PerfectBonya

Скорняки -предпочитали меха.

Ювелиры - крали украшения.

Финажник, сорник и бабочник - так называли тех, кто воровал деньги в чистом виде.

Конокрады (скамевщики) - угоняли лошадей и в криминальной среде считались уважаемыми преступниками, потому как конь стоил дорого, а украсть его – это сложная задача.

Театралы - брали дорогие лорнеты и монокли.

Торбовщики - стягивали мешки у приехавших в город крестьян.

Капорщики срывали головные уборы.

Городушники -  промышляли в магазинах.

Понтщики - устраивали скандал на улице, пока зевак обворовывали их сообщники.

Воровские "малины" Петербурга

Где обитали преступные элементы? Какие районы Петербурга считались наиболее опасными? Что сейчас на месте воровских "малин"?

Сенная площадь

Площадь в центре Санкт-Петербурга, расположенная на пересечении Московского проспекта и Садовой улицы,

в 19 веке была главным сосредоточением преступников, дешёвых трактиров, борделей и скупок краденого. Здесь можно было встретить сутенёров, воров, преступников, скрывающихся от полиции.

Это место в романе Достоевского "Преступление и наказание" как мрачное и опасное место. Главные герои романа проживали неподалёку от площади: на  Гражданской улице, считавшейся одним из самых бедных районов Петербурга.

Появился Сенной рынок при Екатерине II. В то время Сенная была окраиной города и на нее выходила дорога, по которой купцы и крестьяне везли свою продукцию для торговли. Здесь же они могли продавать ее прямо с воза. На рынок, где торговали дешёвыми товарами, стали стекаться нищие и бездомные в надежде на подаяние.  Здесь же промышляли карманники и сбывалось краденное.

Расцвету преступности способствовала  знаменитая "Вяземская лавра" - тринадцать связанных между собой домов, которые сдавались внаем  нищим, ворам, проституткам. Соседство этих домов с Сенным рынком определило их контингент.

Жители Сенной делились по своим профессиональным занятиям. Например,  многочисленная артель нищих со строгой иерархией и разделением территорий; артель тряпичников, занимающаяся перешиванием ворованных вещей; артель факельщиков, зарабатывающими свой хлеб сопровождением гробов с балдахинами и факелами. Это придавало похоронам благородно-официальный оттенок.

В Вяземской лавре работали проститутки самого низшего пошиба. Ими становились едва подросшие девочки-бродяжки, дочери опустившихся жителей Вяземской лавры. Были и бывшие «работницы» самых дорогих борделей, готовые к торговле собой за копейки.

Известно имя одной такой обитательницы трущоб. Саша Столбовая, по прозвищу Пробка, выглядевшая то ли на 40, то ли на 60 лет, грязная, вечно пьяная, с выбитым глазом и изуродованным побоями лицом, работала с молодости в "Малиннике", служившем одновременно трактиром и публичным домом. Потом зарабатывала на хлеб просто в переулках, а после побиралась у торговцев на Сенной. Ей из жалости бросали объедки: селедочные хвосты, гнилые овощи - все это она собирала  и распродавала среди обитателей Вяземской лавры, тем и жила.

Вяземская лавра была настоящим государством в государстве. Здесь обитало примерно 20 тысяч жителей, а также действовали свои законы, своя власть, свои правила выживания. Большинство  жителей "лавры"  знали, где спрятаться беглым каторжникам, подделать документы, сбыть краденое, перешить украденную одежду, найти дешевую проститутку или выпить до мертвецкого состояния. Знали, но не сообщали полиции. Наверное,поэтому это "злачное место"  практически столетие просуществовало в столице.

На рубеже XIX-XX вв. городская дума и полиция Петербурга всерьез взялись за Сенную площадь. Стихийный рынок был закрыт, торговцы переместились в специальные павильоны. Владельцы домов, в числе которых была и знаменитая «Вяземская лавра», постарались поселить в них горожан из приличного общества.

Сенная становилась частью центра, как следствие, городские трущобы переместились на рабочие окраины, в том числе и в район Обводного канала и Лиговского проспекта.

Лиговский проспект

До 1920-х годов Лиговка  была одним из самых опасных районов Петербурга. Горожане избегали появляться здесь не только вечером, но и днём, так как был велик риск наткнуться на карманника. К тому же именно здесь происходили самые известные убийства и изнасилования того времени.

Между Воронежской улицей и Лиговским проспектом была самая крупная скупка краденого, а также множество сомнительных трактиров и борделей.

