Первым указом, объявленным новым государем сразу же после кончины императора Николая Павловича, был категорический запрет армейским чинам носить ботфорты. А за четверть века царствования Александр II вносил изменения в форму всех видов войск и всех полков столько раз, что даже в комендантском управлении никто твердо не помнил, как точно должен выглядеть такой-то офицер в сей момент. Поэтому самым ценным царским даром в его правление считались комплекты формы, которые император посылал приближенным после очередных перемен.

Однако время от времени реформы формы приводили к курьезам на грани международного скандала. В 1873 году германский император Вильгельм I отправился с визитом в Россию. Чтобы сделать приятное Александру II, он решил выйти из поезда в форме русского полка, шефом которого являлся. Но среди приближенных кайзера возник спор, как следует по русским правилам надеть штаны при походной форме — поверх сапог или заправив в них. Германский император трижды переодевался. А когда поезд прибыл в Гатчину, он так и не вышел на перрон. Вернувшиеся в его вагон чины свиты застали своего повелителя сидящим в растерянности без штанов.

***

В 1856 году в числе коронационных торжеств по поводу восшествия Александра II на престол был назначен обед для народа на Ходынском поле. Распорядительная комиссия хотела уменьшить расходы. А для того решила, что приготовлением угощения для простонародья будут заниматься кухни полков, прибывших на коронацию и расквартированных на Ходынском поле. Приготовить сразу все угощение полковые повара не могли, а потому выпечку, колбасы и жареных баранов готовили загодя и выставляли на приготовленные для обеда столы. В августовской жаре, перемежавшейся с дождями, все начало быстро протухать.

Происшедшее решили скрыть от государя. Поэтому белый флаг, означавший начало обеда, был поднят на флагштоке не в момент приезда императора, а на час раньше. Когда Александр II в сопровождении иностранных принцев, послов и свиты приехал на поле, столы были опустошены, а немногие остававшиеся лежать подле них обыватели представляли собой неприятное зрелище. Императору не оставалось ничего больше, как рассмеяться и сказать, что народ сумел и без него распорядиться обедом. Но затем по поводу ходынского обеда было назначено особое следствие.

***

Во время коронации Александра II московское купечество кроме разных огромных пожертвований, которыми оно привыкло ознаменовывать радостные события, просило позволения угостить государя и всех офицеров гвардии обедом. Государь принял это приглашение. И купечество приступило к огромным приготовлениям к обеду на 3200 персон в большом экзерциргаузе. В день, назначенный для обеда, у главного входа стояла группа, состоявшая из почетных и почтенных лиц московского купечества. Но приехавший генерал-губернатор граф Арсений Андреевич Закревский, завидя купцов, подошел к ним быстрыми шагами и грозно спросил: "Что вы тут делаете?" Один старик отвечал, что они собрались встречать государя.

— Что? — закричал Закревский.— Вы заплатили, ну и убирайтесь вон!

Купцы скрылись. Чтобы загладить неприятное впечатление, произведенное выходкой графа Закревского, государь приказал на другой день пригласить купцов во дворец к гофмаршальскому столу и во время обеда вышел к ним, благодарил купцов за вчерашний обед и провозгласил тост за московское купечество.

***

Александр II, объезжая Россию, остановился в одном небольшом городе. Был праздник, и в местном соборе шла служба. Государь совершенно неожиданно отправился в церковь. Начальство города, в котором полицейский уездный исправник был самым крупным человеком, устремилось в храм божий опередить государя и там его встретить.

Когда государь поднялся на паперть, исправник в кивере взял под козырек и, порядком оторопелый, кинулся расчищать государю дорогу в церкви среди густой толпы народа. Давая порядочные тумаки направо и налево, исправник, опасаясь вызвать недовольный взгляд или слово протеста, вполголоса приговаривал:

— С благоговением! С почтением! С благоговением! С почтением!

Государь расслышал эти слова и много потом смеялся, говоря, что наконец увидал, как в России обывателей приучают к почтению и благоговению.

