Hayhow

Бегущая строка:

"Трамп назвал Обаму организатором ИГИЛ (это не так)

Мы почти уверены: Аль-Багдади организовал ИГИЛ".

(He's NOT) здесь самое милое))))

Глава 3.

Буран оказался затяжным, уже почти двое суток я сижу в убежище и жду когда он закончится. Связи толком нет, в воздухе множество кристалликов льда и даже мой слегка улучшенный спутниковый телефон с задачей не справляется. Так что остается восстанавливать силы, и переставлять в голове кусочки пазла своего Плана Миссии, сверяясь с горизонтом - то есть специально тренированной до максимальной эффективности интуицией.

Самый для меня опасный участок маршрута на вершину Эвереста через Южное Седло – это ледник. Точнее - Ледопад Кхумбу. Это такая замерзшая река «стекающая» по южному склону Эвереста и состоящая из глыб льда размерами от булыжника до небоскрёба. Ходить по этой гадости мало того что смертельно опасно – по неофициальной информации здесь погибло больше сорока опытнейших альпинистов и шерпов – так ещё и очень сложно. Ледопад двигается примерно на метр в сутки и ледовые нагромождения постоянно трескаются, лопаются, обваливаются. Это почти незаметно глазу, можно простоять час, глядя на Ледопад и в ландшафте ничего визуально не изменится – но трещит, хрустит и звонко лопается – раза два в минуту. Ледопад Кхумбу «дышит». В 2014-м, который здесь у меня наступит ещё не скоро – ледник обвалится и накроет группу альпинистов в 25 человек, 16 из которых погибнут. Лично я на Ледопаде Кхумбу погиб восемь раз в одиночку и дважды в связке с шерпом. Мне нельзя было пользоваться туристскими тропами - с верёвками и трапами, которые прокладывают гиды для клиентов, там в хорошую погоду толпы альпинистов, а мне нежелательно было светиться, т.к. я здесь мягко говоря неофициально. Очень не люблю это место.

Теперь нужно доставить в убежище около двух тонн груза. За один раз, при всех своих не совсем человеческих способностях, я могу унести не больше своего веса – 85 кг. Я вынужден носить с собой постоянно всё то же, что и остальные климберы, чтобы избежать вопросов – и это около 15-ти кг. Значит за одно пешее восхождение я унесу не более 70 кг полезного груза. Ходить вверх вниз придется 30 раз, с поправками на непредвиденные случайности несмертельного типа – 35. Это около 70 раз рисковать подходом на Ледопаде. Горизонт событий на котором, даже после многократного преодоления – постоянно виляет как маркитантская лодка. Вот проход безопасен, горизонт спокоен, делаешь десяток шагов, как вдруг где то в недрах льда, глубоко под тобой, что-то звонко лопается и горизонт как ни в чем не бывало меняет своё мнение о безопасности следующего шага на ровно обратное – туда нельзя, там ой-ой как опасно, да и здесь стоять не рекомендуется. И такая ерунда раз по десять возникает за одно преодоление Ледопада. Сагарматхи шутит.

План действий на вершине Эвереста в мае следующего года в общих чертах готов. И он отличается от предварительного плана на добрых полторы тонны. Обстоятельства гибели Арсентьевых я изучил досконально, до буквы помню все отчёты всех очевидцев, встречался под видом репортёра с британцами, которые видели Френ живой последними, а после, через несколько лет обернули её тело флагом и «захоронили» в ближайшей пропасти. Так вот, первоначально я планировал эвакуировать Френ в Базовый лагерь ночью с 22-го на 23-е мая, когда они с Сергеем возвращались с вершины и потеряли друг друга на высоте 8500 м из-за пурги и севших батарей в фонарях и рациях. А Сергея усыпить в Тройке и утром дать им пообщаться по рации. Но у этого плана обнаружилось несколько слабых мест. И самое слабое – это Ледопад. С вероятностью более 53% по горизонту я не смогу донести ночью через этот участок Фрэн. Даже по туристической тропе. Проводить их с вершины вечером 22-го до Тройки - этот вариант возможен, но он не убирает полностью риски гибели Арсентьевых на пути вниз, особенно после нескольких дней проведенных ими в «зоне смерти» без кислорода - организм ослаблен, сил никаких, голова не соображает. Жизнь в организме героя держится только на силе воли. Кроме того, у этих упрямых фанатов бескислородных восхождений может хватить ума и упрямства ещё разок сходить наверх из Тройки, что бы гарантированно склеить ласты от отёка легкого. Не вести же мне их под ручку до Базового лагеря.. Хотя конечно, если ввести их в транс, это я умею…но нет – ребята знаменитости по местным масштабам и знакомых на пути вниз обязательно встретят да и с двумя сомнамбулами Ледопад проходить , аттракцион не для слабонервных...

