Получил из Китая кормушку, которая привлекла за зиму стайку синиц. Среди них одна лазоревка, но очень осторожная, сразу улетает при виде объектива. Такое впечатление, что глаз фотоаппарата их пугает гораздо больше, чем фигура человека в проеме окна.
В прошлом году прилетали снегири, но видимо нынешняя теплая зима их не впечатлила и от посещения столицы они решили воздержаться.
Если чё, то камера Canon 77, объектив Tamron 70-300.
Эту историю пишу после прочтения данного поста Фара на подводную лодку. Флотские истории
В стародавние времена расцвета социализма служил я после окончания медвуза в ГСВГ. Хочу сказать, что офицером был всего лишь два года, но как известный персонаж Гашека могу рассказывать об этом периоде бесконечно.
При смене главнокомандующего существовала традиция поездок его и всей генеральской кодлы по вверенным частям, как правило это сопровождалось указаниями по нововведениям, которые должны были резко повысить боеготовность части: покрасить бордюр в черно-белый цвет вместо красно-белого, изменить оформление ленинской комнаты, высадить тюльпаны возле казармы. Видимо эти милые сердцу главкома мелочи привносил он из тех мест, где раньше служил до повышения. Таким образом и мы в нашем медсанбате получили приказ обустроить живой уголок прямо возле приемного отделения. Наш майор с угрюмым лицом ставил задачу перед начальником приемного отделения, несмотря на его возмущение по поводу несоответствия зверинца санитарным нормам.
После планерки офицеры собрались в ординаторской решать поставленную задачу.
Прапорщик из приемного отделения пообещал, что его сержант поймает кролика в парке, он часто это делал с помощью проволочной петли, чтобы разнообразить меню. Начальника автобата уговорили склеить из стекла аквариум. А вот дальше пришлось всем скинуться деньгами для покупки рыбок, попугая и клетки для него.
Через пару дней в коридоре прямо на пол насыпали кучу земли, оградив её камнями наподобие клумбы, посадили туда побеги растений, выделенных женами. В вольере сидел кролик, кося глазом на людей и точа семечки, насыпанные прапорщиком, гордо стоящим рядом. На подоконнике стоял аквариум с гуппешками, венчал композицию волнистый попугай, пронзительно оравший.
Солдаты в больничных пижамах с любопытством выглядывали с лестничного марша, но попытки поглазеть на зоопарк в корне были пресечены и они уныло побрели в отделение. Хлопот естественно прибавилось: даже не беря в расчет уборку за живностью, поскольку поохуевать от зоопарка в больнице приходили офицеры со всей дивизии. Но цирк просуществовал недолго: ночью где-то через месяц первым сьебался кролик. Дежурный получил пизды, но все облегченно вздохнули. Рыбкам видимо стало жарко, аквариум зацвел и его вскоре убрали. Клумбу ликвидировали после визита главного инфекциониста, а главком, как причина этого безобразия, был послан им нахуй, за глаза конечно. Дольше всех прожил попугай: во время чистки клетки он летал по длинному коридору, ходил по полу, заставляя отпрыгивать зазевавшихся пешеходов под грозным окриком прапорщика, который внимательно следил за птицей.
Потом я уехал на полигон на неделю, а по приезду мне сообщили что попугай пропал, причем пропал внезапно.
Открыв дверь своего запертого на время отьезда кабинета я с печалью обнаружил его хладную тушку на полу. Этот дурачок прошел под дверь кабинета ( щель была приличной), а обратно выйти уже не смог. Дабы никого не печалить, я в тайне похоронил птичку, но вспоминаю попугая до сих пор.
На этом ресурсе очень много постов и комментариев об ужасных 90-х, годах разгула преступности, безденежья , а порой и голода. Уверен, что навлеку на себя волну критики после публикации этой истории, которая абсолютна правдива и все персонажи являлись моими знакомыми.
В то время, когда шахтеры из Донецка, приехав в Москву и расположившись напротив Белого Дома колотили своими касками требуя зарплаты, огромная масса граждан бывшего СССР оказались в столь же незавидных условиях. Государственные предприятия, оказавшиеся внезапно убыточными, не могли платить зарплату своим сотрудникам, упорно продолжающим ходить на работу, проводить там время, часто абсолютно впустую,( чем собственно многие занимались и до перестройки) и негодовать по поводу нарушения трудового законодательства.
В таком же положении оказались и военнослужащие: семьи офицеров тоже оказались без денег, выплаты задерживались на полгода, а инфляция пожирала деньги ещё до их получения на руки.
Офицеры горевали, собираясь по-старинке в гаражах, а порой и в кабинетах на службе за бутылкой водки, которую вопреки всем трудностям умудрялись доставать.
Мой знакомый офицер, проживавший в военном городке в ближнем подмосковье, предположим, Федор, тоже стойко выносил все тяготы военной службы: выходил на суточные дежурства и сидя в бункере, позволял себе немного расслабиться за компанию с друзьями в беседах о бардаке в стране под душевную песню Газманова о них, русских офицерах на государевой службе.
Тем временем, замучанная безденежьем и двумя детьми дошкольного возраста его жена Юля решила, что служба-службой, но надо что-то делать. Вдвоем с подружкой они видели, что Москва превращается в большой базар на котором можно заработать, вот правда как это сделать они не знали. В надежде на удачу, они пошли на самый большой в стране рынок - Лужники, где в тот же день нашли себе работу продавщицами обуви. Рынок начинал работать очень рано - с шести утра, но до него надо было еще добраться из подмосковного городка, поэтому приходилось ставить будильник на три утра. Она вставала, делала зарядку (да-да!), проветривала квартиру от перегара вернувшегося с дежурства мужа, приводила себя в порядок, одевалась и бежала на первую электричку. Чтобы не светиться на КПП, девчонки перелезали через бетонный забор, окружавший часть с городком.
Юля была симпатичной, улыбчивой и коммуникабельной девушкой, у нее появилось много друзей, которые делились опытом работы и вскоре она, изучив нехитрую формулу "товар-деньги-товар" поняла, что даже крохотный бизнес даст большую прибыль, чем работа по найму, хотя и риски не сравнимы.
Не знаю, каким образом у нее появилась первая партия товара (скорее всего взяла на реализацию с обещанием расплатиться в конце дня), но обладая женской чуйкой и небольшим опытом торговли вскоре вышла на вполне приличные мелкорозничные обороты. В семье появились деньги на продукты, дети щеголяли в обновках, купленных на той же Луже. Правда времени на семью оставалось катастрофически мало, но подпитанная успехом в торговле и материальным достатком Юля успевала всё.
