхнув одну из них, она подставила край фартука — и на него сверкающим прозрачным бисером посыпались капли росы.
Бабка обернулась к Василисе и сделала приглашающий жест. Девушка судорожно выдохнула и сделала несколько шагов на негнущихся ногах.
***
Занимался рассвет, когда усталые рукодельницы пробирались к избушке. Небо тускло светлело кое-где над деревьями, а внизу, где пролегала тропинка, ютились остатки ночной мглы, прижимаясь к деревьям. Путь был почти не виден, было прохладно, сыро и неуютно.
Конечно, ничего у нее не получилось. Она знала об этом еще в тот момент, когда Яга необъяснимым образом подхватила сноп лунного света. Такое сделать не под силу никому, кроме ведьмы, что бы там бабка не говорила. Василиса подавлено молчала и почти не слушала успокоительное журчание старухи, что мол, ничего страшного, не получилось с первого раза — попробуем еще. Яга, на удивление, была бодра, парчовую ткань с полянки прихватила, заявив, что в хозяйстве все пригодится, но когда Васька заикнулась было, нельзя ли пошить из нее подарок кикиморе, тут же посуровела и ответила категоричным отказом. Не тот материал, объясняла бабка, чтобы его можно было кому-то передать. Мастерица такую ткань должна сама добыть, только в этом случае у рукодельницы получится с нею работать. Девушка доводы наставницы выслушала и совсем пала духом. То, что творилось на полянке, было, по ее мнению, самым настоящим колдовством, и никогда ей этого не повторить. Значит, останется кикимора без подарка, продолжит вредить, и работать Васька в отчем доме не сможет. С такими горькими мыслями девушка пришла домой, с ними легла спать и с ними же проснулась. Яга сладко сопела на печи, утомленная ночными похождениями, а Василиса уснуть больше не смогла и вышла во двор. Разморенный летней жарой лес был тих и неподвижен. Девушка медленно пошла по одной из тропинок и скрылась в чаще.
Прогуливаясь, Васька рассеянно смотрела по сторонам, по привычке неосознанно отмечая то узор на коре, то необычный цветок у тропинки. Однако сегодня эти картины вызывали у нее тревогу. Если раньше в изгибах ручья девушка видела новый орнамент для вышивки, а в переплетении листвы — контуры выреза на сарафане, то теперь ее непрестанно изводила мысль о том, каким образом превратить эту красоту в шедевр швейного искусства.
Никаких дельных идей на ум Василисе не пришло, но в задумчивости она не обратила внимания, как тропинка свернула в сторону, вовсе ей до того незнакомую. Лес вокруг был обманчиво-светел, пели птички, солнечные лучи освещали дорогу. Девушка скорым шагом углублялась в чащу, и опомнилась только тогда, когда почва опасно подалась под ногой. Охнув, Васька отступила назад, и, оглядевшись, обнаружила себя посреди болота. Болото, надо сказать, было нестрашное — ее окружала веселенькая травка, яркие цветы и хилые кривенькие кустики. Да и была она здесь, как выяснилось, не одна — навстречу Василисе шустро двигалась невысокая девушка. Одета она была в простое крестьянское платье, лицо имела широкоскулое и миловидное, фигуру — пышную, а темные волосы были распущены и откинуты за спину. Когда незнакомка приблизилась, Ваську внезапно охватило сомнение. Простоволосую крестьянку днем редко встретишь — шевелюра мешает работать. Василиса присмотрелась повнимательнее. Что-то было странное в том, как легко девушка передвигалась по трясине, что-то неестественное в чуть переваливающейся походке, что-то необычное в буро-зеленом цвете платья, и что-то зловещее — в полном молчании, которое вдруг воцарилось на болоте. Да и вообще, Яга говорила, что до ближайшего поселения отсюда далеко...
Когда Василиса вспомнила об этом, до девушки оставалось несколько шагов. Темноволосая приветливо улыбнулась, и Васька уже было решила, что все обойдется, как вдруг улыбка превратилась в хищный оскал. Незнакомка вытянула вперед руки со скрюченными пальцами и угрожающе двинулась вперед.
Василиса завопила от ужаса и бросилась наутек. Она почти добралась до края заболоченной полянки, когда на пути ее оказалась замшелая коряга, и чтобы ее обогнуть, девушка бездумно метнулась в сторону. В тот же миг ее нога провалилась в трясину по щиколотку, а незнакомка оказалась сбоку и жутко зашипела. Васька крепко зажмурилась и приготовилась к неминуемой гибели, но тут из-за ее спины послышался возмущенный тоненький голосок:
- А ну, чучело болотное, оставь бабкину гостью в покое!
Осознав, что страшилище ее не схватило, не вцепилось зубами и когтями, и в то же время — что ногу медленно, но неуклонно затягивает все глубже, Василиса приоткрыла глаза и ползком попятилась в сторону тропы. Страшилище невозмутимо стояло посреди коварной цветочной полянки, в которой чуть было не утопилась Васька, и трясина была ему нипочем. Из-под платья незнакомки виднелись широкие перепончатые лапы. Темноволосая пристально смотрела за спину Василисы, и девушке стало не по себе — что же там находится такое, что даже чудовище испугалось? Уцепившись для надежности за давешнюю корягу, Васька нервно обернулась и увидела своего нежданного защитника. На самом краю топи воинственно подпрыгивал золотистый щекастый шар. Любопытство Колобка было неутолимо, и, увидев, что рукодельница куда-то отправилась, а Яга спит и не может ему помешать, он выпрыгнул из окна и бесшумно покатился следом, подоспев как раз вовремя.
Пока обалдевшая Василиса переводила взгляд с одного существа на другое, болотное страшилище заговорило. Голос оказался хрипловатым, но определенно женским и не лишенным приятности.
- Сам ты чучело, - спокойно ответила темноволосая Колобку. - Идут и идут в самую топь, будто медом им тут намазано. Не успеваю отваживать. А ежели это ваша гостья, то сами за ней и следите!
- За ней уследишь, - неопределенно сообщил Колобок. - Только и знает, что с добрыми молодцами по чаще шастать! А ведь говорил я бабке — пусти меня с ней...
- Добрые молодцы, говоришь? - хмуро вопросила темноволосая. - Не твоих ли я тут с неделю назад пугнула?
Василиса, лишившаяся дара речи от возмутительного поклепа Колобка, только покачала головой. Зато Колобок деловито уточнил:
- Что за люди и чего тут забыли? Бабка о других гостях не предупреждала!
- А пес их знает, за чем пришли, - отмахнулась девица. - Двое парней, в самом расцвете лет... Добрыми я бы их не назвала, но симпатичные, вполне в моем вкусе. Брутальные такие...
Темные глаза девицы затуманились мечтательной поволокой. Колобок презрительно фыркнул.
- Вроде как, за Жар-птицей гнались, да в самую топь и угодили, - очнувшись от воспоминаний, закончила темноволосая. - Ну, я им помогла, конечно... Путь-дорогу к людям указала… В смысле — они ее сами быстро нашли, лишь бы ноги унести...
- Пошли отсюда, - решительно заявил Колобок Ваське. - Во-первых, чего ее слушать, болотница, она болотница и есть, лапы утиные, и мозги не лучше. А во-вторых, что-то много последнее время Жар-птиц на квадратный метр Тридесятого леса... Надо бы бабке все рассказать, и чем скорее, тем лучше.