Скрадывать парочку ДО восхождения – не вариант, они ДОЛЖНЫ побывать на вершине – это я уже усвоил. Гипноприказ как средство я отмел еще на ранней стадии планирования – подчинение гипноприказу предполагает сломанную волю, а с этими ребятами такой способ не годится - добром не кончится.

Значит нужно перехватить их на спуске, после победы – на отметке 8500, но вести не в Тройку а к себе в убежище и там под трансом приводить их организмы хотя бы в относительный порядок, чтоб дошли. После «процедур» вести в Тройку и оттуда вместе с ними идти вниз, страхуя всю дорогу. А это означает, что убежище нужно дооснащать, причем по-взрослому. Кроме того, это означает, что мне придется познакомиться с этой парой заранее, хотя бы шапочно, но так, что бы они той ночью за мной пошли, убежище то в стороне от маршрута – с учётом того, что Сергей вполне себе Гуру альпинизма и за новичком «явно не туда» не пойдёт. Значит к маю 98-го у меня должна быть репутация. Тем более нужно вниз.

В общем ситуация неприятная. Придется снова «изобретать велосипед», то есть, опережая прогресс, применять технологии и способы не открытые в данной точке времени. Ветка планирования называется «Изворотливый» и для её осуществления мне потребуется помощь.

И кстати, необходимо в числе прочего спалить к чертям на стоянке тот самый Ми-17, что бы из Базового лагеря ребята улетали точно не на нем. Если конечно эта рухлядь не грохнулась уже за тот месяц с лишним, что я здесь покоряю Эверест и окрестности.

Глава 2.

Примерно месяц я привыкал к местному ветру. Договаривался, спорил, боролся и побеждал. Примерно как с лошадями. Или собаками. Есть у меня такой навык в числе многих прочих. В одном из подходов я дружил с парашютистом-маньяком Димой. Дима прыгал с 13 лет почти непрерывно, с самолётов, вертолётов, домов, мостов, скал, вышек и водокачек. Знал Дима про ветер всё. Именно он, по секрету, в момент просветления, после совместного прыжка с о столичного небоскрёба нехотя поделился тайной – ветер живой. Его можно предугадать, уговорить и даже обмануть. Я ценил Диму, как инструктора по экстриму, а на его откровение тогда не особо обратил внимания. Но теперь мне его откровение пригодилось. Местный озорной ветер должен мне три подхода и теперь будет долг отрабатывать. Так как я собираюсь его некоторым образом запрячь.

Пора мне обратно в цивилизацию. Нужно навестить ринпоче, заказать оборудование и заняться транспортом – у дерева планирования определилась вероятностная ветка. Кроме того, моё биологическое тело хоть и держится прекрасно, но видимо начинает уставать от низкого давления – кое где полопались сосуды, взбухли вены на ногах и руках, а белки глаз устойчиво сохраняют розовый цвет. Если не быть к нему внимательным, оно может подвести в критический момент. Болевые центры я конечно не отключил – это сделало бы меня бесчувственным болваном без реакции и горизонта, но вот сама боль, как и усталость, перенапряжение – управлять мной не могут. Честно говоря даже получив пулю в сердце или лишившись обоих ног - я еще минуты две могу сохранять эффективность - например неплохо воевать. После чего я в этом подходе благополучно помру и начнется подход новый – моё Я проснется в теле 14-летнего подростка ничем не примечательного, живущего с мамой, папой и бабушкой в небольшом подмосковном городке, а на дворе будет как всегда 1990-й год. И как обычно мне понадобится минимум три года, чтобы подготовить тело и мозги к будущим «приключениям». В основном конечно мозги. Для того, что бы помнить навыки и важнейшие аспекты предыдущих подходов – нужно, что бы и память была идеальной и емкость большая и скорость обработки данных высокая.