Правда её сильная половина продолжала вести нездоровый образ жизни, который благодаря денежному достатку перерос в регулярные пьянки. По-видимому сыграла роль и ревность мужа к способностям Юли зарабатывать деньги. Кстати познакомились мы с её мужем на психологическом тренинге, куда она вытащила его в надежде на перемены и в общении Федор был нормальный и абсолютно адекватный человек, и первое время он посещал эти курсы (кстати абсолютно бесполезные), но потом, как и я бросил.
Пытаясь уровнять его с собой в правах на поприще коммерции, Юля давала ему задания, связанные с доставкой товара, которые он выполнял по офицерски точно и четко. Но дежурства и друзья занимали большую часть времени, поскольку жена крутилась, как волчок на рынке, а потом занималась ещё и с детьми. Постепенно поведение и облик Федора приобретали те характерные черты, по которым узнаётся алкаш. Внезапно у него появилась подружка из числа немногочисленных женщин-военнослужащих, тоже участвующая в застольях на дежурствах, ну и началось всё, что этому сопутствует. Дошло до того, что они оба бухими заявились к Юле на рынок, чтобы выяснить отношения. Вобщем после этого в семейной жизни начались катастрофические изменения, а точнее, кроме ежедневного изнуряющего графика на рынке, дома ожидали пьяные скандалы мужа.
Тем временем, набравшись уверенности, Юля поняла, что в этой жизни никто ей не поможет, кроме неё самой. В воинской части велось строительство коттеджей для офицеров (строили немцы в честь вывода войск из Германии), но эти коттеджи доставались почему то не очередникам, а близким к командующему людям, иногда впридачу к имеющемуся жилью. Записавшись в очередной раз с челобитной на своё незавидное жилищное положение, Юля вдруг высказала в лицо генералу всё что она о нем думает и всё что знала про его махинации с обещанием найти возможность обнародования всех этих тухлых фактов. Так у неё появилось нормальное жильё. Видимо Фёдору было высказан в резкой форме приказ обуздать оборзевшую в край супругу, что вылилось в очередной пьяный скандал.
Юлина коммерция набирала обороты и она отправилась в Европу за товаром. Эти поездки были хорошим бонусом для всех торговцев, когда они превращались в нормальных людей и могли отдохнуть, пошариться по магазинам и съездить на экскурсии. Естественно все это происходило на фоне отбора товара, отправки его карго и подсчета финансовых возможностей.
Так понемногу, Юля стала выходить на приличные обороты и даже авантюрно вложила накопившиеся излишки денег в квартиру на стадии котлована. Кстати это было время самого пика, когда кидали дольщиков, но на удивление и здесь всё срослось - свою квартиру она получила практически в срок. Потом в её жизни появился коллега, тоже мелкий коммерсант с которым у неё случился бурный роман, но поскольку тот был женат и рассудителен, то не собирался делать рокировку женщин в своей судьбе, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. Тем не менее, их отношения длились достаточно долго и он поддержал её в тяжелый период скандалов с мужем, которые вскоре закончились в связи с гибелью последнего в автоаварии.
Дальнейшее развитие событий я представляю весьма туманно: знаю, что она владеет двумя магазинами одежды, с детьми всё нормально, а вот нашла ли она своё счастье как женщина - этого не знаю.
Мораль этой истории понятна каждому.
Лужа. Один день Василия Витальевича
_ Куртки почем отдаешь? - женщина держала в руках пустой полосатый баул, а мужчина дымя сигаретой оценивающе смерил взглядом фигуру продавца.
Какое количество ?- Василий почувствовал серьезных покупателей.
Если ассортимент есть, то 20-25 возьмем,- продолжил мужик. Василий соображал: задерешь цену - соскочат к конкурентам, а опустишься, - кто его знает, что с баксом будет? Бывали дни, когда курс доллара полностью съедал всю прибыль полученную за день торговли.
Мы в долларах платим.- предвосхитил мысли мужик.
По 55 отдам,- осторожно начал Василий.
Давай 53, Лысый по 54 торгует. Лысый мог позволить себе опускать цены, привлекая покупателей. Несмотря на устную договоренность между торговцами куртками об определенной стоимости, дабы не сбивать друг другу цены, на оптовиков это правило не распространялось. Выгоднее конечно было продать все в розницу, но с другой стороны, быстрый оборот денег - это тоже неплохо. Главное - получить товар назавтра.
По 53 отдам зеленые и бордо, черные и синие по 54,- наконец принял решение Василий.
Минут через пять подойдем, -сказал мужик, растерев носком ботинка брошенный окурок. Через минуту они скрылись в толпе по направлению к палатке Лысого. Василий знал тактику оптовиков: сейчас скажут Лысому, что я отдам по 53 и он прогнется в цене. Он как в воду глядел, к нему в расстегнутом пуховике приближался Леха по кличке Лысый за привычку наголо стричься. Поздоровавшись, он начал издалека:
Зараза, машина вчера заглохла с товаром, три часа в пробке прождал, пока «Ангел» подъедет. Отдал сто баксов.
Завели? - поддержал тему Василий в ожидании сути. Лысый любил подчеркнуть размах, он не скупился на расходы, но и надо отдать ему должное,- торговал также с размахом.
С полпинка, только не выспался из-за этого, сейчас завез товар, пойду перекимарю. А ты чего цены сбиваешь? - резко сменил он тему.
Уже прессуют оптовики? - засмеялся Василий.
Говорят, ты по 53 отдаешь, - не унимался Лысый.
Только бордо и зеленый, надеюсь ты не прогнулся?
А, ну тоды, ой! Хрен им, сегодня вообще цену подниму, могут не завезти товар. Из Питера фура еще не вышла, я с утра звонил туда, так что подумайте с Семенычем, стоит ли все сегодня сливать? И он помахав рукой, двинул к своей палатке.
Информация заставила призадуматься Василия: слив сегодня весь товар по оптовым ценам на 10-15 баксов дешевле розницы и не получив новой партии они могут оказаться в прогаре. И он пошел в сторону аллеи С-5, где торговал Семеныч. На подходе к месту он заметил того в беседе со знакомой парой оптовиков, видимо решивших отметиться на всех точках с куртками.
