Гниль⁠⁠

От инвалида разило протухшим потом и мочой. Бедняга сидел на лавочке в осеннем парке, скрючившись и хныкая. Лицо в гнойных чирьях – живого места нет. Жировой горб на спине стянул на себя всю куртку, и её было невозможно застегнуть. Инвалида страшно искорёжил недуг. Впалая грудь; пузо, свесившееся через джинсы; левой руки нет по локоть – культя торчала из завёрнутого рукава, как бы напоказ, ради новой милостыни; пальцы на правой ладони были настолько корявы, что едва смогли удержать пятитысячную купюру, просунутую сжалившимся над калекой Константином.

Уродец взглянул на Константина. Глаз его был покрыт бельмом, но калека ещё не ослеп окончательно, если уж удивился щедрой подачке. Шмыгнул соплями, проглотив их, да шепеляво поблагодарил. Костя же замер. Он поражался, насколько кошмарные уродства существуют в этом ужасном мире. И думал про себя, что культя на левой руке калеки не похожа на обрубок ранения. Но так же было не похоже, что этот человек родился таким. Такое чувство, будто бедняга лишился руки в ходе некой страшной болезни, ибо рука его раньше явно была хорошо сформирована, но при этом на культе не имелось характерной полоски кожи, оставляемой медиками после ампутации для того, чтобы накинуть её на кость и зашить…

Костя с усилием вырвал себя из этих дурацких размышлений – они тянули его обратно. Туда.

Он пожелал бедняге удачи, поднял с земли тяжёлые сумки и продолжил путь. Инвалид же что-то вякнул вслед. Кажется, он посоветовал быть осторожнее: не поддаваться соблазнам, как бы те не заманивали. Иначе, мол, можно сделаться таким же.

Точно, подумал Костя, может этот бедняга – бывший наркоман? Вот его и согнуло так, вот он и сгнил…

Городок посерел ещё сильней: лохматые трубы теплотрасс, старые дороги с выбоинами в асфальте, серые пятиэтажки с умирающими дворами, и двухэтажные деревянные дома-бараки, полные тараканов и алкашей… Костя последний раз был в родном Каменске очень давно, и почти ничего не изменилось с тех пор. Он только что приехал на электричке, спустя несколько дней в пути. Дело едва перевалило за полдень, а значит дома ещё никого не было: сестра в школе, а младший брат – на работе. Свои же ключи от родительского дома Константин давно потерял.

Хотел сесть на автобус. Даже шагнул в раскрывшиеся двери. Но увидел большую толпу внутри. Передумал, отшагнул. Лучше уж пешком. Хорошо, что городок небольшой – на тысяч сорок всего, но и пешком идти оказалось тоже неспокойно. Тихо как-то, настораживающе. Будто вот-вот что-нибудь случится. Держал одну из сумок открытой – не то, чтобы на всякий случай, но ради внутреннего умиротворения.

До кладбища на окраине города он добрался быстро.

Куда больше времени ушло на поиск могилы. Пришлось много бродить по тропинкам, вглядываясь в надписи на надгробиях. Искал относительно недавние. И нашёл, тяжело вздохнув и внутренне сжавшись.

Вот она. Мама. Глядит из фотографии прямо на него с немым вопросом. Костя не мог присутствовать на похоронах, о чём теперь жалел. Он любил свою мать, пусть иногда даже на звонки не отвечал. И сам звонил редко. Её рыдания в трубку – это откровенно дерьмовая затея; рыдания и причитания лишь попусту резали душу, когда он и без того находился постоянно на пределе своих возможностей. О тяжёлой болезни Костя узнал уже после её смерти, когда брат прислал сообщение – то были попросту невыносимые дни, Костя едва ли не сошёл с ума от чувства вины. Тогда вообще многое на него навалилось, многое рухнуло и обратилось в пепел. Как назло – проблемы редко приходят одни.