***

Когда государь собирался почтить своим присутствием смотр войск в Чугуеве, он сообщил, что непременно хотел бы видеть знаменитые часы в башне на крыше юнкерского училища — бывшего управления военных поселений. В прежние времена в 12 часов пополудни открывалась в них дверь с одной стороны и выходили фигуры, изображавшие кирасира, гусара, улана, драгуна и других родов войск солдат, маршировавших и уходивших в другую дверь. Но с замиранием жизни поселения заглохли и часы. Не было больше ни выхода фигур, ни звона.

Приехавший из Харькова часовой мастер, осмотрев их, нашел, что все до такой степени заржавело и попортилось, что надо все делать заново, на что требуется много времени и денег. Гораздо меньше запросил местный умелец, объявивший, что сделает так, чтобы часы работали. Но только на время пребывания императора. Часы действительно ходили исправно, звонили, и фигуры маршировали, как следует. Починка же заключалась в том, что все это время часовщик просидел сам в часах, заменив собой вполне удачно никуда не годный часовой механизм.

***

Осенью 1863 года весь Петербург съезжался в Академию художеств смотреть на "Тайную вечерю" Николая Николаевича Ге. Академия дала ему за это полотно звание профессора. А духовная цензура посмотрела на "Вечерю" со своей точки зрения, хотела ее снять с выставки и воспретила печатать ее гравированные копии. Цензоры требовали от изображений на библейские сюжеты благолепия, а о "Тайной вечери" Ге говорили, что картина эта способна "волновать умы" и возмутительна для истинного христианина. Никакого волнения умов и возмущения на выставке не было. Публика восхищалась оригинальностью трактовки, силой света и теней, силою бесспорного таланта. Александру II картина не особенно нравилась — да и вообще Александр Николаевич был плохой ценитель искусств. Но он не терпел скандалов, возбуждающих умы больше, чем сам их предмет, поэтому он купил "Тайную вечерю" у автора за десять тысяч и подарил музею академии. Картину, собственность государя и высочайший подарок, нельзя было снять с выставки и не полагалось критиковать. Она так и осталась для свободного лицезрения публики.

***

В 1877 году, в начале русско-турецкой войны, когда русская армия несла тяжелый урон от болезней, государь император, выходя из палатки, где лежали труднобольные, на прощание пожелал им поскорее выздороветь. Совершенно неожиданно для всех в ответ на это пожелание прокатилось дружное:

— Рады стараться, ваше императорское величество!

Государь горько улыбнулся и промолвил:

— Не от вас это зависит!.. Не от вас!

***

В начале 1881 года вся просвещенная публика России ждала само собой напрашивавшегося продолжения александровских реформ — принятия конституции. Все газеты были полны намеками на то, что вот-вот настанет другое правление. Одни приближенные государя настаивали на том, чтобы он сам подписал проект разработанной ими конституции. Другие считали, что должен быть созван Земский собор, на котором и примут основополагающий акт. Но императорская фамилия была против перемен, а сам Александр II сказал графу Баранову:

— Конституция? Чтоб русский царь присягал каким-то скотам?

Точку в этом споре поставили революционеры, 1 марта 1881 года убившие государя. О конституции в следующее правление боялись даже вспоминать.

Публикация Александры Жирновой

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3047713

Полтора столетия назад слово «террорист» в русском обиходе означало совсем не бородатого исламиста, планирующего подорвать мирных граждан в месте их концентрации. Оно означало – за редчайшими исключениями – участника большой охоты на власть, от полицейских начальников и до самого императора всероссийского. Участника, как правило, бескорыстного и уверенного, что он несёт добро.

Эта охота длилась полвека – и закончилась тем, что в стране не осталось ни царей, ни террористов. Сегодня, когда исполнилось 150 лет со дня первого революционного покушения на русского императора, об этом стоит поговорить.