Не, по 52 не отдам, -услышал он подходя,- по 53 цветные могу,- Семеныч держал оборону. Он заметил подошедшего Василия,- Сейчас подождите, напарник подошел, наверное товара не хватает,- подбросил он угля в топку. Лица оптовиков стали тревожными.
Машины с товаром сегодня не будет, так что цену не сбавляй, - произнес Василий, не таясь от оптовиков и краем глаза заметив, что те зашептались между собой.
Кто сказал?
Лысый звонил в Питер.
Хреново, можем пролететь. В общем, цену слышали? Опускаться нам нет смысла,- продолжил он торговлю,- а то может и поднять стоит, товар скоро на всех точках закончится.
Ладно, мы готовы забрать, как договорились, вот, -мужик протянул бумажку со списком размеров и цветов.
Через полчаса подходите, мы все соберем, - Семеныч забрал список и зубами стянул китайские нитяные перчатки.- Виталич, лезь наверх, скидывай, а я буду ловить.
Виталич исчез за киоском и через минуту материализовался на крыше, снимая с импровизированной витрины вешалки с куртками он всовывал их в полиэтиленовые чехлы и кидал вниз, где напарник пихал их в грязно-белый мешок и делал пометку в списке.
- Всё,- крикнул сверху Виталич и пошел к лестнице.
Через почаса оптовики подошли вновь. Семеныч показал на три мешка:
-Смотреть будете?
Торговцы кивнув полезли внутрь мешков, извлекая товар и придирчиво сверяясь по биркам с размерами со списком.
- Накладная нужна? Вот, заполняйте сами, вписывайте что хотите, - Виталич протянул пустую накладную с печатями. Накладные можно было купить сдесь же на рынке, менты могли докопаться до всего, что хочешь. Виталич был свидетелем, как при проверке паспорта у приезжего ментяра грозно вопрошал:
- Ты зачем в документ приписки делаешь?- тыча пальцем в последнюю страницу, где видимо кем то в паспортном столе карандашом были нарисованы цифры и буквы, невесть что обозначавшие, - Ты не видишь что здесь написано? - вновь вопрошал он остолбеневшего мужика. Конец диалога Виталич не слышал, но итог был закономерен. В эту круговерть бабок и товара слеталось вороньё начиная с карманников и заканчивая ментами с соседних областей в надежде поиметь хоть сколько то с торговцев и покупателей.
Карманники были в основном цыганской национальности: толстые бабы с пустой клетчатой сумкой на левой руке приезжали на такси целыми бригадами и шуровали в толпе, наваливаясь сзади, шурша и елозя пустой сумкой, словно мулетой, отвлекая быка-жертву, а тем временем свободной правой обшаривали карманы. Процесс контролировал золоторотый бригадир, маячивший шагах в пяти и конторолировавший процесс. Виталич был свидетелем, как жарким днем у оптовички из леггинсов, обтягивающих тугое пузо извлекли котлету денег. Сам процесс он не видел, а видел как убивалась тетка, шаря в штанах в поисках денег. Реакция людей вокруг была разной: кто то испуганно стискивал поясную сумку, а мужики торговцы откровенно ржали над тёткой, вставляя скабрезные шутки. Однажды и Виталич обнаружил вместо денег аккуратную прорезь на дне кожаной сумки, денег было немного, а вот сумку Петек, привезенную из Стамбула было жалко.
Тем временем товар был пересчитан, деньги переданы Семенычу, который пересчитав засунул их во внутренний карман. Товар закончился, нужно было ехать за новым и прихватив пустую телегу приятели побрели к стоянке.
Тем временем вовсю шла торговля: на центральной аллее было не протолкнуться: буквально каждый сантиметр пространства имел цену и использовался в полной мере. Вдоль фасада палаток стояли столики с товаром, на фасаде висели цепочки с разноцветными тряпками, на крышах стояли металлические конструкции, обычно с верхней одеждой, но это было еще не всё: с крыш торчали длинные колена удочек к которым прискотчеваны таблички с надписями: CD, Накладные, свешивались шарфы, платки, шапки, перчатки и ещё масса всякого барахла, вдруг оказавшегося в избытке в измученной дефицитом стране. Друзья медленно пробирались через людской водоворот и вскоре оказались на стоянке, где погрузив тачку на багажник сверху, втиснулись в машину и прогрев её выехали на Фрунзенскую набережную. На выезде стали свидетелями типичной сцены: на территорию пыталась вьехать черная тонированая бэха, но сержант у турникета не реагировал на моргания фар. Стекло у бэхи поползло вниз и появившееся лицо бросило короткую фразу:
-Открыл быстро!
Сказано это было таким тоном и с такой яростью, что сержант молча оттащил турникет и отвернулся в сторону четверки Виталича, но тот счел правильным сделать вид, будто ничего не видел и проехать дальше.
Тем временем вереница машин медленно тащилась по центру города, а в теплой машине наваливалась усталость и клонило в сон, но впереди была ещё поездка на оптовый склад, затем сортировка товара, упаковка его к завтрашнему торговому дню и только тогда можно будет поехать домой и забыться сном до следующего утра. Но всё это было ещё впереди.
Звонок будильника взорвал мозг, и через секунду пришло осознание наступившего утра. Василий не шевелясь прислушался к ощущениям, и понял, что дело плохо. Водка, выпитая накануне еще циркулировала по кровеносным сосудам, печень явно не справлялась, да и не удивительно, ведь последний глоток был сделан четыре часа назад. Словно робот, он встал с постели, и на заплетающихся ногах потащился в ванную. Там, взглянув на себя в зеркало, окончательно понял, что это не сон, и лишь тут ощутил тиски боли, сжимавшие голову, тошноту и головокружение, в общем, все признаки радостно проведенного накануне вечера. Память постепенно прояснялась, господи, как же не хватило ума остановиться вчера! Ну выпили на радостях после тяжелого дня, на хрена спрашивается было идти за второй? Хотелось сесть на холодный пол ванной и заплакать: так плохо ему давно не было. Он медленно, преодолевая головокружение, влез в ванну, долго не решался включить воду, раздумывая, какой кран выкрутить, но вдруг озлившись на себя, крутанул до упора левый. Струи ледяной воды ударили, казалось в самый мозг, на мгновения притупили тошноту и вызвали дрожь во всем теле. Через несколько секунд, на грани окоченения, Василий перекрыл воду и, пытаясь унять колотивший его озноб, принялся растираться полотенцем.