Мать умерла от стремительно развивавшегося рака – видать, от переизбытка стресса и несчастий. Всё-таки, из семьи ушёл отец. Исчез, пропал. Куда и зачем ушёл? Константин задавался тем же вопросом многие месяцы. Семью снедали беды, одна за другой, будто что-то незримое пыталось всех их доконать.

-- Прости, мам, -- сказал Костя через полчаса этой тоскливой встречи. Он взвалил на плечи тяжёлый рюкзак, поднял с земли плотно набитые сумки и зашагал по дороге на выход. К родному дому.

***

Костя шагал по знакомым улицам, и на душе его становилось немного теплей. Каждый двор, каждый переулок – отдельное воспоминание. Тут были и друзья, и первая любовь, и драки на районе. И мистические походы с ночёвкой на лесистую гору за городским водохранилищем. И спуски в глубокие заброшенные карьеры в пригороде на севере. И прятки с догонялками от злобных сторожей на горно-обогатительном комбинате. Счастливое детство. Школьные годы он провёл здесь.

Столько всего было в прошлом – это даже не умещалось в голове. Будто всё это – некогда просмотренный в кинотеатре фильм, а вовсе не его собственная жизнь. Теперь же глаза изменились – вместе с миром, который они в себе отражали.

И вот, спустя годы, Костя вновь стоит перед родным подъездом. Перед родной пятиэтажкой, серой, незыблемой и исписанной граффити-рекламой местной наркоты.

Набрал домофон – никто не ответил. Ожидаемо. Недолго протоптался у подъезда – встретились соседи, которые с удивлением узнали его. Перекинулись дежурными фразочками. Запустили в подъезд «чтоб не мёрз» и позвали к себе на чай, но Костя отказался – ему не хотелось навязываться, да вести более глубокие разговоры, чем «как дела, где был? Ну и как там?». Костя расположился на межэтажке напротив квартиры, уселся на подоконник, внимательно осматривая осенний двор, усеянный высокими золотыми деревьями, словно настоящий лес. Деревья эти росли, кажется, ещё в середине прошлого века, когда сюда только пришли советские люди, обнаружившие залежи полезных ископаемых.

Тёмный двор, тенистый. В нём легко скрыться, затаиться, легко быть не увиденным. Особенно, если расположиться на детской площадке, в самом центре этого «леса». Ржавые качели поскрипывали на ветру. И как же родители смели отпускать своих детей во двор, если не могли увидеть их из окон своих домов, стоящих по периметру?

Было неспокойно сидеть у окна почти во весь рост, но Костя себя пересиливал, отбрасывая дурацкое и никчёмное наваждение. Правда, спешно слезал с подоконника, едва видел блики в окнах противоположных пятиэтажек – всё это от солнца, но тут уж ничего не поделать, ноги сами несут за ближайший угол.

Не любил он сидеть в тишине. И ждать в одиночестве. Будто сейчас что-то произойдёт. Нехорошие мысли лезли в голову: а что, если они не вернутся? А что, если они тоже – умерли? Или исчезли?

Бред, конечно. Они же переписывались совсем недавно.

Костя пил горячий чай из термоса, чтобы согреться; а по двору беззаботно сновали прохожие. Такие беспечные. Счастливые. Через некоторое время он различил среди них сестрёнку. Уже взрослая – на голову выше, чем когда он видел её в прошлый раз! Ксюша быстрым шагом зашла в подъезд, увлечённая своими мыслями. Поднялась по ступенькам. И замерла, обомлела, увидав Костю на межэтажке.

-- Ну, дурында, чего встала? Сюда иди! – усмехнулся Костя.

Повзрослевшая сестра заскулила и бросилась навстречу, в объятия, повисла на шее. Расплакалась.

-- Вернулся… -- пищала она, не веря своим глазам. – Вернулся!...