Кто это был

За Дмитрием Каракозовым до самого его преступления не числилось никаких дурных дел. Из бедных дворян, многолетний студент двух университетов (Казанского и Московского), зарабатывал себе на хлеб как умел. В 24-летнем возрасте вступил в т.н. ишутинский кружок – одну из довольно многочисленных тогда социалистических организаций, крупнейшей из которых была «Земля и воля». Кружок ставил своей целью взаимоисключающие, по нынешним меркам, цели: просвещение крестьянства, убийство представителей власти, организацию бесплатных школ и больниц, цареубийство.

Каракозов в какой-то момент решил, что жизнь, в сущности, уже прожита, и прожита неудачно (ему шёл уже 26-й год), что пора сводить с ней счёты – но решил напоследок принести пользу и остаться в памяти народной небесполезным.

Поэтому он пошёл утром 4 апреля (по старому стилю) к решётке Летнего сада в Петербурге – стоять в толпе, наблюдающей за тем, как царь-Освободитель идёт с прогулки к карете.

Как это случилось

Как и положено непрофессионалу-одиночке, Каракозов к покушению подготовился плохо и потому промахнулся (тем самым произведя в дворянское достоинство молодого крестьянина Осипа Комиссарова, толкнувшего его в руку и спасшего царя).

Характерен диалог, тут же состоявшийся между царём и Каракозовым:

– Ты поляк?

– Чистокровный русский.

– Зачем же ты стрелял?

-  Ты обманул народ. Обещал землю дать и не дал.

В этом диалоге коротко изложен весь конспект тогдашней политической злободневности: только что отгремело польское восстание 1863-1864 гг. и свежа была ещё память об освобождении крестьян в 1861-м – с обременительными для них выкупными платежами.

Народ, что характерно, террориста (при задержании кричавшего, что «это же я за вас стрелял») тогда просто не понял. В народе прижилась версия, что в царя стрелял недовольный помещик – «за то, что тот крестьян освободил».

Это не значит, что Каракозов выдумал земельный вопрос. Это значит лишь, что крестьяне не видели логической связи: при чём тут земля и при чём убийство государя, и как второе поможет с первым?

Мода на террор

Далее, как мы помним, началось долгое и мучительное параллельное сосуществование двух явлений русской истории – революционного движения и народного бунта. Бунты – в основном против частных случаев государственного или капиталистического произвола, а иногда просто от отчаяния и беспомощности – вспыхивали регулярно. Революционное движение же, разделившись, частично ходило в народ и просвещало его на свой лад (без особого результата), частично – занималось открытой Каракозовым охотой (в чём и преуспело).

Идея индивидуального террора – как средства мгновенного свержения монархии – к концу 1870-х захватила весьма многих сторонников революции и начала ими восприниматься как единственная возможность решить все проблемы разом. Тот факт, что ишутинский кружок (а это были тысячи людей) был разгромлен, повально арестован и частично осуждён, а сам Каракозов после суда примерно казнён, – революционных террористов, скорее, раззадорил.

Всего на Александра II было совершено 7 покушений (из них только одно, 1867 года, – 20-летним поляком Антонием Березовским по своим национальным мстительным мотивам). В остальном старались народовольцы, социалисты-революционеры.

Ставя себе главным призом убийство императора, русский террор не забывал и о других «лицах власти». Жертвами террора становились все те, кого можно было назвать опорой царизма: прокуроры, губернаторы, шефы жандармов. Плюс огромное число случайных жертв (разница с нынешними терактами в том, что эти попутные смерти не были основной целью).

В итоге охота закончилась успехом: 1 марта (по старому стилю) 1881 года царь Александр Освободитель был убит.

Сбить волну удалось только Александру III. В ответ на вызывающий ультиматум «Народной воли» новому царю (грозили революцией, требовали созыва Учредительного собрания) в 1881-1883 гг. организацию фактически разгромили: осуждено было более 2 тыс. человек.

Наступил период относительного затишья (впрочем, общеевропейский), который отнюдь не означал, что проблемы, стоявшие перед Россией, были решены.