От еды воротило, но через силу влив в себя стакан кефира, он ощутил явное облегчение. Однако следовало поторапливаться: на часах было уже без четверти шесть, а на термометре минус двадцать, поэтому дополнительное время уйдет на прогрев движка. Василий спешил, путаясь в теплом белье, которое липло к еще не просохшему телу, наспех собрался, застегнул на поясе сумку с документами и вышел, осторожно защелкнув замок двери, чтобы не разбудить жену и маленького сына. На улице лицо сразу обдал морозный ветер, чтобы не замерзнуть, он прибавил шагу, а затем побежал по пустынной улице в сторону темневшей серым бетоном гаражной стоянки. За ночь ветер перемел снегом расчищенную дорожку у гаража,
Василий мысленно молился, чтобы благополучно выехать с заснеженной стоянки: в столь ранний час некому помочь толкнуть машину, а время не ждет. Открыв двери гаража, он подошел к закоченевшей машине, сел в неё и вначале включил фары, подождал несколько секунд, затем повернул ключ. Стартер покрутил движок и тот, почихав, завелся. Василий тем временем, схватил лопату, раскидал снег перед воротами, и, выдвинув железные штыри, открыл их. Налетевший ветер выдул тяжелые клубы выхлопа, туманом затянувшие гараж. Сев в машину и убрав подсос, он легкими толчками ноги прогазовал и выехал из гаража. Купленные осенью диковинные и дорогущие для того времени финские зимние шины гребли снег и «четверка» уверенно продвигалась по заметенной дороге к выезду на улицу. Почувствовав асфальт, он прибавил газу и, проскочив на желтый, выехал на освещенную фонарями улицу, белую от снега, с черными влажными проталинами от кучек реагента, хаотично рассыпанного по ней.
Семеныч деловито разгребал снег у своего гаража, не выказывая никаких признаков вчерашнего возлияния - видимо вместо печени у него был автомобильный катализатор без остатка дожигавший любые дозы спиртного. Друзья и компаньоны были почти ровесниками, разница в возрасте была в два или три года, но это были два разных по характеру человека. Семеныч был деревенским парнем, приехавшим в Москву самостоятельно, благодаря спортивному прошлому поступил в институт с экономическим уклоном, закончив его, вначале работав почему-то в училище преподавателем физподготовки, параллельно «утюжа», то есть - спекулируя товаром, приобретенным у комиссионного магазина. Затем в эпоху перестройки попробовал силы в торговле на рынке. Василий оказался не у дел после ликвидации организации, в которой он работал, пробовал «бомбить» на машине, затем после знакомства с Семенычем через жен-подружек, примкнул к славным рядам рыночных торговцев. В то время рынок мог дать не только кусок хлеба, но и при удачном «попадании в товар» можно было за полгода заработать большие даже по теперешним меркам деньги. Оба отслужили в армии, только Семеныч честно оттянул лямку водилой в Таманской дивизии, познав на своей шкуре дедовщину и по-пьяни иногда поминая нехорошим словом старослужащих с которыми бы поговорил сейчас по-другому. Виталич же отслужил после окончания института в качестве офицера, служба вспоминалась, как пролетевшая смена в Артеке. Было друзьям около тридцати лет, небольшой жизненный и деловой опыт и мечты заработать большие деньги.
Щурясь от света фар, Семеныч прислонил к стене гаража лопату. Он был среднего роста, широкоплечий, одет в яркий синий пуховик, стеганые горнолыжные штаны и спортивную шапку-менингитку, натянутую на брови.
Здорово, -протянул он руку, сняв с неё трикотажную китайскую перчатку, -Грузимся?
В гараже ждали набитые товаром мешки, накануне была хорошая торговля и сегодня
придется завезти три мешка, величиной с хорошего поросенка. Запихнув мешки в салон они споро уложили складную тележку на багажник и притянули её резиновыми жгутами е проволочными крючками на концах. Сев в теплую уже машину, Семеныч хлопнул Василия по плечу и ухмыльнулся:
Ну что, Виталич, хреново?, и довольно заржал. - А я с утра пожрал и нормально.
Ничо, счас на морозе пробздишься, будешь как огурец.
Выехав из гаражей, машина помчалась по пустынным улицам мимо Северянинского моста, через Яузу по проспекту Мира. У ВДНХ повстречалась еще машина с тележкой на крыше и коробками в салоне, стоящая на светофоре.
Нормально, успеваем,- не унимался Семеныч, - Сейчас по-быстрому перегрузим, можно не торопиться, поставим с краю, чтобы наши первыми были.
Они свернули на Цветной бульвар, а затем, не доезжая до Садового, направо в переулок. Впереди стояло несколько легковых машин, облепив грузовой, древний ЗиЛ 157 с фурой-полуприцепом, таким же старым. При завозе товара на рынок, бралась мзда с каждой машины: с легковой меньше, чем с грузовой, но все - равно ощутимая сумма для торговца, привыкшего считать каждую копейку, поэтому рыночная экономика породила новый вид «бизнеса»: завоз товара на территорию рынка. С каждого мешка и коробки бралась определенная плата, а поскольку фургон вмещал много, то она в несколько раз перекрывала стоимость въезда машины на рынок, тем самым принося доход водителю и «экспедитору» Ромке, подсуетившемуся и организовавшему этот «бизнес».
Быстро подхватив мешки, компаньоны закинули их в фуру и, протянув деньги, Семеныч попросил Ромку поставить их мешки с краю. Ромка с водителем оттаскивали мешки и коробки и плотно забивали ими пространство кузова. Фургон был заполнен больше чем наполовину, а новые легковушки все подъезжали, уже скопилось их около десятка и опоздавшим могло не хватить места.
Погнали,- Семеныч хлопнул дверью и вытер перчаткой нос.
«Четверка», освободившись от груза легко покатила по Садовому под Маяковкой, мимо высотки, вынырнув из тоннеля под Калининским, Виталич резко повернул вправо в переулок, затем, выехав на набережную, повернул налево и влился в вереницу машин, тянущихся в одном направлении. Вдруг в лучах фар нарисовалась фигура е полосатым жезлом в руках.
Шакалят с утра,- прокомментировал Семеныч.
Василий вылез из машины, расстегнув пуховик, полез в сумку за документами, но подошедший гаишник, увидев освещенный пустой салон «четверки» разочарованно махнул ему рукой: мол - проезжай дальше, а сам ринулся наперерез микроавтобусу «Фольксваген-Транзит» под завязку забитому товаром.
Пусть хрен без соли доедает,- радостно заржал Семеныч, - Погнали, Виталич!