Сам Лиговский уже давно стал центром города, поэтому сложно догадаться о его прошлой дурной славе. Однако во дворах до сих пор много заброшенных зданий и подозрительных личностей.

В начале XX века жителей окрестных трущоб называли «лиговским сословием». Так, в 1913 году сентябрьский номер «Петербургского листка» писал: «Хулиганы известны под именем “Лиговское сословие”. В траншеях между насыпями земли можно ежедневно наблюдать их оргии, пьянство, игры в карты».

До сих пор можно встретить в речи петербуржцев оборот «лиговская шпана».

Апраксин двор

Апраксин двор, или Апрашка, был старейшим и известным рынком дореволюционного Петербурга. Исторически его территория складывалась из двух частей: Щукина двора (участка, который в середине XVIII в. купец Иван Щукин приобрел у графа Чернышева) и собственно Апраксина двора (земли Федора Апраксина, полученные из рук императрицы Елизаветы Петровны). 

На рынке можно было найти практически любой товар, происхождение и качество которого, увы, часто оставляло желать лучшего. Дело в том, что на Апрашку несли продавать подделки, контрабанду и ворованные вещи.

Например, нередко оказывалось, что картины «известных живописцев» принадлежали кисти художника с Выборгской стороны. Тот в неделю писал по нескольку пейзажей и портретов.

Одежда, которую расхваливали как вещи от известных и модных портных, расползалась уже при первой примерке.

Здесь же продавались книги, вместо страниц набитые бумагой.

Каждый петербуржец знал: если у него украли вещь, ее можно выкупить за полцены на Апраксином дворе.

Не лучше обстояли дела и с продуктами. Например, здесь продавали рябчиков, коих петербуржцы особенно любили покупать на Рождество. Так вот, не проданных за зиму рябчиков предприимчивые торгрвцы размораживали и продавали за гроши коробейникам. Те  натирали из мукой, крахмалом и сбывали на окраинах как свежий товар.

Маргиналы на Лиговке были обычным делом: прилегающие здания сдавались под жильё бедным, торговцам и ворам.

Многие кабаки концентрировались в Апраксином переулке, который к концу XIX века стал одним из самых пьяных мест в городе. Так, по субботам и праздничным дням переулок буквально устилали пьяные тела.

После революции торговлю на Апраксином дворе прижали. Здесь разрастались склады, находился ряд управлений: речного пароходства, торговли автоматами (газированная вода, мороженое), работали издательство, ПТУ для инвалидов, общежитие.

Во времена СССР Апрашка вновь стала активным местом торговли в городе и излюбленным местом спекулянтов. В Мариинском пассаже торговали комиссионными машинами.  Говорят, там же можно было купить и катер, и чуть ли не яхту.

В 90-е и начале двухтысячных на Апрашке собрался весь возможный преступный мир: от заманивающих прохожих «наперсточников» до устраивающих разборки криминальных авторитетов.

Сейчас Апраксин двор включает 57 корпусов и является одной из крупнейших торговых площадей Петербурга. Занимает 14 га территории, ограниченной улицами Садовой, Ломоносова, набережной Фонтанки и Апраксиным переулком.

Официальный адрес: улица Садовая д.28/30.

Читайте также:https://dzen.ru/a/ZZ5dXZwUj3ihnq3R

Через 11 лет после приезда Ивана братья Алексеевы уже торговали самостоятельно, а в 1837 году выкупили себя и своих родственников у помещика. Вместе с вольной они получили право на фамилию Смирновы. Иван Алексеевич был самым талантливым в семье и распоряжался семейным делом.

В 1840 году он купил у своего родственника ренсковый погребок (то есть лавку по продаже рейнских вин) на Варварке. Через два года Иван по просьбе своего брата Арсения  взял в лавку его 16-летнего сына Якова, а четырьмя годами позже ещё одного своего племянника (младшего сына Арсения), 15-летнего Петра. 

Работая на дядю, Петр Арсеньевич досконально изучил особенности вин, сортов винограда, секреты хранения и, конечно, искусство продавать, чем собственно и составил конкуренцию дяде.

В 1860 году повзрослевший  Петр, убедил своего отца Арсения Алексеевича выйти  из семейного бизнеса и открыть собственную лавку. 

Молодой человек показал себя старательным и сообразительным работником,   поэтому в свое время отец передал бразды правления бизнесом именно ему. 

Вскоре новый хозяин предприятия открыл еще одну лавку и стал купцом третьей гильдии. В 1864 году Петр Смирнов основал водочный завод «У Чугунного моста», на котором работали 25 человек. 

