Ответ Archeo001 в «Хитрохвостые родственники»3
Дождь стучал по подоконнику, словно торопил меня открыть дверь. В руке я сжимал холодный ключ от квартиры — той самой, что теперь была моей. Два года. Семьсот тридцать дней, когда я учился считать не часы, а деньги. Каждая купюра пахла чужими духами, стыдом и бессонницей. Но я повторял себе: это временно. Рано или поздно я смогу закрыть за собой дверь и больше никогда не оглядываться.
Первые месяцы я прятал заработок под треснувшей плиткой в ванной. Потом купил старую шкатулку у бабушки на рынке. Она говорила, что в ней хранились письма её покойного мужа. Я заменил их пачками банкнот, которые пахли не любовью, а потом. Когда сумма перестала помещаться, понял — пора.
Квартира в старом центре, с окнами во двор, где росли каштаны. Риелтор морщилась, глядя на мои наличные, но подписала договор. В тот вечер я купил бутылку гранатового сока, сел на голый пол и смеялся до слёз. У меня больше не было «клиентов». Только эти стены.
Но родственники, годами не звонившие, вдруг ожили. Тётя Люда, которая когда-то назвала меня «позором семьи», теперь плакала в трубку: «Ты же не сможешь один, дай нам хотя бы комнату!». Двоюродный брат, обняв за плечи, шептал: «Продай, разделим прибыль». Даже мама, глотая слова: «Мы ведь семья...».
Сегодня они пришли все вместе. Я поставил чайник, глядя, как их глаза оценивают метраж. Когда тётя завела речь о «справедливости», я достал шкатулку. Пустую.
— Здесь были мои кровь и пот, — сказал я, проводя пальцем по резному узору. — Ваши слова — дешевле пыли на ней.
Они ушли, хлопнув дверью. Я повернул ключ дважды, слушая, как щелчок замка звучит, как аплодисменты.
Этот текст сгенерирован нейронкий дипсик в секунды.