Впереди показалось скопище огней в клубах выхлопа сотен машин, десятки и сотни
темных фигур с тележками, загруженными горой коробок и мешков продвигались в одном направлении. Не без труда отыскав место на огромной площадке е козырьками конечной троллейбусной остановки, компаньоны вышли из машины на продуваемую ветром с Москва-реки огромную площадь перед российским Ватиканом - Лужей,- государством со своими законами и правительством. Вообще то это был просто оптовый рынок, правда крупнейший в России. Свое начало брал он в конце восьмидесятых, когда первые челноки, нагло вставшие чередой с товаром в руках прямо на Петровке и в Столешниковом, были изгнаны из центра Москвы под трибуны стадионов. Затем почувствовав вкус торговли, они стали множится в геометрической прогрессии, и вскоре хаотично заполонили аллеи перед стадионом. Пока чиновники чухались, организацию торговцев взяла на себя «братва», стоявшая в то время над законом и властью. Плата за места и бизнес быстро возросла до космических высот, «черный» нал в десятки раз перекрыл официальную лепту за торговые места и породил новую генерацию бандитов «смотрящих за барыгами».
Волею случая во главе рыночной мафии встали Липецкие авторитеты, потянувшие за собой, словно чиновник пошедший в Москву на повышение, шпану из регионов, в основном из Липецка. Официально порядок на рынке осуществляла охранная фирма «Рубеж», её люди в черной униформе стояли на входе и аллеях с чирикающими рациями в руках, грозно покрикивали на «барыг», протыкали колеса машинам, поставленным не на стоянке, но на деле правили балом бандюки. Их осиные гнезда были в фургоне на колесах перед главным входом в Лужу и в помещении раздевалок на так называемом Южном Ядре, откуда осуществлялось руководство рынком и распределение торговых мест.
Раздвинув тележку, друзья покатили её через ворота по аллее в сторону бассейна. Вокруг, несмотря на раннее утро, кипела жизнь. На площадку Южного Ядра одна за другой заезжали грузовые фургоны и становились рядами бортами впритирку друг к другу. У некоторых уже были открыты двери, на них вывешивали пластмассовые и стальные цепи продавцы и уже развешивали свой товар. Плата за торговое место с грузовой машины стоило около 10 тысяч долларов в месяц, поэтому владельцы абонемента и автомобиля сдавали в аренду двери, одна створка стоила достаточно дорого, поэтому сдавалось даже по одной цепочке. То есть у каждой из четырех цепочек висящих на створке двери мог быть свой хозяин, но конечно чаще снималась вся дверь. С машин торговали в основном обувью, поэтому двери отдавались под торговлю тряпками. Торговля с машин считалась доходным делом и достаточно престижным, кроме Южного ядра, с машин торговали у Малой спортивной арены. Виталича всегда завораживала картина самоорганизации торговцев: они по каким то ориентирам находили на огромной площадке свое место и становились туда с точностью до сантиметра, а опоздавшая машина становилась в свою нишу точно борт-в-борт с соседними машинами.
Как самоорганизующаяся система рынок приобрел упорядоченность, хотя сторонний взгляд впервые видел здесь лишь хаос. Торговля начиналась задолго до рынка: на площади перед билетными кассами, которые естественно не работали, стояли торговцы, продававшие орудия труда: складывающиеся тележки на которых перевозят товар, резиновые жгуты разной длины и толщины с крючьями на концах, разноцветные пластиковые цепочки , рогатые телескопические палки для развешивания тряпок и конечно скотч. В воротах стояли охранники зорко смотревшие за тем, чтобы не пронесли товар в сумах и в руках. На территорию можно было доставить товар двумя путями: ввезти на машине через ворота по Лужнецкой набережной и провезти на тележке по абонементу на право торговли на рынке. Абонемент был лишь у хозяев киосков и полосатых каркасных сборных палаток. Большинство торговавших были субарендаторами, поэтому провозили товар либо перегрузив в фургон, либо договорившись с владельцем абонемента и закинув на гору коробок на его телеге тройку своих мешков. Основное было миновать рубеж ворот, а там поджидал напарник со своей тележкой.
Приятели миновали сквер и впереди показалось темное здание бассейна, справа высидись леса, сваренные из стальных уголков, на них уже взбирались продавцы ковров, затаскивая свой тяжелый товар на пятиметровую высоту. Ярко светили каталитические китайские керосинки, отбрасывая резкие тени на бесконечные тюки, стоящие у основания лесов. На асфальтовой площадке перед бассейном стоял народ с тележками в ожидании машин с товаром, Машины заезжали одна за другой, распахивали борта, грузчики выкидывали коробки и мешки прямо на асфальт, откуда их быстро разбирали хозяева, и так же споро, погрузив на тележки спешили развезти по торговым точкам.
Чай, кофе! -послышался голос торговки. Пожилая грузинка тащила за собой тележку с сумкой, по бокам которой поблескивали металлом большие термосы с кипятком.
Чаю хочу! - крикнул ей Семеныч, грузинка поставила тележку рядом, достала пластиковый стакан, кинула в него кусок сахара, пакет с чаем и ложечку, подставив под кран термоса, нажала на поршень, приняла деньги и покатила дальше: - Чай, кофе!
Наглый по натуре, Семеныч, часто подкалывал покорных восточных женщин: как то изнывая от скуки в «пустой» день, он услышал призывы: - Чай, кофе! - а дождавшись поравнявшейся с ним торговки, выдал:- А какао есть? У нас в Москве какао пьют! Растерянная торговка помотала головой, удивленно глядя на ухмыляющегося Семеныча, Но на следующий день она же сияя подошла к нему с восклицанием:-Чай, кофе, какаО!- с ударением на последний слог. Заказанное «какаО» пришлось брать, - Видал? - восхищенно говорил Василий: -Что значит рынок! Вчера спросил, сегодня принесли.
Чурки!- прихлебывал напиток Семеныч: - выгоды не упустят.
Топтавшиеся на холодном асфальте торговцы, успели изрядно продрогнуть, поэтому горячее пойло быстро закончилось и грузинка потрусила в сторону бассейна, где в кафе вновь зальют кипяток в термосы.
Вторник - оптовый день!- со значением сказал Семеныч, осторожно дуя на горячий чай.