-- Ну конечно! – смеялся он, гладя её по каштановым волосам. – Какая же ты стала! Вымахала как! Бандура! Ты что, съела малютку-Ксюшу? Признавайся! Шучу…

-- Вернулся… -- Ксюша отлипла, ослабив свои крепкие объятия, взглянула на него, будто ожидая подвох. -- …Ты же вернулся?..

-- Конечно. А разве не похоже?

-- Ты же больше не уйдёшь обратно?..

-- Всё кончилось, дурында. Теперь я с вами.

Ксюша снова прилипла и заплакала, оставляя на флисовой куртке свои слёзы. Костя сам едва сдерживался, а потому перевёл тему, едва только почувствовал, что голос его не будет скрипеть, а сохранит весёлость.

-- Какая ты худая, -- обратил он внимание. – Совсем не жрёте, что ли?

В ответ лишь неопределённое мычание, сквозь сопли.

-- Погнали на хату, я уже замёрз вас ждать, -- Костя аккуратно хлопнул сестрёнку по спинке и та ожила.

-- Да-да… пошли скорее… -- заторопилась она, раздираясь между поиском  ключей в карманах и попыткой помочь брату с его сумками.

-- Я сам, -- остановил её Константин, поднимая рюкзак. – Ты, главное, веди меня, Ксюш. Я уже ведь и забыл, где наша дверь!

Провернулся ключ в замке, дверь открылась. А вот и родной дом. Почему-то ожидалось почувствовать лицом жар от пирожков и, через секунду после хлопка двери, увидеть в конце коридора маму, суетящуюся у плиты на уютной кухне и зазывающую всех на ужин; но повстречала его лишь прохлада мрачной квартиры. Щелчок выключателя. Зажегся мрачный свет. Где-то отслоились обои, где-то угол покрылся плесенью. Пыль красовалась на полочках для обуви.

-- Кто-то экономит на лампочках? – усмехнулся Костя. – Атмосфера как в психушке! Кто же ставит холодный свет в квартиру? Это брательник выдумал? Сумасшедший. Надо исправить ситуацию. Этим завтра и займусь.

-- … я не знала, что ты приедешь, почему ты не сказал? – обвинила его Ксюша. – Я даже не прибралась! И не приготовила покушать!

-- Ну, было не до этого. Да и не хотелось, чтобы вы переполошились.

-- Но мы всё равно переполошились!

Ксюша мигом отправилась на кухню, а Костя отнёс сумки сначала в большую комнату, которую они раньше делили с братом, задумался, рассматривая, как Витя всё занял и перестроил под себя, да перетащил свои вещи в дальнюю комнату родителей, ныне свободную и бесхозную. Оставил вещи – потом разложит всё.

Выглянул в окно, не зажигая света. Осмотрелся. Эти окна выводили в противоположный двор – поменьше размером, но в такой же заросший деревьями. Отсюда была видна вечерняя улочка, по которой рассекали автомобили.

Получалось так, что окна их квартиры выходили по обе стороны дома. Почему-то раньше на этот факт Костя не обращал особого внимания.

Он тщательно задёрнул шторы во всех комнатах. Чтобы их никто не мог увидеть.

На кухне сестрёнка застеснялась – ужин делать было не из чего, только бутерброды. Мол, Витя приедет с работы и привезёт пельменей…

-- Так вот чем вы питаетесь! Одними пельменями с бутерами? Скоро фонари сквозь вас просвечивать будут!

Костя совершил быструю вылазку до ближайшего магазина, закупился мясом, овощами и специями для «хашламы»… вышел он без сумки вовсе – не таскать же её за собой повсюду, скажут ещё, что свихнулся. Возможно, так оно и есть, кстати. Непривычно без снаряги. Костя чувствовал себя раздетым и беззащитным.

К дому добрался без происшествий. Ещё бы. Открыл кран – принялся набирать воду в казан.

Ксюша тут же вмешалась. Сказала немедля выплеснуть всю эту дрянь из казана. Костя даже растерялся.