Уже не помню как чудовищно давно это было, но когда-то я попытался сразу «проснувшись» начать вспоминать. Чем это кончилось? Ага - свет померк и только в начале нового подхода я с удивлением понял, что в предыдущем сошел с ума и двадцать с лишним лет после этого доживал в «дурке», пока удачная случайность в виде смерти не выкинула меня в новый подход. Так что три года – это минимум. С тех пор «проснувшись» я помню только основную инструкцию, пять-шесть основных навыков включая смешанный бой и мотивационные схемы. Ну и кое-что для души. Например, я в каждом подходе, за первую же неделю полностью излечиваю папин диабет самостоятельно приготовленным лекарством, которое самостоятельно и разработал в один из своих очень давних научных подходов. Так что хоть иногда это и мешает, но до 2015-го +- 1 год у меня обычно есть родители. Ну а у сестренки и так всегда всё в порядке. Почти в любом подходе.

И вот первые три года каждого подхода я решаю в уме примеры по высшей математике, учу до совершенства какой-либо иностранный язык, запоминаю все улицы и все дома какого-нибудь города. Все социальные контакты - школа, секции, друзья – сворачиваются за полной их бессмысленностью для меня в дальнейшем. С родителями проблем на эту тему не возникает - увидев как поменялся  характер и манеры поведения сына, они начинают думать, что я серьёзно одержим какой-то идеей и эта одержимость заставляет меня усиленно работать над собой. Такое развитие событий их не только устраивает, но и радует – до «входа» - их сын ни чем таком полезном замечен не был. Обычный был лодырь и бестолочь. А тут такой прорыв! Так что, когда я озвучиваю им своё решение о том, что на школу я более тратить время не планирую, а экзамены сдам экстерном – они это решение поддерживают. Я начинаю часто уходить из дома якобы в коллективные, а на самом деле в одиночные походы, сначала на несколько дней, потом недель и месяцев. В этих походах я тренирую тело, заставляя его расти, обучая ускоряться и замедляться, наращивать выносливость и выживаемость. Пару раз переборщил, кстати.

Чаще всего ощущение готовности выпадает на май 93-го. Когда я чувствую себя готовым к «загрузке», я в специальном «своём» месте, подготовив процедуру, с помощью двух кубиков инсулина впадаю в искусственную кому примерно на три дня. Перед тем, как утратить сознание я запускаю ключевое воспоминание, активирующее весь массив информации, накопленной мной за предыдущие жизни, которые я называю подходами.. . Через несколько дней я просыпаюсь, голодный, злой и вонючий, но полностью готовый к работе с воспоминаниями и навыками. Полчаса правильной медитации, ведро холодной воды на голову, свежая одежда.

Пару слов про «своё» место:

У меня есть постоянная база в заброшенном доме отдыха под Звенигородом, я всякий раз её оборудую, расчищаю и обустраиваю под свои задачи на данный подход. Либо только для «загрузки», либо по плану и полной программе. Если подход запланирован научный, это когда мне нужно реализовать какие либо увлекательные идеи, пришедшие в голову в предыдущих подходах и требующие системной научной работы – здесь я устраиваю лабораторию, если боевой –тренажеры и стрельбище. Иногда и то и другое по максимуму. В случае с лабораторией – я выкупаю это здание и территорию вокруг по достижении совершеннолетия, организую полную реконструкцию и необходимые системы обеспечения – коммуникации, оборудование, охрана, персонал. Лаборантов и учёных приглашаю только лучших - по профилю моих разработок в данном подходе. За многие подходы набралась целая база блестящих учёных - я храню в памяти данные сотен прекрасных специалистов по разным направлениям исследований, которых могу привлечь к выполнению своих задач.