Это значило то, что отторговавшись на розничных рынках у себя в городах в субботу и воскресенье, челноки выехали в понедельник вечером, после недолгого отдыха в Москву за товаром, а теперь, переночевав в автобусах, рассыплются по рынку, закупая барахло к продаже на следующие выходные. Виталия знал, что сотня автобусов привезла челноков в Москву, часть из них чадит выхлопом на стоянках возле стадиона. В ярко освещенных салонах люди пересчитывают деньги, рассовывая их от греха подальше, по тайным местам, в основном почему-то в районе гениталий, сверяются с записями в блокнотах, освежая в памяти количество товара и его ассортимент. Когда торговцы Лужи разложат товар, они ринутся с полосатыми огромными сумками во тьму рынка делать ставки в своеобразном тотализаторе - торговле. Накупят товара, часть из которого с выгодой продадут, а другая часть «зависнет» и будет потом годами пылиться в тесных гаражах и подвалах. Кроме основного закона торговли; дешевле купить, подороже продать, существует еще более важный фактор,- чувство товара. Можно закупить добротные стоящие вещи, которые вдруг окажутся никому не нужными, а можно хапнуть несколько мешков тряпок, которые «улетят» и принесут торговцу солидные барыши. Поэтому, несмотря на дружеские отношения, возникающие во время поездки, оптовик, никогда прямо не скажет, какой товар собирается брать на рынке. Будет врать, но истинной информации о товаре ни за что не «сольет», будет держать в тайне номер торгового места и имя торговца товаром даже от близкого друга. Когда же секрет удачного товара будет разгадан, его «срисует» масса челноков и у себя на рынках им заставят витрины,- он станет никому не нужным, упадет в цене и остатки придется «скидывать» по себестоимости, а то и дешевле.
Натужно ревя чахлым стосильным мотором, на площадь вползал Зил. Остановившись и пукнув тормозами он потрескивал разогретым движком. Из кабины выскочил Ромка с водилой, подбежав к фуре распахнули створки дверей, и на удивление всем, оттуда, словно кролик из шляпы, высыпался с десяток тощих в легкой одежде, то ли казахов то ли таджиков, быстро растворившихся в темноте. Нелегалы так обходили многочисленные милицейские патрули, пасшиеся перед входом на рынок.
Приятели молча погрузили мешки на телегу, перехлестнули резиновыми стропами и покатили к центральной аллее, ловко лавируя между выбоинами, людьми и пирамидами товара. Боковая аллея была еще свободна для проезда, но буквально через час онанаполнится людьми настолько, что пройти можно будет лишь пешком, иногда продираясь боком через кучки покупателей у лотков удачливых торговцев. Металлические киоски стояли друг за другом вдоль асфальтовой дорожки. Вначале просторные со стеклянными окнами, золотистыми алюминиевыми панелями они превратились в монстров зашитых стальными щитами, днем обрастая крикливыми тряпками, приекотчеванными телескопическими удочкам! с шарфами и перчатками, на крышах вырастали стальные конструкции на которых развешивались шубы и пальто, хлипкие алюминиевые столики с товаром стояли вплотную перед киоском, сужая ширину прохода. Товар уже вытряхивался из мешков и складывался пирамидой на столах. За киосками тоже кипела жизнь: из стоящих там мешков продавцы доставали шубы, пальто и куртки, закидывали на крышу, где напарник расправлял, встряхивал и развешивал на стальные леса, служащие витриной. Из открытых дверей киоска торговцы продолжали вытаскивать мешки товара оставленного на ночь. За этим обычно наблюдал владелец абонемента на палатку с пластиковым стаканчиком дымящегося чая в руке. По темноте сейчас шныряло ворье, и, зазевавшись можно было недосчитаться мешка с товаром.
Приветствуя по пути знакомых, друзья быстро продвигались к стадиону, впереди уже показалась статуя вождя в наброшенном на одно плечо пальто, казалось Ильич также принадлежит к славной когорте, торгуя драпом в центре рынка.
Конечно, самые «козырные» места были у статуи вождя: во-первых, центр, во-вторых, вместо узких асфальтовых дорожек здесь была широкая площадь, и рассматривать товар было удобнее и от стоянки автобусов рукой подать. Естественно и цена на торговое место значительно выше, чем в других местах. Тут пути друзей разделились, они снимали места по разные стороны от Ленина, метрах в двухстах друг от друга. Закинув два мешка Семенычу(он снимал всю крышу, и торговля там шла лучше), Василий покатил телегу к угловому киоску, место стоило дороже, и снимал он там треть крыши. Хозяйка Марина, стоя со стаканчиком утреннего кофе и тонкой сигаретой в наманикюренных, но грязноватых, как у всех торговцев пальцах, приветственно улыбнулась.Со следующей недели цены на аренду поднимаю,- абонемент подорожал,- сообщила она новость, - если собираешься уходить, скажи заранее.
Да вроде не собираюсь, а на сколько поднимешь?
Нам на две штуки задрали, соответственно, чтобы отбить на всех эти две штуки раскидаю.
Аппетиты бандюков и администрации росли, видимо и чиновники прочухались и решили занять свое место у лохани, торговцев никто не спрашивает, не хочешь - вали, желающие найдутся. Каждый день пять-шесть человек спрашивает свободные места у этого киоска, хотя в глубине аллей есть дешевле, но здесь постоянно снуют толпы народа и торговля гораздо оживленней. Василий по металлической лестнице позади палатки взобрался на крышу, там уже ворочали сварные леса Витек с Серегой, торговавшие клетчатыми турецкими рубашками. Втроем они быстро поставили стальную конструкцию, закрепив ее за проушины на крыше, парни продолжили разбирать мешки, доставали рубашки, нанизывали их на плечики и развешивали на цепочках, а Василий спустился вниз. Там он отцепил резинки от телеги, и подняв мешок призывно свистнул, показавшаяся над крышей голова Сереги понятливо кивнула, он схватил мешок за горловину и выдернул наверх, затем так же молча принял телегу и еще два мешка с товаром, оставленным на хранение в киоске. Василий зашел в теплый киоск, там работал обогреватель, стоял кипятильник и коробки с товаром, Нашел пакет с купленными вчера унтами, снял ботинки, натянул выстывшие и задубевшие за ночь унты и закрыв за собой дверь, вновь полез на крышу.
Ну ты прям, Папанин! - протянул руку Витек, - где брал-то?
На Южном, с машин, только размера моего не было, великоваты.
Так на вырост,- Серега с сигаретой в зубах тоже пожал руку,
Ну что, тяга есть? - поинтересовался Василий.