Интересно, что сам Смирнов был убежденным трезвенником и сам так ни разу и не попробовал свою отличную продукцию.

В конце 1860-х Петр Арсеньевич выкупил еще один завод у купца Шихобалова и открыл сеть винных погребов. 

Потребители высоко ценили качество продукции Смирнова. Привлекали их и особые рецептуры, созданные еще отцом купца. Тот активно использовал ягоды, коренья и травы, придававшие водке неповторимый приятный вкус. 

Дело Петра Арсеньевича процветало с каждым годом. Налог, который поступал в казну с его предприятия, равнялся половине довоенного бюджета российской армии. А стоимость произведенной за год продукции достигала 17-20 млн. рублей.

К началу 1890-х промышленник, кроме винных заводов, владел 15 складами, 7 стекольными фабриками и 4 типографиями, печатающими этикетки. Всего на Смирнова работали 1500 человек.  За год компания разливала 50 млн бутылок алкогольных напитков.

Среди богатого ассортимента продукции покупателям особенно нравилось столовое вино «N 21″ и настойка «нежинская рябина». За эту продукцию  фирма Смирнова получила звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества и Великого князя Сергея Александровича». Также производитель получил право  размещать на своих вывесках и винных этикетках знаки государственного герба Российской империи.

 Кроме высокого престижа такая привилегия давала еще и хорошую защиту от подделки. Дело в том, что за подделку чужой продукции по тогдашним законам наказывали штрафом. А вот за незаконное использование  печати государственного герба можно было лишиться всех средств и прав и отправиться на каторгу.

Эйнем

 «Эйнем» - название столичного кондитерского завода «Красный октябрь» на Берсеневской набережной до 1922 года.

История бренда

В далеком 1850 году молодой немец Фердинанд Теодор фон Эйнем отправился покорять Москву. Именно так началась история одного из старейших кондитерских предприятий России – легендарного "Красного Октября".

Уроженец из городка Бад-Бельциг Королевства Вюртемберг хотел непременно открыть свое дело в России и занялся производством пиленого сахара. А уже через год Эйнем открыл на Арбате, 17 небольшую мастерскую по производству шоколада и конфет, а также пекарню и кондитерскую-кафе. 

Сладкий "бизнес" пошел в гору в годы Крымской войны, начавшейся в 1853 году. Кондитерская Эйнема поставляла для раненых сироп и варенье. Это позволило быстро расширить производство и арендовать фабрику из шести цехов на Мясницкой, 38.

В 1857 году к Эйнему присоединился еще один немец, Юлиус Фердинанд Гейс. Накопив достаточно средств, партнёры заказали из Европы новейшую паровую машину, открыли на Театральной площади кондитерский магазин и построили первое трехэтажное здание кондитерской фабрики на Софийской набережной.

 Бизнес Федора Карловича и Юлиуса  Федоровича, отныне называвших себя на русский манер, процветал: объемы заказов и ассортимент продукции росли. На предприятии изготавливали конфеты, пастилу, печенье, бисквиты, пряники. Только ванильного шоколада выпускалось сразу несколько сортов: "Царский", "Княжеский", "Боярский", "Столичный", "Американский",  "Фаворит" и другие.

В борьбе с конкурентами Эйне. и Гейс активно использовали различные средства "маркетинга": шелковые, бархатные и кожаные коробки со сладостями украшались картинами известных русских художников, а внутри коробок покупатели с приятным удивлением находили подарочные открытки или ноты с мелодиями композитора Карла Фельдмана: "Шоколадный вальс", "Вальс-монпансье" или "Танец какао", например.

Довольно необычной была и реклама сладкой продукции: а небе над Москвой кружили дирижабли с призывом покупать шоколад "Эйнемъ".

В 1913 году фабрика стала поставщиком двора Его Императорского Величества.

 С каждого проданного фунта нового печенья немецкие предприниматели жертвовали пять копеек серебром. Половина суммы поступала благотворительным заведениям Москвы, а другая половина – Немецкой школе для бедных и сирот. 

Эйнем умер в 1876 году в Берлине в возрасте пятидесяти лет. Он не оставил наследников, поэтому Гейс выкупил фабрику полностью. В 1889 году он заказал строительство более просторной фабрики на Берсеневской набережной. Легендарный ансамбль из красного кирпича сформировался окончательно в 1914 году и был признан уникальным памятником российской промышленной архитектуры.