К сожалению, всякий раз на научные разработки у меня строгий лимит времени – от 1998-го года, до 2008-го. Первый временной предел обусловлен необходимостью обустроить лабораторию не привлекая внимания – а это работа сотен строителей, техники, подключение коммуникаций итп. Здесь всё удается сделать более менее незаметно, т.к. ключевым фигурам от которых зависит легальность лаборатории я заношу пухлые конверты с валютой и представляюсь курьером некоей мафиозной группировки. Для конца 90-х этих двух «ключей» более чем достаточно. Ну а 2008-й это критичный срок существования моей лаборатории в РФ, к сожалению. Во всех подходах это случается неизменно в 2008-м – лаборатория закрывается. Если я финансировал лабораторию открыто – из собственного офшорного фонда или продавал разработки, приходили Рейдеры. Если коммерческой деятельности лаба не вела – налоговики и прокуратура. Ну невозможно работать в такой нервной обстановке! Я легко вычислял заказчиков рейдерского захвата и на ранних этапах в следующем подходе с удовольствием устранял их, но вот с государственной машиной всё не так просто. Российская Федерация приходила ко мне либо вместе с рейдерами, либо сама по себе. Будучи в своем праве, естественно. Хоздеятельность есть, на балансе куча дорогого и зачастую специфичного оборудования, зарплаты платятся, причем огромные, что вы там делаете и откуда бабки? В любом случае место становилось «засвечено» и вместо работы приходилось всерьёз заниматься «легендой», постоянно встречать различные проверки и отбиваться от налоговой.

Три летних месяца – до 10-го сентября я обучаю тело сложным боевым приёмам и системе движений по личным разработкам. Базовая программа боя из сочетания кунг-фу, каратэ и айки-до у меня была с начала трехлетней «тренировки» - три года до «загрузки» я тренируюсь по этой базе. Но вот тому, чему я учу своё тело за три месяца после «загрузки» – ни в одной школе боя в мире новичков не учат. Кроме того, без навыка максимальной концентрации, который к сожалению до «загрузки» недоступен, обучить даже тренированное тело за три месяца – невозможно. К сентябрю 93-го количество равных мне по силе бойцов на планете Земля равно нулю.

Около сорока подходов назад я с четвёртого раза сделал карьеру военного. В группе специального назначения ФСБ РФ Вымпел. Три подхода карьера обрывалась во Вторую Чеченскую. Так, что с 21-м регионом у меня отношения несложные. После окончания миссии Эверест пожалуй вариант с Вымпелом повторю. У меня там были друзья, что бывает крайне редко. Сделаю себе подарок. Было желание повторить сразу - на следующем подходе, но делать этого мне нельзя. Свежее послезнание замучает постоянным ощущением «дежа-вю» и путаницей событий, можно и тронуться незаметно.

Подход делится на несколько постоянных этапов:

1. Адаптация - сознание просыпается в 1990-м, несколько месяцев на социальные вопросы и подготовку к этапу "тренировка".

2. Тренировка - приведение тела к силе и разума в готовность к "загрузке". Длится три года, с лета 90-го по весну 93-го. Оканчивается процедурой "загрузки".

3. Тренировка спец - восстановление навыков в том числе боевых, после получения доступа к собственному массиву знаний после "загрузки". Три месяца лета 93-го до 10-го сентября.

4. Ресурс - с 10-го сентября 93-го по 97-й этап посвещён добыче необходимых для планов подхода ресурсов, если требуется.

5. Миссия подхода. Либо с 93-го, если возможно, либо с 97-го, если требуется ресурс или возраст. Срок окончания этапа ограничен точкой во времени находящейся в 11.06 утра 12 января 2066 года в связи с неконтролируемым перебросом сознания на следующий подход по не зависящим от меня и неизвестным мне причинам. Состояние здоровья в этой точке времени не имеет значения. Условно это дата обозначается в рассуждениях как "разворот".

8856 метров над уровнем моря. Крыша мира. Да, здесь очень красиво, прямо таки великолепно! Когда погода хорошая. Но минут через 40 здесь будет крайне ветрено, а что такое улететь в пропасть от резкого порыва ветра я уже прекрасно знаю. Ощущения не из приятных, особенно в финале полёта.

Меня сдувало трижды. Один раз прямо с вершины – я тогда ещё не чувствовал горизонт в полной мере. Подошел близко к краю, рвануло, падал доооолго, вариантов мягко упасть ни в один из случаев падения не нашлось, даже в третий раз в крыльях. Если опять сдует – в следующий заход буду шастать по горам с парашютом, как мудак. На меня и в тот раз, когда я вингсьют – крылышки поверх парки пристраивал, смотрели крайне удивлённо. Только репутация немого социофоба с мистическим оттенком и спасала от вопросов.

