В сорок втором...⁠⁠

Отца не помню. Поднимала меня мать,

В сорок втором, когда годков мне было пять.

Она с трудом терпя и голод, и болезни,

Мне пела на ночь все Шульженковские песни.

И заучив, так, ненароком, те куплеты,

В госпиталя я пробирался. В лазареты.

Где с медсестрой гуляя браво по палатам,

Я эти ж песни, пел всем раненым солдатам!

За них мне сахар там давали! Даже хлеб!

И руку жали, кто без ног был! Кто был слеп!

Отпев все песни, я счастливый уходил,

Больную мать, кормить из рук своих спешил.

А в сорок третьем, той холодною зимой,

Один остался я. Лицом к лицу с бедой!

Но видно Бог всё ж крик мой, как-то услыхал,

Тянула смерть меня к себе! Да он отнял!

Я взял пластинку. Её вставил в патефон,

В шестидесятом, мне достался чудом он.

И песни прошлые, что знал я наизусть,

Будили в сердце моём трепетную грусть.