Два оптовика подходили, штук по сто взять обещали - улыбался Витек,
Ладно, подготовиться надо,- Василий развязал мешок, вытаскивая драповые и суконные куртки в полиэтиленовых чехлах, и начал развешивать их на трех цепочках. Куртки были отечественные, но с броской надписью на латинице, добротно сшиты на питерской фабрике, четырех ростовок и пяти расцветок, они быстро завоевали популярность в регионах, и продавались хорошо. Проблемы были с поставками, курток не хватало на всех продавцов, хотя фирма наращивала объемы и дополнительно разместила заказ в Белоруссии. Все остатки они привезли в Лужу, если сегодня не получат новый товар, то завтра будут в «минусе»: нехватка размеров и ростовок отразится на спросе, знакомые оптовики могут уйти к конкурентам, а их хватает. Тот же Лысый, торгующий через сто метров этими куртками, вообще снял всю крышу киоска, нанял трех продавцов, и забил товаром всю палатку. Друзьям не хватало размаха и решимости. Можно было занять деньги, правда под огромные проценты, но если торговля пойдет так же, как теперь, то все отобьется достаточно быстро. Но Василий знал и другие случаи исхода займа денег под процент: один из его знакомых,- пятидесятилетний мужик, ранее увлекавшийся авиамоделизмом, судивший международные соревнования по этому виду спорта, использовав свои связи, получил в аренду киоск. Правда место было плохонькое и дохода вообще в первый месяц не принесло. Чтобы взять «козырной» киоск, кроме связей требовались деньги на абонемент, которые он взял взаймы у бандюков под бешеные проценты. К несчастью, прибыльный обычно киоск, не оправдал в этот месяц ожиданий, так бывает иногда, но долг вырос, и в дальнейшем, сумма уже неподъемная, умножалась, благодаря бандитскому7 счетчику. Мужик забухал, а потом вообще пропал. Ходили слухи, что он продал квартиру в Москве, купил однушку в Жуковском и переехал туда с женой, дочкой и родителями.
Правда были примеры более оптимистичные. Тот же Паша, парнишка ростом метр с кепкой, «обрубок», как звал его Семеныч, приехавший невесть откуда, устроился вначале продавцом электронных приставок «Денди». Поработал полгода, «срисовал тему7», занял денег, закупил партию товара и теперь торгует вдвоем с напарником, да еше и бывшему хозяину продает товар по оптовым ценам. Все деньги не отдал, но планирует в этом месяце расплатиться. Правда не факт, что это ему удастся. Василий слышал, что бандюки ласково отказываются принять все деньги,- мол работай дальше, не торопись, мы, типа, в доле. А настоять и отказаться от навязанного предложения не у любого хватит мужества, да и какие последствия ожидают,- этого тоже не предугадаешь.
Тем временем витрина была готова и Василий, скатав пустые мешки, засунул сверток внутрь разбитой и полуразобраной вывески над киоском из трех букв: «АСТ», эта загадочная аббревиатура венчала все киоски на территории рынка, но что это за компания, никто не знал. Услышав призывные - Чай, кофе! - он спустился по лесенке с крыши, принял из рук торговки стаканчик с кофе, забрался обратно, и медленно отпивая горячий напиток, обвел глазами открывающуюся панораму людского муравейника. Под громадой стен стадиона, стоящего метрах в восьмидесяти напротив, окольцевав его по периметру, расположились каркасные матерчатые палатки торговавшие едой. Оттуда уже доносились запахи, вызывающие у новичка слюноотделение, а у завсегдатая Лужи - отвращение и тошноту. Промасленные полосатые тенты скрывали грязь и ужасную антисанитарию. Огромные котлы, в которых кулинары, прибывшие в основном из южных регионов СНГ, готовили еду, по определению не могли быть вымыты ни разу за все время существования, поскольку рядом отсутствовала не только горячая, но и холодная вода. За водой ходили в туалеты под трибуны стадиона с флягами и канистрами. Руки в течение дня наверное также не мылись, но все справки и медицинские книжки у работников были в наличии, благо за деньги медики дадут такую справку и прокаженному. На лотках уже румянились невостребованные вчера и наспех сутра подогретые окорочка, заветренные сосиски крутились на вальцах, покрываясь аппетитным загаром. В столитровых казанах кипело прогорклое масло, в которое отправлялись килограммы протертой моркови, лука имяса, чтобы к обеду получилась гигантская порция плова. Чебуреки, пельмени, хаш, блины, пироги - миазмы съестного разносились на сто метров вокруг, и уже потянулись к палаткам проголодавшиеся люди, чей рабочий день начался в шесть часов, а порой, на много раньше. - Эй, куртки!- Василий торопливо устремил взгляд вниз, перед киоском на асфальте стояла пара - мужчина и женщина, Василий поставил стаканчик с чаем на крышу и спустившись по лесенке протиснулся сквозь узкий проход между киосками.
После показа этого фильма все ринулись в бани накануне Нового года, вот такие традиции подражания популярным героям фильмов царили в стране. Мне баня была знакома и приятна с детства, поскольку жили мы в Кирове до моего школьного возраста в домах без удобств: с умывальником и люфтклозетом, поэтому мыться ходили в общественную баню каждую субботу. Правда парные в тех банях были специфические: классической каменки не было и пар струёй поступал из трубы с краном, когда мужики его открывали, но парились там вениками и дух стоял приятный. Затем долго мылись настоящими мочалками из лыка, несколько раз намыливая тело и обливались из тазиков. Мама ходила в баню с нами, но понятно, в женское отделение и была в шоке, оттого что некоторые тетки мыли голову стиральным порошком.
Помывшись, мы шли в раздевалку, где отец доставал из портфеля газету, разворачивал и стелил себе под ноги, стелил газету и на лавку перед вешалкой с одеждой (никаких шкафчиков не было) куда ставил меня, мы вытирались и одевались в чистое. Ощущение особой чистоты тела и запаха газеты так и осталось в ассоциациях с баней того времени. В мужском отделении той эпохи всегда была тетка-пространщица, которая не стесняясь голых мужиков вытирала тряпкой на швабре мокрый пол от стекающей с тел воды.
Потом на выходе батя подходил к буфету и брал кружку пива, некоторым мужикам по их просьбе тетка-буфетчица подливала пива из чайника, стоящего на маленькой электроплитке, на мой вопрос отец объяснил - чтобы горло не застудить. Ещё в бане была яркая картина с берёзами солнечным днём известного художника. Потом мы шли по заснеженному тротуару домой, но мороз уже не ощущался и было приятно вдыхать аромат снега и чувствовать, как тают снежинки на горячих щеках.