-- Эта вода – гадость! – сказала она. – Только не на бульон её! Не порти мясо! И не пей её! Бери из баклашки…

Вода из под крана действительно скверно пахла. Даже воняла. Чем-то неопределённым. Ксюша сказала, что они пьют только чистую покупную воду, потому что вода в водохранилище, от которого и тянулись трубы, стала какой-то странной в последнее время. Поговаривают, что слили туда нечто с комбината. Нечто явно нехорошее. Посоветовала промыть казан водой из бутылки – они запаслись пятилитровками в кладовой, казалось, на случай апокалипсиса.

Костя промыл казан. И для готовки притащил пару бутылей.

Закипела вода с мясом. Квартиру залили запахи ароматной хашламы.

Ксюша помогала нарезать овощи и всё всхлипывала. На вопросы про отца и мать она лишь начинала рыдать по новой. Пришлось сменить темы на дела в школе и в городе.

Смерть матери явно выбила девочку из колеи. К этому добавился и уход отца. К тому же одиннадцатый класс – скоро наступят важные экзамены, на которых нельзя оплошать, если не хочется остаться в этой бесперспективной «дыре» и загубить свою жизнь. Чтобы вырваться из Каменска – следовало заработать себе балл повыше и поступить на бюджет, выбить общежитие, да ещё в каком-нибудь приличном городе, где потом можно будет найти нормальную работу. Учёба же у Ксюши шла неважно, о чём она рассказывала с неохотой. Раньше, вроде бы, хорошо училась…

Брат приехал поздно. Щёлкнул ключ в скважине, провернулся. Дверь раскрылась. Худая шпала смотрит вдаль из темноты коридора, сверкает окулярами. Щурится, очкарик. «Здорово», говорит. В пакете торты – Ксюша уже успела проговориться-написать, поэтому сюрприза не получилось. Пожали крепко руки, обнялись.

-- Как ты? – спросил хмурый Витя.

-- Хочется под подоконниками лазить. А так – нормально, -- усмехнулся Костя.

Разлили хашламу по тарелкам. Бульон густой, ароматный; мясо разваристое – тает во рту; овощи кисло-сладкие, красивые, и зелень украшала блюдо и радовала глаз.  

-- Это самое вкусное, что я пробовала! – Ксюша, правда, обожгла язык.

-- Ничего так, -- согласился Витя. – Не знал, что ты ещё и готовишь хорошо.

-- Мясо отварить каждый сможет, -- отмахнулся Константин.

Хашлама почти опьяняла. Кровь, видно, убегала от головы к желудку, чтобы всё это переварить. Мыслей становилось меньше и делалось радостнее. Но разговор с братом чего-то не завязывался. Витя хотел что-то спросить, но всё не решался. Косте пришлось вести беседу самому. Впрочем, ничего нового он не услышал – они вели переписку и Костя знал, что Витя уже успел недавно окончить универ, что затем вернулся в Каменск и устроился работать в местный «вейпшоп», как раз после смерти матери -- теперь он ещё и курил, то есть, парил. Как паровоз. Костя отшутился про резиновую бабу, но получилось как-то жёстко – он и забыл, что не со своими пацанами общается, а с братом-юнцом, который свои виски и пробор выбривает чаще, чем пушок под носом…

-- Хороший торт, -- похвалил Костя.

Витя смотрел на него настороженно. Будто тот пришёл из другого мира, будто он нечто чуждое, кошмарное – чудовище, которое лишь претворяется человеком и в любую секунду может обернуться во что-то ужасное, раскрыв свою хищную пасть. И это почему-то ранило. Костя чувствовал некую стену.

Ксюша скоро ушла в свою комнату. Сказала, что учить, однако Витя заметил, что та наверняка пошла рубиться в свои игрульки – на очередную «осаду», которые как раз происходили в это время каждый день.

-- Не возражаешь? – Витя достал «вейп».

