SnowDream

Часть, где я проходил срочную службу, располагалась рядом с городком, затерянным среди поросших лесом холмов. Вернее, это городок располагался рядом с частью, хотя это все неважно. Важно в нашем случае расположение кладбища, а притаилось это тихое местечко в низине, на берегу реки.

Стояли мы в очередном наряде на КПП, и старослужащий поведал следующую историю.

Дело было лет пять тому назад сырой, промозглой осенью. Днями напролет шел мелкий противный дождь, усложняя и без того непростой солдатский быт. На плацу стояли лужи, которые требовалось выметать любой ценой, в патрулях приходилось мокнуть и материться, а любимые ротным "поездки в Бразилию" (среди ночи вынести из расположения все кровати и тумбочки и расставить их в том же порядке) приобретали особую ни с чем не сравнимую прелесть. И вот в один из проклятых тяжелым свинцовым небом дней почил в бозе какой-то близкий родственник замполита, в виду чего четверо бойцов из нашей роты по старой доброй армейской рабовладельческой традиции были припаханы тащить гроб.

До кладбища траурная толпа худо-бедно добралась на шишигах, дальше же из-за большой крутизны холма пришлось идти пешком. Грунтовая дорога, аккуратно спускающаяся к могилкам, из-за дождя превратилось в адовое глиняное месиво, в котором можно было завязнуть намертво и сдохнуть от голода, поэтому спускались вниз сбоку, по травке.

Естественно, убитые горем родственники, не отягощенные дополнительным грузом, скользя и спотыкаясь, с горем пополам съехали вниз, очередь была за бойцами, несущими виновника торжества. Осторожно, словно по минному полю, двинулись солдаты вниз, и только дураку не было ясно, что ничем хорошим эта затея кончится не может. Но речь идет об армии, поэтому эта противоестественная буффонада имела место быть. Неизвестно, чья нога первой потеряла зыбкую опору, но ближе к середине спуска вся эта безумная процессия дружно рухнула, и покатилась вниз, возглавляемая увесистым покойником, бодро спешащим к своему последнему земному пристанищу, подпрыгивая на кочках.

Конфуз исправили, как могли, но мрачная торжественность покинула эту землю скорби, как и надежды вернуться домой живыми покинули бойцов.

К чести замполита и общему великому удивлению, морды бить он не стал, как и гнобить провинившихся бойцов - больно уж странно и до боли неловко все получилось.

Восемь лет назад, задолго до того, как военнослужащим основательно увеличили зарплату, получали они сущие копейки, поэтому редкие люди оставались на сверхсрочную службу. Но Серега - товарищ с моего призыва, остался, ибо его родная деревня стремительно превращалась в кладбище, населенное редкими алкзомбарями и выжившими из ума старухами. Ловить дома Сереге, понятно дело, было нечего, вот и подписал контракт. Парень он был хороший, честный и старательный, на таких обычно и пашут. Благодаря имевшемуся за плечами техникуму, получил прапора со временем, женился, дочку родил, в общем, обжился.

Но армия – место неспокойное, тем более комдив славился своей девиантной любовью к тому, что он сам называл «ротацией кадров». В общем, Серегу и еще пару ребят перевели на новое место службы.

Зажопинск-122, куда их занесло, оказался вусмерть засекреченным военным городком, затерянным среди лесов и болот. Три десятка пятиэтажек, школа, детсад, поликлиника, полтора магазина и ГДО, все это за забором, выходить за который можно лишь с рапортом в руке, подписанным командиром. В общем, натуральная тюрьма.

Пошел Серега первый день на службу, а жена его погрузила дочку в коляску и поехала осматриваться на местности. Видит, стоит кучка мамаш с детьми, подъезжает, знакомится, расспрашивает, что тут да как.

И тут ее спрашивают: «А у вас муж по званию кто?».

«Прапорщик», - отвечает Серегина жена.

«Тогда вам – туда, там гуляют жены контрактников, - и указывают на точно такую же кучку мамаш поодаль. – А здесь гуляют жены офицеров».

Когда Серега вернулся домой, его жена посмотрела на него глазами огромными, как у собаки из сказки «Огниво» и тихо спросила: «Ёб твою мать, Сережа, ты куда нас привез?»