Очень тут своеобразный горизонт событий оказался, нестабильный, с чертзнает какими помехами – из-за этого начинать сначала пришлось аж 17 раз. Я президентом РФ стал с двенадцатого раза, а тут семнадцать. И пока не победа, что характерно.

Да. Я погиб здесь 17 раз, в основном, на южном склоне высочайшей горы мира, имя которой – Джомолунгма. Ну или Эверест по - простому.

Что характерно, замерз я всего один раз из этих семнадцати, сдох от недостатка кислорода тоже один, но зато мне глобально не везло с расселинами и дважды не повезло с напарником. Оба раза в пропасть меня утягивал опытнейший и надёжнейший шерп. Один и тот же. Карма блять. Теперь я хожу только в одиночку, хоть это и добавляет риска и так не малого.

Здесь у меня сейчас дело. Мне нужно похоронить трупы альпинистов. Их три. Один из них – знаменитость, два других – нет. Глупая работа, можно по идее её не делать, но я обещал ринпоче, а это такая личность, что лучше мне быть в этом вопросе честным. Я бы без его подсказок на местный блядский горизонт подходов сто потратил, не меньше.

40 минут, если верить горизонту, мне должно хватить. Но скорее всего не хватит – знаю я уже этот местный горизонт – не любит он меня, могут мои предчувствия и в три раза ошибаться в неудобную для меня сторону, конечно же. Падла! Значит начнем со знаменитости, а там посмотрим.

Тело Роба Холла нашлось там, где и ожидалось. В фильме, который снимут через двадцать лет, от данной точки времени, он будет замерзать на «полке» с видом на Тибет, но правда слегка прозаичнее. Он умер с видом на сугроб. Свернувшись креветкой. Разгребаю кристаллический лёд, которым занесло героя и оттаскиваю креветку наверх, к обрыву. Очень медленно и аккуратно, чтобы не сдуло меня, отправляю героя вниз. С высоты примерно в два километра тело будет падать примерно минуту. Скорее всего, оно уйдет в покров ледника на полметра-метр и там останется навсегда. Ничего большего я не обещал, да и не требовалось.

Возня с похоронами Холла заняла у меня половину из оставшегося до бурана времени. Пожалуй, отложу остальных на потом. Восемнадцатый раз начинать сначала нет никакого желания.

Ловлю правильный порыв ветра подпрыгиваю, меня сдувает, пытаюсь управлять полётом и готовлюсь к жесткой посадке. Всё проходит удачно, горизонт не подводит, сьют и тренировки тоже – ветер аккуратно приносит меня ровно туда, куда мне и надо – метрах в двухстах от сугроба приземления – убежище. . На 740 метров ниже высочайшей вершины мира. Ноги целы, руки тоже. Голова работает, без сюрпризов. Убежище прекрасно оборудовано. С подогревом всего, горячим душем и запасом продуктов лет на пять, включая персиковый компот.

Вершину Эвереста я начал обживать примерно месяц назад, по плану, который составил уже давно. Основные человеческие проблемы – холод и кислородное голодание преодолел за два подхода. В принципе, хватило бы и одного – с холодом надёжно справлялась методика «морозоустойчивого норвежца» - парня, который впечатлившись моим соотечественником Ивановым изобрёл к 2030-му году отличный способ, благодаря которому термические перепады организма человека можно было из критического уровня в +-10 С от комнатной довести до +-30 С, без каких либо последствий. Без одежды вообще. Спать на снегу и всё такое. Дыхательная гимнастика и аутотренинг. Причем главное - преодолеть соматический барьер. Гений! Это для 1997-го такая схема – чудо. И люди сейчас охотно дохнут от переохлаждения, проведя ночь в сугробе. А в 2045-м на Северный полюс будут возить аэроавтобусами школьников - одетых в майки и шорты. В качестве неопасной экскурсии. Так что местные минус 40 с ветром – мне нипочем. Минус 50 уже прохладно, нужно много есть углеводов. А вот минус 60 с ветром почём ещё как, подход потерял. Теперь знаю.