Новая волна

И это было доказано на следующем витке (1901-1911 гг.), когда жертвами политического террора в России стали около 17 тыс. человек. Причём меняется и социальный состав террористов. Во-первых, теперь это были уже не только разночинцы, но и представители тех самых угнетаемых классов, которых удалось идеологизировать революционерам. Во-вторых, чистокровным русским начинают больше помогать выходцы с имперских окраин: поляки, евреи, прибалты, представители народов Кавказа. А террорист окончательно становится героем эпохи: собственные боевые организации имеют эсеры, анархисты, социал-демократы.

На этом витке происходящее вызвало, кстати, не просто ответную реакцию властей. Отдельная история в российском политическом терроризме XX века – контртеррор черносотенцев, которые принялись убивать особо вредных революционных интеллигентов. В состоянии такой вялотекущей гражданской войны российское общество жило, по сути, задолго до революции.

Чего им было нужно

Основных проблем, вокруг которых бурлил революционный терроризм, было три:

1. Земельный вопрос – проблема безземелья/малоземелья после отмены крепостного права).

2. Национальный вопрос – проблема дискриминации ряда национальностей в империи, в первую очередь евреев. Непропорционально большое представительство последних в революционных партиях, которое так любят обсасывать сторонники конспирологических версий революции, имело под собой эту простую причину: быть евреем в дореволюционной России значило быть ущемлённым в гражданских правах.

3. Отношения труда и капитала. Тот факт, что половина политических террористов в начале XX века были рабочими, лучше всего говорит, что в противостояние постепенно втягивались все слои российского общества.

Всем есть что предъявить и ради чего убивать.

Половинчатые попытки договориться

Нельзя сказать, что власть не пыталась реагировать на брожение умов. Реформы Александра II, вероятно, отложили охоту на царя на целое десятилетие (после Каракозова и Березовского императора оставили в покое на 12 лет). Точно так же уступки 1905 года, учредившие Государственную Думу и утвердившие политические права и свободы, позволили канализировать общественное напряжение, ввести его в легальное русло.

Однако именно эту цель (сбросить напряжение) в первую очередь и преследовали реформы Александра II и Николая II. И когда первоначальный эффект от «пряника» иссякал, в дело вступал другой проверенный метод. Реакция и «столыпинские галстуки» (так злобный кадет Фёдор Родичев именовал виселицу) решали проблемы в моменте, чтобы вернуть их в перспективе. Если в 1870-х крестьяне над народниками потешались, то уже через 30-35 лет их преемники (эсеры) имели среди крестьян мощную поддержку.

Итог

А потом случилась война и Февральская революция – которые, по сути, дали старт окончательному решению вопросов, заявленных ещё полстолетия назад.

Уже весной 1917 года крестьяне начинают брать землю сами, организуясь и кооперируясь без мобильной связи и интернета. К октябрю 1917 года самозахваты зафиксированы в 91% уездов: возвращающиеся (а чаще бегущие с фронта) солдаты, которые были теми же крестьянами, прослышавшими о начавшемся стихийно земельном переделе, включаются в процесс. Одновременно с этим (хватит, натерпелись!) растёт сопротивление продразвёрсткам, учреждённым ещё в 1916 году (да-да, царским правительством). Нарушается продовольственная связь между городом и деревней, голодные бунты рабочих в городах приближают Октябрь.

Это уже никакой не индивидуальный террор. Началась финальная всероссийская разборка по всем пунктам.

Результатом стало исчезновение и монархии, и социалистов-революционеров, и частной собственности на землю, и частного капитала. Власть в свои руки взяла партия, установившая совсем новый порядок.

...Эта история учит нас одной простой вещи. Напряжение, вызванное объективно существующими проблемами, можно сбрасывать. Тех, кто пытается эти проблемы превратить в ресурс для своих политических целей и для уничтожения существующего государства, – можно обезвреживать.

Но проблемы лучше всё же решать – пока они не порешили само государство.