И в юности я продолжал ходить в баню, несмотря на то, что давно уже была горячая вода и ванна с душем, но парная доставляла мне ощущения свежести и расслабленности, думаю, что любой парильщик поймет меня.
Я жил тогда уже в Москве около станции Бабушкинская, там до сих пор существуют Ватутинские бани, ранее бывшие общественными, а сейчас приватизированные, как и впрочем все остальные в Москве. Сами по-себе бани ничем не выдающиеся: грязноватые, с маленькой, но жаркой парной и сложившимся коллективом парильщиком с процветающей в нём дедовщиной и диктатурой завсегдатаев. Ходить туда регулярно я начал с лета перед олимпиадой, когда их отремонтировали.В ту эпоху всеобщего дефицита в баню зимой попасть так же было не просто: двухчасовой сеанс и лимит в 20 человек создавал большие возможности для спекуляций. Очередь в выходные зимой выстраивалась задолго до открытия, прямо перед закрытыми дверями бани, а с открытием оных - перемещалась к кассе и действо ограничивалось буквально несколькими минутами: обычно стоящие впереди несколько засланцев выкупали утренние и дневные сеансы почти полностью и отходили с рулонами кассовых чеков в руках, а остальным доброхотам доставались крохи и то если повезет. Если не получилось купить билет, был шанс попасть в баню, сунув рубль банщику Саше, баня, как и столица, была не резиновая, поэтому 20 законных представителей с 10-15 сашиных леваков стояли в парной буквально жопой к жопе, но были минуты, понятные каждому парильщику, когда разьяренный поддавальщик перебарщивал с паром и все внезапно понимали, что если не лечь на пол, то кожа слезет, и вот в эти минуты быстрого принятия коленно-локтевой позы (лечь то было некуда из=за тесноты) в твою задницу мог упереться и чужой нос и черт знает что. Но приходилось терпеть, тем более, что гомосексуализм был наказуем и тема эта была не столь популярна, как сейчас и вообще использовалась в основном в анекдотах про кавказцев. Летом понятно было куда спокойнее, ажиотажа не было и билет можно было купить прямо перед сеансом.
Я часто выстраивал зимой утренние пробежки таким образом, чтобы успеть к открытию бани и купить этот дефицитный билет на утренний или дневной сеанс, поскольку к вечеру печь заливали, раздевалку загаживали и в это время собирались компании для которых был главным не пар, а алкогольный кумар. Пространщик видимо считал, что его функции ограничены продажей пива, веников и сдачей в аренду простыней, поэтому почетное право убирать парную, помывочную и даже раздевалки он великодушно предоставлял народу. Да, да - народ выметал листья из парной, протирал тряпками полкИ, убирал забившие водостоки листья и шваброй сгонял воду с пола в раздевалке. Инициативная группа готовила парную, распахнув настеж её двери и раздосадованные новоприбывшие были вынуждены ожидать 10-15 минут, пока парную не доведут до кондиции, но и на этом их разочарование не заканчивалось. Когда раскрасневшийся поддавала выходил из готовящейся парной он нырял в бассейн с холодной проточной водой, охолонув чуток он обозревал толпу новобранцев собравшуюся у парной и проходил в раздевалку, где командовал своей отдыхающей компании: "Пошли!".
"Дембеля" бесцеремонно раздвигая робкую очередь перед дверями в рай собирались в плотную кучку, затем "основной" открыв двери кричал: "Заходи!", толпа начинала быстро вжиматься в парную, "основной" командовал: "Наверх давай!" и "До конца проходи!", но на лестнице авангард обычно с криками:" Ёб твою мать!" и "Да он охуел!" падали на доски и по пластунски уползали в угол у лестницы, поскольку самый ад был впереди и нужно было думать о том как оперативно съебать вниз, если будет совсем горячо.
Науконец наверху всё было заполнено распластанными телами, но обычно находился один городской сумасшедший, который стоял столбом и закрыв лицо веником демонстрировал остальным своё мужество и выносливость. На лесенке наверх тоже толпился народ, но если внизу он стоял, то наверху уже сидел засунув голову между коленей.
Вот тут то всё и начиналось: лязгал откинутый засов и открывалось жерло печи в глубине которого светились урановые стержни чугунные чушки, поддавать начинали равномерно по пятьдесят грамм. Коварство этой процедуры заключалось в том, что толпа людей быстро "съедала" первый жар натопленной парной, а перегретый пар вначале скапливался у потолка, но постепенно начинал опускаться вниз, когда "кочегар" всё еще набрасывал. Но вот уже сложился герой с веником и послышались первые возгласы: "Хорош!", но "поддавала" не прекращает мерно бросать воду на чугун. И только когда возгласы "Хорош!" транформируются в "Ты охуел?" он лязгает заслонкой и берет в руки простыню. А теперь контрольный выстрел: бесцеремонно расталкивая согбенные жаром тела он поднимается по лестнице и поднимает пригнувшись руку в рукавице с зажатой простыней. Несколько взмахов и возгласы оргазма смешиваются с криками: "Пиздец!!!", - это первые крысы покидают палубу парной. Прямо по телам они скатываются вниз по лестнице, открывают дверь парной и кидаются в ледяной бассейн, а тем временем новобранцы занимаютосвободившиеся места на полке и алкая пара кричат: "Кто там кинуть может, давай немного поддай!". Спустя пять минут возвращается партия "дезертиров", но уже с вениками и вот тут начинается веселье! Яростно стегая себя и друг-друга вениками, прикрывая важные органы ладонью, народ входит в раж. Вновь скатываются вниз, чтобы нырнуть в бодрящую воду бассейна, смочить в тазу высохший веник и опять в бой!
Так вот, после выхода фильма "С лёгким паром" попасть в баню накануне Нового года было практически невозможно. Билеты на все сеансы заканчивались после пяти- шести человек, которые выкупали их на свои компании. А накануне 31.12 то ли 81 то ли 82 года, когда были морозы под тридцать, спилили и сожгли на кострах ясени перед баней, поскольку дежурили всю ночь. От так малятки!
В Индонезии чиновников начали заменять на... искусственный интеллект. Президент Джоко Видодо планирует реформировать отвечающие за бизнес госорганы, сократив часть людей и поставив вместо них алгоритмы. Он надеется, что это сократит масштаб коррупции в правительстве, и если эксперимент окажется успешным, Джоко продолжит автоматизировать "верхушку" страны.