С кислородом ещё проще. Кислородный гель я разработал сам, человечеству до него пыхтеть еще лет сто, если повезёт с учёными. Недаром я почти сотню подходов в своём индивидуальном прошлом потратил исключительно на прикладные научные разработки. В общем, с кислородом лично у меня никаких проблем нет, если честно, то даже в космосе я без скафандра скорее лопну, чем задохнусь.

Убежище я делал сам, с любопытством и старанием. Нашел подходящую полку, выложил из камней стены, скрепил камни льдом - безветренной ночью поливал стены водой, замаскировал снаружи как мог снегом. Поставил обогреватели, которые собрал заранее ещё в Тхъ¬ян¬гбо¬че, ресурс у них почти бесконечный, тепло в убежище всегда. Но на всякий распожарный случай – я то себя знаю – припер сюда снизу печку «буржуйку» и полкуба местных, паршивых дров. Обогреватели замаскировал под советские кислородные баллоны. Эти штуки в местном антураже вопросов вообще не вызывают.

Теперь времени на подготовку к миссии у меня много. Я успею перехватить обоих, обогреть, накачать кислородом и медикаментами, обездвижить, выходить, спасти… Сонных и тёплых я поодиночке перетаскаю их в базовый лагерь – я тренировался – спас, обогрел и накачав седативными препаратами вынес с высоты с десяток грёбанных туристов, у которых кончился кислород или силы, которых бросили умирать их партнеры и которые так и не поняли, что с ними случилось…Мне обязательно нужно спасти Френсис и Сергея Арсентьевых. Но у меня уже очень много раз, для моих навыков и возможностей – слишком много – это не получилось.

Несколько раз я пытался разобраться с миссией по-другому. Я мешал ИМ сюда приехать, но они приезжали….в один из подходов я заразил Френсис лихорадкой, в другой, я сломал Сергею ногу. И так около сотни подходов, сотни попыток. Они всё равно гибли здесь, регулярно и упорно. Либо вместе, либо поодиночке. Блокировал одного – погибал второй. Блокировать обоих мистическим образом не получалось! Я как-то запер их в келье монастыря Кхумбу, обрушил своды и закачал сонный газ в заранее спланированную каверну, в которой они укрылись. Вертолёт, на котором я их вывозил – грохнулся. Мы естественно погибли. Чертов МИ-17, наследие войны в Афганистане, ресурс которого криворукие непальские техники поддерживали много лет с помощью говна и палок. Другого воздушного транспорта не было в той точке времени и пространства принципиально. Просто не было, а эта рухлядь падала обязательно, все три раза. Что на один раз больше чем следовало пытаться – при моём-то тренированном интеллекте и умении поймать горизонт. Стыдно до сих пор.

На перехват их до гибели на Эвересте у меня было слишком мало времени, т.к. в Непал я не имел возможности приехать раньше, чем мне исполнится 21 год. Да, биологически и по всем документам в 1997-м году мне 21 год. Со всеми вытекающими возможностями и ограничениями. Количество лет, которые я прожил в своих бесконечных подходах, я даже подсчитать не берусь. Много. Но люди видят во мне юношу, хоть очень не многие могут смотреть мне прямо в глаза дольше пары секунд.

В средствах я не ограничен. Я как обычно украл очень много денег у Родины в начале 90-х. Просто убил несколько человек, которые незадолго до этого, по фальшивым авизо, получили в Центробанке РФ миллиард рублей наличными. Отобрал ПМ у проверенного ГАИшника, тормознул его палкой камаз с наличкой и перестрелял охрану на спор с самим собой закрыв правый глаз и уложившись в один магазин. Аккуратно обменял рубли на валюту через проверенного несколькими подходами контрагента. Через того же контрагента вывел деньги в офшорный банк, в котором до 2014-го года, а это ещё 17 лет, они прекрасно сохранятся, давая мне возможность использовать их по всему миру. На контрагента чечены так и не вышли, а события 2014 года я естественно сумею предвосхитить, если в этом подходе до того года доживу.

Вот со временем – дело другое.

Продолжение в зависимости от реакции публики.