Гейс умер в 1907 году в Москве, и пятеро из его девяти сыновей переняли руководство фабрикой.  Когда началась Первая мировая война, один из сыновей, Вольдемар Гейс, остался руководить производством и принял российское подданство. Он организовал лазарет для раненых русских солдат, отправлял на фронт вагоны с печеньем и жертвовал деньги на армейские нужды.

После революции 1917 года фабрику "Эйнем" национализировали и переименовали в кондитерскую фабрику №1, а в 1922 году она получила нынешнее название, "Красный Октябрь". 

Однако "немецкий" бренд ценился настолько, что на протяжении нескольких лет рядом с современным названием предприятия приписывали - "Бывш. Эйнемъ".

В 2007 году цеха "Красного октября" были выведены на северо-восток города, а фабрика получила статус арт-кластера с архитектурными бюро, дизайн-студиями, шоу-румами, художественными галереями, арт-хостелом. А ещё Красный Октябрь  стал центром богемной Москвы с модными ночными клубами и гастрономическими ресторанами. 

3. Шустов

Николай Леонтьевич Шустов был известен в царской России как «коньячный король». Кроме того это был человек неординарный. Он буквально перевернул сознание российского потребительского рынка XIX века.

Шустов одним из первых догадался размещать рекламу своей продукции на общественном транспорте.

А ещё Николай Леонтьевич нашел отличный способ "пропиарить" свои алкогольные напитки!

Для этого он нанимал студентов. Те спрашивали в трактирах «только шустовскую водку». Когда её не оказывалось, молодые люди устраивали дебош и оказывались в участке, откуда их потом выкупал сам Шустов. Впоследствии студенты ещё и получали процент от продаж в «окученной» точке.

К концу XIX века ассортимент вин, выпускаемый на шутовской фабрике, стал отличаться разнообразием. Потребители смогли по достоинству оценить вкус и качество таких напитков как зубровка, мандариновая наливка, кавказский горный травник, ликеры русских степных трав и крымский коньяк.

 Буре

В царской России часы «Павел Буре» (Paul Buhre) были синонимом качества и четкости.  Сам русский император награждал ими отличившихся чиновников и презентовал иностранным дипломатам.

Торговый дом «Буре» выпускал как эксклюзивную продукцию, так и часы для массового покупателя. Диапазон цен был внушительным: от 2 рублей до нескольких тысяч. 

Эксклюзивные варианты часов  этой фирмы имели точнейший механизм, завезенный целиком или в виде набора частей из Швейцарии. Украшали такой механизм почти по-королевски: корпус из золота и серебра, был декорирован драгоценными камнями. На крышке часов встречались затейливые гравировки в виде изящной  монограммы или витиевато сплетенных инициалов.

История торгового дома «Павелъ Буре»

В 1815 году в Санкт-Петербург из Ревеля переехал Карл Буре и открыл там мастерскую. Его сын, Павел Карлович, позднее успешно перенял не только управление торговым домом, но получил прекрасные знания в тонком искусстве создания и сборки часов. 

Дальше семейным делом занялся его сын, Павел Павлович Буре, который в 1874 году выкупил большую часовую фабрику в городе Ле-Локле (Швейцария). 

Этот год и считается датой основания часовой компании «Павел Буре».

В 1888 году из-за болезни Буре был вынужден продать выгодное дело вместе с фабрикой французу Полю Жирару и швейцарцу Жану-Жоржу Пфунду. Они и создали компанию, ставшую Торговым Домом «Павелъ Буре». В 1892 году под этой вывеской открылся  магазин в Москве, потом в Киеве.

Россия была одной из первых стран, где часы стали общедоступным товаром. После 1917 года фирма продолжала работать в Швейцарии под маркой Paul Buhre.

Фаберже 

Коллекция яиц Фаберже –  гордость Российской империи. Эти произведения искусства стали синонимом роскоши и блеска. В 1887 году Александр III подарил своей жене на Пасху это изысканное изделие, чем сделал Фаберже очень хорошую рекламу. Подарок был конфискован большевиками и продан на Запад. В 1964 году яйцо было продано на аукционе Parke Bernet за 2450$.

 Изделия Фаберже создавались в 1885—1917 годах по заказам Российского Императорского дома и частных покупателей.

Всего было изготовлено как минимум 52 императорских яйца, 7 яиц, предназначавшихся в подарок богатейшей предпринимательнице, наследнице иркутских золотых приисков.

 Роскошные предметы были выполнены по заказам её мужа. Также ювелир изготовил по одному яйцу для Юсуповых,Ротшильдов, Нобелей и других именитых заказчиков, точное количество которых является предметом для дискуссии.