-- Возражаю, но кури.

Теперь можно было не ограничивать темы для разговоров, чтобы не задевать Ксюшу.

-- Так что именно случилось с батей? – спросил наконец Костя. – Куда он пропал?

Витя затянулся. Выпустил белое облачко.

-- Просто взял и ушёл, -- сказал он. –. Взял с собой немного денег из мамкиной заначки. И свалил.

-- Это ты уже говорил. Но куда и зачем?

-- Не знаю…

-- Он хоть живой?

-- Наверное. Мы его давно не видели, кстати. Да и плевать как-то мне. Пусть сдохнет.

-- Ты слова подбирай! -- нахмурился Костя. – Он наш отец.

-- Ты просто не видел, что здесь было, -- отмахнулся Витя. – А я видел.

-- И что было?

-- Мать вся извелась, -- сказал Витя. – Это из-за него она померла так быстро. Рак. Это же всё от нервняка. Она его любила сильно, а он просто взял и ушёл. Она посерела тут же. И вообще…

-- Мы все его любили. И любим. Поступил он неправильно, спорить не буду. Но должна же быть причина? Он ушёл к другой бабе?

-- Если бы! – фыркнул Витя. – В секту он попал.

-- В секту?

-- Связался с какими-то людьми. Стал чаще проводить время с ними. Во что-то играли они. В какую-то настолку, вроде бы – не суть… Ну и постепенно промыли ему там голову… нас потом «лечить» пытался. Я его переубеждал. Логические аргументы приводил, что это секта, что они его дурят. Мать тоже спорила. Но он в этих спорах, похоже, только сильнее убеждался в своей правоте.  

-- Что за «люди»? Ты можешь показать конкретно? Я бы с ними поговорил.

Витя фыркнул, представив, как брат будет «говорить».

-- Я их не видел. Отец не приводил их домой. Так бы с радостью тебя отвёл к ним… Ты бы с ними быстро разобрался, да?… Я бы тоже потоптался на их головах.

«Тебя, шпала, ветром скорее сдует», подумал Костя, а сам сказал:

-- А что менты делали? Вы обращались в ментовку-то?

-- А что они сделают? Он же не пропал без вести, а просто взял и ушёл. По своей воле. Они даже разбираться не стали. Таких людей по всей стране – миллионы.

-- Ты не звонил Владу?

-- Конечно звонил. Но он же не следак, а «пэпээсник». Чё он сделает? Поедет на своём гнилом корыте крутить свободного законопослушного человека?

Костя тяжело вздохнул. Злоба нарастала где-то внутри, но выпустить её было некуда.

-- Ушёл он потому, -- добавил Витя. – Что мы ему «мешали развиваться на пути к истине»… Запретил им боженька общаться с неверными отпрысками.

-- Бред. Не может быть от Бога то, что противоречит любви к своим же детям.

-- Ты мне́ это говоришь? – усмехнулся Витя, ставший яростным атеистом едва ли не с начальных классов, как только начал читать книжки.

-- Вроде бы отец был очень умным человеком. Почти учёным. А тут повёлся на какую-то херню…

-- Тут я уже сам в шоке. Как так. Я не ожидал… Они умеют людей промывать. У них там целые схематозы. Даже нас бы с тобой промыли, если бы захотели.

-- Лично у меня чуйка на лохотроны. Сколько раз и «пирамиды» приходили и «свидетели».

-- Это так только кажется… Все так думают… А потом вот такое происходит. И ничего ты не можешь поделать. Переубеждают тебя постепенно...

Несколько минут они просидели за столом молча. Костя осмысливал услышанное и размышлял, как бы отыскать батю, да как бы вытянуть его из секты. И как бы вообще найти и прикрыть эту секту – если не законными методами, то справедливыми…

-- Ты только не натвори всякого, -- Витя прочитал эти мысли по лицу брата. – А то мало ли…

-- У нас семья развалилась из-за этих пидоров! -- сказал Костя. – Какое тут «мало ли»?

