skepsi

Все началось с того, что на приеме у зубного Кристина устроила настоящий цирк с конями. В номере присутствовало все - веселые старты с кресла, жонглирование инструментами, ныряние в плевательницу и главная изюминка представления - прокусывание пальцев стоматолога.

Та, что торжественно клялась стерпеть абсолютно все, сдалась сразу, при первичном осмотре. Что характерно, рот она продолжала открывать. Чтобы орать как можно громче.

Честно продержавшись положенные 20 минут, отведенные на одного пациента в бесплатной клинике, молодой врач сдался на двадцать первой. Сославшись на то, что уже настала очередь следующего пациента, он выпроводил их из кабинета, даже не назначив дату следующего приема.

В регистратуре было пусто, тихо и светло. Медсестры тоже люди, им порой хочется попить чаю, но ведь не тогда, когда тебе еще нужно успеть забрать младшего из сада. Потоптавшись пару минут, заглянув за стойку и несмело проговорив "Есть здесь кто?" Андрей плюнул на все, и зацепив все еще надутую от переживаний дочку за капюшон, потопал в гардероб. В конце концов, можно записаться и по телефону.

Кристина эмоционально молчала. Пыхтела, когда натягивала куртку, сопела, когда пыталась распределить все пальцы в перчатке по местам и свистела носом с нарочитой громкостью, когда пробиралась по сугробам на остановку маршрутки. Было ясно, что так она выражает свое недовольство визитом к этим варварам. Которые судя по тому, что о них рассказывали вчера за семейным ужином,  были ангелами в белых халатах, а на деле оказалось, что все не так радужно и в лечении зубов приятного мало.

Хотелось что-то сказать, отругать, пообещать наказать или посулить горы игрушек - хождение к зубному предполагалось долгое и визит этот был первым, но далеко не последним. Но не было сил.

Остаток дня прошел довольно скомкано.

Мало ему было сегодня Кристины, младший, Максим решил, что раз уж папка пришел заведенный, можно устроить веселый вечер. Для затравочки устроил скандал в магазине, требуя всего сладкого, что лежало в видимой доступности, и побольше, продолжил дома, забив на ужин и ровно 4 раза приходил после отбоя. Четырьмя всадниками были стандартно - "писать", "пить", "мне страшно" и "я не хочу завтра в сад".

Дочка же все также молча поела, сделала уроки и ушла в свою комнату. Что было странно, но за верещащим Максимом не особо заметно. Андрей улегся только в 12, мысленно повторяя как мантру, что в ближайшее время уговорит жену сменить работу. Пусть делает что угодно, главное чтобы не было ночных смен и ему не приходилось проходить через эти чудные папины дни.

Кристина проснулась от зубной боли.

Вчерашний поход к стоматологу оставил ей массу неизгладимых впечатлений и хотелось бы оттянуть следующее посещение этого дома скрипящих бормашин как можно дальше, но видимо не судьба. Подумав, что если снова уснуть, боль уйдет, она еще какое-то время поворочалась с боку на бок, трижды перевернула подушку холодной стороной и высунула ногу из-под одеяла, но зуб ныл по-прежнему.

В комнате было темно. Нужно было что-то решать, будить папу, просить обезболивающее, но она зачем-то оттягивала этот момент.

В свои 9 она уже прекрасно понимала причинно-следственные связи. Не выучила урок - получила двойку. Промочила ноги - заработала насморк. Устроила скандал у зубного, вместо того, чтобы молча полечить больной зуб - получай бессонную ночь.

И хотя такого с ней еще не бывало, она понимала, что если сейчас поднять отца, то он скорее всего уже не уснет до утра. Будет проверять как она, а потом пойдет на работу невыспавшийся. Итого, два дня веселой жизни подряд. Папу Кристина любила и решила не беспокоить.

Решение было принято спустя еще минут пятнадцать метаний по постели.

Аптечка стояла на кухне в верхнем шкафчике. Таблетки анальгина были там. Кристина видела, как папа пил их после корпоратива со словами "Как же раскалывается голова". Помогло от головы, поможет и от зуба, папа пил две, ей будет достаточно одной.

Пол был на удивление холодный. Прикроватный коврик почему-то отсутствовал, как и тапочки с зайцами.

Кристина прошла к двери, открыла ее и начала осторожно пробираться в сторону кухни. Ее комната была в самом конце коридора, комнаты родителей и Макса были напротив друг друга.

Успешно добравшись до кухни она по возможности тихо закрыла двери и вздохнула.

Теперь можно включить свет, по-быстрому найти таблетки и вернуться в постель.

Через окно лился лунный свет, отраженный в сугробах, было довольно светло и можно было попытаться обойтись без включения лампочки и дополнительного риска разбудить папу. Если бы не одно но. На кухне уже кто-то был.

Она не сразу заметила тень в углу кухни, она сформировалась уже когда двери были закрыты. Света было достаточно, это могла быть табуретка или тень от холодильника, но. Тень двигалась, шевелилась, образуя аморфное облако, вытягивала дымчатые щупальца и все это происходило в абсолютной тишине.

Кристина продолжала стоять. Она разрывалась между желанием завизжать изо всех сил, так, чтобы проснулись даже соседи, или подойти поближе и рассмотреть непонятное. Наконец она решилась и приняла единственно правильное решение. Протянула руку и включила свет.

Тень исчезла. Не растворилась в воздухе, не взорвалась, не поднялась к потолку и не прошла сквозь стену. Ее просто не было. А еще не было кухни.

Вернее, кухня была. Но не та, которая должна была показаться при свете лампочки.

На месте мягкого уголка была стена с грязными обоями, к которой был привален облупленный стол, некогда белого цвета. Сверху стояли две табуретки, третья подпирала сломанную раковину. Кухонный шкафчик без одной дверки, холодильник "Днепр", грязная кошачья миска в углу. И ни следа того мягкого уюта, что создавала мама.

Кристина почувствовала, что ее нога прилипла к полу. Не от страха, а потому, что там было что-то разлито.

Первая мысль - она в темноте каким-то невообразимым образом вышла из квартиры и зашла к соседям. Не нужно паниковать, она должна просто понять, как отсюда вернуться домой. Кристина развернулась к двери и услышала шаги.

Через пару секунд двери распахнулись. На пороге стоял тот, кого ей родители описывали как "ни в коем случае не разговаривай". Мужик лет 40. Налитые кровью глаза. Взлохмаченные волосы, пивной живот, нависающий над семейками.

Кристина просто стояла, забыв про зубную боль, про тень в углу кухни и страх разбудить папу.