-- Отца не вернуть, смирись. Он уже не тот, каким ты его знал, поверь. Он от нас отказался – и от тебя откажется… Главное, что мы остались, что мы вместе… Да?.. Себя не жалеешь, так Ксюшу пожалей. Если тебя посадят потом, она совсем завянет…она уже завяла. Сегодня она ещё радостная была, более менее. Как раньше. А так она… вообще замкнулась в себе… Да и я… не хотел бы, чтобы ты на зону отправился…

Костя выдохнул, протерев лицо ладонями. Малой прав. И не прав одновременно.

Он развернулся к раковине, чтобы налить воды в стакан и запить жажду.

-- Не вздумай! – остановил его Витя.

-- Точно, -- опомнился Костя. – Вода же грязная…

-- Водой этой только говно смывать можно. Даже фильтры на водозаборе не помогают – похоже, что-то мелкодисперсное сбросили. Или вообще химию какую…

-- Чем это она так пахнет? Что-то ядовитое?

-- Похоже ядовитое, да… Пахнет, как гниль.

-- Точно.

-- Ты ей лицо даже не умывай. Кожа сереет и шелушится. Даже в душе не мойся. Мы в кастрюле греем магазинную воду и моемся в тазиках. Видел, сколько баклашек накупили? В кладовой стоят.

-- Бред какой-то. А почему не скандалит никто из городских? Пусть тянут воду из другого места!

-- Во-первых, вякнешь – вылетишь с работы сразу. Мы тут как крысы на корабле, заперты, а жить как-то надо. А во-вторых, многим тупо наплевать. Они уже принюхались. И моются и пьют. Говорят, что им нормально. Это только мы брезгуем. Ну и ещё молодёжь, типа меня. Кто умнее пробки – таких здесь немного…

Вечер пролетел стремительно, наступила ночь, за шторами выглянула Луна. Витя сел заниматься своими делами, отдыхать – спрятался за монитором ноутбука. Из комнаты Ксюши доносились разговоры – не очень-то и похоже на уроки, кажется, Витя был прав насчёт игр.

Константин зашёл в родительскую комнату и, было, начал разбирать вещи, но потом рассудил, что лучше бы всё это добро лежало в сумках. Практичнее и безопаснее. Выложил только самое ненужное.

Руки чесались невообразимо после истории о секте. Какие-то ублюдки просто взяли и разрушили их семью. По сути, убили их мать. И как теперь с такими мыслями уснуть-то? Стерпеть?

И что же делать дальше? Вот он вернулся. Но жизнь течёт вперёд и нужно что-то придумать. Ехать в город покрупнее? Возвращаться на стройку прорабить? Нет, он пока ещё нужен здесь. Малым не помешает поддержка – они самое дорогое, что у него осталось. Пусть сначала Ксюша закончит школу, а там уже видно будет. Да и не хотелось в большой город… Устроиться на работу здесь? Не так быстро. В самом деле – нужно перевести дух. К тому же на первое время сбережений и солидных ежемесячных выплат ему хватит. Так что можно кутить по полной, наслаждаясь жизнью.

Если, конечно, он ещё не разучился этого делать…

Неожиданно зазвенел домашний телефон.

**

Вот и началась новая книга по вселенной Организации... если понравилось, не забудьте поставить плюс -- это поднимет пост в ленте!

Спасибо за ваши донаты!)

Наталья Б. 5000р "Читаю взахлеб Темнейшего и замираю от шорохов за окном ахах"

Дмитрий Ш. 3000р "Спасибо, интересно вас читать"

Василий Александрович 300р "За Камила)"

Ирина 200р "Благодарю за Р.астр, это было интересно!"

Кирилл Юрьевич 200р "Збс мемесы" Ответ: хех

Marko Polo 100р

«Гниль» на АТ: https://author.today/work/404509

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez